Реальности

Если бы можно полежать вот так еще немного, сегодняшнее утро могло стать самым лучшим из всех. На лице почти невесомо лежала свежевыстиранная простыня, пахнущая садовыми деревьями, за окном тихо чирикала какая-то птица, стараясь ненавязчиво разбудить лохматого соню, а тело ломило как после долгой тренировки. Нет, не больно – никакого напряжения, только приятное расслабление, и каждая клеточка тела едва не пела, будто пошевелись хоть на сантиметр и расплавишься, растекаясь по кровати от удовольствия. Тсуна позволил себя от души потянуться и высунул нос из-под простыни, тут же щурясь от солнца. Теплые лучи впервые за долгое время пробрались в его окно, укрывая кровать ярким светом. Такое редкое, действительно прекрасное утро… - Доброе утро. Было. Тсуна подскочил на кровати и тут же плюхнулся обратно, поджав ноги от боли, стрельнувшей острой иглой чуть ниже поясницы. - Ты бы хоть прикрылся. Насмешливый голос быстро вывел из ступора, и он подобрался на кровати, рывком натянув одеяло до носа – под тонкой тканью действительно ничего не было. У окна, глубоко утонув в мягкой обивке кресла, сидел Реборн и, судя по всему, терпеливо дожидался, пока напуганный парень придет в себя. Вспыхнувшая паника снова сменилась жжением в заду и колкостью песка на простынях, неприятно впившегося в кожу. Тсуна с ужасом посмотрел на темноволосого мужчину и, получив в ответ только широкую ухмылку, закрыл лицо руками. - Я же не мог... - Мне кажется, об этом нужно было думать до того, как лечь под Гокудеру. Кулаки против воли сомкнулись на волосах, и Тсуна посильнее дернул, будто вместе с болью мог вытянуть смущающие мысли. - Ну что, веселая ночка была? Конечно, он же теперь всю жизнь будет издеваться! Еще и повод подвернулся как нельзя кстати, смакуй в удовольствие. Тсуна тяжело вздохнул. Ладно, надо думать логически. Ночь, море, песок. Утро, его комната, кровать. Что-то не сходится. - Как я здесь оказался? – хрипло спросил Тсуна, спуская ноги с кровати и плотнее заворачиваясь в простыню. - Я тебя перенес. Ты ведь не хотел бы, чтобы утром его голое высочество нашли на берегу моря? - Реборн, перестань издеваться… - Твои слуги до скончания веков слагали бы легенды о Заднице, Которая Нашла Приключения. Ничего так место в истории, да? Тсуна беспомощно застонал и снова откинулся на кровать, уставившись на желтоватые песчинки на светлой ткани. Одной детали не хватало. Утро, его комната, кровать. Нет Гокудеры. - Я был один? - Кажется, твой оруженосец сбежал еще задолго до того, как я тебя нашел. Хотя надо отдать ему должное, не отнес в особняк, так хоть одеяло принес, - Тсуна посмотрел на мужчину, остановившегося у кровати перед ним, и чихнул, - но тебя это все равно не спасло. Мужчина внезапно поднял перед собой зеркало, и Тсуна послушно поднялся, всматриваясь в свое отражение. - Да, повеселились вы от души, - едко подметил Реборн. На шее расплывались розоватые пятна с россыпью красных точек и беспорядочной цепью тянулись до ключицы. Тсуна внимательно осмотрел оставленные метки на коже и затянувшиеся царапинки на искусанных губах и густо покраснел. Казалось, коснись сейчас потревоженной кожи и не вспомнит – почувствует снова его губы и влажный кончик языка. И ведь верил же, что проснется и увидит рядом сонное лицо, а лучше увидит спящим, чтобы попробовать пальцами мягкость губ, чтобы поймать кончики светлых прядей своими губами и узнать, действительно ли соленые на вкус, чтобы поцеловать нежную кожу век и увидеть, как взлетают выжженные до белого ресницы. Сбежал же. - Одевайся, времени мало. Тсуна послушно влез в темно-синий камзол, поданный Реборном, и задрал голову, бездумно уставившись в потолок и заодно помогая мужчине застегнуть тугие пуговицы. Воротник туго стянул шею, но так было даже лучше. Давящая боль в груди была гораздо тяжелее. - Вообще-то, когда я говорил, что ты должен с ним поговорить, я не совсем это имел в виду. - Ладно-ладно, я понял! – устало отмахнулся Тсуна. Реборн кинул настороженный взгляд на его обеспокоенное лицо и закушенную губу и отошел в сторону, позволяя юноше одеваться самостоятельно. - Он привык сбегать. - Всегда, - горько кинул Тсуна, стараясь поскорее выйти из комнаты. В коридоре было темно и душно, но это с трудом замечалось. Советник быстро нагнал его и зашагал следом, всматриваясь в напряженную спину и сжатые кулаки. - Нам скоро на поединок. - Я помню. Только умоюсь, а то с таким лицом стыдно показаться. - Еще хорошо, что у тебя воротник высокий. Тсуна обернулся через плечо, хмуро посмотрев на мужчину, и обреченно покачал головой. Тсуна редко читал книги. Нет, читал он часто – приходилось – но гораздо с большим удовольствием он тайно покидал особняк вместе со своими друзьями и надолго пропадал в путанных лабиринтах семейного сада. Пусть и не так надолго как ему хотелось, ведь тайное скоро становилось явным. Реборн всегда находил его, где бы Тсуна ни прятался, и возвращал в особняк. Здесь и начиналось их вынужденное общение с книгами. Но, несмотря на воодушевленные монологи Реборна о непочтительном отношении к истории и прошлому своего народа, Тсуна большей частью пропускал все мимо ушей. Они читали и про яркий период пиратства, и расцвет рыцарства, но, как только перелистывалась последняя страница, вся информация оседала где-то на дне его головы и возвращаться отказывалась. Тсуна не мог заставить себя полюбить то, к чему его принуждали, как и не мог понять, зачем это ему все. Эти эпохи прошли, да и ему не особо хотелось их возвращения – пират и рыцарь в нем умерли самого начала, ведь он боялся воды и не любил поднимать на людей оружие. Да, может быть, однажды он разглядит в книгах что-нибудь интересное и начнет читать сам. Ага, может быть. Когда-нибудь. Но сейчас в глубине души Тсуна даже пожалел, что знал ничтожно мало о турнирах. За окном кареты раскинулось огромное поле, полукругом окруженное наскоро выставленными трибунами. Обычно здесь тренировали лошадей, но Емитсу умудрился превратить обычное тренировочное поле в идеальное место для поединка за невероятно короткое время, и Тсуна с гордостью смотрел на развивающиеся флаги на ветру, высунувшись из окна кареты. Толпа, замыкавшая поле в круг, разом обернулась на грохот колес об дорожные камни и расступилась с громкими криками и счастливыми воплями – Тсуна тут же задернул шторы и откинулся на сиденье. Наследником по праву станет Занзас, так почему же люди так радуются его прибытию? - Мне нужно найти Рёхея, - Тсуна спрыгнул на землю и огляделся. - Я думал, ты хочешь найти Гокудеру, - Реборн усмехнулся, получив в ответ унылый взгляд. – Может, сначала поприветствуешь родителей и Кёко? - Кёко?! - Да, она тоже здесь. Вон там, разговаривает с твоей матерью. Тсуна пробежался глазами по трибунам, но найти их оказалось очень легко. Для его семьи специально было выделено ложе с удобными креслами прямо по центру трибун для лучшего обзора. Закутанная в розоватый шелк светловолосая девушка радостно ворковала с его матерью – красивая как и всегда, но теперь эта мысль отдалась в сердце Тсуны совершенно другими эмоциями. После вчерашнего ему даже смотреть на нее стыдно. - Нет, сначала поговорю с Рёхеем. Люди облепили деревянное ограждение так плотно, что было невозможно пробиться, и Тсуна беспомощно заозирался по сторонам. На разных концах поля напротив друг друга стояли широкие шатры, и, судя по висящему рядом гербу его семьи, Рёхей был в одном из них. Тсуна заметил пустое пространство под трибунами и шмыгнул вниз, быстро перебираясь к шатру. Внутри оказалось не так шумно как он ожидал, лишь маленькие пажи бегали вокруг массивной лошади, беспокойно переругиваясь и пытаясь натянуть на нее гербовую попону. И неизвестно по какой причине за их работой следил не Рёхей, а Гокудера. - Я только что собирался идти вас искать, - парень поднялся с корточек и вежливо поклонился. Внутри неприятно дернуло и сдавило словно тисками, не позволяя дышать. Тсуна изо всех сил постарался придать себе невозмутимость и глубоко вдохнул, но выдох вместо спокойного получился судорожным, будто что-то и правда сдавило его горло. Тело отказывалось слушаться. И чем старательнее Гокудера отводил глаза, тем с большей вероятностью новый вздох грозил обернуться всхлипом. Неужели он действительно надеялся, что все изменится? - Я думал, ты не придешь. - Я же ваш оруженосец. И я не врал, когда говорил, что всегда буду рядом с вами. Тсуне на секунду показалось, что они говорят уже не о турнире. Его так и подстегивало ответить, что по этому поводу думает он сам, и он уже было открыл рот, но в шатер залетел Рёхей. К счастью, иначе Тсуна сомневался, что не скажет лишнего – от случайной фразы стало так больно, что ядом защипало на языке. - О, Тсуна! - Ничего себе! Да тебя не узнать! Рёхей довольно покрутился вокруг себя, хвастаясь начищенными и крайне тяжелыми на вид доспехами, облепившими его от плеч до бедер, яркой гербовой накидкой поверх доспех и коротким желтым плащом. - Если ты упадешь, вот грохоту будет… - слабо улыбнулся Тсуна, поправляя крепление плаща. На ладони новоиспеченного рыцаря красовалось все то же кольцо с желтым камнем, притягивающее настолько, что не оторвать глаз. – Пожалуйста, сними кольцо. - Нет! – Рёхей упрямо замотал головой и поднял руку. – Этой мой талисман. - Сними говорю. - Нет, Тсуна. Это единственный приказ, который я не выполню. - Я прошу тебя, - пальцы неосознанно прошлись по потемневшему серебру и гладкой поверхности камня. Он действительно теплый или это игра воображения? - Да и не могу я его снять! Он ко мне уже прирос, кажется. Тсуна попробовал стянуть кольцо с пальца, но оно и правда намертво обхватило палец, не желая покидать своего хозяина. Он держался за него одну секунду, но нахлынувшие ощущение были настолько знакомыми, что закружилась голова. Мог ли он видеть это кольцо раньше? - Эй, Тсуна, ты чего? - Вы в порядке? Может, выйдем? - Да выведи ты его на воздух, придурок! - Без тебя знаю, торфяная башка! Гокудера был слишком близко – забылся, трепетно обнимая за плечи и выводя задыхающегося господина из шатра, прижимался так тесно, что почти касался светлыми прядями чужой щеки. Только обернись и обними, ведь даже шага не разделяет. Обними так, чтобы не сбежал. Но вместо этого Тсуна неохотно вырвался из случайного объятия и уперся руками в собственные колени, пытаясь отдышаться и заодно прикрыть лицо, покрасневшее то ли от смущения, то ли от вдарившей в голову крови. - Я в порядке, не волнуйся. - Может, воды? - Нет, спасибо. Я здоров как никогда, - Тсуна чихнул и выпрямился. – Ночью продуло, наверно. Слова вырвались быстрее, чем он смог сдержаться, и на секунду ему показалось, что светловолосый парень кинул на него виноватый взгляд, но это случилось слишком быстро, чтобы быть уверенным. Гокудера уже стоял к нему спиной, выжидая. - Нам пора идти, скоро начало. Тсуна пробился в ложе, едва не пропустив самое интересное – маленький паж уже вовсю трубил в рог, призывая к началу – и бочком протиснулся к креслу, хотя пройти незамеченным не удалось, за что его наградил укоризненным взглядом крайне недовольный Емитсу. Извинения стремительно вылетели из его головы, когда сидящая рядом с матерью Кёко поднялась с кресла. - Простите, я заняла ваше место. - Нет-нет! – Тсуна отчаянно замахал руками, краснея от нелепой ситуации еще хлеще, чем вспыхнувшая Кёко. - Но вы должны сидеть с вашими родителями. - Все в порядке, я вот здесь сяду, - усевшись в кресло по левую руку от девушки, Тсуна вежливо улыбнулся. - Ничего, милая, пускай посидит рядом с тобой. - Зато так все будут знать о ваших отношениях, - бодро поддержал свою жену Емитсу, подмигнув сыну. Тсуна мученически возвел глаза к небу и украдкой кинул взгляд через плечо. Его оруженосец ничем не показывал, что слышит этот неловкий разговор, и безразлично смотрел на поле. - Нервничаете? – вежливо спросила Кёко, пытаясь разрядить обстановку. - Так заметно? - Да, вы ерзаете, - девушка приятно улыбнулась. - Может быть, кресла неудобные, господин? Тсуна не поленился обернуться и послать убийственный взгляд Реборну, который как ни в чем ни бывало стоял за его креслом с самой вежливой улыбкой на лице. И Тсуна бы даже поверил в его искренность, если бы не знал, что такая улыбка всего лишь одна из разновидностей ухмылок. Тем более советник стоял слишком близко к Гокудере, и это нервировало еще больше, чем начинающийся поединок. - А ты как себя чувствуешь? – тихо спросил Реборн, чуть наклоняясь к стоящему рядом парню, пусть и знал, что их разговор подслушивают очень любопытные уши. - Я в порядке. А почему я должен себя плохо чувствовать? - Ну, знаешь…Ночи у нас холодные. Гокудера медленно повернул голову и широко раскрытыми глазами уставился на него, но через секунду опомнился и быстро отвернулся, снова принимая безразличный вид. Реборн усмехнулся про себя – спрячешь глаза, но страх во взгляде никаким обманом не потопишь. Чем сильнее рвешься из сети, тем сильнее в ней путаешься, а выход у тебя под носом. Убедившись, что Кёко заняла его подопечного ненавязчивым разговором, Реборн повернулся к полю, высматривая соперников. После повторного сигнала шатры как заколдованные одновременно распахнулись, выпуская вперед заключенных в тяжелые доспехи противников на лошадях. Они предусмотрели все правила и обычаи – одинаковая защита, открывающая только ноги, знамена на копьях, гербы на лошадях, но им настолько не хватало опыта, что это смотрелось больше как представление. Неуклюжее представление. Рёхей не совсем уверено держался за копье, иногда перевешивающее на разные стороны – только опытный человек заметил бы, что против воли парня – зато противник держал тяжелое оружие так, словно сражался на подобных поединках каждый день. Тсуна вздрогнул, когда железные забрала с лязгом опустились, и заозирался по сторонам. Сражающиеся уже готовились стартовать. А он, кажется, так глубоко ушел в свои мысли, что и не заметил, когда соперников представили. Солнце слепило глаза людей и отражалось от доспехов, и больше всего Тсуну напугало осознание того, что выпало неудачное положение – солнце светило аккурат в лицо Рёхею. - Неужели мы правда не могли без этого обойтись? - Тсуна, пока ты ноешь, Рёхей отстаивает твою честь. - Нужно было потребовать обычного поединка! Любому же ясно, что Луссурия знает, как сражаться! - Люди Занзаса ни перед чем не остановятся, как и он сам. Лошади сорвались с места, в жалкие секунды сокращая расстояние, но для Тсуны время текло как тягучий мед – медленно, с издевательской щедростью позволяя рассмотреть, как тяжело ударяются копыта и вспарывают землю в комья, а лошади бесстрашно рвутся вперед, несмотря на разделяющие их несколько сантиметров. И без перехода и предупреждения время вернуло свой ход так неожиданно, что происходящее показалось вспышкой. Луссурия резко вскинул руку, поворачивая тыльной стороной, и солнечный блик тут же отскочил от начищенных доспехов. Совершенно сбитый с толку, Рёхей инстинктивно прикрыл глаза ладонью и едва успел отклониться – вражеское копье прошибло шлем, легко сминая казавшееся прочным железо. - Он специально это сделал! – Тсуна подскочил с кресла, тут же заглушенный криками толпы. - Ты это никак не докажешь, - спокойно сказал Реборн, задумчиво рассматривая Луссурию. Все и так было ясно: тот знал, что делает, и уже давно определился с тактикой. И если Тсуна верит, что поединок будет честным, сегодня его ждет много сюрпризов. Но разочаровавшись, он поймет всю серьезность намерений Занзаса, и, может, тогда-то он осознает, что есть вещи посерьезнее собственного нежелания. - Здесь же есть судья, нужно сказать ему! - Луссурия имеет право махать руками как ему вздумается, можно объяснить все тем, что он неосознанно ослепил его. Успокойся и смотри дальше. Толпа взревела от удачного представления, и ее гул жутким звоном отозвался в помятом шлеме. Рёхей с облегчением скинул его и кинул на землю. Странно, звон никуда не исчез. Он провел рукой по уху и в недоумении уставился на размазанную по железной перчатке кровь. Надо же, еще легко отделался, мог бы вообще без башки остаться. Рядом с лошадью остановился один из маленьких пажей и протянул новый шлем, но Рёхей только отмахнулся. - Да ну его к черту, задолбала эта куча железа, - он развернул лошадь и поскакал обратно к месту старта, по пути обернувшись на своего соперника. – Эй, спасибо за помощь, а то эта штука только мешала. - Что ты, всегда рад помочь, - с той же ядовитой вежливостью в голосе пропел Луссурия. - Не расслабляйся, тебе просто повезло. Я тебя насажу как поросенка на вертел. - Жду с нетерпением. Рёхей проводил парня взглядом и развернулся на месте старта. На трибуне Тсуна что-то доказывал своему советнику и недовольно размахивал руками, и это бы даже повеселило, если бы не застывшее лицо сестры и ужас в ее глазах – он видел это даже отсюда. Он вообще не ожидал, что трибуны окажутся настолько близко, и Кёко увидит все прямо перед собой. Хотя ему вообще не хотелось, чтобы она приходила, но ее невозможно переубедить. Хуже всякого звона в ушах только видеть ее слезы, поэтому он должен побыстрее закончить поединок. И у него еще две попытки. Попасть в шлем или сбить. Рёхей пришпорил лошадь и поудобнее перехватил копье, нацелившись сбить несмотря ни на что. Чертово солнце резало глаза, и Луссурия превращался в размытое пятно, поэтому Рёхей ударил наугад и, судя по реву толпы, попал. Острая боль прошибла предплечье прямо под искореженным металлом – он едва не выпустил поводья, рискуя вывалиться из седла, поэтому с силой вцепился ногами в лошадиные бока. - Он же убьет его! - Сядь, Тсуна. - Я требую отмены поединка! - Он защищает не только твою честь, но и свою, - Реборн посмотрел взбешенному парню в глаза и удовлетворенно улыбнулся, видя как ярость - удачное прикрытие страха - сменилась пониманием. Он перевел взгляд обратно, нахмурившись, когда Рёхей вернулся обратно в конец поля, придерживая правое предплечье. Это окончательно укрепило мысль Реборна, что у Луссурии четко выстроенная тактика, иначе он не целился бы в руку, держащую копье. Потрепав лошадь по короткой гриве, Рёхей глубоко вдохнул. Это был его последний шанс. Это было больше похоже на бой с удачей, и, кажется, она не желала переходить на его сторону. Собственное тяжелое дыхание шумело в ушах, ветер бил в лицо, но не приносил прохлады – воздух обжигал легкие, а кровь, стекающая по руке, едва не кипела под нагретым железом. Но это ни в какое сравнение не шло с яростью, палящей его изнутри. Луссурия поднял копье, но оно внезапно накренилось вниз помимо воли хозяина, и Рёхей довольно ухмыльнулся, только сейчас заметив, что в прошлый раз все-таки попал. Железную пластину, едва защищающую бедро, взрезало тонкой полосой, и Луссурия морщился при каждом скачке лошади. А значит, это был тот самый шанс. Но в глазах резко потемнело и Рёхея внезапно выкинуло из седла – сцепив зубы, он выставил руки, чтобы не впечататься в землю, и едва не закричал от боли в предплечье. - Кажется, сегодня не твой день, солнышко, - Луссурия остановил коня и склонился над проигравшим, переходя на шепот. – Хочешь, я стану твоим учителем? Тебе понравятся мои уроки. - Пошел к черту, - процедил Рехей, - мы еще не закончили. - О нет, мы закончили. Я сбил тебя, а значит, ты проиграл. - Вы нарушили правила! – маленький пузатый судья, больше похожий на обильно украшенный торт, остановился рядом с Луссурией и задрал голову, хмуро уставившись на него. - Это еще почему? Я сбил его на землю, а значит победил. И в первый раз я попал в его шлем! - Нет, мы видели, что вы сбили его не копьем, а столкнули. Не нужно пытаться обмануть судей. Возвращайтесь к позициям. Если не это знак свыше, то что тогда? Рехей с трудом поднялся с земли и прошел к своей лошади, одарив Луссурию тяжелым взглядом. - Здесь закончилось твое везение. Сейчас ты на своей шкуре узнаешь, что такое проигрыш. Рехей старался не смотреть на сестру, он ведь и так знал, какое у нее сейчас лицо. Конечно, она верила в него, и он не мог подвести ее, но в глубине души боялся, что не хватит сил. Стремление победить было безгранично, горело в венах, словно кровь оставляла за собой огненный след, и его почти трясло от желания зарядить копьем так, чтобы грохот в башке этого идиота было слышно даже на трибунах. Но сам он понимал, что может даже не удержать копье. Лошадь несла его вперед резвее, чем обычно, и это лишь распаляло еще больше. Буря эмоций топила собой боль, оставляя на поверхности лишь желание цели. И цель неслась прямо к нему в руки. Рехей крепче вцепился в копье и с силой замахнулся, издав животный рык – копье впечаталось в плечо соперника, сбивая с седла. Толпа взорвалась криками и аплодисментами, заглушая грохот доспехов Луссурии, крутившегося по земле словно камень, брошенный по поверхности воды. - Слава Богу, - выдохнула Кёко, но Тсуна едва заметил ее возглас. Он стоял и аплодировал как и все, но внутри боролся с желанием сорваться с места и подбежать к Рёхею, прервав все эти объявления победителя и церемонии. И словно прочитав его мысли, Реборн кивнул вниз. - Ты должен подойти к нему. Впервые не сопротивляясь ненавистному слову «должен», Тсуна резво перемахнул через ограждение и подбежал к другу, не стесняясь расталкивать восторженных зрителей. Люди, заметившие Тсуну, притихли в ожидании что произойдет дальше. - Э…поздравляю победителя, - Тсуна пожал парню руку и улыбнулся. Кажется, он впервые нормально вдохнул за все время поединка. - Спасибо, - несмотря на все свои ранения, Рехей бодро улыбался. Но как только он перевел взгляд, улыбка сошла с его лица. – А с ним что? Тсуна проследил за кивком и заметил Луссурию, по-прежнему лежащего на земле. Некоторые зеваки поглядывали на него, но все равно проходили мимо. - Мне кажется, к нему должен подойти Занзас, как-никак они же… - Не указывай что я должен, сопляк. На секунду застыв, Тсуна заставил себя сбросить накатившее оцепенение – хриплый голос у самого уха будто придавил к земле. Он сквозь одежду чувствовал воплощение своего страха, равно как ярость, исходящую горячими волнами, почти прожигающую спину. Собрав все свои силы, Тсуна обернулся и неосознанно задрал голову. Кровавая муть его кошмаров. - Все еще не терпится сдохнуть? - Ч-что?.. - Слушай сюда, мусор. Если ты сам не откажешься от наследства, я задушу тебя твоими же кишками. Ты на глазах у всего города будешь хрипеть под моим сапогом. И ни один из дружков тебя не спасет. Тсуна невидящим взглядом уставился в пустоту и внезапно вздрогнул от громкого лязга – Занзас подошел к своему подчиненному и с силой пнул ногой изрядно помятое железо доспехов, тут же покидая поле. Один из его людей подцепил Луссурию за ногу, волоча за собой по земле. Тсуна застыл, вслушиваясь в протяжный лязг и немея от ледяного ужаса – кажется, с таким звуком закрывают клетку.