Никто не смеётся последним

      Конечно, она ни о чём не могла думать, кроме его спасения, с того момента, как они попрощались в Союзе, и до того момента, пока взгляд и улыбка стратега в замке Генго не доказали, что Шикамару вернул себе ясный рассудок. О чём она ещё могла думать? Темари так явно чувствовала, что должна именно «спасти» его, по-другому и быть не может, потому беспокойство не оставляло ни на секунду. О чём девушка ещё могла думать, когда душу рвало на части и тянуло в неизвестную даль?       Когда? Когда это началось? Когда она начала беспокоиться за него?       Данные вопросы вызывают у неё тонкую ухмылку. Зачем искать начало? Бесполезная трата времени, всё равно ничего не изменится. Правда не перестанет быть правдой, если она найдёт начало своей странной тяги к этому ленивому парню.       В полной мере Темари осознала свою привязанность после слов брата, когда, не дожидаясь рассвета, поспешила в Лист. И у неё было целых два дня в пути, чтобы убедиться, полностью разобраться, по кому и почему болит неистово сердце. По этому ужасному глупому парню.       В итоге и её постигла судьба всех девушек. Иронично.       А теперь он стоит рядом, целёхонький и невредимый, и улыбается так, что у Темари внутренности скрипят и просят поскорее что-нибудь сделать с его улыбкой, иначе они не выдержат, иначе нервные клетки разорвутся. Наглец.       «Хорошо, можно смотреть вверх и игнорировать его присутствие».       — Я правда очень рад, — серьёзно заговорил Казекаге, — если бы не чрезмерное беспокойство моей сестры, то мы бы потеряли столь ценного человека, — глаза Нары округляются в ответ на «чрезмерное беспокойство». Эти слова, брошенные столь легко, могут многое объяснить, придать слишком много беспочвенной смелости. Ведь… ведь не будет же Сабаку но в действительности волноваться за кого-то вроде него, потому парень закапывает их под ворох другой информации в голове. Потом решит, потом подумает, потом будет радоваться им.       А Гаара тривиально не смог остаться в стороне. Он беспокоился за своего товарища и друга, которым считал Шикамару, но больше всего, конечно, беспокоился за сестру. Несмотря на то, как уверенно прогнозировал будущее Темари, ещё ничего не решено, ничего не ясно. Какой же выбор она сделает? Ему было до жути интересно, что станет с этими двумя, оттого он вот так навязался на миссию самым бесстыдным образом. А его сестра…       Да, каждый из них двоих старался не обращать внимания на Темари, однако никто не мог ничего поделать, да и взгляд Нары был полностью и безраздельно в её власти. Не хотел девушке его отдавать, а всё равно не мог сопротивляться. Есть вещи, от которых не убежать, которые не скрыть и которые нельзя не принять. Поэтому юноша смотрел на куноичи глазами признания, смирения и благодарности, хоть и продолжал разговор с Казекаге, всё равно то и время зрачки убегали к её фигуре, неспособные вырваться из задумчивых пут, ведя себя более откровенно, чем мысли Шикамару. Каге мог бы посчитать это за грубость, если бы не знал настоящую причину, если бы не чувствовал через юношеский взгляд самое важное, за чем сам пришёл сюда убедиться. Да, назад пути не будет, они продолжают меняться и, меняясь, сближаться, но Гаара хотя бы может доверять этому человеку — всё не так уж плохо.       — Темари, — наконец, зовёт её стратег. Теперь Гааре придётся уйти; брат должен уступить место другому человеку. С данного момента не только он и Канкуро будут заботиться о ней. Но Шикамару уже и так заботился о ней. Поэтому… когда всё началось?       Она ждала, что он окликнет её. Желала этого и боялась, ведь не мог не окликнуть. Раз прожигал её ещё незнакомым самым добрым из всех испытанных ранее взглядом, раз так многозначительно и многословно сжимал губы, пряча руки, то не мог не окликнуть. И теперь её сердце сходило с ума, пришлось потратить множество сил, дабы достойно, не дрожа, развернуться к наглецу, который при всех попросил её остаться. Сумасшедший до кончиков волос.       — И что это? — спрашивает, когда другие отошли на достаточное расстояние, хотя вокруг всё ещё много ушей и глаз.       — Сегодня… — силится что-то сказать, однако тут же проглатывал слова, пугаясь силы сказанных вскользь и не так. Стоит хорошо подумать, прежде чем говорить, иначе потом можно пожалеть.       А куноичи про себя думает, молча наблюдая за его сомнениями, что у него всегда были проблемы в общении с девушками. Да и не только с девушками. Неудивительно, что он так мнётся.       — Что? — девушка решает — точно уйдёт, если стратег не соберётся. В конце концов, этому идиоту вечно нужен пинок для действий. Она ненавидит ждать, потому пусть уже приходит в себя.       — Спасибо тебе за сегодня, — ждала первого шага к разговору с его стороны, но этих слов — никак не ожидала.       — Хм, — всё, что получается вымолвить, глядя в его засасывающие чёрные глаза, теряя в них остатки разума, не догадываясь, что точно так же её собственные действуют на него.       — Не хочешь как-нибудь… — экзотические радужки сносят крышу, они позволяют нерасторопному и вечно медлительному Шикамару выдохнуть и действовать, ибо в них хочется смотреть дольше, ибо они исчезают быстрее, чем мираж в пустыне, ибо даже если Нара ни на что не надеется — проигрывать всё равно не любит. Не любит что-то упускать, не любит быть в постоянном подвешенном состоянии. «Да» или «нет» — так лучше всего. Он шиноби, он должен быть смелым, обязан с высоко поднятой головой принять действительность и, если она его не устраивает, добиваться своего. Пусть не совсем в его стиле, пусть опять же до колик хлопотно, однако брошенная Казекаге фраза «чрезмерное беспокойство», пощёчина Темари, доказывающая, что, возможно, хотя бы как друга она его воспринимает, и слёзы девушки делают своё дело. Они становятся его «пинком». — Пообедать вместе?       — Ты приглашаешь меня на свидание? — словно бы не удивлена, словно к этому всё и шло.       Возможно, так и есть. Девушка всегда ощущала некоторую «неизбежность», стоящую у истоков их отношений. Неизбежность сразиться, неизбежность помочь, неизбежность принять и неизбежность желать бо́льшего. Она улетала от прилипчивой неизбежности как могла, задыхалась, всё пыталась сбежать, а когда его жизнь встала под угрозу, то та вдруг появилась перед самым лицом с радостной физиономией и представила неопровержимые факты. Темари — логик, она не может игнорировать объективные доводы, даже если они аргументируют необъективные чувства.       «Назад пути не будет, Нара, подумай несколько раз».       — Ну да, типа того… — сдувается и отводит взгляд.       «Откажет? Точно откажет… Чёрт, я, наверное, с ума сошёл. С чего вдруг такие глупости предлагаю? Очевидно же, откажет…»       Несмотря на Канкуро, который постоянно говорил ей, будто с таким характером она точно жизнь закончит в полном одиночестве, и для неё настало это время. Время свиданий и признаний… И с кем? Жизнь часто принимает самые неожиданные повороты, срывая людям головы. Темари чувствовала — её голова была сорвана и валялась где-то в стороне, потому что она не могла игнорировать безмерное пузырящееся счастье внутри, которое пронзало её от растерянного вида Шикамару и его покрасневших щёк, поднимая уголки губ.       — Ясно. Свидание, хех… — а справится ли она с этим? Похоже, грядёт самое сложное сражение в их жизни на территории, находиться на которой она боится больше всего, самой неизведанной и непредсказуемой, похуже Демонической Пустыни. Но когда враг появляется перед ней —Темари никогда не сбегает и не отступает. Её стихия — сражение.       — Ты не хочешь? — парень выглядит совсем подавленным, потому она больше не может издеваться над ним, не отвечая на приглашение.       — Как же хлопотно… — фраза, которая значит много только для них двоих, фраза, после которой растерянность на его лице сменяется надеждой и улыбкой, от которой у Темари кругом голова, иначе не объяснить, что она тут же на улыбку отвечает. * * *       — Ты выглядишь очень счастливой, сестра, — подмечает Гаара, после того, как Темари догоняет их. Некоторое время они шли в молчании, но яркая улыбка рисовалась на её лице, и он не мог этого не заметить. — Кажется, никогда тебя такой радостной не видел.       — А что, нельзя? — игриво отвечает она.       — Неужели Шикамару всё-таки сделал ход? Канкуро не поверит, — отвечает брат, игнорируя закатившееся глаза сестры. — И да, нельзя. Иначе я начну ревновать.       Она на секунду останавливается, а Гаара уходит вперёд. Ревновать? Её? Он?       Нет, сегодня все помешались, сегодня всё определённо пошло кругом.