Твоими мыслями

Вера — это прыжок вслепую навстречу чьим-то рукам, которые подхватят и примут тебя. Артуро Перес-Реверте

Это казалось издёвкой мозга. Всё происходящее. Когда он пытался остановить Хёнджина, но получил в ответ только страх, ненависть и выплёскивающуюся без конца и края боль с каждым словом вместе с отрешённостью и желанием закрыться в раковине как можно скорее. Он собственными руками вонзил нож в спину Хёнджина. — Тебе лучше отпустить меня, пока ты не привлёк всеобщее внимание к своей персоне. А то наутро ещё много чего о себе в интернете увидишь… — Хорошо, — согласился Сынмин. — Я не буду упрашивать тебя выслушать меня, но… выслушай хотя бы его. Когда будешь готов. — Если… буду готов, — поправил его Хёнджин и ушёл без оглядки, оставив их с Чонином вдвоём. — Хён, дай ему время. Он когда-нибудь перебесится… — жалобно окликнул его Чонин, обращая на себя внимание. Бутылку виски Сынмин у Чонина конфисковал, отправив домой и написав Хёнджину, что тот может не волноваться — домой он не придёт. Сообщение, конечно, дошло, но после него Сынмин тут же отправился в чёрный список. Идти было некуда. К Чанбину ему путь заказан — если Хёнджин сгоряча решит навестить его сразу же, то ситуация будет совсем из ряда вон. К Чонину тоже ехать было нельзя — если Хёнджин опять же решил уже свалить из дома, чтобы не дай бог не пересечься с Сынмином, то, вероятнее всего, он поедет к мелкому. Оставался один вариант. Был ещё запасной, но тот был совсем уже на крайний случай. — Пустишь?.. — спросил Сынмин уже на пороге квартиры, как будто Чан не ему дверь открывал, когда тот позвонил в квартиру, ещё находясь у подъездной двери. Взгляд Чана упал на бутылку виски в его руках, но он всё же пропустил его в квартиру, закрывая за ним дверь. Повисла пауза. Сынмин поправил на плече лямку сумки свободной рукой и, отведя глаза в сторону, вздохнул. Организм словно почувствовал, что рыдать разрешается. Здесь уже можно. — Мне некуда пойти, — объяснил Сынмин безмолвно смотрящему на него Чану. Тот снял с его плеча сумку и забрал бутылку, осматривая количество содержимого. — Я только пару глотков сделал, остальное — не моих рук дело, — оправдался Сынмин, словно Чан собирался его отругать, но тот по-прежнему молчал. — Душ, спать, есть? — лишь спросил он. — Сдохнуть, пару шотов виски с закуской и жилетку, в которую можно поплакаться. — Шутишь — уже хорошо. Раздевайся и проходи в студию. Сам Чан ушёл на кухню вместе с бутылкой, чем-то там гремел, а Сынмин, как и велели, взяв с собой сумку, пошёл в студию, где в центре пустого пространства стоял маленький столик, захламлённый распечатками, макбуком и ещё бог знает чем. — Я сейчас всё уберу — ты застал меня за работой, — смутился Чан, ставя поднос на пол. На нём ведёрко со льдом, два хайбола для виски и та самая початая бутылка вместе с тарелкой нарезки лимона и яблок. — Забей, — отмахнулся Сынмин, подтягивая к себе поднос. Чан неловко дёрнулся, но оставил всё как было и сел рядом. Налил им обоим поровну, добавив по три кусочка льда, и протянул один бокал Сынмину. Несмотря на абсолютное отсутствие резистентности к алкоголю, Сынмин в два глотка осушил содержимое и отставил обратно на поднос бокал. Чан же к своему даже не притронулся, просто держа его в руках. Потом Сынмин сам налил себе ещё столько же и снова выпил. На этот раз бокал у него забрал уже Чан. — Ты мечи пореже… — с беспокойством. — Я предал лучшего друга. Целенаправленно предавал несколько лет подряд, — повёл плечом Сынмин, словно бы пожимая им, мол, не знаю, как так вышло. — Я не хотел. Но у него появились чувства к человеку, который вытаскивал меня из болота, в котором я тонул. Когда ушёл ты, когда я потерял кучу контрактов, когда Хёнджин был со мной не согласен. Мне нужна была поддержка, и ею стал Чанбин… — Сынмин увидел, как Чан напрягся, стараясь не подавать виду, но сейчас у него на нервах играть желания не было никакого. — У нас были во всех смыслах странные отношения. Я зависел от его поддержки и от его любви, а он всегда говорил, что моего счастья ему достаточно. Он был моим островом спокойствия, несмотря на то что изначально он шантажировал меня. — И ты его простил? — Он хотел меня трахнуть, пригрозив компроматом, я согласился, — усмехнулся Сынмин, вспоминая тот вечер. — А в итоге он всю ночь просидел рядом со мной, пока меня выворачивало над унитазом. Я не смог переступить через себя. А сегодня Хёнджин увидел снимки… — Погоди, какие снимки? — нахмурился Чан. Сынмин чуть не упал, потянувшись за сумкой, и достал из неё неаккуратно сложенные стопкой все фотографии, которые он конфисковал у Чонина вместе с бутылкой — у того всё равно остались ещё цифровые копии, — и протянул Чану. — Твою ма-а-а-ать, — протянул Чан, добравшись до тех фото, на которых был он, и провёл ладонью по лицу, пытаясь прийти в себя. — Давно это у тебя? — Часа два. Моего друга нанял директор Кан. — Подробности? Сынмин помотал головой. Никаких. — Чонин сказал только, что в тот день, когда я хотел тебя слить, ему сказали, что у него последний шанс, и подняли сумму вдвое. До этого он думал, но потом согласился. Сказал, что лучше это будет он, чтобы доложить мне вовремя, чем кто-то, кого бы я не знал вовсе. Тогда весь компромат бы ушёл сразу по назначению. — Это не должно попасть к нему на стол. — Он указал на тебя пальцем, Чан. Сказал Чонину сфоткать нас обоих. У него были какие-то наводки. И я не понимаю, откуда. — Ты буквально выпросил вставить моё имя в свой контракт. Всё ещё не понимаешь, откуда? — сквозь зубы рыкнул Чан. — Мы работали вместе! — накричал на него Сынмин. — А потом работали порознь семь лет. Не думаешь, что твой приход сюда подозрителен по всем фронтам? — То есть ты подозревал меня с самого начала? — А кто бы на моём месте не? — задал резонный вопрос Чан и всё же смочил губы виски, облизал их и, поморщившись, отставил хайбол обратно на поднос. — Ты был в ярости в первый день, когда увидел меня, — перевёл тему Сынмин, раз подвернулся шанс. — Почему?.. — Потому же, почему и ушёл семь лет назад, — неопределённо ответил Чан и, поднявшись, решил уйти, снова свернув разговор и не дав Сынмину выяснить важное. — Извини, у меня нет желания продолжать. Как закончишь, та же комната всё ещё в твоём распоряжении. Спокойной ночи. Намывая на кухне бокалы, так и не допив виски, Сынмин думал о том, насколько далёкими друг от друга они стали. Если тогда, семь лет назад они пытались решать проблемы вместе, вставая на одну сторону, то сейчас любая проблема разводила их в разные углы, отбрасывая друг от друга, и, пытаясь что-то решить, они лишь противостояли друг другу, делая очень больно, а проблема как была, так и оставалась на месте. Алкоголь разморил тело уже в душе под горячими струями, и внизу живота стянуло лёгким возбуждением. И как Сынмин ни пытался его снять, не выходило. Думал даже о Чане, вспоминал их секс, те ощущения, но до пика всё равно было далеко. В таком состоянии организм собственные ласки воспринимал не совсем адекватно и неестественно — реакция была или очень слабая или её вообще не было. Однако член падать не желал тоже, что особенно бесило. А ещё жутко хотелось целоваться. Проигнорировав последние слова Чана о комнате, Сынмин влез в спортивные штаны и футболку, что носил вчера, несмотря на то что без белья было не особо удобно, и пришёл к нему в спальню. В темноте комнаты можно было разобрать лишь его лицо в подсветке смартфона, и Сынмин сразу увидел, что на него обратили внимание. Прикрыл за собой дверь, дошёл до кровати и молча перелез через Чана, плюхнувшись ему под бок. — Я не буду продолжать тот разговор, — тихо предупредил его тот. — Тогда просто поцелуй меня, — на выдохе попросил Сынмин и встретился с удивлённым взглядом. — Ты пьян. — Я знаю. Но не настолько, чтобы не понимать, что я делаю. — Сынмин, не стоит. Ты играешь в тяни-толкай, и мы оба знаем, с чем проснёмся наутро. С наигранной обидой, что я воспользовался твоей безотказностью и в целом ситуацией. Или опять будешь говорить, что это ничего не меняет между нами. — Разрешаю отлупить меня, если это случится. — Прям отлупить? — удивлённо. Сынмин промычал, закусив губу, чтобы не расплыться в улыбке окончательно. Он не понимал, на что подписывается, но Чан ему был нужен прямо сейчас. Ещё и к его бедру прижался, продемонстрировав желание. — Без ножа режешь, — выдохнул Чан, откладывая телефон на тумбу рядом и наклоняясь к нему, но Сынмин затормозил его, коснувшись пальцем губ, в паре сантиметров от себя, смотря уже серьёзно и проникновенно. — Скажи мне только одну вещь… — Что угодно. — Не ври — не что угодно, — помотал головой Сынмин, зная, что у Чана секретов от него выше крыши. — Просто скажи мне, что… — Я никогда не предавал тебя, — едва слышным шёпотом закончил за него фразу Чан, словно почувствовав, что именно нужно Сынмину. — Никогда, слышишь? Просто верь мне. Даже если я не могу тебе всего рассказать сейчас… «Я хочу снова тебе верить. Очень хочу», — хотел безмолвно закричать Сынмин. Все эти семь лет разочарования в собственной вере обернулись сущим адом. И поэтому он был готов снова довериться, несмотря ни на что. Не оглядываясь, не требуя доказательств, не указывая и не подавляя. Он просто хотел вздохнуть полной грудью и освободиться от того тяжёлого бремени неверия, что пронёс через года. Он хотел хотя бы попытаться. — Если это окажется неправдой, ты ведь знаешь, что я никогда больше не смогу тебя простить?.. — с надеждой спросил Сынмин шёпотом, словно давая клятву. Он понимал, что после этой ночи дороги обратно не будет. Он понимал и принимал, что хочет снова быть с Чаном, на одной стороне, хочет снова держать за руку, целовать без оглядки и быть только его. Чан тронул ладонью его щёку и смазал лёгким движением большого пальца ласку по скуле. — Помнишь, я обещал тебя защищать? — Чан спросил серьёзно и тихо и только после кивка Сынмина продолжил: — Я знаю, что не смог сдержать обещание, но я всё ещё могу попытаться снова. И я хочу попытаться. — Я очень по тебе скучал, — признался Сынмин, наконец приникая к его губам и обнимая. — Я тоже, безумно, — между поцелуями. И вот сейчас было правильно.