Dead man's love

Время с этим мальчишкой летело так быстро, ещё недавно они нашли ему эти вещи — и вот он уже из них совсем вырос. Да, Акутагава не мог обеспечить его всем необходимым в той мере, в какой парень заслуживал, но он очень старался это сделать. Дни были наполнены теплом и радостью, этот мальчишка занял весь его мир. Его маленькие, безобидные проказы казались такими смешными, что сдержаться от улыбки было очень трудно. Но нужно сначала его поругать, а то в край распустится, а потом уже и посмеяться вдвоём. Ночи же были теплыми и спокойными, они всегда спали в обнимку. Ацуши — так звали парня — мучили кошмары, а со временем это уже вошло в привычку. Оказалось, мальчишка был бездомным и сиротой, вот его и поймали. Всё равно никому он не был нужен, оттого он и имя свое не сразу вспомнил. Ну, а дату, когда он родился, и вовсе не помнил. Пришлось придумывать самому. Вот и стали отмечать это как день их первой встречи. Других вариантов не находилось, да и Ацуши против не был. Он рос очень быстро, но по-прежнему оставался совсем маленьким в душе, да и сколько бы Акутагава его ни кормил, всё равно тот оставался тощим, словно и не ел ничего. Их жизнь проходила в вечных скитаниях из одного города в другой. Как бы ни было трудно, брюнет старался скрыть от мальчишки, что является вампиром, хоть с каждым годом вопрос «Почему ты не стареешь?» задавался всё серьёзнее, Акутагава умел выкручиваться. Он считал, что, если парень узнает об этом, будет конец, тот начнет его бояться, а что хуже — и вовсе убежит. Как же Акутагава ошибался. Наверное, поэтому он никогда не забудет тут ночь. Они пришли в один из городов, сил у вампира было мало, требовалась кровь, и как можно быстрее. Поэтому он и принял решение найти жертву и чем скорее, тем лучше . Выбор пал на молодую девушку лет двадцати-двадцати пяти, что спокойно прогуливались по городу. Заметить беднягу в подворотне было совсем не сложно, так же, как и прокусить шею, ощущая последнее дыхание жертвы, а после чувствуя, что силы её покинули, как и дух. Ничего нового и интересного в этом не было — обычная еда, да по началу убивать было больно и совестно, но со временем он привык. — Ты убил её? — раздался за ним голос парня, заставляя обернуться и выпустить из рук тело. — Ацуши, я могу всё объяснить. — Почему он не услышал его шагов? Как допустил то, что парень это увидел? — Не стоит, заканчивай и идем спать, я устал. — Он переводит взгляд на небо и чуть усмехается. — Не стареющий взрослый. Брюнет возвращается к нему через несколько минут, ложась рядом, но боясь обнять мальчишку. И тогда тот сам обнимает, придвигаясь ближе. Нет, он совсем его не боялся, совсем не испытывал отвращения или чего-то ещё — нет, всё осталось как прежде. Это, конечно, удивило брюнета, но после Ацуши объяснил, что давно об этом догадывался, что его это вовсе не пугало и что Акутагаве от него так просто не отделаться. А время всё шло, Ацуши взрослел. И вот ему уже восемнадцать лет — ужасно большой, но в то же время такой маленький. Ещё совсем недавно брюнету нужно было стоять рядом с ним во время умывания в реке, чтобы тот не дай Бог не утонул, а как давно он прекратил это делать? Кажется, около шести лет назад. Да, он совсем не следит за временем, вот только в последнее время его тревожит мысль дальнейшего взросления парня, ведь это значит, что Акутагаве придется видеть его смерть. Но он не сможет вновь потерять важного человека. Может, стоит отпустить его, пока не поздно? Из раздумий его выводит парень, что садится рядом с ним, кладя голову на чужое плечо и тяжело вздыхая. — Красивая ночь, да? — Голову парня, верно, такие мысли не посещают, он живёт настоящим, не глядя в будущее. — Я могу пошутить про то, что ты красивее? — с лёгкой улыбкой спрашивает Акутагава, смотря на него. — Не стоит. — Почему-то Ацуши выглядит задумчивым и слегка грустным. — Мне ведь сегодня восемнадцать исполнилось? Скоро и тебя перерасту. — Тебе напомнить, что мне несколько веков? — усмехаясь, спрашивает вампир, переводя взгляд в небо. — Рю, а есть способ мне провести с тобой следующие века? — Тот смотрит в чужие глаза с такой надеждой, что, кажется, если ему отказать, тот расплачется. — Есть, — задумчиво говорит он, заглядывая ему в глаза. — Но зачем тебе это? — Потому что я не хочу вновь оставлять тебя одного. Что за способ, я готов на всё? — уверенно отвечают вампиру, продвигаясь ближе, а после и вовсе садясь ему на колени, как только тот об этом просит, говоря, что так будет удобнее, и чуть вздрагивает, чувствуя чужие руки на талии. — Будет больно, но не долго. — Тихий шёпот на ухо чуть успокаивает, наверное потому, что парень совсем упускает смысл сказанного. Акутагава чуть трётся носом о его шею, после слегка оголяя плечо и проводя языком к ней от предплечья. Как он и говорил, было больно, очень больно, когда клыки впились в плечо. Но через некоторое время вампир отстранился, вновь припадая и слизывая драгоценные капли крови с раны. Он извинялся до тех пор, пока его не заткнули, целуя в губы. Целуя так нежно и неумело, что Акутагава не сразу решается ответить, а после берёт инициативу на себя и углубляет поцелуй. Но, как говорится, инициатива наказуема. Брюнет не может точно сказать, для кого. Ацуши прижимается ближе, прикрывая глаза и запуская пальцы в чужие волосы, чуть сжимая их. Тот так сильно старается отвечать как можно увереннее, но для первого поцелуя и этого более чем достаточно. Когда воздух заканчивается, парнишка отстраняется, тяжело дыша и влюблённо улыбаясь мужчине, что продолжает обнимать его за талию, поглаживая спину, а после и вовсе забираясь руками под чужую кофту и ощущая, как парень начинает медленно остывать. Но даже сейчас он слегка дёргается от чужих холодных пальцев, что оглаживают его тело. Со временем Ацуши привыкает к тому, что они такие холодные, и утыкается лбом в чужое плечо, тяжело дыша и поскуливая, когда Акутагава чуть щиплет его за бок, довольно при этом улыбаясь. Что произошло дальше, не понимает в полной мере ни один из них: просто соскользнула рука, просто вампир нашел эрогенную зону мальчика, просто стон, просто в штанах стало узко. Ацуши сильно краснеет, прикрывая рот ладошкой и боясь чужой реакции. На него смотрят так удивлённо и с таким непониманием, что он даже не знает, что делать. — П-простите, я не знаю, как так получилось. — Единственное, что приходит в голову, это извиниться, хотя сам он и не понимал за что. Акутагава лишь внимательно смотрит на него и вновь целует в губы, предварительно лизнув их. А после проникает в чужой рот, сталкиваясь с чужим языком и начиная с ним дикий танец. Ацуши сидит на чужих коленях, жутко красный, но даже не думает о том, чтобы отстраниться, — наоборот, прижимается ближе, прикрывая глаза и массируя кожу чужой головы. Акутагава более чем доволен этим и углубляет поцелуй, чувствуя, что ещё немного — и не сможет остановиться сам. Это заставляет нажать на тормоза. Конечно, узость в штанах не говорила ни о чем хорошем для него, но парнишка ведь впервые поцеловался, нельзя так нагло им пользоваться только потому, что тебе хватило пары поцелуев, чтобы возбудиться. Он слышит чужое недовольное бормотание, а затем наступает гробовая тишина. Ацуши замолкает, краснея ещё больше и заглядывая в глаза напротив. — Это стояк? — Акутагава не знает, где Ацуши услышал это слово, поэтому лишь кивает, ничего не говоря в ожидании чужой реакции. Ждать приходится недолго, уже через полминуты блондин собирается с мыслями и тихо говорит: — Тогда я должен тебе помочь. — Это даже не вопрос, а утверждение, от которого Рюноскэ на секунду зависает, пытаясь переварить сказанное несколько секунд, но он совсем не против такого расклада, а наоборот, двумя руками за. Он совсем не против того, что мальчишка начинает быстро расстёгивать его рубашку дрожащими пальцами, шипя, когда не выходит справиться с пуговицей. Он был очень серьёзен, хоть и выглядел очень мило с красными щеками, закушенной губой и сведёнными вместе бровями. Очень мило. Наконец последняя пуговица выскакивает из петельки. Теперь он может снять с тела брюнета эту чёртову рубашку, что ему очень шла, но всё равно не нравилась Ацуши. Пожалуй, он слишком увлёкся процессом и не заметил, что его рубашка тоже давно расстёгнута и уже свисает, — неудобно. Ацуши быстро снимает рубашку, чувствуя на шее чужие мокрые губы, что коротко целуют, покусывают, чуть оттягивая кожу и оставляя свои метки. Да, завтра эти укусы и засосы будут болеть, но это будет завтра, а сейчас Ацуши хорошо, очень хорошо, поэтому он тихо стонет, приподнимая голову и довольно улыбаясь. Кажется, что это лучшее чувство. Плевать он хотел на то, что сидеть на чужих коленях не совсем комфортно, ему сейчас совсем не до этого, ему сейчас просто прекрасно, восхитительно настолько, что он готов расплакаться прямо здесь и сейчас, реветь навзрыд, уткнувшись в голую сильную грудь вампира. Он приходит в себя, когда чувствует на своих щеках чужие губы, что сцеловывают всё же проявившиеся слезы. — Если хочешь, я остановлюсь, — с лёгкой боязнью за состояние парня спрашивает Акутагава. — Н-нет, не останавливайся, пожалуйста, — отрывисто просит он, прижимаясь ближе. — Просто… просто мне так хорошо. Эта фраза становится последней каплей. Лёгким движением Акутагава повалил Ацуши на бетонную крышу, нависая над ним и хищно заглядывая в его глаза, облизнувшись. Теперь этот мальчишка полностью в его власти, и никто ему не даст сбежать. А тот этого и не хочет. Просто прекрасная картина открылась перед взором брюнета: смущённый и от того ещё более привлекательный парень, уже начинающиеся проявляться засосы на остывающем теле, затуманенный, пошлый взгляд — и это только для него. Идеально. Им некуда было торопиться, но они делали это, быстро стягивая с чужого тела остатки одежды и жадно наблюдая за тем, что творится с партнёром. Им обоим это нравилось, и оба не хотели останавливаться. Хотелось провести так вечность. Но всё хорошее когда-то заканчивается. Плевать, что так они провели больше двух часов, — им мало и никогда не будет достаточно, они это знают. Но ведь у них впереди целая вечность, возможно, когда-то они и смогут насытиться. Вот только это явно произойдет нескоро.