Люцифер: проповедь демона

Врата ада представляли из себя нечто гротескное, величественное и одновременно загадочное, едва ли по ним можно было понять — ждёт впереди смерть или милость. Каменные, вычурные колонны с пестрящими узорами буквально кричали о своей принадлежности к чему-то возвышенному, словно тысячи художников расписывали их каждый день под палящим солнцем, которое опускалось под землю в то время, что люди называли ночью. Скульптуры, ни на что не похожие, громоздились на пожелтевшей траве, а фонтаны, изрыгающие лаву, мостились недалеко от дороги, которая и привела нас с Люцифером к вратам. Мы молча переглядываемся, пока сын Сатаны, наконец, не решается постучать в дверь. Металл под его рукой прогибается и издаёт громкий, скрежещущий звук, даруя взору длинный, чёрный коридор, ведущий куда-то далеко за пределы разумного. Сбоку раздаётся тихий кашель, и я перевожу взгляд на человека…нет…это был не человек… Мертвец? Совсем рядом с нами стоял мертвец, его неестественно худые конечности были вытянуты вдоль тела, а рост без малого составлял около двух метров. Выпрями он тонкую шею, на которой как-то совсем несуразно смотрелась крупная, грушеобразная голова — стал бы, несомненно, ещё выше. — Господин, — слуга кланяется и оголяет ряд выцветших от времени зубов, больше половины дёсен пустовало, и из его глотки разило так, будто в давно почивших органах личинки мух начали новый цикл размножения и смерти. — Эд. — Люцифер приветствует мертвеца и одаривает его улыбкой, а затем, мягко придерживая меня за локоть, помогает зайти внутрь. Дверь за нами закрывается, и я едва сдерживаю себя, чтобы не выбежать обратно. К горлу подступает тошнота, мои глаза слезятся, а лёгкие отказываются перерабатывать пыльный, затхлый воздух, пропитывающий собой всё живоё, что посмело переступить порог адского здания. Мной овладевает отчаяние, вырываюсь из рук Люцифера и делаю шаг назад, но тут же пол под моей ногой начинает дрожать и искрить, как в каком-нибудь приключенческом фильме с охотниками на сокровища, и я визжу, так громко, что закладывает уши. Закрываю глаза, ожидая быстрой кончины, но вместо этого слышу хриплый, заливистый смех. Землетрясение нивелируется по щелчку пальцев, ходячий скелет делает несколько шагов в мою сторону и проводит костлявой рукой по распущенным волосам, которые потеряли цвет не меньше, чем на оттенок. — Что это было? Мой голос дрожит, и я открываю глаза, всё ещё оглядываясь по сторонам, осматривая мраморный, чёрный пол с его идеальными швами и не в состоянии здраво мыслить от испуга. — Прошу прощения, я не знал, что это Вас так сильно напугает… — Эд преклоняет передо мной колено и поднимает взгляд, полный бесконечной печали, — Я… — обращается к Люциферу. — Господин, простите… — Твоя выходка омерзительна, Эд. Захотел обратно в котельную? — резюмирует сын Сатаны. — Только не в котельную, — мертвец дрожит и кидается мне в ноги, его холодные пальцы с остервенением хватаются за щиколотки, едва прикрытые чёрным платьем, — Я не выдержу. Я не хочу больше. Я не могу, — он громко смеётся, забившись в приступе истерики, его голова запрокидывается назад. Не могу пошевелиться от ужаса, только молю, чтобы мертвец не потерял голову во всех возможных смыслах, потому что ещё одно потрясение за вечер будет вынести очень сложно. — Нет, только не в котельную! Простите! Простите! — слуга и не думает прекращать вопить о своем раскаянии. Он выпускает из рук мои ноги, но только для того, чтобы грязные, длинные ногти с силой вонзились во влажные, хлюпающие от гноя глазницы. — Ну, все, хватит, — Люцифер начинает громко смеяться, и Эд, до этого корчащийся в муках, встаёт с пола как ни в чём не бывало и пропитывает грязной салфеткой зловонную жидкость, осевшую крупными каплями на скулах. Слова находят меня не сразу, и только я открываю рот, планируя сказать парочку нехороших — спина покрывается мурашками. Я слышу звук неторопливых, тяжёлых шагов. А затем голос. Громкий и властный, лишённый каких-либо эмоций или тональности: — Люцифер, Эдвард, вы — невежественные щенки, кто так обходится с гостьей? Мертвец падает навзничь и начинает биться лбом о холодный кафель, пока обтянутый прозрачной кожей череп не трещит по швам. Из его рта доносятся стоны, крики и даже мольбы о помощи, но им не суждено покинуть лабиринты коридоров, они теряются в нём, обреченные на вечность. Сын Сатаны молча преклоняет перед отцом колено и опускает смиренно голову вниз. — Дочь… Ребекки, если мне не изменяет память. — Повелитель ада, с только ему присущей невозмутимостью, перешагивает через захлёбывающегося в рвотных массах слугу и даже не обращает внимание на Люцифера, лицо которого становится землисто-серым от одного только присутствия близкого и одновременно далёкого родственника. — Приятно познакомиться, жаль, что при таких обстоятельствах. Не успеваю ответить, как величественный силуэт в бордовом костюме оказывается совсем рядом, заслоняя собой итак скудный источник света, исходящий от громоздкой люстры над нашими головами. Его рука сгибается в локте, приглашая составить себе компанию, но крик Эда, воистину душераздирающий, заставляет меня сказать то, что зрело в голове ещё при первом его вздохе, наполненным болью. — Прекратите это. Прошу. Люцифер, до этого отрешённый и непричастный, вздрагивает и поднимает на меня настороженный взгляд. Его сухие губы приоткрываются в попытке предупредить меня о чём-то, но сказанные слова уже услышаны. И не поддаются обжалованию. — Интересно. — Сатана медленно осматривает меня с ног до головы, а затем впивается бездонными глазами в испуганное лицо. — Ребекка бы не стала об этом просить. — Выдерживает паузу и позволяет себе ухмыльнуться. — Она бы предпочла спасти собственную шкуру. Готовы отдать за него жизнь? Мертвец делает глубокий вздох и медленно садится на пол, придерживая костлявыми пальцами голову. Его муки прекратились, навсегда оставив ещё один след в искорёженном от бесконечных пыток разуме. — Вы слишком благородны, и терзать Ваше молодое, наполненное жизненной энергией тело не входит в мои планы. Можете не переживать, но и не отказывайте мне в удовольствии. Моя дрожащая рука касается предплечья мужчины, а затем оказывается на его локтевом сгибе. Дорогая ткань пиджака приятна наощупь, и мне становятся понятны слова Люцифера, которые сначала я восприняла как плохую шутку. «Аудиенция у Сатаны носит обязательный характер. Твоя одежда — это то, на что он обращает внимание в первую очередь. Хочешь его милости — соответствуй и надевай самое лучшее, иначе рискуешь не выбраться из ада. Во всех доступных смыслах». И он принёс чёрное платье. — Прекрасный выбор. — Словно услышав мои мысли, говорит повелитель ада. Люцифер за спиной едва слышно хмыкает, а я молчу, не решаясь сказать что-то в ответ. — Этот мир — одна сплошная загадка, не так ли? Заинтересованная, поворачиваю голову в его сторону. — Обладать огромными знаниями и не иметь возможности ими делиться — не это ли плата за бессмертие? — Вы знаете то, о чём не говорят на небесах? Тонкие губы Сатаны расходятся в сдержанной улыбке. — Они не могут говорить о том, что не в состоянии понять. Моё сердце начинает биться чаще, непроизвольно я сжимаю его предплечье сильнее, чем стоило бы, и в моих глазах замирает восхищение. Повелитель ада может дать ответы на все интересующие меня вопросы, подарить знания, неизвестные науке и неподвластные времени. Предаваясь мыслям, взволнованная и возбуждённая, переступаю порог комнаты, огромной и просторной, с одним лишь длинным, вертикально расположенным столом и камином с небольшой футбольный стадион прямо напротив входа. Языки пламени то и дело меняли свой цвет от красного до синего, извивались в полутьме импровизированной столовой так, будто это были силуэты корчащихся от боли людей. Эдвард, до этого семенивший сзади, спешит отодвинуть стулья для нашего удобства. Сатана располагается во главе стола, мы с Люцифером садимся немного поодаль. Пелену молчания и недосказанности прерывает холодный голос повелителя ада: — Прошу, приступайте к трапезе. Опускаю свой взгляд на стол, на котором из ниоткуда материализовалась еда, изысканная и разнообразная, сделанная то ли нечеловеческими руками, то ли настоящими деятелями искусства, продавшими душу за талант быть поваром. Пустые графины сами по себе наполнились красным вином. — Люцифер, — спустя какое-то время повелитель ада откладывает в сторону столовые приборы и берёт в руку бокал. — Объясни, что произошло. — Мне казалось, Геральд уже всё рассказал, — Люцифер медленно переводит взгляд на отца, и напряжение, до этого умеренное, становится гнетущим. — Меня не волнует мнение Геральда, расскажи ты. — Сатана даже не смотрит в его сторону, он поглощён изучением химических свойств вина: его цветом, запахом и консистенцией. — А когда тебя стало волновать мое мнение? Повелитель ада игнорирует вопрос сына и делает небольшой глоток, алкоголь несколько секунд блуждает по его ротовой полости, и только потом попадает в желудок. — Я тоже был когда-то трудным ребенком, — он пропитывает уголки губ салфеткой и педантично кладёт её на стол, предварительно свернув бумажное изделие в форму квадрата, — Что бы между нами не происходило, ты всегда остаёшься моим сыном. — Очень мило, папочка, — Люцифер кривится. — Ты можешь как угодно пудрить мозги непризнанной, но не пытайся проделывать тоже самое со мной. — Думаю, она прекрасно знает, что всё, что ты говоришь — обычное бахвальство и незрелость. — Сатана позволяет себе улыбнуться, а затем наши глаза встречаются, отчего по моему телу снова идёт крупная дрожь. — Вики, что скажете? Мне нечего ответить, столовые приборы в моих руках замирают. — Если бы не его выходки, находились бы Вы сейчас здесь? — Повелитель ада упивается происходящим, он едва ли способен скрыть восторг. — Вы здесь, потому что Люцифер — заносчивый и глупый мальчишка, не умеющий держать язык за зубами и половой орган в штанах. Однако он по-прежнему железобетонно уверен и, не дайте мне соврать, уверяет и Вас, что корнем всех бед являюсь я. — Не работа ли это дьявола убеждать всех в том, что он невиновен и свят? — цедит сквозь зубы Люцифер, уже не скрывая своей неприязни. — Я лишь делаю то, что было предначертано задолго до моего рождения. Я должен был вырастить достойного наследника престола, а вместо этого потратил несколько сотен лет на мягкотелое существо, что не способно и шага сделать самостоятельно. — С меня достаточно. Вики. — Люцифер встаёт из-за стола и кивает в сторону выхода. — Мы уходим. — О, нет… Никуда вы не пойдете. — Сатана ухмыляется и снова берёт в руки бокал с красным вином. — Сегодня у нас будет замечательный вечер. Попрошу остаться, чтобы не пропустить самое интересное. И по лицу Люцифера видно, что так оно и будет. Мы остаёмся.