Реальности

постепенно возмущение пересиливало ужас перед неизвестностью и стыд за свою глупость. Тсуна недоумевал, почему Гокудера так нагло вел себя на корабле. Нет, конечно, он бы не стал говорить этого вслух, за свою жизнь все-таки было страшно, но он все никак не мог понять, почему Гокудера не меняет этот властный тон, а тем более, почему все беспрекословно ему подчиняются. Даже Рёхей чаще молча выполнял, что просят, правда, иногда не удерживаясь от соблазна поспорить. За то немногое время на корабле, Тсуна уже понял, что колкий взгляд «я-снесу-тебе-башку» вынуждал не то чтобы подчиниться приказу, сколько вообще убраться с его глаз. Но чаще всего Гокудера в конце концов успокаивался, и недовольное выражение лица снова сменяло безразличие, вот тогда-то Тсуна видел – что-то не сходится. Интуиция подсказывала, что у них не такая уж и большая разница в возрасте, но он по-прежнему не решался ослушаться и покорно терпел всего его замашки. - Вы что, совсем ничего не умеете? – неверяще спросил Гокудера. – Если вы думаете, мы вас взяли покатать за так, то сразу выкиньте это из головы. Ямамото, а ну уйди оттуда, иначе я сам тебя выкину! Ямамото перестал восхищенно пялиться в воду, едва не вываливаясь за борт, и нехотя подошел к Гокудере. - Плавал когда-нибудь? - Было пару раз, но… - Ноги в руки и к рангоуту. За такелаж отвечаешь головой – на вон те натянутые тросы даже не дышишь, на тебе бегучий такелаж, так что смотри за парусами, иначе застрянем тут до утра. Поднимаешь и опускаешь фалом, резко не дерегаешь – там лебедки, удержат сами. - А? Гокудера шлепнул ладонью по лбу, и Тсуна с нехорошим предчувствием наблюдал, как мелко затряслись его плечи. Положение спас вовремя подошедший Рёхей. - Короче, ты просто управляешь вон той снастью, если потянешь за ту штуковину, тогда паруса опустятся или поднимутся. Вон те натянутые веревки трогать не надо, все равно никакого толку, они просто держат на месте всю эту огромную штуку с парусами. - Ааа… - Ямамото понятливо закивал. Наверно, у них был свой язык, потому что Тсуна все равно не понял все эти «штуковины». - Гокудера экстремально хреновый учитель, так что помощи у него даже не проси, - наученный опытом Рёхей тут же быстренько смылся из-под обстрела ругательств разозленного Гокудеры. - Эй, малёк. - Кто, я? – Тсуна удивленно покосился на Гокудеру, широко раскрыв глаза. - Ты, кто ж еще. - Почему это я малёк? - Потому что у тебя имя какое-то…рыбье. Но до рыбы ты не дорос, так что будешь мальком. - Не хочу я быть никакой рыбой! – Гокудера подошел к нему вплотную и смерил ладонью разницу в росте – выше него, но все-таки ниже Ямамото. На секунду Тсуна даже забыл, что хотел добавить, слишком плотно прижался незнакомый еще человек. - Ладно, будешь Десятым. - А Десятым почему? - Он, наверно, любит это число, - ободряюще сказал Ямамото, потрепав его по волосам. - Нет, просто на этом корабле ты будешь десятым, кому суждено драить эту палубу, раз уж ты ни черта не умеешь. - А… - Тсуна несмело поднял взгляд, - Что случилось с остальными девятью? - Я их вздернул на рее, - спокойно сказал Гокудера, - захочешь повисеть, просто оставь одно пятнышко на палубе и я с радостью выполню твое желание. Тсуна неосознанно задрал голову, складывая ладонь козырьком, и посмотрел на тонкую доску, висевшую на рангоуте. Не хотел бы он очутиться на такой высоте. - На юте в кормовой части у нас хранилище, там же и снаряжение с прочим барахлом. Швабру найдешь там, - Гокудера кивнул Тсуне в конец корабля. - Ваши каюты и камбуз тоже там, вниз по лестнице и дальше. Увижу, что вы улизнули с палубы – поотрываю уши. На самом деле Гокудере было все равно, чем будут заниматься эти недоразумения, но он старательно, хотя и без особого энтузиазма, делал вид, что не потерпит балласта на корабле. Знание, что иногда молчаливый балласт превращается в капризных мятежников, подстегивало его запугивать новичков с самого начала, поэтому пока это все же было больше, чем просто привычкой. Тем более он ненавидел проблемы, и угрозы как-то неожиданно превращались в реальность – про рею он, в общем-то, не врал. А с этим мальчишкой это подействовало как никогда, так что, если его нервы выдержат до следующего порта, Гокудера даже признается, (конечно, не вслух) что недооценил новичка. Но пока он вздрагивает от его голоса, Гокудера мысленно делает ставки. На самом деле Гокудере было действительно плевать. В сущности, он даже догадывался, что стоит ему закрыть за собой дверь своей каюты, как оба идиота побросают все дела и побегут искать утешения у Рёхея или спрячутся в тень – Гокудера нигде еще не встречал такой аномальной жары. Особенно этот долговязый придурок, который в отличие от своего приятеля, который сейчас, наверно, опасливо косится на его каюту, сбежит при первой возможности, и хорошо если еще не побросает фалы к черту, и паруса останутся в целости. Выбросить его за борт Гокудера всегда успеет, а пока они сидят тихо, ему нет до них дела, как и до остального, на что ему тоже плевать. Потому что на самом деле… Он не любил задумываться о себе и своей жизни, это неизменно вело к мыслям о прошлом. И не потому, что ничего хорошего и не вспомнишь, как едко подсказывал внутренний голос, - нет, просто ему было так же плевать и на то, что нельзя изменить. Он не смотрел и в будущее, как всякие наивные идиоты с мыслями о прекрасном и безоблачном. В чем смысл того, что и так придет? Ему хватало настоящего. Сестра бы сейчас со всей своей заботой принялась бы убеждать его, что он одинок, и все эти глупые временные мысли от глухой тоски и границы, за которую Гокудера по глупости не подпускает никого, а особо смелых отпугивает своей агрессией. У самого Гокудеры было собственное мнение на этот счет, как он считал, самое рациональное и правильное, поэтому он дал себе полное право никогда не прислушиваться к ее бредням. То, что он жил настоящим, ни с какой стороны не значило, что он одинок. Все гораздо проще – жить сегодня возможно только избавив себя от бесполезных переживаний, эмоций, мешающих думать логично, и лишних привязок. Привязанности неизменно тащат людей назад, заставляя барахтаться в трясине давно ушедших дней раз за разом, погружая снова, будто бы ты сам не знаешь, как отвратительно выглядит твое дно? А глупые желания заставляли каждый раз с нетерпением смотреть в будущее, предвкушая их исполнение; даже если ты знаешь, что они невыполнимы, ты, по меньшей мере, убедишь себя, что эти желания толкают тебя вперед, и к мечтам добавится еще и жалкое самооправдание. Ну и зачем ему осложнять себе жизнь? Гокудера привычно измерил шагами каюту, будто бы каждый раз сомневаясь, что она изменилась в размерах, и сел за стол, положив голову на шершавую деревянную поверхность. Он знал все звуки этого места. Как скрипела каждая половица, и с каким интервалом затихает та, что секунду назад была под его ногой; в какую сторону кренился стул, когда он садился; громкость шороха, когда он проводил руками по неровной поверхности стола; шелест занавесок под касаниями ветра. Он любил свое настоящее, поэтому знал о нем все. Но где-то далеко ему по-прежнему было все равно и это было как-то… Скрип. Гокудера сел поудобнее, пытаясь не свалиться со стула, крепившегося непонятно на чем и скрипящего похлеще дверных петель. Когда мысли принимали неправильный поворот, рискуя сомкнуться в кольцо, Гокудера, как и в любой день своего настоящего, поднимался со стула и подходил к окну, так удачно выходившему на палубу. Иногда (к сожалению, случалось такое далеко не каждый день) он отмечал там удивительные вещи. Солнце уже почти село, а значит, Гокудера задремал. И второе, самое удивительное. Мальчишка с торчащей в разные стороны копной коричневых волос все еще был на месте, старательно волоча швабру по всей палубе. Наверно, стоило бы проникнуться хотя бы небольшим уважением, но Гокудера настолько не ожидал такой старательности, что еще раз прозвал его идиотом – на его месте он бы уже давно смылся. - А, Реборн, стой! Гокудера ожидал чего-то подобного и теперь с обреченностью наблюдал, как черный кот одним прыжком прошмыгивает прямо перед носом своего хозяина, а Тсуна, в нереальной попытке поймать кота и удержать швабру, поскальзывается на тряпке и летит носом в доски, не забыв зацепить рукой ведро, окатив себя вместе с палубой грязной водой. Истерика и вопли негодования были вполне ожидаемы, но Тсуна просто сел и тяжело вдохнул. Гокудера почти улыбнулся. Все-таки какие-то вещи невозможно изменить. - А, Реборн, стой! Несносный кот пропал куда-то с самого утра, а теперь соизволил показать свою черную морду в не самом радушном приветствии хозяина. Тсуна даже подумал, что не чувствует себя его хозяином, уж больно часто доставалось ему от этих когтистых лап, но развить мысль не успел. Кот проскочил перед ним, пытаясь скрыться в нагромождении каких-то бочек, но Тсуне за весь день настолько надоело высматривать упрямое животное на палубе, что он решил во что бы то ни стало его поймать. Вот только больше, чем поймать своего кота, он хотел, чтобы Гокудера оставался в каюте до самого утра, но загремевшая на деревянные доски швабра могла подпортить приятную перспективу. Поэтому Тсуна, самоуверенно решив, что поймает кота даже со шваброй в руках, по неосторожности наступил на распластанную по полу тряпку, скользнувшую по мокрой поверхности палубы под его ногами, и загремел вниз, приложившись об доски с таким грохотом, какой швабра бы не издала, метни он её изо всех сил. Но невезение никогда не настигало Тсуну частично, поэтому мгновение спустя он заметил, как ведро с легкостью катится по палубе, по пути разливая грязную воду. Наверное, если бы это была первая подлость судьбы в его жизни, Тсуна бы закатил истерику по поводу потраченной впустую работы и ставшего грязным пола, который он так старательно натирал весь день. Тсуна осторожно сел, проверяя, не сломал ли чего, и тяжело вздохнул, заметив желтоглазую морду за одной из бочек, - если бы он не знал, что это всего лишь кот, он бы с уверенностью подумал, что хитрюга ухмыляется совершенно по-человечески. Может, головой он все-таки приложился? Иначе мерещились бы ему такие странности? Протянутая ладонь помогла его мыслям снова течь в нормальном направлении. Тсуна поднял глаза и улыбнулся. - Нехило ты загремел. - Реборн любит пакости, я же говорил тебе, - Тсуна взялся за руку Ямамото и поднялся, морщась от неприятного ощущения, - грязная вода стекала по его одежде и холодила кожу. Промок все-таки. - Ты уже дал ему имя? Тсуна пересел как можно дальше от лужи к планширу, опираясь спиной об перила. Судя по тому, с каким вздохом опустился рядом Ямамото, ему сегодня тоже пришлось не сладко. Тсуна только сейчас заметил ноющую тупой болью поясницу и стертые до красноватых сеточек подушечки ладоней и впервые за день вздохнул с облегчением, радуясь короткой минутке отдыха. Конечно, короткой – как только Гокудера увидит, что они отлынивают от работы, тут же придет сюда, снова сложит руки в карманы, будто ему плевать на все, и примется убеждать их в тупости. Кажется, это было его любимым занятием. - Эй, Тсуна, - Ямамото помахал ладонью перед глазами друга. - Извини, что ты сказал? – Тсуна поймал себя на мысли, что снова думает об этом крикливом парне. - Я говорю, ты назвал кота Реборном? - Оно как-то само в голову пришло, я даже не думал. Судьба, - уныло пробормотал Тсуна, кивая в сторону небольшого погрома на палубе и стряхивая воду с рукава. - Ну и промок же ты! – Ямамото громко засмеялся, и Тсуна снова посмотрел на свою мокрую одежду. Если бы не этот смех, он бы и не подумал, как смешно это смотрится со стороны, а теперь даже не мог сдержать улыбки. - Интересно, влетит или нет? – Тсуна стянул неприятно прилипающую к коже мокрую рубашку через голову. - Ты же не виноват. - Еще бы он в это поверил. - Да ладно тебе, - Ямамото ободряюще потрепал его по плечу, - неужели все еще жалеешь? - Я… Не смог ничего сказать. Несмотря на все свои обреченные мысли, он до сих пор не решил, жалеет ли о собственном порыве, который поначалу не сулил ничего хорошего, или все-таки ждет от этого приключения чего-то особенного. Он привык желать обычной жизни и не изменял своему желанию, каждый день накладывался на предыдущий, просвечивая только в небольших местах, - грандиозными событиями Тсуна похвастаться не мог. Мог бы даже смалодушничать, что все эти мысли о путешествии на собственном корабле были минутным помутнением, только невозможно помутиться рассудком так, чтобы по собственному желанию зайти на чужой корабль, подчиняться незнакомому человеку и ни разу не подумать о побеге. Ладно, даже если вариантов побега не так много, а, точнее, нет вообще – ему хватало ума не кинуться в воду. Тсуне даже думалось, – где-то очень глубоко – что в этих незнакомцах, в общем-то, нет ничего плохого. Никто не оскорбляет его хуже, чем он уже слышал, может, у них просто принято такое поведение; никто не заставляет их делать тяжелую работу, ведь с помывкой полов Тсуна мог справиться; и вообще, какой нормальный человек возьмет чужих на свой корабль? Разве что они могли быть убийцами или того хуже… Но Тсуна предпочитал об этом не думать. Ямамото слишком часто говорил, что Тсуна неизменно ищет хорошее в людях, даже если они запугивают его до смерти, и шутил, что если его попытаются утопить, он все равно будет уверен – они просто думают, что он хочет пить. Из-за этой черты Тсуна стабильно находил неприятности на голову, но каждый раз снова предпочитал не думать «а что, если…» и верил, что плохих людей не бывает, бывают несчастные. Если очень хорошо подумать, можно оправдать и вечно недовольного Гокудеру. Может, у него что-то случилось?.. Ну вот, опять… - А, совсем забыл… - Ямамото вытащил яблоко из кармана и протянул Тсуне. – В камбузе угостили. Забавная у них все-таки команда. - Там еще кто-то есть? – Тсуна кивком поблагодарил за яблоко и взял его, неловко перекатывая в ладони, - есть грязными руками не хотелось, но желудок выл вовсю. - Ты же не думал, что нас здесь четверо на такой громадине, - Ямамото улыбнулся, - там еще две девушки, одна явно старше нас. Они, кстати, звали нас поесть. - Ты иди, а мне что-то не хочется… - Твой живот с тобой не согласится, - желудок Тсуны протяжно забурчал в подтверждение. - Яблоком обойдусь. - Из-за этого переживаешь? – Ямамото догадливо кивнул на разлитую воду. Тсуна вздохнул. - Представь, как он разозлится. - Ты слишком много о нем думаешь. Тсуна пожал плечами. - Соберу воду и перестану, - он решительно поднялся с места, но тут же пошатнулся. Напряженные мышцы воспротивились слишком резким движениям – завтра он себя не соберет. - Ты хотя бы одежду высуши. Я видел какие-то веревки там, на носу, вон по той небольшой лестнице поднимешься и увидишь. - Ты уже все здесь посмотрел? – Тсуна улыбнулся ему через плечо, снова поднимая швабру. – Ладно, только соберу воду. - Ты так точно до утра здесь пробудешь… - Ямамото замотал головой и ушел в противоположную сторону. Действительно, на площадку на носу вела небольшая лестница, которую Тсуна заметил сразу же, как только вернул на место инструменты - не хватало ему еще и шума с утра по поводу опрокинутого ведра. Площадка была длиной в четыре шага, но у Тсуны тут же захватило дух – это было почти как осуществить свою мечту о собственном корабле. Горизонт раскинул свои опасные и потому манящие объятия в ожидании путников, сливаясь в единый черный цвет с казавшимся бесконечным океаном, с одной лишь разницей: море за бортом сверкало под остроконечным месяцем насколько хватало глаз, а дальше обрывалось в непроглядную тьму. Все еще сомневаясь, Тсуна медленно подошел к рулю – о мокрой одежде он забыл начисто – и плавно провел рукой по гладкой поверхности, повторяя пальцами узор резьбы на ручках. - Нравится? Тсуна подскочил на месте, и ему внезапно стало стыдно - он так увлекся, что не заметил, как маленькую площадку залило теплым светом. Ничуть не разозлившись, как ожидал Тсуна, Рёхей двинулся к нему с керосиновой лампой в руках и резко кинул в руки одеяло так, что Тсуна пару секунд нелепо пытался удержать колючий комок, едва устояв на ногах от неожиданности. Рёхей улыбнулся и сел прямо на доски, поставив лампу рядом. - С тебя вода течет, если не разденешься, завтра точно простынешь. - С-спасибо, - Тсуна быстро стянул с себя одежду и развесил на веревках, не желая провести следующий день с заложенным носом. Заворачиваться в одеяло было неудобно, но, почувствовав холодный ветер на влажной коже, Тсуна все-таки накинул колючую ткань на плечи, кидая любопытные взгляды на светловолосого парня. - Да что же ты как не родной! – заворчал Рёхей, когда Тсуна скромно присел рядом, и поплотнее запахнул ему одеяло, так крепко хлопнув по спине, что тот чуть не улетел носом вперед. – Голодный? Тсуна попытался открыть рот, но вовремя понял, что его никто не спрашивает. Ему уже протягивали ломоть хлеба и сыр. - Не люблю есть в камбузе, а на воздухе и спится и естся приятнее, - пробурчал Рёхей с набитым ртом. – А ты чего не спишь так поздно? Тсуна неожиданно заметил, что Рёхей говорит слишком громко даже в тишине и в любое время суток, и удивился, как остальные умудряются спать при таком шуме. - Я только закончил мыть палубу и вот… - он кивнул на сохнущую одежду на веревках. - Да-а, шлепнулся ты экстремально красиво… - Это что, все на корабле видели? – взвыл Тсуна. - Еще и вымок. Бросил бы, да завтра доделал, не сбежит же оно, - Тсуна с сомнением посмотрел на парня, который спокойно продолжал говорить, будто бы Тсуны рядом не было вообще. - И завтра же меня за борт выбросили бы за такой погром… - Ага, Гокудера у нас суровый капитан. - Он капитан?! – Тсуна не поверил своим ушам. Идеальным примером капитана для него всегда оставался отец, - собранный, спокойный и ответственный – и даже если Тсуна никогда не видел его в деле, в его представлениях капитаном должен быть, по меньшей мере, взрослый мужчина. Этот же относился ко всем с пренебрежением и подолгу безвылазно запирался в своей каюте, но, кажется, команда уважает его, несмотря на то, что большую часть дня не видит его лица, раз уж его должность никто не пытается оспорить. Хотя, вспоминая его горящий взгляд, Тсуна бы не решился на такой смелый поступок, к тому же он до сих пор не знал, а много ли человек в этой команде, кроме них четверых? Теперь уже шестерых. - Это же его корабль. Мы с ним познакомились не так давно. Он не особо любит говорить о себе, так что я не много о нем знаю, - Рёхей откинулся на спину и потянулся. – Он из богатой семьи, но там такая семейка, что врагу не пожелаешь. Мать убили, отец обращался с ним как с животным, сводная сестра даже отравить пыталась – наследник же. Вот он и сбежал, украл корабль и причалил к нам, а мы потом соседями оказались. И все встало на свои места. Стало ясно, откуда этот колкий взгляд, напряженные плечи, будто бы ждет удара в спину, нервные движения, когда проводит ладонью по волосам или резко поворачивается. Не заметил бы только идиот, Тсуна же смутно догадался. И стал сомневаться, смог ли сам бы остаться в здравом уме, засыпая с ножом в руке в ожидании подлости. - Он не такой плохой, как тебе кажется. Я это сразу понял, когда он предложил с ним поплыть. Тут знаешь как весело, каждый день есть чьей мордой палубу начистить, кораблей-то хватает. Я только ради этого и согласился, - Рёхей рассмеялся. - Вы часто сражаетесь? – Тсуна почувствовал, как холодок бежит по спине. Этого ему только не хватало. - Ну, бывает иногда. Гокудере обычно все равно, но если его тронуть, он становится страшнее самого сильного шторма. - О, нет… - Не дрейфь, я тебя драться научу! – Тсуна заработал еще один шлепок по спине, который судя по всему, должен был его подбодрить, но ничего похожего, кроме жгучей боли, Тсуна не ощутил. – Да и вообще, где бы ты еще такое увидел? Рёхей мотнул головой куда-то вверх и Тсуна послушно задрал голову. И потерялся. Миллионы звезд рассыпало серебристыми огоньками так близко, будто бы это небо было светлым с россыпью черных пятен, и у Тсуны закружилась голова. Необъятное небо было так близко, что он даже по глупости протянул руку и тут же одернул ее, боясь дотянуться до холодного огонька. Ему хотелось собрать их в ладонь, чтобы вскинуть руки и снова раскидать по небу, или, может, иметь хотя бы одну звезду, чтобы держать при себе и тайком наблюдать за ее свечением. Но некоторые из них, даже холодные, сияли слишком сильно и Тсуне почему-то подумалось, что он не смог бы ничем отплатить за ее свет, но все же не хотелось отпускать глупые мысли, а сопротивляться тяге к недоступному он был не в силах, как и любой человек. - Красиво, да? - Ага… - сонно пролепетал Тсуна. - Шел бы ты спать. Ты здесь замерзнешь. Или вывалишься, прям как наш дозорный. Тсуна проследил за его взглядом и увидел мальчишку с большой копной кудрявых волос, который свободно развалился на перилах смотровой над парусами, опасно свесив одну руку и ногу вниз. - А он не упадет? – забеспокоился он. - Ламбо-то? Да он всегда там спит. А если упадет, то хоть проснется, он вообще на посту спать не должен, - Рёхей рассмеялся, заметив ужас в глазах Тсуны. Конечно, упади он с такой высоты и не выжил бы, - Да чего ты, сейчас пойду разбужу. Иди спать. - А…э… - Тсуна кивнул на одеяло, висевшее на нем. - Завтра отдашь, одежда к утру уже высохнет. Удачно выспаться, тебе еще завтра перед Гокудерой отчитываться. Тсуна с ужасом представил завтрашнее веселое утро и вздохнул. Еще и предчувствия какие-то нехорошие… Ямамото едва удерживался на ногах, согнувшись пополам от смеха. Поспешно утерев рукавом выступившие слезы, он поднял глаза на Тсуну и снова разразился заливистым хохотом. - Что значит улетела? – задыхаясь, спросил он. - Вот так! Перестань, это не смешно! – Тсуна недовольно топнул ногой, но лохматый и завернутый в коричневатое одеяло он вряд ли мог кого-то напугать, а вот рассмешить – пожалуйста. На что и попался Ямамото, по неосторожности посмотрев на друга. Он относительно успокоился, только когда дверь с грохотом распахнулась, и оттуда фурией вылетел растрепанный ото сна Гокудера и яростно двинулся к ним. - Придурки, вы можете хотя бы утром не орать? - Да мы тут… - Ямамото повернулся к Тсуне, и не смог сдержать улыбки. Тсуна опустил глаза, предчувствуя новую волну хохота вперемешку со взбучкой от их капитана. - Ты чего в таком виде разгуливаешь? – Гокудера чуть успокоился, заметив его потупленный взгляд и нелепый вид. Тот выглядел так глупо, что злость на неудачное утро и громкий хохот этого идиота, вырвавший его из сна, даже немного поутихла. - Моя одежда…улетела. - Что значит улетела? Ямамото едва не захлебывался собственным смехом, оседая на пол. Тсуна же невесело отметил, что ситуация идет по кругу. - Вчера я повесил ее сушиться на носу и, наверно, ночью ее унесло ветром. - Там же привязи были, ты не закрепил? – он уже знал ответ, но все же спросил. - Нет… - Тсуна в свою очередь знал, какая его ждет реакция, но на этот раз промахнулся, потому что Гокудера просто схватил край одеяла и потащил Тсуну в свою каюту под неумолкающий смех Ямамото. Тсуна и помыслить не мог, что когда-нибудь попадет в это место, и уж тем более Гокудера сам приведет его сюда. Он ожидал чего-то подходящего Гокудере, хаоса и бардака или наоборот почти пустого пространства, настолько противоположными были его представления, но неожиданный уют обстановки напомнил ему, что Гокудера все-таки человек. Нет, он не считал его каким-нибудь монстром, несмотря на все его угрозы. Но обстановка была почти домашней, и это сбило его с толку – высокие стеллажи под потолок с какими-то книгами и свертками, шкаф в углу, наскоро прицепленные на стены карты, стол со стаканом и парой яблок, прозрачные занавески и узкая кровать, с которой свисало одеяло. Видно Гокудера за секунду сорвался с кровати, и Тсуне тут же стало стыдно за то, что они с Ямамото его разбудили. Резво покопавшись в шкафу, Гокудера вытянул светлую рубашку и мешковатые брюки и, придирчиво окинув их взглядом, подошел к Тсуне. - Убери одеяло. Со временем Тсуна действительно убеждался в том, что ничего плохого в Гокудере, за исключением капризного характера, не было, и дело даже не в его предчувствиях; почему-то после рассказа Рёхея в его голове что-то встало на место и теперь виделось в новом свете. Что не всегда Гокудера щурит глаза и смотрит с недовольством, иногда его взгляд полон спокойствия, особенно сейчас, когда он только проснулся; не всегда он держит руки в карманах, иногда начинает крутить большим пальцем кольцо на среднем; не всегда напрягается всем телом, иногда расслабляет плечи – натерпевшись и преодолев прошлое, способен подпускать к себе, но не пуская в себя, сохранивший желание помочь. - Стесняешься, что ли? – Гокудера резко сдернул с него одеяло, и Тсуна тут же вспыхнул до кончиков ушей. Признаться в том, что он просто задумался, не хватило смелости, а теперь уже стоял почти обнаженный перед человеком, который ему и другом-то не являлся. Но Гокудера резко отвернулся, кинув одежду Тсуне, и ушел к книжным полкам. - А ничего, что… - Ничего. Тсуна тут же захлопнул рот. Неужели у него на лице все написано? Он принялся натягивать на себя штаны – они удобно сидели на бедрах, но волочились бы по полу из-за слишком длинных штанин – и прикусил губу от острой боли, прихватившей поясницу. Вчерашняя пробежка по палубе со шваброй в руках не прошла даром, и теперь боль бежала по позвоночнику, стоило ему разогнуться. Рубашка была широковата в плечах, и поэтому из рукава виднелись только кончики пальцев. Как только Тсуна принялся натягивать второй рукав, в плече неприятно стрельнуло, и он ойкнул, неосознанно согнувшись. - Ты чего? – Гокудера оторвался от созерцания полок и подошел к Тсуне. - С плечом что-то… - Тсуна попытался натянуть рукав, но зашипел, едва подавив всхлип, - где-то внутри замыкало так, что било прямо в шею. Гокудера просунул руку ему под рубашку и провел ладонью по лопатке до плеча, пытаясь отвести его другой рукой. Тсуна тут же забыл приятное ощущение теплой ладони на своей коже - очередная волна взорвалась за ключицей. - Сядь. Тсуна послушно сел на стул и Гокудера спустил с его плеч рубашку, принимаясь разминать его мышцы. Больно было настолько, что Тсуне хотелось оттолкнуть его и спрятаться где-нибудь подальше, чтобы избежать усилившихся колючих вспышек под кожей, и перетерпеть где-нибудь, где его никто не найдет, только бы не двигаться. - Потерпи, у тебя там камень вместо мышц после вчерашнего, - Тсуна чуть успокоился под ставшим неожиданно мягким голосом Гокудеры и попытался расслабиться, хотя поначалу его помощь казалась обычным издевательством, потому что било только сильнее. Но постепенно боль отступила, и Тсуна окончательно расслабился под ритмичными движениями рук Гокудеры, покачиваясь в такт, и неосознанно откинул голову ему на грудь. Заметил слишком поздно, Гокудера тут же отпрянул, впадая в привычное безразличие. - Нормально? - Да, с-спасибо, - Тсуна покраснел, встал со стула и направился к двери. - Стой. Тсуна замер как вкопанный, с ужасом ожидая, что его ждет теперь. А вдруг он попросит что-нибудь взамен, еще пару кругов по палубе? Но Гокудера просто подошел к нему и быстро закатал рукава и штанины. - Выглядишь, конечно, абы как, но лучше, чем в одеяле расхаживать. После полудня причалим в порт, купишь себе там одежду. - А…зачем? Гокудера удивленно поднял брови от подобного любопытства. - В камбузе нет еды, закупимся и переночуем, а завтра дальше. Тебе полегчало? – тихо спросил он. - Да, спасибо большое. - Тогда бегом работать, хватит ерундой заниматься. Тсуна недоуменно посмотрел на закрывшуюся перед ним дверь и вздохнул. Помимо капризного характера, Гокудере стоило бы добавить издевательства над другими. Но тут уж ничего не поделать, поэтому Тсуна закатал рукава повыше и поплелся за своей неизменной чумазой сестрой по несчастью. - Так, все вышли? – Гокудера задрал голову, осматривая столпившихся на пристани людей. Как обычно, половина успешно разбежалась по округе, стоило им причалить. - Девчонки уже убежали. - Я заметил. Черт с ними, у них там свои секреты. Надеюсь, они когда-нибудь откроют тайну, как умудряются незаметно сбегать прямо у меня из-под носа… В тот момент Тсуне даже показалось, что ему не суждено увидеть остальную часть команды до самого конца плавания. Хотя рядом с ним стоял совсем еще маленький мальчишка, которого он видел вчера ночью на смотровой. Тот широко зевал, демонстративно игнорируя все, что говорил им Гокудера. Тсуна даже улыбнулся, настолько ангельскую внешность придавали ему черные кудри и зеленые глаза. - Ты понял, Ламбо? - Да понял, только замолчи хоть на секунду. - Дождешься, я тебе рот с мылом вымою, телятина! – впервые Тсуна почти понял очередной срыв Гокудеры, очевидно мальчишка был совершенно несносен, а Гокудеру и вовсе ни во что не ставил, несмотря на разницу в возрасте. Почему мальчишку еще не наказали (ну, не выкидывать же его за борт!) оставалось загадкой. – Так, еще раз для тех, кому мозги отбило шваброй или прилетевшим в голову фалом. Тсуна густо покраснел и краем глаза заметил, как Ямамото виновато потирает затылок, - все-таки не он один мучается со своими обязанностями. И что еще хуже, Гокудера знает любую мелочь, случившуюся на корабле, даже если весь день торчит в каюте. - Рёхей с Ламбо за едой, а если опять притащите какую-нибудь дрянь, ужинать будем вами. Я позабочусь о комнатах, а вы, - он кивнул Тсуне с Ямамото, - идете на рынок за новой одеждой. Налево от пристани по правую сторону увидите главную улицу, рынок в центре. - У нас и денег-то нет, - промямлил Тсуна и уставился в пол, не заметив, как в ладонь Ямамото приземлился небольшой мешочек, звонко ударив по ладони. Он поднял взгляд на Гокудеру, который уже направился в сторону города, и в его голове эхом повторился звенящий перелив монет, когда Ямамото засунул мешочек в карман, - сколько же они ему должны теперь? - А как мы вас найдем? – Тсуна запаниковал. Потеряться в незнакомом городе было слишком страшно, и ему даже показалось, что, может, от них хотят просто деликатно отделаться, чтобы отплыть без них. Он едва подавил желание догнать Гокудеру, чтобы вцепиться ему в рукав, и мысленно поблагодарил его за прямолинейность. Все-таки если от них захотят избавиться, они узнают это первыми. - Если пойдете вдоль пристани до самого конца, увидите таверну. Она большая, так что мимо не пройдете. Только не задерживайтесь, по вечерам здесь опасно. Он никогда не был в большом городе. Да и вообще он редко заходил дальше своего дома, предпочитая верить в то, что сам себе надумывал. А большие города в его представлении были жутким местом, где с легкостью можно потеряться и остаться на улице, рыская на помойках в поисках еды. Непонятно, откуда это вообще взялось в его голове, ведь он никогда не видел бедняков, но страх был почти животный. Именно поэтому он вцепился в Ямамото, не отходя от него ни на метр, пока они выходили на центральную улицу. Шипение прибывающих волн резко взорвалось гулом голосов, звоном посуды и чьими-то криками. Тсуна с трудом поборол желание развернуться и кинуться вслед Гокудере, но сумел успокоиться, когда Ямамото потрепал его по голове. - Ты не на то смотришь, поэтому боишься. - Я не боюсь. - Тогда просто присмотрись внимательнее. Громкие голоса и резкие звуки стали привычным фоновым шумом, сквозь которые Тсуна различил звонкий смех и крики детей, бегающих друг за другом и едва не сбивающих его с ног. Один из мальчишек спрятался за ним, ухватившись за штанины, и снова побежал куда-то вглубь толпы, и Тсуна вздохнул с облегчением, поняв, о чем говорил Ямамото. Бурлившая на улице жизнь выталкивала зевающих сов из своих домов, приманивала любопытных покупателей к торговым лавкам, а потрепанных воришек к их широким карманам, - она же толкала Тсуну с Ямамото вперед. Тсуна даже с удивлением отметил, что не нужно прилагать никаких усилий, толпа вела их, позволяя Тсуне спокойно рассматривать окрестности. С двух сторон центральную дорогу укрывали бесконечные линии домов с разбросанными у нижних этажей цветными палатками. Солнце не дотягивалось только до узких улочек, умудряясь освещать дорогу целиком, и Тсуна часто замечал тех, кто всего лишь делал очень заинтересованное товаром лицо, хотя на самом деле просто прятался в тени под козырьками палаток и шатров. Здесь было так же жарко как у них дома, будто бы солнце шло за ними вслед, оно же выманивало домохозяек к окнам – Тсуна бездумно принялся считать распахнутые ставни каждого окна и подхваченные ветром белые простыни, свисающие с подоконников. Ветер дразнил их так же, как и паруса на корабле, и Тсуна неожиданно для себя обнаружил, что уже немного скучает по морю. Со всеми продавцами разговаривал Ямамото, зная, что его друг не слишком разговорчивый с незнакомыми людьми. Он успешно торговался, никогда не повышая тона, как некоторые крикливые, недовольные покупатели в соседних шатрах, и продавцы, будто заколдованные, продавали ему одежду за бесценок, очевидно не замечая, что улыбаются в ответ на его улыбку. Тсуна не оборачиваясь кивал на все, что Ямамото подсовывал ему под нос, - ему было все равно, что носить. Гораздо интереснее были товары на прилавках, - Тсуна даже на секунду почувствовал себя ребенком, настолько захватило дух – россыпи разноцветных камней, посуда с разнообразной росписью и цветочными спиралями и остро-заточенные ножи с гравировками на неизвестном языке у самого основания лезвия. Хотелось привезти что-нибудь в подарок матери, но если бы не чужие деньги… - Эй! Тсуна не удержался на ногах и повалился на землю. Сбивший его мальчишка с ужасом стоял перед ним, он выглядел таким несчастным, что Тсуна подумал, будто бедняга сейчас разревется. - Простите! – мальчик обернулся и вдруг всхлипнул. – Они нашли меня! Тсуна рванул следом за мальчиком, едва проскакивая между людей, и все-таки сбил кого-то с ног, извиняясь уже на ходу. Он обернулся и заметил несколько широкоплечих взрослых мужчин в дорогой одежде, пытающихся разглядеть что-то в толпе. Что-то подсказало ему, что они искали именно этого мальчика, за которым Тсуна по глупости побежал. Времени подумать, какого черта его дернуло в неприятности, не было, но оставить его в беде Тсуна не смог, будь он даже вором, стащившим деньги у богачей, - неизвестно, какая участь его ждет, если его вдруг поймают. Светловолосая голова вдруг исчезла в одной из улочек, и Тсуна не раздумывая двинулся следом, едва успев ухватить мальчика за плечо. Испуганные глаза широко распахнулись, и мальчик попятился назад. - Тихо, я не хочу тебя обидеть. Ты меня не помнишь? Ты же сшиб меня на рынке. Мальчишка еще пару секунд вздрагивал, но вскоре успокоился, наконец, признав чужого человека. - Извините, я не… - Не волнуйся, это ерунда. Как тебя зовут? - Фуута. - Я Тсуна, - он улыбнулся, опасаясь снова напугать мальчика. – Эти люди тебя ищут, Фуута? - Да… - Ладно, пойдем. Нужно тебя спрятать где-нибудь. Мальчик несмело взялся за его ладонь и позволил вывести себя из узкого переулка на освещенную солнцем улицу, тем не менее, не перестав оборачиваться. Тсуне тоже стало страшно, но он не жалел, что побежал за ним, даже несмотря на то, что с ними обоими могли сделать эти люди, - в том, что ему тоже достанется, он даже не сомневался. Кто-то коснулся его плеча, и Тсуна шарахнулся в сторону, все еще напуганный своими жуткими мыслями, но с облегчением обнаружил Ямамото. - Боже, я чуть не поседел из-за тебя… - Ты так быстро убежал, что я тебя едва не потерял, - Ямамото перевел взгляд на Фууту. – А это кто? - По дороге расскажу, надо быстрее уходить отсюда. Тсуна бежал, не разбирая дороги, но и ни на секунду не отпустив маленькую ладошку, он представлял, что мальчику, наверно, гораздо страшнее бежать вот так. Светловолосая голова каждые несколько секунд металась назад – мальчик бегло осматривал улицу позади них и снова зажмуривался, полностью доверив свою жизнь незнакомому человеку. Тсуну же это тяготило, потому что в случае чего он бы не смог защитить его, даже закрой он маленькое тело собой, по этой же причине он боялся обернуться. Они бежали по пустой пристани, и Тсуна объективно понимал, что их троих видно даже издалека. Оставалось только надеяться на Ямамото, который если и был сильнее Тсуны, но тоже вряд ли смог чем-то помочь. И если бы не он, Тсуна бы даже не заметил, что нужная таверна промелькнула мимо них. - Это здесь. Усатый трактирщик, лениво развалившийся на стуле, окинул их взглядом и кивнул куда-то на лестницу рядом с его стойкой. - Вторая от окна. Тсуна даже не подумал спросить что-то или уточнить, он вбежал вверх по лестнице и тут же распахнул одну из дверей в небольшом коридоре, не удостоверившись, нужную ли комнату нашел. Оказавшись в маленькой, уютной комнате с двумя кроватями, Тсуна немного успокоился, но все равно подошел к окну и поплотнее задернул шторы, будто бы их могли увидеть с улицы. - Почему эти люди ищут тебя? Фуута прерывисто выдохнул и скромно присел на краешек кровати, снимая со спины большой холщовый мешок, который Тсуна не заметил сразу. Он развязал веревки и вытащил огромную книгу в коричневом, несомненно дорогом переплете, укладывая ее на колени. Фуута любовно провел пальцами по желтоватым, плотно прижатым друг к другу страницам и скользнул ладонью по обложке. - Моя семья с давних времен оставляла в этой книге свои секреты, и теперь очень много людей хотят ее получить. Они перебили нашу охрану и добрались до моих родителей, мне пришлось сбежать, но оставить эту книгу я не мог. Эти люди хотят убить меня, чтобы забрать ее, и теперь мне некуда идти… - Не бойся, мы не позволим им тебя обидеть, - Фуута перевел взгляд с кивающего Ямамото на улыбающегося Тсуну и улыбнулся в ответ. – Останься пока здесь, а завтра мы что-нибудь придумаем. Что они придумают, Тсуна еще не решил. Он ясно представил, что, даже несмотря на свое безразличие, Гокудера вряд ли пустит на свой корабль неизвестного мальчика, когда узнает, что они буквально нашли его на улице. Он мог бы в ответ спросить, почему он терпит нахальное поведение Ламбо, который едва ли был старше Фууты, а вот в отношении к другим людям явно уступал. Тсуна не мог сказать точно, что Фуута был проще Ламбо, за пару часов тяжело увидеть что-то определенное за его испуганным лицом, но нечто в его глазах подсказывало, что если он не был проще, то, во всяком случае, спокойнее и воспитаннее. Наверно, можно было бы даже не надеяться не получить взбучку от Гокудеры, если предложить ему взять Фууту с собой. К вечеру Тсуна спустился вниз за Ямамото, но не решился будить Фууту, свернувшегося калачиком на одной из кроватей. - Я экстремально сильнее тебя! – Тсуна невольно улыбнулся, слыша крики Рёхея уже на лестнице. Таверна оказалась меньше, чем Тсуне сначала показалось. В тускло-освещенном помещении он разглядел несколько крепких деревянных столов, за которыми помимо Гокудеры и Рёхея сидели еще несколько человек, уткнувшись носами в свои кружки, зевающего трактирщика, который бездумно натирал полотенцем свою стойку и неприязненно поглядывал на орущего Рёхея, но видно уже привыкнув к крикливому гостю. Почему-то Ямамото в таверне не было, поэтому Тсуна несмело присел к ним за стол, едва успев увернуться от осколков бутылки, которую Рёхей с размаху приложил об край стола. - Иди ты к черту, тебя же после второй кружки скосит, - лениво пробормотал Гокудера, роняя подбородок на согнутую ладонь и поймав другой рукой пошатнувшуюся керосиновую лампу на столе. - Ах ты осминожья башка, а ну заказывай вторую! - Неа. - Я выпью больше, чем ты! - Хочешь поспорить? Ты уже проиграл мне недавно из-за этих вот, - он мотнул головой в сторону Тсуны и тут же спросил у него: - Пьешь? - Н-нет, спасибо, я не пью. - Я пью! - Закрой рот, Сасагава, - Гокудера щедро плеснул желтоватую жидкость в пустой стакан и придвинул его Тсуне. – Давай, когда-то надо начинать. Тсуна все не мог понять, что изменилось в Гокудере. Он говорил четко и легко в отличие от Рёхея, который уже не мог связать и двух слов, но заметно расслабился, откинувшись на спинку стула, а глаза затянула мутноватая пленка. Было что-то странное в том, как часто он моргал, будто пытаясь сосредоточиться на лице Тсуны. - Но я не… Дверь, с первого взгляда казавшаяся крепкой на вид, слетела с петель и с грохотом приземлилась на пол. В таверну ввалились трое мужчин, в которых Тсуна тут же узнал преследователей Фууты, и ему вдруг невероятно сильно захотелось спрятаться под стол, но сделать этого он не успел. Даже в полумраке один из мужчин разглядел Тсуну, уверенно ткнув в него пальцем. Тсуна с ужасом наблюдал, как все трое подходят к их столу, отрезая путь к побегу. - Где мальчик? - Какой еще мальчик? – недоуменно спросил Рёхей, осматривая незнакомцев. - Люди видели, как вы бежали сюда. - Они хотели убить его, но я же не мог оставить его там, я пообещал его спрятать, и он такой напуганный, как я мог ему отказать? – Тсуна торопливо и бессвязно объяснял и нервно переводил взгляд с Гокудеры на Рёхея, в душе надеясь, что они не позволят этим людям убить его или тронуть мальчика. Но надежды понемногу растворялись, когда он заметил безразличное лицо Гокудеры, спокойно рассматривающего дрожащее пламя в лампе. - Последний раз спрашиваю, где мальчик? – увидев лицо одного из громил, Тсуна живо представил все, что они могли с ним сделать, но отдать им Фууту не позволяла совесть. - Вот же зануды… - Рехей протянул одному из мужчин свою кружку, - давайте лучше выпьем! Кружка разбилась об пол, сбитая широкой ладонью, и расплескала жидкость по штанам Рёхея. Проследив дорожку быстро влажнеющей ткани, он медленно поднял глаза и широко улыбнулся, молча сбивая ногой одного незнакомца, и тут же кинулся с кулаками на дерзнувшего оттолкнуть его кружку, падая вместе с ним на чужие столы под неодобрительные взгляды трактирщика. Тсуне даже показалось, что Рёхей именно этого и ждал, будто бы притворяясь пьяным, его взгляд на секунду стал абсолютно чистым, тут же сменившись горящим азартом драки. - Извини, я просто не мог его там оставить… - Тсуна с надеждой смотрел на Гокудеру, сам не зная, зачем начал извиняться. - Да мне плевать на этого мальчишку, и что с тобой сделают эти идиоты. - Это кто еще идиот? В любой другой день Тсуна бы морально готовился к тому, что завтра придется залечивать раны от этих огромных кулаков, если еще повезет остаться в живых, но он вдруг вспомнил, как Рёхей рассказал ему, что Гокудера никогда не лезет в драку, пока его не тронешь. И теперь Тсуна наблюдал, как наивный самоубийца одним движением руки переворачивает их стол, но Гокудера быстро хватает свою кружку, скатывающуюся по столу вместе с остальной посудой, стремительно летящей на пол. Он плавно поднялся с места и, невозмутимо отхлебнув из кружки, выплеснул алкоголь прямо в глаза мужчине, которому едва доставал до плеча. Под нечеловеческий вой боли – Тсуна вспомнил, как ему промывали рану, и поморщился, представив, как сильно сожгло незнакомцу глаза, - Гокудера неспешно поднял стул, шарахнув ему об голову, и незнакомец пробил разбитой головой окно с подачи пинка Гокудеры, так и оставшись свисать с подоконника. Гокудера взял бутылку с соседнего стола и двинулся к лестнице, по пути кинув пару монет трактирщику. Тсуна широко раскрыв глаза наблюдал, как Гокудера исчезает по пути на второй этаж, ничуть не беспокоясь о судьбе своего друга, добивающего последнего противника головой об деревянные стены. Отпустив безвольное тело падать на пол, он осмотрелся и, заметив свой стол опрокинутым, пересел за соседний стол к изрядно пьяным мужчинам, которые, кажется, даже не заметили вспыхнувшую потасовку, и тут же забыл про Тсуну, продолжив пить как ни в чем ни бывало. - Извините нас за это, мои друзья не… - Тсуна подошел к трактирщику и неловко улыбнулся. Как он будет убирать разгромленную таверну, Тсуна понятия не имел, и за это ему тоже было стыдно. - Да брось, я уже так к этому привык, что даже удивился бы, если сегодня не было бы драки. А вот тебя я раньше не видел. - Я с ними недавно. Ну…путешествую. - О, тогда желаю удачи, - трактирщик сочувствующе посмотрел на Тсуну. – С ними вечно что-то происходит, так что надеюсь, ты доживешь до конца путешествия. Тсуна нервно улыбнулся, сбивчиво поблагодарив трактирщика, и ушел в свою комнату. Фуута по-прежнему спокойно спал, несмотря на весь шум, который они подняли на первом этаже, и Тсуна впервые за день почувствовал, что тоже невероятно устал. День, который они выделили для отдыха, прошел еще хуже, чем на корабле, и если бы он знал, что с утра ему придется спасать чужого мальчишку, бежать от каких-то жутких людей и пережить драку, он бы вообще не сошел с корабля. Он так толком ничего и не поел за день, и это был уже второй день, как он перебивается чем попало. Внезапно Тсуна заметил одну неприятную особенность и обреченно вздохнул – каждый раз, как он собирался поесть, с ним происходила какая-нибудь неприятность, которая, конечно же, напрочь отбивала ему аппетит, несмотря на возмущающийся живот. А если верить словам трактирщика, в ближайшее время есть ему точно не захочется, по крайней мере, до тех пор, пока его не свалит без сил. Насколько растянется это ближайшее время он не знал, потому что до сих пор не решился спросить, когда их вернут домой. Нет, он не скучал по дому, разве что не привык, чтобы приключения сыпались ему на голову в таком количестве, а задеть Гокудеру ему не хотелось. Конечно, он понял, что это ему вряд ли удастся, Гокудере ведь плевать в принципе, но, наверно, это бы посчиталось оскорблением после всего хорошего (и не очень), что он сделал, спроси он «А когда вы нас привезете обратно?» Так глупо звучал этот вопрос, что Тсуна даже покачал головой. Не помешало бы еще и поговорить с Ямамото, но он куда-то пропал, даже не предупредив его, хотя было уже очень поздно. Если бы он не знал Ямамото, он бы начал волноваться, но его друг часто куда-то уходил и так же молча возвращался. В такие моменты лучше всего было лечь спать, что Тсуна и собирался сделать, вот только для начала нужно было найти туалет. Он выглянул в коридор, увидев только несколько одинаковых дверей, но не решился заглянуть в какую-нибудь из них, вдруг еще разбудит кого-нибудь. Потоптавшись на месте в комнате, он заметил еще одну дверь в углу, которую с самого начала не увидел, и двинулся к ней довольный своей находкой. Комната за дверью не была похожа на туалет и Тсуна поначалу растерялся, но все же сделал шаг вперед, выглянув из массивной деревянной конструкции, которая, как потом обнаружилось, была шкафом, скрывающим большую часть комнаты от вошедших в эту малоприметную дверь. То, что Тсуна там увидел, отбило у него всякое желание продолжать свои поиски. У стены, едва удерживаясь на ногах, стоял Гокудера, наклонив голову так, что волосы скрыли лицо. Тсуна уже не смог отступить назад, словно прибитый к полу, и заворожено наблюдал, как Гокудера медленно водит рукой по своему члену и прерывисто выдыхает каждый раз, как ладонь снова возвращается к основанию. Движения с каждый разом становились резче, и Гокудера откинул голову назад, разметав светлые пряди, и неосознанно схватился другой рукой за стол, опрокидывая полупустую бутылку, стащенную с чужого стола. То ли большая доза спиртного просто помутила его разум, то ли Тсуна знал о нем слишком мало, но он не ожидал от Гокудеры такой чувственности. Он вообще не ожидал увидеть его в таком состоянии – его грудь тяжело вздымалась, будто бы он задыхался, а сам он жмурился каждый раз, как надавливал большим пальцем на покрасневшую головку и снова вел ладонью к основанию. Тсуна стоял в нескольких шагах от него, но прилившая кровь к голове будто обострила все чувства, и он мог видеть, как острый кончик языка облизывает пересохшие губы, и как дрожат его ресницы, чуть влажные у уголков глаз. Гокудера протяжно застонал, тут же закусив губу, и Тсуна практически рванул из комнаты, тем не менее не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь. Сердце стучало так громко, что он побоялся, как бы его не услышали в тишине, ставшей оглушительной, - или это кровь шумела в ушах, заглушая остальные звуки? Тсуна на цыпочках, будто бы Гокудера в соседней комнате мог его услышать, дошел до кровати и бухнулся лицом в подушку. Кто же знал, что их комнаты смежные? Подушка казалась невероятно холодной, наверняка его лицо сейчас пылало красным. Тсуна почувствовал, что ему неудобно лежать на животе, но вместо того, чтобы перевернуться, он положил подушку себе на голову, едва не захныкав. Хотелось если не исчезнуть, то, как минимум, стать какой-нибудь мелкой живностью, чтобы можно было спрятаться под кроватью и не думать, как завтра посмотреть Гокудере в глаза. Как же стыдно… И странно вспоминать, что эти руки, только что сжимавшие член Гокудеры, не так давно гладили его собственные плечи… Спать, Тсуна!