***
Домой я пришла уже вечером. Коротко поздоровавшись с отцом, ушла в свою комнату. Там сбросила рюкзак с тетрадями, переоделась в платье, которое носила дома, поправила косички и уселась за домашние задания. Так продолжалось до тех пор, пока меня не позвали на ужин. Оглядев себя в зеркало и убедившись что папе будет не к чему придраться, я вышла на кухню. За столом уже сидел отец. Заметив меня, он коротко кивнул и задумчиво уставился на мою персону. Я присела напротив отца и, пожелав приятного аппетита, стала кушать. У нас было принято одно правило: «Сначала еда, а все разговоры потом». Блюдо отца как всегда было выше всяких похвал. Я с удовольствием съела плов и, отодвинув тарелку, принялась неспешно пить душистый чай на травах. Отец также закончил трапезу и начал допрос: — Как учёба? И почему ты опоздала сегодня в музыкальную школу? — Дмитрий Антонович оглядел меня цепким взглядом. — Я задержалась в университете. Подходила к преподавателю, спрашивала про заданное на дом задание. Он новенький, сегодня первый день. Ведёт литературу и историю, — в моих мыслях тут же проскочил образ того, как он «ведёт» пару. Тихое бедствие. Главное, чтобы отец не узнал. — Мужчина? Как он преподаёт? Мне оставалось лишь натянуть фальшивую улыбку на лицо и проговорить: —Да, мужчина. Мне понравились его методы преподавания. Даже одногруппники сидели молча и слушали. Папа одобрительно кивнул и вновь потерял ко мне всякий интерес. Допив чай, я выпила таблетку в виде синенькой капсулы и ушла к себе в комнату. Количество домашнего задания, как всегда, было велико, но меня это не расстраивало. Уже было одиннадцать, как я приступила к заданию по литературе. Я очень хотела доказать этому несносному Марку Юрьевичу, что справлюсь и не упаду носом в грязь. Закончила я в первом часу ночи. Устало откинувшись и переведя дух, я выключила свет, разделась и легла спать.***
Моё утро началось с орущего отца. На самом деле, я редко слышала его крик. Обычно он мог обойтись и без этого. Я сонно сощурилась, не совсем понимая что происходит. Кое-как разлепив глаза, моя персона непонимающе уставилась на вошедшего Дмитрия Антоновича. — Кристина! Почему ты всё ещё не встала с кровати?! Ты опаздываешь! Бегом одевайся и иди в машину. — мужчина вышел. Соскочив с кровати, мне пришлось спешно проводить все ванные-банные процедуры и одеваться. Мой наряд как всегда был строг и подчеркнуто официален. Даже отцу, при желании, было бы не к чему придраться. Быстро похватав тетради, я затолкала их в рюкзак и галопом помчалась в прихожую, совсем забыв о том, что полы у нас скользкие, особенно когда ты в носках. Так что мое падение сопровождалось громким «БУМ», воплями и треском порвавшихся брюк. Обошлось ещё, что я ничего себе не сломала и не повредила, с моей то удачей. Штаны не считаются. На мои вопли выскочил отец, разъяренно глядя на меня. В этот момент я мысленно сравнила его с древнегреческой фурией. Тем временем, он процедил сквозь зубы: — Кристина! Несносная девчонка! Ты и так опаздываешь! Марш наверх переодеваться. Чтобы через минуту была тут, иначе в университет побежишь сама. Хоть галопом скачи, но если ты опоздаешь, никакого телефона месяц. Ты поняла меня? Я кивнула, подскакивая с места и морщась от боли в ноге. Кажется с выводами о том, что ничего не повредила, я поспешила. Но боль отрезвила меня, так что я в считанные секунды переодела штаны на другие и бегом помчалась к машине. К счастью, в этот раз обошлось без эпичных падений.***
Знай, читатель, что если твой день не задался ещё с утра, дальше будет ещё хуже. К сожалению, я об этом правиле не знала, наивно полагая что скоро одержу свою первую победу над Марком Юрьевичем. Как же я ошибалась. Но обо всём по порядку… До универа мы доехали относительно быстро. По крайней мере на пару я успевала, что сильно радовало меня. Поспешно выскользнув из машины и молчаливо кивнув отцу на прощание, я поспешила внутрь. Первой парой стоял русский язык, что очень радовало меня. Литература же была после. Я с нетерпением ожидала её, предвкушая вытянувшееся лицо преподавателя. Ведь подготовилась я блестяще! Столько времени угрохала на этого Фауста. Однако, наивной мне, давно надо было понять, что Марку Юрьевичу вообще до фени всё это. Хотя, как говорится, всё что не делается — всё к лучшему. Первое предзнаменование моего провала произошло сразу, как только я вошла в аудиторию, где должна была быть пара. Моя неуклюжая персона врезалась в кого-то, падая уже второй раз за день. Видимо, моя филейная часть очень любит ровную пыльную поверхность. Только почему-то в ущерб мне. Подняв взгляд, я с ужасом уставилась в насмешливые серые глаза Марка Юрьевича. Действительно, кто же ещё? Закон подлости не дремлет. Он хмыкнул, протягивая мне руку. В этот момент меня посетило дежавю. Ведь вчера было то же самое! Только в этот раз на литераторе был официальный костюм и действия разворачивались в аудитории, а не на на улице. Видимо, ему на судьбе написано быть препятствием. Я опасливо приняла помощь, ожидая очередного колкого словечка. Но преподаватель лишь улыбнулся, оглядел меня с ног до головы и вышел, насвистывая весёлый мотивчик какой-то популярной песни. Только после этого до меня дошло, что всё разворачивалось на глазах у однокурсников. А те и в правду глазели на нас. Мне тут же стало неуютно, так что я поспешила юркнуть за стол, где уже сидел Кирилл. Паренёк молчаливо поприветствовал меня кивком головы, не отрываясь от игрушки на телефоне. Я перевела дух, подумав о том, что штаны мне на этот раз достались прочнее. Пара прошла, на удивление, нормально. Даже наши «массовики-затейники» не натворили чего-нибудь опять, доводя Марину Александровну до слёз. А так бывало часто. Моя скромная персона счастливо ожидала момента, когда сможет поквитаться с надоедливым «мучителем». И этот момент настал. Зря я не обратила внимания на все признаки своего провала. Ой, зря. Ничего не предвещало беды. Я как всегда заняла своё место за первым столом. Мои одногруппники весело галдели, думая о том, что же сегодня натворит Марк Юрьевич. Меня одолела противная дрожь, так что их веселья я не разделяла, лишь уныло сидела и нервно теребила край блузки, как всегда это делаю, когда волнуюсь. Время текло, а литератора всё не было и не было. Как вчера. — Прямо день сурка какой-то, — тихо буркнула я, наблюдая за дверьми. Ждать пришлось недолго. Дверь с грохотом отворилась и внутрь вошёл Марк Юрьевич, цепко оглядывая притихших студентов. Он прошел в аудиторию, подошёл к рабочему столу и насмешливо уставился на стул, явно прикидывая что-то в голове. Спустя минуту, он заговорил, в упор глядя на Карима и Михаила: — Господа дегенераты, прошу принять ко вниманию, что кнопка на стул — совсем детский лепет. Если действительно так хотите мне насолить, придумайте что-то оригинальнее, — он двумя пальцами убрал кнопку со стула, щелчком отправив ее в урну, — Ну что, будем наказывать провинившихся? Зверёв и Савочкин, встать. Парни послушно встали, изображая полное раскаяние и готовность нести наказание. Получилось так неубедительно, что отовсюду послышались смешки. Я тоже невольно улыбнулась, наблюдая за этими двумя. Тем временем, Марк Юрьевич продолжал: — Ну что, господа товарищи, на стол мне вашу домашнюю работу. О дополнительном наказании потом поговорим. Эти братцы-акробаты опустили голову еще ниже. Заговорил Карим: — Марк Юрьевич, мы не успели сделать! Честно-честно. Там столько писанины всякой. Чё вы вообще нам задаёте такое? Да у нас никто не сделал! «Мучитель» пытливо обвел притихших нас глазами. Я хотела было возмутиться, но вовремя поймала угрожающий взгляд Зализиной Веты. — Это правда? Ну-ка, все кто сделал поднимите руки, — все остались неподвижны. Даже мне пришлось, скрипя зубами, сидеть спокойно, — И что, даже суйка Кристина не сделала? Я негодующе вспыхнула, совсем забыв о том, что минуту назад сидела тише воды, ниже травы. — Я сделала, Марк Юрьевич! — мне пришлось раскрыть для убедительности тетрадь, показывая на свои записи, — Сделала всё, о чём вы говорили. — Правда? Вот он, первый признак ботаника и заучки. Скажи, тебя совсем не учили солидарности? Что же ты лезешь-то, как затычка во все бочки? Нет, чтобы промолчать, — он вздохнул, сведя брови к переносице, — Все будут свободны, кроме заучки. Ты останешься на перевоспитательную беседу. А сейчас, сделайте вид что занимаетесь какой-то бурной деятельностью. Откройте учебники там, делайте вид, не мне вас этому учить. Кстати да, работу по Фаусту сделать надо. Скажите спасибо Кристине. Жду до следующей недели. Все понимающе покивали и стали изображать подобие какой-то учебной деятельности. Только я всё никак не могла отойти от подобного. Что я сделала опять не так? Прозвенел звонок. Одногруппники радостно загалдели, соскакивая со своих мест. Через минуту тут никого не осталось. Мне стало страшно, иначе я никак не могла объяснить свою дрожь. Марк Юрьевич сидел за столом и взирал на меня, не делая попытки заговорить. Первой не выдержала я: — Марк Юрьевич, что вы от меня хотите? Я сделала задание, как вы и говорили. Но вам всё равно что-то не нравится. Что опять не так? О какой солидарности может идти речь, если это учёба. Он усмехнулся. Казалось, его серые глаза стали ещё темнее, напоминая грозовое облако. — Я просто учу тебя жизни. С такими принципами тебе не то, что друзей не найти, так ещё и работу нормальную. Я вспыхнула, пожалуй, до кончиков волос. Зло на него посмотрев, я прошла мимо и с грохотом открытой двери, вышла прочь. Меня одолевала ярость на этого человека. Как так вообще можно? Следующая пара должна была начаться еще через полчаса, так что моя тушка отправилась в сторону туалетов. По пути я бормотала слова проклятия и ругательства, в адрес совсем нехорошего человека. К моему великому несчастью, они нашли своего адресата. Пока я ругалась, за моей спиной тихо покашляли и до боли знакомый голос произнёс: — Это я тот самый человек, о котором ты так «лестно» выражаешься? Я круто развернулась, ошалело глядя на преподавателя. Совсем не подумав, выпалила: — Вы что, Марк Юрьевич, следите за мной? Тот закашлялся, глядя на меня. Когда немного отпустило, он хрипло произнёс: — Ты всегда такая прямолинейная? Самой же хуже...