Люцифер: проповедь демона

Мероприятие, на котором мы должны были присутствовать по известным только Сатане причинам (отличное зацензуренное ругательство, кстати говоря), начиналось в полночь, поэтому несколько часов ожидания предстояло провести в раздельных комнатах, что не могло меня не радовать и, впрочем, не огорчать тоже (если мне посчастливиться не завершить в этом месте свой короткий, небесный путь, то предложение можно заканчивать читать сразу после слова "радовать"). Дверь закрывается за моей спиной, невольно вздрагиваю и веду плечами, повинуясь мимолетному желанию сделать хотя бы какое-нибудь движение, лишь бы не поддаваться переполняющему сердце отчаянию и не начать колотить кулаками в то единственное место, что отделяло маленькую комнату от коридоров с бесконечным количеством стен, проходов и тупиков. Держу себя в руках, и прокручиваю в голове возможные исходы встречи, фатальной или нет, кто знает? Стоит мне только произнести "неправильное" слово или, упаси Шепфа, сделать что-либо из ряда вон выходящее - окажусь ли я на голгофе или же смогу вернуться к учёбе как ни в чём не бывало? Я захотела быть демоном, когда моя нога ещё не успела переступить порог школы. Но что я действительно знаю про обитателей ада? Слишком мало, чтобы не поймать на себе злорадную улыбку Ости. Слишком много, чтобы Дино перестал мне читать нравоучения про дурной нрав "нижнего народа". Ругаю себя и начинаю дрожать, вдыхаю носом воздух, медленно выдыхаю через рот. Сердце весело стучит в груди и отбивает одному ему известный мотив. Тук-тук-тук-ТУУУК-тук-ТУК-тук. Бездумный прорезиненный механизм, не имеющий срока годности и брака - лучшая работа небесной канцелярии. Никаких инфарктов и стенокардий, только периодически возникающий дискомфорт, если обладатель кровавого насоса изрядно напуган. А мне сейчас не помешало бы успокоиться. Может, лучше собраться с мыслями и как следует подумать? На второй день после моей смерти, когда только дружба с Мими начинала зарождаться, демоница умудрилась прочитать мне целую лекцию о праздности властолюбивых любителей потыкать вилами в чей-то мягкий зад (да, это стереотип, на самом деле в аду всё куда гораздо прозаичнее). Также она ненароком затронула и повелителя ада, потому что её отец, Мамон, хоть и не был правой рукой Сатаны, однако не раз пересекался с ним по воле случая и без, обсуждая вопросы, связанные с работой. Отец Мими следил за бесконечной казной, плюсуя и отменяя суммы, которые и не снились человеческому роду, в том числе бюджет уходил и на таинственные мероприятия, известные лишь избранным, воистину приближённым и верным соратникам. И он в эту касту не входил. Решаю осмотреться - моё временное место заключения представляло из себя комнату в чёрных тонах всех мастей и оттенков, лишь дамский столик с зеркалом хоть немного выделялся из готического антуража - он был серым. Кровать - широкая, двуспальная, кем-то щепетильно заправленная и убранная, стояла в самом углу, от неё пахло свежестью и чистотой. Аромат кондиционера и порошка кружил голову, напоминал о доме, потерянном, но незабытом, и дарил надежду, что когда-нибудь я обрету его снова. Провожу рукой по постельному белью, шёлк мягко обволакивает пальцы, и я испытываю эстетическое удовольствие от прикосновения к чему-то прекрасному, и, что немаловажно, приготовленному к моему приходу. Сажусь на мягкий матрас, а затем и вовсе решаю лечь, чтобы скоротать время до ночи. Возможно, у меня бы даже получилось заснуть, если бы не назойливое тиканье часов, располагающихся в аккурат над дамским столиком. Привстаю на локтях, раздумывая о том, чтобы снять их со стены и вытащить батарейки, но сладковатый запах, невесть откуда взявшийся в полупустой комнате, меня отвлекает. Делаю глубокий вдох, и лёгкие впитывают как губка разрежённый воздух, кругом идёт голова, а перед глазами мерцают тысячи огней, которые тут же схлопываются - комната погружается во мрак. Сначала мне кажется, будто я потеряла сознание, однако равномерное тиканье часов говорит об обратном. Дышать становится легче, но сладкий, заигрывающий аромат никуда не девается, он усиливается, заставляя моё сердце биться чаще от непонятных ощущений, волнами пробегающих по телу. Лица касается холодная ладонь, а затем она же зажимает рот, лишая возможности кричать и сопротивляться - лопатки оказываются плотно прижаты к кровати. Силуэт, нависающий надо мной, полон первобытной мощи, и этот запах, пьянящий и неестественный, оседает на рецепторах и проникает в головной мозг, бесцеремонно петляя среди нейронных связей в поисках центра удовольствия. Долгую минуту ничего не происходит, а затем моё тело, до этого напряжённое и неподвижное, становится податливым и изнывающим, будто бы вся моя женская энергия, сосредоточенная в чреве, запертая в замке, сотканном из плоти и нервных окончаний, жаждет высвобождения. Секунда накладывается на минуту, минута спешит воссоединиться с часом, а затем и час растворяется в пространстве и времени, ведомый длинными пальцами и языком, что столь искусно касаются мест, о которых непринято говорить в приличном обществе. Ласки неторопливы, но требовательны, и я едва не теряю сознание от очередной волны наслаждения, которое дарит мужчина, вероломно вломившийся в мои покои и буквально насильно заставляющий испытывать сладострастную негу снова и снова, пока из губ не вырывается тихий стон, знаменующий конец моего грехопадения, но только не его. Горячая плоть бесцеремонно раздвигает складки нежной кожи, а затем заполняет собой истекающее соком плодородия лоно. Гамма эмоций, отразившаяся на моём лице, не остаётся незамеченной несмотря на кромешную тьму, окружающую сплетённые воедино тела. Мне слышится смешок, самодовольный и будто нарочно несдержанный, а затем следует поцелуй, кроткий и дразнящий, что никак не сопоставлялось в моей голове с необузданным желанием мужчины, из-за которого я оказалась прижата спиной к кровати. Я увидела в нём Люцифера. Он увидел во мне нечто большее.