Реальности

- Стойте! Тсуна постучал ладонью по панели автомобиля за своей спиной и высунулся из окна, тут же расплываясь в улыбке при виде черноволосой девочки, которая прятала что-то в длинных рукавах яркого фурисоде. - Я, честно говоря, уже не надеялся, что ты успеешь, - признался он. - Прости… - И-пин протянула парню толстый конверт и продолжила еще более неразборчиво: - просто Бьянки-сан, а еще Вария… - Вария? – удивился Тсуна, терпеливо дожидаясь, пока девочка отдышится после долгого бега. - Мы ждали посыльного с деньгами от их стороны. - Но я же ничего им не… - Тсуна прикусил губу, задумавшись. Девочка только недоуменно пожала плечами. Последнее время в клане абсолютно все происходит без его ведома, волшебным образом, чтоб он узнал только в последний момент. А вот «волшебника» он, кажется, знал. – Извини, нам пора ехать. Передашь Бьянки спасибо? - Конечно, - улыбнулась И-пин и вдруг спросила уже тише: - ты случайно не заболел? - Я? С чего ты взяла? - У тебя голос какой-то… охрипший. Тсуна кинул короткий, но очень недовольный взгляд назад, когда услышал за спиной сдержанный смешок, и снова улыбнулся И-пин. - Ну… сквозняк ночью, сама понимаешь, - неуверенно пробормотал он. - Ладно, вечером я принесу тебе трав! – девочка помахала рукой и убежала прочь. Тсуна дал знак водителю и уселся поудобнее, не без раздражения отмечая, как закрывает глаза в надежде, что тряска страшной железной машины поскорее уляжется. - Ох уж этот сквозняк, - раздалось напротив. Тсуна открыл глаза и напряженно уставился на Хибари. Но тот успешно делал вид, что совершенно не замечает этого взгляда, а за окном такой потрясающий пейзаж, что глаз не оторвать. Но его губы смазала легкая усмешка, которая не давала Тсуне покоя. - Я не знаю как так вышло, - невозмутимо ответил Тсуна, тщетно прокашлявшись. Хрипотца в голосе все равно осталась. - Конечно - так кричать… - Куда же мне до твоей выдержки, - пробурчал Тсуна. - Разумеется, - согласился Хибари, насмешливо наблюдая, как парень напротив ерзает на жестком сидении и вздыхает каждый раз, как очередная поза оказывается неудобной, - будь у тебя такая же выдержка, вряд ли тебе сейчас было бы больно сидеть. - Хибари-сан! Брюнет усмехнулся, заметив румянец, заалевший на щеках его спутника, и прикрыл глаза. Воспоминание, выдернутое из прошлого – сейчас перед ним был тот, старый Тсуна, неуверенный и смущенный, который раньше вряд ли мог представить, в чьих руках через несколько лет будет проводить горячие, тягуче-сладкие ночи. Не мог этого представить и сам Хибари, как не мог вспомнить – так все же когда? Помнил только, что сначала парень вошел в его спальню, а затем, так же неожиданно, - в жизнь. Со временем исчезло пресловутое «-сан», всплывающее лишь в такие моменты возвращения прошлого, и он к своему удивлению заметил, что не против. Он вообще был не против. А может, он ничего не помнил еще и потому, что время для него текло по-другому. Жизнь в одиночестве с годами стирает рамки, а у него этих лет было предостаточно. Начало положили родители, отец, пропадающий во дворце императора, - как же, представитель сильнейшего клана! – мать, которой не было дела до своего отпрыска с самого его рождения, и клан, не имевший смелости разговаривать с молодым господином. Позже - множество частных учителей, которые тщетно пытались его разговорить. Тщетно, потому что к тому времени мальчик окончательно замкнулся, а множество – уже в юном возрасте Кёя наводил на людей ужас. А потом в его жизнь внезапно ворвались люди, и самым назойливым из них оказался мальчишка, теперь сидящий прямо перед ним. Ну, назойливым он бы мог оказаться, позволь ему это Хибари. Люди боялись его, тем самым избавив от ненужного общения. Хибари открыл глаза, расслабленно разглядывая Тсуну из-под слегка опущенных ресниц. А мальчишка неожиданно вырос. Чуть подточило лицо, стерев легкую припухлость щек, какая бывает только у детей, растворилась наивность во взгляде, сменившись спокойной уверенностью, пропала зажатость и напряженность, теперь он сидел расслабленно откинувшись на панель и вытянув ноги в бок. От панического страха, которым Тсуну прошибало каждый раз при виде Хибари, и следа не осталось. Не то чтобы самого Хибари это как-то напрягало… Вернее, перестало напрягать. И он пока не понял, почему позволял ему оставаться рядом, тем более после предупреждения «я стал сильнее, чем ты думаешь», которое он точно слышал где-то раньше… Конечно, любой, кто рискнул бы ляпнуть, что он изменил Хибари или, еще хуже, сделал его добрее, отправился бы доживать последние дни в больнице. Просто им вместе было…нормально. Вряд ли Хибари дошел до того уровня, когда ему с кем-то могло быть комфортно. Люди вызывали у него стойкую неприязнь, похожие на слабых, копошащихся в кучках зверьков. Но Тсуна стал исключением. Нет, это ни в коем случае нельзя было назвать любовью или чем-то похожим на нее. Хибари неприятно было это признавать, но иногда ему казалось, что они оба убегают от особенных для них людей – особенных до ядовитой боли по нервам – друг к другу. Он привык к Тсуне, хотя, несмотря на это, пока не мог терпеть его слишком долго, как и любого человека на земле, но он, что поражало его больше всего, начинал привыкать к прикосновением. Не сразу, но раздражение со временем сменилось принятием – Тсуна был единственным, кому он позволял себя касаться без угрозы быть избитым до потери памяти. Но сам же… - Что-то случилось? – Тсуна дернулся, очнувшись от внезапной дремы слишком резко, и посмотрел на склонившегося над ним парня. А еще Кёе было до сих пор странно прикасаться самому. Его пальцы медленно плыли по ладони Тсуны, вверх по приятной ткани, на напрягшемся предплечье слишком натянутой, по плечам, нырнули в открытую ямочку в самом низу шеи и остановились на щеке, постепенно накрывая полной ладонью. Мягкая, даже слишком нежная для парня кожа – не то чтобы Хибари часто касался девушек, в детстве он их вообще редко видел, а потом автоматически перестал воспринимать как что-то достойное его внимания. Сейчас под его ладонью горела кожа парня, которого он касался специально, по внезапно возникшему желанию. Возможно, впервые. Огромные глаза перед ним, удивленные и немного напуганные, медленно закрылись, и Кёя наклонился ниже, замирая в сантиметрах от чужих губ. Чувствовал, как трещит по швам его коробка, как устоявшиеся границы ломает и складывает пополам, - почему он подпустил его так близко? Облако накрыло солнце, тенью стирая дремлющий на губах светлый блик и погружая салон в полумрак. - Приехали, - Хибари резко отстранился и вылез из машины. Тсуна поторопился за ним, совершенно не понимая что происходит. Он сделал что-то не так? - Как ты узнал, что он здесь? – спросил Тсуна, попутно осматриваясь. Они вдвоем быстро миновали ворота – удивительно, но по обе стороны стояли два стражника в золотисто-белой униформе императорской армии – и вошли в невысокое, но довольно большое здание. Сразу после дверей их настигло эхо чужих голосов и странных криков, от которых вибрировали стены. - Он там, где ему и положено быть, - Хибари почти втолкнул недоумевающего парня в единственную дверь в конце пустого коридора и добавил, наклонившись почти вплотную к уху: - Ты нигде не увидишь столько богатых и влиятельных людей как здесь. Несмотря на то, что ему пришлось говорить громче, Тсуне его голос показался почти шепотом, потому что новая волна шума, в десятки раз сильнее прежней, окатила его с головой. В огромном зале уместилась бы не одна сотня человек, но из-за того, что все, за исключением ярко освещенной площадке в центре, было скрыто в полумраке, Тсуна не мог сказать точно, сколько людей сидело на трибунах. Но шумели они так, что в ушах звенело. Неотступно шагая за Хибари, он изредка косился на борцов сумо, сцепившихся в опасной близости от него, и в душе боялся, что кто-нибудь из них свалится прямо на него. Уже после того, как они начали пробираться по трибуне наверх, - Тсуна облегченно выдохнул, оказавшись подальше от сумоистов, - он заметил уже знакомого ему человека в звериной маске, почти скрытой под капюшоном, который тихо переругивался с сидящим рядом парнем. Вдвоем они выглядели еще более странно, чем по отдельности, и если лицо второго хотя бы было видно, то внешний вид вызывал у Тсуны какие-то странные ассоциации с фестивалями. Парень был одет в фиолетовое кимоно с безумным рисунком, издалека напоминающим осьминога, настолько яркое, что на фоне важных лиц в одинаковых неприметных одеждах выглядел, будто забрел не туда. Но это не мешало ему переругиваться с Маммоном так, что его голос было слышно издалека. - Прошу прощения, что прерываю вас, - вмешался Тсуна, выныривая из-за плеча Хибари. Оба тут же повернулись к нему – Маммон медленно и неохотно, второй резко и нервно. Но что больше всего настораживало, так это глаза второго парня, которые широко распахнулись от невероятного удивления. - А, Савада-сан, - лениво отозвался Маммон. - Это… - начал его собеседник, - это же… - Да-да, это он. Тсуна слегка нахмурился, заметив как занервничал парень в фиолетовом кимоно. - Но он же… не должен быть… Я же отправил… - Скалл, закрой рот, - мягко прервал Маммон и снова обратил внимание на подошедших, - у вас ко мне какое-то дело? Тсуна молча передал ему два плотных конверта, собственный и тот, что передала И-пин, при этом внимательно наблюдая за происходящим. Недоверчиво приняв конверты, Маммон бегло ощупал их и кинул короткий взгляд внутрь. - У тебя же «не было денег», когда я спрашивал! – возмутился Скалл, который в свою очередь тоже успел заглянуть в конверт. - Для таких идиотов как ты, которые вечно влезают в неприятности, у меня их до сих пор нет, - Маммон фыркнул и ловко спрятал конверты под плащ. - И ты допустишь, чтобы эти амбалы убили меня?! - Ну… видимо, да. - У вас какие-то проблемы? – неожиданно для всех спросил Хибари. Сильнее всего удивился Тсуна – из-за этого шума он оглох и ослышался или Хибари действительно беспокоится? - Этот идиот оскорбил главу клана у восточного побережья, сказав, что он слишком стар и ему пора искать замену. - Не оскорбил, Маммон, а предложил свою помощь в управлении кланом из-за его почтенного возраста! – Скалл хлопнул ладонями по коленям и устало закатил глаза, будто уже сто раз говорил одно и то же. - Но почему же ваш клан не разрешит эту проблему? Вы же одни из сильнейших в стране, - Тсуна настороженно уставился на непривычно-вежливого брюнета. Теперь понятно, к чему весь этот цирк. Скалл был одним из тех, чьей помощи они собирались добиться. - У моего клана сейчас очень много других важных дел. - А точнее, они отказались ему помогать, когда узнали, что он решил променять свой клан на более влиятельный, - буднично заметил Маммон, игнорируя гневные взгляды в свою сторону. – Он даже своих подчиненных не может заставить слушаться. - Ничего подобного! И я не променять хотел, а объединить кланы! Объединить, слышь ты, жлоб хренов! - Тогда, думаю, Савада-сан сможет решить вашу проблема с соседним кланом. «Савада-сан» посмотрел на Хибари с нескрываемым сомнением. - Правда? Да я же их в глаза не видел даже, - начал отпираться он. Но перехватив холодный, тяжелый взгляд синих глаз, замолчал и криво улыбнулся. – Хотя можно попытаться вспомнить… - Мы договорились встретиться в зале переговоров на втором этаже, - затараторил Скалл, сияя своим спасителям как зеркало на солнце, - через полчаса. - Тогда я, наверно, пойду туда и поговорю с ними, - скорее, спросил Тсуна, многозначительно глядя на Хибари. Тот едва заметно кивнул, но взгляд так и не смягчился, будто обещая «напортачишь – убью». – Да, видимо, пойду… Тсуна развернулся и обреченно двинулся мимо трибун. Глупость какая-то… Он даже не понял в чем суть, не говоря уже о том, что он понятия не имел о каком таком важном клане речь. Этими делами обычно занимался Хибари, поэтому Тсуна не мог не нарадоваться своей роли номинального (пока еще) главы. На втором этаже начинался узкий коридор, а, судя по табличке на одной из дверей, тот самый зал бы прямо напротив. Тсуна спокойно открыл дверь, решив, что уж лучше придти пораньше и дождаться этот клан, чем лезть сразу в разъяренную толпу оскорбленных. Но переступив порог, замер и… Вряд ли это состояние можно назвать «удивился». Если удивлением вообще можно назвать состояние шока, словно тебя с разбегу окатили ледяной водой и кинули вдогонку кусочек льда, аккурат по лбу. Гокудера, прислонившийся спиной к стоящему в центре комнаты столу, - удивительно, но прилично одетый, без этих тонких тряпок, которые едва держались на нем, - бесцеремонно потушил сигарету об деревянную поверхность и улыбнулся. - Не ожидал тебя здесь увидеть, - он резко выпустил струю дыма. Нахмурившись, Тсуна подошел к нему и остановился, сомкнув руки на груди. Несмотря на весь свой грозный вид, который наверняка казался грозным только для него самого, - ноги предательски дрожали при каждом шаге. - Это я должен был сказать, - насторожился он. – Что ты тут делаешь? - Жду клан, на который нарвался Скалл, - Гокудера пожал плечами. – Есть тут один клинический идиот, которому повезло управлять сильным кланом, он мог бы нам пригодиться. Тсуна нервно и, кажется, слишком резко отодвинул стул во главе стола и устало плюхнулся в мягкую обивку. Какого черта все опять происходит без его ведома? - И почему же ты не сказал об этом мне? Я наткнулся на этого парня совершенно случайно, а ты, оказывается, уже о нем знаешь, решаешь его проблемы, - Тсуна говорил быстро и опустив голову, а потому не замечая, как светловолосый парень подходит к нему и садится у колен, - да еще и в одиночку! - Эй… - мягко произнес он, поднимая лицо Тсуны и заглядывая в глаза. Усталые и…испуганные? – Я хотел вчера рассказать, но ты убежал. - А что, мне нужно было оставаться и смотреть как ты клеишь того парня? – Тсуна вздохнул. Наверняка, они там перебудили весь дом, а утром Гокудера проводил его до ворот и разрушил очередную надежду на продолжение. Который там уже по счету этот мальчишка? – Ты хотя бы его имя узнал? - Ты ревнуешь? – неверяще спросил Гокудера в бесполезной попытке удержать улыбку. - Что за глупости! – взвился Тсуна. – Просто меня беспокоит твой разгульный образ жизни. - Потому что мой, как ты говоришь, разгульный образ жизни слишком многих затягивает? Или потому что… - Гокудера ухмыльнулся, - ты хочешь быть на их месте? - У тебя все держится на сексе! – Тсуна скинул руки парня со своих колен и раздраженно фыркнул. Злили еще больше эти глаза, которые смотрели на него снизу-вверх с чистейшей невинностью, которая только могла существовать. – Может, поэтому у нас ничего и не вышло! - Нет, все потому, что ты не понял, как я тебя люблю, - Гокудера обнял его ноги и лег щекой на бедра. – Что я люблю тебя всего, люблю и твое тело. И мне нравится его любить. Хочется тебя касаться, всегда, везде, особенно, когда ты в толпе - мне не хватает тебя. Физически не хватает. Тсуна в недоумении смотрел на лежащего на своих коленях парня и не знал, какое желание сейчас сильнее. Первое, инстинктивное – оттолкнуть, - потому что сейчас Гокудера напоминал жреца, пришедшего для поклонения своему богу, сидел, покорно уткнувшись в его ноги. Или сильнее было второе, - снова оттолкнуть, - потому что горячий, торопливый шепот пропитывал ткань и обжигал кожу, а может, так просто казалось Тсуне из-за того, что горел он весь, особенно там, где касались чужие руки. - Иногда ты переходил все рамки… - неуверенно оправдывался он. Парень тут же поднял голову и хитро улыбнулся. - Звучит так, будто я тебя принуждал. Я видел, как ты смотрел на меня вчера. - На тебя все смотрели! - Но только ты смотрел на меня по-особенному, - Гокудера улыбнулся. – Ты хотел меня. Даже когда я соблазнял того парня, ты ведь смотрел на нас, правда? Хотел оказаться на его месте? - О чем ты вообще… - слабо выдавил Тсуна, оттягивая ворот кимоно, ставший слишком тугим. Гокудера поддался вперед, упираясь в его колени, и провел пальцем по темно-бардовому пятну на открывшейся шее. - А это тогда что? Ты хотел меня так сильно, что сразу кинулся к своему Церберу? А твой голос охрип, потому что ты кричал в его руках? Оскорбление пролетело мимо ушей, как и то, что Гокудера попадал прямо в цель, оставались только его лицо, близко-близко, глаза, затуманенные тихим безумием, и шепот на губах: - Ты представлял меня вместо него? Дверь резко распахнулась, впуская толпу людей и, судя по их виду, они были не в самом лучше расположении духа. Тсуна в приступе паники пихнул светловолосого парня под стол, укрытый светлой скатертью до пола, и улыбнулся людям. Гокудера же, оказавшись внизу, недовольно улегся на ножку стола и не без раздражения принялся слушать, как Тсуна распинается перед какими-то людьми, извиняется – вот после этого их можно убить, чтобы никому не рассказали, что глава клана Вонгола может извиняться, - а люди быстро располагаются на стульях вокруг стола. Кто-то протянул длинные ноги, и Гокудера брезгливо отодвинулся, едва ли не наваливаясь на ноги своего друга. То, как Тсуна поджимал пальцы на ногах, показалось ему настолько забавным, что он не удержался и пощекотал их. Еще забавнее стало, когда парень дернулся и пнул его, вслепую, а потому и не попал. Едва сдерживая смех, Гокудера перехватил его ногу и уткнулся в нее лбом, чуть пониже колена, содрогаясь от приступов хохота. Но потом почему-то стало не смешно… - Я бы хотел уладить это разногласие… - Тсуна широко распахнул глаза, почувствовав, как кончик языка скользит по его колену, ткань бережно разводится в стороны, и влажные касания медленно до сладких, теплых мурашек продолжаются по внутренней стороне бедра. Он попытался оттолкнуть светловолосую голову, но сумбурное копошение только привлекло лишнее внимание. - Чего вы там возитесь?! Ваше поведение оскорбляет нашего главу, - возмутился один из сидящих. Гокудера многозначительно поднял брови – видно их лидера оскорбляет все на свете, пусть еще извинений за осевшую на нем пыль предъявит, - и резко дернул стул Тсуны на себя, подвигая ближе, но от своего занятия не оторвался, продолжая упоенно вылизывать нежную кожу, согревать дыханием, блаженно зарываться носом в низ живота. Маленькая шалость разрослась до эйфории – невозможно было оторваться. - Слушайте, - Тсуна прокашлялся, пытаясь совладать с хриплым голосом. Слово рвалось вперед, но дыхание предательски сорвалось, когда он почувствовал теплые пальцы на своем члене и мгновениями позже одуряюще-горячую влажность. Гокудера, черт бы тебя побрал… - Меня волнует, почему вы пришли вместо этого ублюдка! - Потому что я так за-ахотел… - Тсуна подавился дыханием и стиснул подлокотники кресла, чтобы не застонать, иначе весь план полетел бы к черту. Но Гокудеры было слишком много, он был везде, пальцы легко царапали кожу, губы смыкались вокруг члена и втягивали – глубоко, сильно, до тяжелого, тягучего узла пульсирующего тепла под кожей. Ему не нужно было даже стараться, ноги раздвигались сами собой в бесполезной борьбе между тем, чтобы оттолкнуть и притянуть ближе, путаясь пальцами в серебристых прядях. - Я согласен, только при условии… - начал один из мужчин. - Хватит! – резко крикнул Тсуна, стукнув кулаками по столу так, что присутствующие подпрыгнули на стульях. Внизу, Гокудера улыбался, что не мешало ему увлеченно вылизывать член Тсуны, то сжимая, то отпуская основание, ведь знал, кому принадлежал этот крик. И удивился, когда в его волосах сомкнулись чужие ладони, непривычно сильно, но сейчас его бы ничто на свете не могло бы отвлечь от своей маленькой мести, которой он, кажется, кое-кого разозлил. Но так было даже лучше, он хотел разворошить это улей незавершенности и недосказанности, чувствовать напряженную пульсацию в своих губах, ощущать телом, как Тсуна заходится в тяжелом дыхании и отчаянных попытках не застонать. Как он проигрывал и сам поддавался ближе, подталкивая голову Гокудеры, чтобы он взял глубже, двигался быстрее. - Слушайте, вы… - прошипел Тсуна. Стоны рвали его грудь, толкались наверх, превращаясь в беспомощное рычание, которое сидящие восприняли как угрозу. – Вы прекращаете донимать Скалла, засовываете себе эти угрозы…поглубже… - выдохнул Тсуна, вгрызаясь в нижнюю губу, но тут же взял себя в руки, - и валите к чертовой матери! - Но мы же… он же… - проблеял лидер клана. Савада Тсунаёши внезапно впал в такое бешенство, что он к собственному стыду действительно начал его бояться. Пунцовые щеки, тяжелое дыхание, дрожь, бьющая тяжелым пульсом, лютая ярость в глазах, словно сейчас сорвется и кинется рвать ему глотку. Он, конечно, знал, что клан Вонголы очень силен, но не догадывался, как опасен их лидер в гневе. - Сейчас же! – рявкнул Тсуна. Лица начали расплываться, а грудь стянуло тугим обручем. Если они не уйдут через несколько секунд, они услышат самый громкий стон, который только могли услышать. От того, что поднималось тугой волной, жгло нервы и давило невыносимо, до отчаянного желания скорее избавиться, сделать хоть что-нибудь. Только быстрее, только не останавливайся… Мужчины быстро поднялись с мест и поторопились к дверям, по пути разведя паническую суматоху, когда попытались выйти все одновременно. Дверь захлопнулась, Тсуна сполз вниз по стулу, сжимая в ладонях волосы Гокудеры, и крепко зажмурился. И тот, услышав грохот двери, сорвал свои планки, полностью отдаваясь ощущениям – быстро скользил губами, вжимался кончиком языка в щель на головке, менял темп, терялся в тихих, надрывных стонах. А Тсуне казалось, что он не стонал – выл, оттого, как узел разорвало в клочья и смело его рассудок взрывной волной ослепляющего жара. И через секунду уже медленнее, уже отступало, медленно, как морская пена вымывала песок, нагретый на солнце. Тсуна с трудом разлепил веки и перевел дыхание, сердце заходилось в бешеном ритме и с силой било в грудь, так сильно, что дышать было просто больно. Или это все-таки саднило измученное рваными стонами горло. С лицом, как у довольного кота, Гокудера вынырнул из-под стола и уперся локтем в колено Тсуны, укладывая лицо на ладонь. - Если ты не уйдешь через 5 секунд, я тебя убью, - сказал Тсуна, неуверенно пробуя собственный голос, будто оргазм был настолько оглушительным, что лишил его возможности говорить. Гокудера послушался и без какой-либо обиды двинулся к двери, неторопливо вытирая пальцами губы. - Я-то уйду, а вот ты от себя – нет.