Причины внутри, снаружи последствия.
Сынмин не рассчитывал столкнуться у кабинета директора Кана с Чаном. Тот привалился спиной к стене и сверлил взглядом то флешку, что Сынмин крутил в руках на короткой цепочке, то его самого. Сынмин прошёл мимо, даже не поздоровавшись, и постучал в тяжёлую деревянную дверь, прежде чем нажать на ручку. Мужчина спешно сворачивал разговор по мобильнику — явно уже ждал. — Заходи-заходи, — пригласил он Сынмина жестом, и Сынмин зашёл внутрь, слегка посмотрев на Чана через плечо, прежде чем закрыть за собой дверь. После этого взгляда его аж передёрнуло — такое напряжение было между ними. Хотя на что Сынмин надеялся после всего? На то, что Чан продолжит умолять его простить? Будет дальше умолять остаться с ним? Дать ему шанс? Что между ними было такого, чтобы умолять? Пару перепихонов? Знатные, конечно, аргументы. Будучи погружённым в свои мысли, Сынмин подошёл к столу директора Кана и аккуратно положил флешку из серебристого металла возле ноутбука. — Я не знаю, что вы решите делать с этим, но вам стоит послушать. Мужчина удивлённо поднял глаза на Сынмина, но всё же вставил девайс, и спустя десяток секунд заиграло вступление заглавной песни. Сынмин увидел сомнение в чужих глазах и нахмуренных бровях, ожидая первых строк. За окном прогремел гром. Знамение ли? Сынмин не знал. Всего несколько секунд разделяло сейчас Сынмина и Чана на «до» и «после», потому что потом — Сынмин был уверен — Чан никогда не будет просить у него прощения. Голос в динамиках зазвучал на поверхности разума. Сынмин, закусив губу, прикрыл глаза и сжал похолодевшие от выступившей испарины ладони в кулаки, понимая, что… на записи его голос. Его чёртов голос. Он убьёт Криса за подставу, потому что второго шанса не будет. — Я, конечно, ценю то, что ты решил принести мне записи лично, — тихо произнёс мужчина, откидываясь на спинку кресла. Песня тихо продолжала играть, раздражая Сынмина. — Видимо, прошедший на яхте вечер вызвал у тебя признательность, но не стоило отрывать меня по таким пустякам… Сынмин сжал до боли губы, чтобы не выругаться прямо там, и кивнул, отводя взгляд. — Произошло небольшое недоразумение, — неловко состроил он кривую улыбку и, забрав флешку из рук мужчины, поклонился. — Я, наверное, пойду, извините. — Ничего страшного. Кстати, ты видел, сколько вышел предзаказ? Это выше всяких похвал — больше миллиона копий! Сынмин снова неловко кивнул и криво ухмыльнулся, успев сделать пару шагов к двери. — Так я пойду? — Иди-иди, да. Хотел только сказать, что Чан будет сопровождать тебя на промо, к тому же у вас будет несколько фотосессий к журналам и интервью. Общих. — Сердце Сынмина неприятно кольнуло и грохнуло вниз — на это он вообще не рассчитывал. — СМИ порвало от вашего воссоединения — они начали наперебой звонить, ещё когда ты в Японии был. Ну ладно, иди, не задерживаю больше, — махнул он рукой, отпуская. Сынмин вылетел из кабинета злющий, совершенно позабыв, что в коридоре стоит Чан. — Поговорим? — Нам не о чем, — раздражённо бросил Сынмин и быстрым шагом направился к лифту. — Разве? Я так не считаю, — последовал Чан за ним. — Господи, что тебе стоит просто отвязаться от меня раз и навсегда, как ты уже однажды сделал? — закипая, риторически выпалил Сынмин, даже не смотря на Чана, и нажал кнопку. Створки лифта моментально разошлись — лифт стоял на том же этаже. И конечно же Чан зашёл следом. — Если вдруг тебе интересно… Я только что собирался тебя слить, нравится тебе или нет. Крупно так. — И что же этому помешало? — удивлённо вскинув брови, повернулся вполоборота к нему Чан, держа руки за спиной, сцепленными в замок. Лифт оповестил о прибытии на нужный этаж, и они снова продолжили путь к аудитории вместе — Сынмин и отстающий на шаг Чан. — Отсутствие какого-то хрена нужных файлов, хотя я их сам туда скидывал. Не сам. Хёнджин скидывал файлы. Сынмин зашёл в свою аудиторию, где лежали его вещи, и обернулся на Чана, закрывающего за собой дверь. Посмотрел со смертельной усталостью и, вздохнув, сложил руки на груди. Понял, что от разговора не отвязаться. — Скажи мне, пожалуйста, как это влияет на мои намерения и слова «я не уйду»? — Наверное, никак? — пожал плечами Сынмин и посмотрел на Чана с безразличием, поднимая со стола рюкзак и куртку. — Потому что в конечном счёте ушёл я, не дожидаясь, когда ты меня бросишь. — Я же сказал, что не брошу! — вспылил Чан, нервно сжимая пальцами свои волосы. — Сынмин, чёрт тебя раздери! — Ты и в прошлый раз говорил то же самое! — поддался Сынмин манере разговора, не выдержав, и повысил голос. — И что? Не прошло и месяца, как ты… — У меня были свои причины… Это какой-то абсурд. Как будто Сынмина должно это волновать. И как будто это что-то бы поменяло. — Правда, что ли? — с ядом выплюнул Сынмин, зло прищуривая глаза. Хотелось набить Чану рожу за то, что он вот так просто смел говорить о том, как бросил его сразу после того, как поклялся никогда этого не делать. — Я тебя поздравляю. Потому что теперь, спустя семь лет, у меня есть свои. Всего хорошего. Сынмин вымелся из аудитории в один момент, набирая по дороге сообщение Чонину, что сегодня не выйдет — раз и погода дерьмо, и работа навалилась, — после чего набрал Чанбина. — Я еду к тебе, и лучше бы тебе быть в этот момент дома, — безапелляционно произнёс он, как только трубку на том конце подняли, и сбросил звонок. Времени на препирательства с Чанбином у него тоже не было, как и желания — до камбэка оставались ровно сутки. До промо — чуть больше.***
Чанбин приехал позже — Сынмину пришлось ждать его на парковке, пока тот приедет. Не самое лучшее занятие для знаменитости топовой величины — заснимут ещё. — Что слу…? — окончание вопроса потонуло в поцелуе, как только Чанбин приблизился к лифту. Сынмин притянул его, спустив маску, и поцеловал. Настойчиво, горячо и без лишних вопросов. Прижался к его губам, обхватывая ладонью за шею, и полминуты не отпускал. А когда отпустил, услышал тихое: — Видимо, всё совсем плохо. Пошли… Чанбин взял его за руку и буквально втащил в лифт. Там Сынмин снова полез с поцелуями, параллельно не упуская возможности вытащить белую официальную рубашку из брюк и залезть под неё руками. Чанбин же сохранял хладнокровие до самой квартиры, пока за ними не закрылась дверь. И Сынмин был ему благодарен — потому что сам он себя сдерживать попросту не мог. Не та ситуация. — Сынмин, что случилось? — послышался голос сверху, когда Сынмин придавил собой Чанбина к двери и припал к шее губами. — Давай не сейчас, ладно?.. Я ехал к тебе не для того, чтобы разводить беседы. — А для того, чтобы использовать меня, потому что я безотказный? — с вызовом. Эти слова били наотмашь. С губ слетело нецензурное, когда он понял, что облажался. Сынмин отшатнулся от Чанбина, словно тот был приведением, и едва не запнулся за собственные ноги, как пьяный, натыкаясь спиной на угол. Чанбин на него не смотрел. — Кажется, что-то между нами изменилось, — усмехнулся своим мимолётным мыслям Сынмин, смотря на свои руки. — Или кто-то. Я ведь говорил тебе не пересекать черту с Хёнджином просто так… — Это ты сейчас ревнуешь, что ли? — с прищуром наклонил голову Чанбин, после чего нагнулся, чтоб стащить с ног кроссовки. — Уволь — беспокоюсь о лучшем друге, которому ты вешаешь лапшу на уши. — Да? — удивлённо. Чанбин выгнул одну бровь, обернувшись после того, как убрал обувь в шкаф, и ткнул Сынмина пальцем в грудь. — Ты, между прочим, тоже, спешу заметить. — А ты не спеши — планы у него исключительно на тебя, герой-любовник, — Сынмин заловил за ремень Чанбина, попытавшегося смыться из коридора, и стиснул в объятиях. — Это случайно вышло, — выдохнул ему в шею Чанбин. — Он начал развивать тему, что когда ты недоступен, то и я чаще всего, и я просто не дал ему сложить два и два. — Надо завязывать с этим, — тихо произнёс Сынмин, вопреки своим словам снова находя губы Чанбина и целуя. — Сынмин-а… — между поцелуями. — Только не вздумай о чувствах говорить — я тебя предупреждал… — отстранившись, совершенно серьёзно произнёс Сынмин. Для него Чанбин, конечно, теперь уже слишком много значит, но не так, как Чан. Не стоит пытаться заменять одного другим — хорошим ничем это точно не кончится. — Я не прошу любить меня взамен, ладно? Я могу позволить себе любить тебя безвозмездно, — с неким осуждением проворчал Чанбин и снова поцеловал. — Не стоит, — покачал головой Сынмин, всё же нетерпеливо стаскивая обувь. Не стоять же вечность в прихожей. — Как показывает жизнь, я та ещё паскуда… — У твоей паскудности есть причины, и ты знаешь, что я их понимаю и принимаю. Чёрт, — запнувшись теперь уже за обувь Сынмина, выругался Чанбин. — Пошли отсюда в спальню скорее…