Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце. Марк Твен
Сынмин сидел и не верил своим ушам. Нет, Чану он верил полностью и безоговорочно. Почему-то казалось, что если перестать доверять ещё и ему, тогда вообще можно будет сдаваться в психушку без разговоров. К тому же, о словах Уджина Чан знать не мог, кроме как от самого Уджина — Сынмин ему ни слова тогда не сказал, проглотив колкость, вставшую костью в горле. Тогда казалось, что всё брехня, а на самом деле Уджин уже тогда намеревался развести их. — Я от этого Уджина мокрого места не оставлю, клянусь, — допивая кофе, разбавленный слегка виски, пообещал Сынмин. — Я не хочу здесь больше работать. С такой дирекцией… ну его в задницу. Где угодно лучше, чем под таким началом. Бизнесмен херов. — У нас есть выбор? — улыбнулся Чан. Сынмин скользнул со своего табурета и сел на колени к Чану. Взял его лицо в свои руки ладони и коснулся его лба своим. После эмоциональной встряски клонило снова в сон, несмотря на кофе. — Пока мы вместе, в наших руках не только этот выбор — весь мир, — тихим шёпотом. — Но сейчас я не хочу об этом думать. — Спать? Сынмин промычал, и Чан подхватил его на руки, оставляя чашки на столе. Всё к чёрту, когда можно вот так. — Как у тебя получилось с... — С продюсированием? Помог Чисон зарегать имя, мы только фамилию сменили. — Он мне ничего не говорил... — Я просил молчать. Сынмин-а, это всё не игрушки... — Чан аккуратно опустил его на кровать, залезая следом и накрывая их обоих одеялом. Сынмин тут же прижался к нему, обнимая. — Я уже не артист предыдущего агентства, Чан. Так что это условие уже не работает. Надо просто поднять твой контракт и посмотреть, что ты там наподписывал... — Ты не злишься? — тронул Чан пальцами его тёмную чёлку, чтоб убрать с глаз. Сынмин ни разу не видел столько сожаления в его глазах, и видеть это было невыносимо, поэтому он прильнул к его груди и крепко обнял. — Я злюсь на то, что всё это время мы провели в молчании. Я ничего не знал и ничего не мог сделать. Я жил в ненависти, страхе и желании отомстить... — Я знаю... Прости меня, я так виноват перед тобой, — обнимая в ответ, Чан поцеловал его в макушку. — Ты знал с самого начала, что я хотел тебя подставить, — вдруг сопоставил Сынмин, подняв голову. — Значит, это ты запихнул в архив оригиналы, чтобы у меня ничего не вышло? — Какие оригиналы? Я сделал то, что ты просил. Мы с Чисоном переписали песни, я немного изменил его голос, чтобы он был неузнаваем, и отправил тебе. — Тогда я ничего не понимаю, — выдохнул Сынмин и снова прижался ближе к Чану. — Сынмин-а... — тихо, спустя долгую паузу. — М? — С этим Чанбином у тебя... — Я же говорил, у меня ни с кем не было секса. — Тогда что было? Сынмин напрягся, понимая, что вопрос требует более конкретного ответа и он сам натолкнул Чана на него. К тому же они обещали быть откровенными друг с другом. — Ну... это была... как это помягче сказать... дрочка на глазах друг у друга. — То есть интим у вас всё же был. — Интонации в голосе было не разобрать — то ли злился, то ли расстроился, то ли ещё что. — Чан, мы... — Не оправдывайся, правда. — Я всегда говорил ему обратить внимание на Хёнджина, который ходил за ним хвостом последние лет пять, но нет же... Я не знаю, как описать наши отношения. — Сынмин, прекрати... — Подожди. Я просто хочу, чтобы ты знал, что он для меня важен, — выдохнул Сынмин, понимая, что эти откровения могут привести к чему угодно. Но они так долго молчали, что сейчас рассказать было уже просто необходимо. — Не в постели. Я не знаю, веришь ты мне или нет, но моё тело так и не приняло никого, кроме тебя. А я пытался не один раз заглушить боль, заменить и вытеснить тебя из своей жизни. Я даже подумал, что и с тобой у меня ничего не получится, когда меня вывернуло впервые после нашей встречи. — Так вот что это было… — Он был единственным, кто не отвернулся от меня в этой ситуации, и я не без тонны сомнений позволил ему быть рядом. Поэтому он важен. Не так, как ты, не так, как Хёнджин и Чонин. Он просто был всегда рядом, когда мне было плохо и я не знал, куда пойти. Он всегда молча принимал меня и понимал, но я никогда не влюблялся в него. Чанбин просто мне был нужен, и он это чувствовал. — И пользовался, — завершил за него Чан то, что Сынмин сказать был не в силах. — Пока у меня не было тебя, я позволял ему всё до той самой границы. Не было причин отказывать. Мне не было некомфортно или неприятно. Единственной причиной был Хёнджин, но Чанбина он не волновал, пока я мог приехать почти в любое свободное от графика время. — Ты плохой, ты знаешь? — внезапно серьёзно спросил Чан. — Ты привязал к себе человека своим расположением. — Он всегда знал, что я не буду с ним. Но ты прав: чем дальше это заходило, тем хуже я чувствовал себя в этих отношениях, но не мог от них отказаться. — Давай спать, м? Завтра будет новый день, и всё будет хорошо. Точнее уже сегодня. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, родной мой. Спи, — с поцелуем в висок.***
После трёх гудков в трубке всё же послышалось раздражённое «алло». — У тебя полчаса добраться до своей квартиры. — Хёнджин? — с недоверием. — Что, не ожидал? — со смешком. — Я на работе, у меня статья. — Ну как хочешь, — пожал плечами Хёнджин, как будто Чанбин мог его видеть. — Я не сказал, что у тебя есть вариант выбирать время, когда мне захочется услышать от тебя оправдания. Ты не Сынмин — можешь отложить свои дела, я же знаю. Так что выбор за тобой. — Ладно, я приеду, жди. — Адрес скинь, придурок, — беззлобно усмехнулся Хёнджин в трубку и сбросил. Прошло два с лишним месяца, пока Хёнджин наконец собрался с мыслями хоть немного и перестал просыпаться, думая о том, как придушить обоих и себя заодно. Пришлось съехать из их квартиры сначала к Чонину, но впоследствии и это начало напрягать, так что Хёнджин подыскал себе съёмный небольшой ванрум на окраине центра. Последняя неделя даже задалась. Несколько проектов улетели с молотка за хорошие деньги, и Хёнджин немного воспрял духом, перестав думать о Сынмине двадцать четыре на семь. Это было подло. По крайней мере, со стороны Сынмина. Чанбин ему ничего не обещал, да и другом был походя, почти всегда с бутылкой соджу и двумя рюмками. Они проводили время вместе исключительно потому, что того хотел Хёнджин, потому и обижаться было не на что. Кроме того внезапного поцелуя. Сейчас, разложив всё по полочкам в голове, Хёнджин понимал, что к чему и зачем был тот поцелуй. Злиться на Чанбина выходило с переменным успехом всё хуже — его мотивы были кристально чисты. Он просто скрывал их связь, зная о том, что Хёнджин в него влюблён. Они оба скрывали от него это. Чанбин приехал с коробкой шоколадных пирожных спустя пару минут после Хёнджина, встретив его у подъезда. Хёнджин осмотрел коробку в его руках с подозрением, но не сказал ни слова, проходя внутрь за ним. Поднимались на лифте молча. Чанбин елозил пальцами по ленте, связывающей коробку, а вторую руку всё время нервно обтирал о джинсы. — Решил меня задобрить? — впервые нарушил тишину Хёнджин, когда Чанбин поставил чайник. Чанбин развернулся к нему лицом и упёрся руками в столешницу позади, покачав головой. — Просто купил к чаю. — Мои любимые, — настаивал Хёнджин. — Я не собираюсь оправдываться на все твои подозрения. — Ладно, извини, — выставил ладони вперёд Хёнджин, пасуя. Напирать на Чанбина не стоило — Хёнджин успел это выучить за столько лет общения. Тот просто закрывался и потом из него клешнями нельзя было ничего вытащить. — Что ты хочешь узнать? — тихо спросил Чанбин, пока Хёнджин думал, с какой стороны подойти к разговору. — А ты действительно скажешь? — поднял на него глаза Хёнджин. — Ну я же здесь, а не всё ещё на работе. Справедливо. — Почему он приходил к тебе? У него ведь было два лучших друга, но он всё равно выбрал тебя, почему? — Потому что я не критиковал его. — Ни секунды заминки. — Он был мне нужен, и я боялся его потерять, поэтому делал всё так, чтобы ему было удобно. Он говорил, ты не принимал его идеи отомстить Чану. Всё было так просто. Сынмин, будучи эмоционально нестабильным, просто нашёл человека, с которым не надо было постоянно лаяться и который поддерживал его буквально во всём. Хёнджин уронил голову на руки и закрыл лицо ладонями. Это было невыносимо. — Я до самого конца был против, и даже в то самое утро я просто скопировал оригиналы на флешку, чтобы у него ничего не получилось. Создал фейковую почту, загрузил туда всё на всякий случай, чтобы Сынмин не догадался. — В этом наше различие, Хёнджин. Ему просто нужен был человек, который всегда говорил «да», «делай что хочешь», «это твоя жизнь, и ты волен делать, как тебе угодно». Ему нужен был тогда человек, который бы дал ему разбивать ладони в кровь, набивать шишки из-за собственных ошибок и быть дураком, и был бы при этом просто рядом, страхуя. Ты бы не изменил его мнение, он был очень настойчив тогда, — покачал головой Чанбин, когда чайник закипел, и достал кружки. — Я понимаю, что ты был обозлён на нас двоих и считаешь это предательством. На твоём месте я считал бы точно так же. — И что ты предлагаешь? — спросил он, убирая руки от лица, когда Чанбин поставил перед ним кружку. — Ну было бы неплохо хотя бы просто поговорить и узнать его мысли на этот счёт. Не хочу за него говорить, но его тяготила сложившаяся ситуация из-за того, что он вынужден был тебя обманывать. — А ты? Тебя не тяготила? — спрятавшись за кружкой с обжигающим чаем спросил Хёнджин. — Честно? — прямо спросил Чанбин, усаживаясь рядом и открывая коробку с пирожными. — Хотелось бы, — кивнул Хёнджин, сам не понимая, чего ждёт в результате от этого разговора.