Часть XX
28 сентября 2020 г. в 21:06
Высокий темноволосый мужчина лет тридцати, одетый в дорогой деловой костюм, прошёл в здание центральной больницы, с неприязнью озираясь на коридоры. Он ненавидел больницы. Ещё с школьных лет. И в последнее время его походы в это место участились.
Увидев нужное лицо, мужчина неспеша подошёл к человеку в белом халате. Тот, заметив частого посетителя, оживился, сразу же здороваясь.
— С ней все в порядке? — сходу спросил брюнет, ожидая утвердительного ответа от врача.
— Да, — медработник поправил очки, всматриваясь в какие-то бумаги, — чего не скажешь о её однокласснике, — не увидев ни одной эмоции на лице собеседника, врач продолжил, — На самом деле, я ожидал бы увидеть миссис Куджо…
— Где Джолин? — он был согласен с каждым словом: будь его бывшая жена сейчас в городе, то непременно не пришлось бы отрываться от работы в самом начале рабочего дня. А ведь он только приехал на работу, как ему сразу же позвонили.
Оставить его одного на целую неделю с ребёнком было плохой идеей: он опять проморгал каким-то образом очередной её детский каприз, и теперь она день через день не перестает ему напоминать об этом.
Подходя к нужному кабинету, брюнет устало вздохнул, открывая дверь и уже заранее зная, что увидит.
— Папа! Папа! — бледнолицая девочка с иссиня-чёрными волосами, примерно лет десяти, соскочила с кушетки, сразу же оказываясь подле него. Поймав на себе грозный отцовский взгляд, Джолин поникла, оправдываясь, — мы просто играли…
Брюнет посмотрел на соседнюю больничную койку, где валялся довольный мальчик с перевязанной рукой. Вывернута? Снова? И что ему сказать родителям этого Анасуя, когда они придут? Они и так в прошлый раз скандал подняли, когда его дочь выкрасила волосы мальчика марганцовкой.
Куджо знал, что эти двое действуют специально и сообща: ни о каких случайностях не могло быть и речи. Как-то он лично видел, как его дочь манипулирует своим другом, а тот и рад поддаваться.
В общем, переходный возраст ещё не настал у дочери, но уже появлялись проблемы. Порой матери Джолин не хватало рядом, но только в таких случаях, естественно.
И дёрнуло же его жениться в своё время, впрочем, в тот период его мало что заботило, в том числе и методы контрацепции.
Итог очевиден: держа за руку дочь, он её вывел из палаты. Несомненно, ошибкой она не стала. Но занозой в одном месте являлась точно. Ну и поводом притормозить в своих попытках отвлекаться от проблем сомнительными способами.
— Куджо-сан, вы разве не станете ждать родителей мальчика? — врач снова нервно поправил очки, намекая, что эти самые родители бы точно хотели поговорить с ним, как с отцом постоянной обидчицы их сына.
— У меня много дел, — Джотаро говорил настолько строгим и серьезным голосом, что Джолин крепче сжала ладонь отца, будто извиняясь, — спасибо, что приглядели за ней, пока меня не было. Больше такого не повторится.
Доктор тоскливо проводил взглядом удаляющихся людей, заранее зная, что ему снова придется оправдываться перед родителями Анасуя самому.
Отведя Джолин к бабушке по линии матери, Куджо дождался личного водителя, садясь в машину и мысленно надеясь, что день пройдет не так суматошно, как начался.
Здание офиса находилось практически в центре столицы, ехать, благо, недолго. И всё же он бы предпочел вовсе не дергаться на семейные невзгоды, провоцируемые дочерью.
Джотаро надеялся зайти в кабинет, обнаружить там небольшую кипу бумаг на подпись, а потом приступить к делам насущным, к которым он не притронулся за эту неделю даже пальцем. А накопилось достаточно: у Компании много несогласованных с ним вопросов, а как он мог дать решающие ответы, даже не вникнув в суть.
Выговоров, конечно, ему никто делать не смел, но всё равно неприятно оказываться в таких ситуациях.
Куджо зашёл в офис, по пути принимая приветствия коллег. По правде говоря, людей было слишком много, а он один, поэтому Джотаро просто кивал всем приветствующим, не помня с кем утром здоровался, а с кем — нет.
Доезжая на лифте на самый последний этаж, брюнет сначала толкнул дверь в кабинет заместителя своего секретаря. У последнего отпуск: уехал так не вовремя, сейчас бы ему не помешала помощь специалиста. А заместитель секретаря по совместительству студент, проходящий стажировку в «Speedwagon» под его руководством. Так что помощи от того особой ждать не следовало. И Куджо никогда бы не взялся брать в прямые помощники студента, если бы…
Джотаро прошёл в свой кабинет, открыв дверь и обнаружив заместителя: сидящим на его кресле, распивающим его кофе, из его кружки, пачкая мокрыми кругами от неё его стол, где лежали его важные бумаги.
— Джоске, — грозным тоном оповестил о своей персоне брюнет, уже понимая, что спокойным день не будет.
Хигашиката Джоске являлся внебрачным сыном мистера Джостара, его дедушки. Оказалось, этот старик успел наделать дел в Японии. И не только дел. И именно Джоске как раз проходил стажировку. Подросток правда старался соответствовать должности, проникнувшись уважением к Куджо и ко всему, что тот делает. Но, вероятно в силу юношеского возраста, Хигашикате не хватало сноровки, а также внимательности.
— Джотаро-сан! — всполошился молодой человек, настолько неожиданно и пугающе прозвучал голос начальника, что он упал с кресла, проливая содержимое чашки на стол. Чашка, покатившись по лакированному столу из красного дерева, приземлилась на поверхность пола, моментально разбиваясь на десятки частиц. А ведь эту чашку Куджо подарил давний друг из Франции, — я просто хотел представить себя в роли вас, выполняющего сложную работу, — виновато оправдывался юноша, ловко вставая с пола и поправляя кресло.
Джотаро на это ничего не ответил, с раздражением прикрывая глаза и втягивая носом большую порцию воздуха. С протяжным выдохом брюнет открыл глаза, помогая Джоске прибрать рабочее место. Только благодаря своей закаленной выдержке он мог не сойти с ума в мире, полном родственников.
Спустя несколько минут Джотаро уже сидел за своим столом, внимательно читая документы и ставя подписи в них. Хигашиката тем временем излагал свой отчет по предстоящим неотложным делам, в том числе и о внезапном конкурсе, на открытии которого Куджо обязан был быть. И о котором он узнал почему-то только сейчас.
— Так уж и нужен новый логотип «Speedwagon»? — Джотаро ни на секунду не отвлекся от своего дела, многозадачность — одна из его сильных сторон.
— Я попросил прислать лучших дизайнеров из ведущих компаний, — помощник от волнения мерил шагами кабинет, прикусывая то и дело нижнюю губу, — к тому же, у нас много проектов и сведущие в этом деле нам необходимы, — а потом юноша добавил, уже после сказанной фразы думая, а нужно ли было вообще говорить, — Рохан-сенсей, конечно, справляется, но и у него должно быть личное время…
— Джоске, что ты от меня хочешь по итогу? — Куджо поставил заключающую подпись в очередном листе. Всё-таки день не пошёл насмарку: стопка бумаг оказалась взаправду небольшой, так что он справился с ней за удивительно короткое время.
Он уже понял, что дядя преследует какие-то свои личные цели, связанные с Кишибе Роханом, вдаваться в детали которых он не собирался.
— Всего лишь подписание контракта с одной из компаний, которая создаст лучший логотип, — помощник секретаря выжидающе смотрел на родственника, ведь он ходил по крайне тонкому льду, оговаривая всё это с начальником уже накануне предстоящего конкурса, — а также место в комиссии, вы сами сможете контролировать процесс, разве не здорово? — Джоске нахмурился, коря себя за «разве не здорово», думая, как глупо он это сказал и этим только лишь подчеркнул свою некомпетентность, как секретарь.
— Я не разбираюсь в этом, но нужные бумаги подпишу, — мужчина совершенно точно ничего не понимал в искусстве, никогда не интересуясь подобным и воспринимая мир дизайнеров и художников как что-то неизведанное и далекое. Поэтому уже сейчас он решил свой голос отдать за ту работу, которую выберет Рохан-сенсей. Всё-таки глава их дизайнерского отдела пользовался всеобщим уважением не так просто.
— Именно этого я от вас и хотел, — улыбнулся счастливо Хигашиката, протягивая папку с необходимой информацией о конкурсе и организацией церемонии открытия, — я уже обо всем позаботился, Джотаро-сан, вам осталось только ознакомиться с материалами и дело в шляпе, — Джоске снова грызнул себя за губу, сдирая тонкую кожицу. Кажется, «дело в шляпе» звучит как-то совсем несерьезно. А ведь он хочет, чтобы Куджо его воспринимал, как взрослого.
— Спасибо, можешь быть пока свободен, — Джотаро взял в руку папку, раскрывая и начиная читать. Нужно было поскорее ознакомиться и заняться действительно важными вещами. Всё-таки предстоящее торжество больше на плечах Рохана-сенсея, чем на его. Но, как глава компании в Японии, он должен был знать обо всем.
Джоске уходить не торопился, так как ему важно было знать, как отнесется Куджо к его работе.
— Я распечатал ваше фото на всю страницу, а на вторую поместил информацию о вас, — подал голос заместитель секретаря, любопытно озираясь на главу компании.
— Я ещё не дошёл до этой части, — Куджо недовольно посмотрел на подростка, раздражаясь, что его личности, как всегда, уделили слишком много внимания, — эти все бумаги идентичны тем, которые ты разослал участникам и прочим приглашенным?
— Последние изменения я внес сегодня утром и уже разослал по электронной почте, — Джоске жестикулировал, показывая ладонью сначала на документы, а потом на стационарный компьютер, будто без этого было бы непонятно, — нам недавно звонили пару компаний, прося заменить действующие лица на других, видно, по каким-то причинам передумали соблюдать изначальный план, — Хигашиката пожал плечами, — но я всё уладил.
— Нужно было дать отказ, — Джотаро не понимал, зачем давать вторые шансы компаниям, которые так непостоянны. Он считал, что это будет прослеживать и потом, как негативный аспект, но уже в «Speedwagon», если каким-то образом вообще нерадивые компании выиграют этот конкурс, — все заявления об участии разве не должны были подаваться минимум, чем за месяц?
— Извините, — Джоске покраснел. Потому что о конкурсе он объявил всего две недели назад.
Пропуская добрую часть объяснений на тему концепции конкурса, Куджо переместился на изучение всех тех лиц, чьё нахождение в списке означало обязательное их присутствие на церемонии. Несомненно, подле Джотаро всегда находились лица, в чьи обязанности входило представлять его новым гостям и наоборот: знакомить его со всеми значимыми фигурами. И вот таким обязанным лицом в этот раз был Хигашиката. У подростка это первая церемония, полностью им скорректированная, и где он мог по волнению или незнанию некоторых вещей упасть лицом. Этого позволить никак нельзя, поэтому Джотаро изучал все фотографии с повышенной внимательностью, стараясь запомнить каждое имя и каждое лицо. Хорошо, что Джоске озаботился наглядным пособием, с помощью фотографий можно было проглядеть всех: от самых главных лиц в компании до участников, которые поборются в схватке за заветные пару подписей и печатей. Хотя вот распечатывать его лицо на всю страницу он посчитал излишеством.
Листая фотографии участников и их данные, подходя к концу списка, Джотаро поддел края бумаги, собираясь перелистнуть. Но последний участник заставил сердце замереть на месте, пропуская несколько ударов, а глазам раскрыться не по привычке широко.
— Что-то не так? — Хигашиката тут же подошёл, стараясь рассмотреть, что так шокировало главу компании.
— Я, кажется, сказал, что ты можешь быть свободен, — безапелляционным голосом повторил Куджо растерявшемуся юноше, не отводя взгляд от фотографии, большим пальцем руки бессознательно поглаживая край листа.
— Да-да, извините, Джотаро-сан, — Джоске широким шагом двигался к двери, — если появятся какие-то вопросы, то я всегда к вашим услугам, — чертыхаясь в какой раз про себя, Хигашиката скрылся из кабинета.
Джотаро откинулся на спинку кресла, всё еще смотря на фотографию, где было изображено бледное лицо в обрамлении насыщенно-рыжего цвета волос. Это лицо он бы узнал из миллиарда. Где-то под ребрами неприятно заныло, прошлась украдкой тень давно забытой боли.
Не на работе. Куджо отложил папку на край стола, собираясь изучить только тогда, когда рабочий день подойдет к концу. У него ещё полно дел, а предаваться воспоминаниям и в без того угрюмый на неприятные известия день — не в его духе. Факт прибытия бывшего одноклассника в ряды участников, принимающих роль в конкурсе, вывело его из равновесия. Но только на несколько минут.
К вечеру в дверях его кабинета показалось встревоженное лицо с торчащей причудливой причёской.
— Ваша жена вернулась в столицу, — Хигашиката прошёл с осторожностью вглубь кабинета, оповещая.
— Бывшая жена, — поправил дядю Джотаро, занося ручку для последней подписи на документе. После полудня ему принесли ещё работы, поэтому он был слишком ею завален, чтобы думать о чем-то ещё, помимо неё.
— Да, разумеется, — на сегодня извинений было слишком много, поэтому подросток просто согласился со своим косяком, — мне сказать водителю, чтобы он отвёз Джолин домой?
— Нет, — Куджо поднялся с кресла, надевая пальто и беря в руку папку с бумагами о конкурсе, — я сам отвезу её.
Во-первых, он наконец услышал своего ребенка и в последний их совместный день, а пока из-за работы он видеться с ней часто не мог, хотел сводить её в парк аттракционов. Ну и, во-вторых, с чтением содержимого папки он всё же оттягивал. Заранее понимая, что некоторые воспоминания сами пролезут в голову, лишив, возможно, на сегодня сна.
Завезя дочь к бывшей жене после вполне неплохого вечера, проведенного с Джолин, Джотаро находился в собственной квартире, слишком большой для одного человека. Мужчина прошёл на балкон, не раздеваясь и даже не снимая обувь. Скитаться по улице, раздумывая о тревожном, было бы глупо. Но сейчас ему необходим свежий холодный воздух.
В руках находилась папка, сначала небрежно кинутая на заднее сиденье его личного автомобиля, а затем всё-таки находя место у него в ладонях.
Куджо перелистнул сразу на нужную страницу, вновь встречаясь глазами с фотографией бывшего одноклассника. Этот рыжеволосый мальчишка, так давно однажды оставив в его душе слишком много отпечатков, сейчас стал взрослым мужчиной. Конечно, он знал, что время шло, и бывший любовник уже не тот юноша, который стал в какой-то момент едва ли смыслом жизни.
Брюнет закрыл глаза, вспоминая их первую встречу.
— Новенький в классе — чем не новая забава, а, ДжоДжо? — Польнарефф заинтригованно ожидал появления новичка, ведь учитель предупреждал об этом за неделю, а сегодня настоятельно оповестил вести себя прилично и принять в коллектив нового человека, как своего. Они с Жан-Пьером следовать чьим-то настояниям, конечно же, не собирались. Правда, Куджо было всё равно, но останавливать друга в его намерениях он не считал себя обязанным.
Не успел он ответить что-то на слова пепельноволосого, как в класс зашёл подросток. Рыжие волосы бросались в глаза, а бледное симпатичное лицо сейчас с каким-то отчуждением на всех посматривало. Учитель сразу же стал распинаться, проводя ознакомительную речь.
— А он ещё и рыжий… — шепотом протянул седовласый, покачиваясь на стуле за партой. Рыжеволосых у них в классе не было, да и вообще в школе всего пару человек, носящих такой цвет волос. Даже странно как-то, — ну он и влип.
Учитель оказался тем ещё садистом, подсадив некого Какёина между ним и Польнареффом. Последний негодующе об этом мычал каждую перемену.
Джотаро наблюдал, как пошёл снег, кружась и попадая на край подоконника. Ему было на новичка абсолютно побоку, пока они не выбрались на природу с друзьями. Сложившийся круг общения брюнет никогда не воспринимал, как что-то постоянное. Если бы внезапно Жан-Пьер не загорелся идеей войти в компанию, то они бы так и проводили время лишь вдвоем. Куджо подозревал, что это из-за девчонки. Тогда он ещё не знал, во что перельется обычная подростковая увлеченность друга.
Вылазка на природу не могла происходить без чего-то, что подняло бы настроение. Договорившись взять пива, Куджо с Польнареффом не могли уже дождаться, чтоб все уснули и они могли вдоволь насладиться ночью. Пепельноволосый взял несколько банок вдобавок к уже имеющимся, вероятно, собираясь предложить девушке выпить с ними. Не вышло — француз всё испортил гораздо быстрее, поссорившись с Мэй, и теперь пинал камешки, вымещая свою обиду на самого себя. Абдул отчитывал седовласого, ещё сильнее того вгоняя в депрессивное состояние.
Джотаро, откровенно говоря, было скучно. Внимание привлек рыжеволосый юноша, сейчас собравшийся, очевидно, последовать за девушкой в попытке успокоить.
Чего-чего, а этого делать явно не следовало, по крайней мере, так сразу. Куджо не считал, что хорошо разбирается в женщинах, но и ему было ясно: если к Мэй прийти сейчас, то она накинется на любого, вымещая обиду. Поэтому впервые за все время Джотаро дотронулся до юноши, крепко положа ладонь тому на плечо, останавливая. Тело под ним вздрогнуло.
— Не стоит, дай ей время, — брюнет говорил тихо, цепким взглядом поймав тёмно-серые глаза. Почему-то ему раньше казалось, что они карие. Рыжеволосый замер, ничего не сказав. Странный парень.
— Ты знаешь, о ком она говорила? — Джотаро достал сигарету, собираясь прикурить. Почему-то ему сейчас казалось, что подросток бы всё равно ему не сказал, даже располагая нужной информацией.
— Нет, я понятия не имею, — Нориаки сказал будто немного с неприязнью, видно, уловив запах табака и поморщив нос, он выразил этим своё отношение к подобному.
Было в этом что-то отталкивающее. Складывалось такое ощущение, что юноше было неприятно находиться в его компании. «Точно выскочка».
— Ясно, — затянулся в очередной раз Куджо, обдумывая, как было бы неплохо преподать урок правил хорошего тона для Нориаки.
А потом всё завертелось, напару с Жан-Пьером они завалились в палатку к однокласснику, нагло спаивая. Чем больше Какёин говорил, раскрывая себя, тем больше Джотаро чувствовал желание подтрунивать над ним. Юноша удивительно легко велся на провокации, управлять им казалось до невозможного просто.
Вершиной его злодеяний на тот момент стал цыганский поцелуй. Честно сказать, в его голове не было ни единой левой мысли, он думал, что подросток испугается такой близости. А он взял и потянулся вперед, едва не касаясь своими губами его. Тогда Куджо вовремя отодвинулся, минуя столкновения.
Но он много раз возвращался к этому. Точно знал, что рыжеволосый всё помнил. Потом это подтвердилось, но всё равно ничего не значило. Тем более, с каждым их диалогом Нориаки у него не вызывал ничего, кроме банального интереса, какой испытывает кот к уже пойманной птице. Приятно играть, делать вид, что дает выбор, своими фразами как раз-таки его лишая, а действиями подталкивая на слишком волнующие вещи.
Первый их поцелуй вышел как раз таким: с его легкой подачи. Запутавшийся в себе подросток наивно жался к нему всем телом, сам не понимая, что рискует быть растерзанным. «Просто глупец».
— А не заходишь ли ты слишком далеко, ДжоДжо? — Жан-Пьер спросил его об этом, когда они выходили из дома Куджо, оставляя Какёина одного. Брюнет надеялся, что тот наворотит дел, за которые можно будет зацепиться. Никогда он ещё не был увлечен кем-то настолько. Похоже, это заметил и Дио, сейчас идущий рука об руку с ним и внимательно слушающий.
Вернулись домой они пьяные, как никогда ранее. Брандо настаивал, а они особо не сопротивлялись. Он почти даже уже остался на ночь у блондина, но вовремя вспомнил, что не все «дела» ещё закончены дома.
Это самое дело встретило их в одной белой рубашке, а оголенные стройные ноги смотрелись бы отлично, обхватывая его бёдра. Может, все-таки стоило остаться у Брандо. Потому что искушающие мысли, проползая в изнуренный алкоголем мозг, осели там настолько, что он и правда чуть не изнасиловал юношу. Более того, тот точно отзывался на все его действия, о чём явно свидетельствовал бугорок, ощущаемый сквозь нижнее белье.
Некоторой неожиданностью стало, что его оттолкнули, не дали к себе больше прикоснуться и вообще, похоже, обиделись. Какёин покинул его, напоминая, что всё-таки птица вольная. Впрочем, это не помешало снова всё превратить в игру, так как Куджо, конечно же, заметил, что в его личных вещах покопались. Снова добыча сама попалась в капкан, оставалось забрать свой приз. Тогда брюнет впервые задумался, а зачем он вообще это делает? Вынуждает Какёина признаться, что тот неравнодушен к нему? Ну, добьется он своего, а что потом?
Неприятным, но двигающим фактором стал Дио, заявившись перед Нориаки и постоянно доставляя своим присутствием проблемы. Куджо не понимал, зачем блондину лезть не в своё дело. Хоть они и спали, но теперь даже секс стал редкостью. Джотаро вообще не понимал, что нужно положить конец таким отношениям, потому что, в его понимании, Брандо и сам должен был осознавать, что всё кончено. Но тот не осознавал.
Потом случилось то, что не могло входить ни в чьи планы — внезапное попадание отца Нориаки в больницу. А они как раз ссорились, выясняли отношения. Но всё это было мелочью. Джотаро взял полностью ситуацию в свои руки, видя, что юноша перед ним впал в отчаяние. Брюнет знал, что рыжеволосый способен взять над собой контроль, но для этого требовалось время. Которого не было. Вечно им не хватало времени.
Конечно, он испытывал что-то вроде тревоги за отца Нориаки, но больше волновался за юношу. Не зря Джотаро остался в больнице, дожидаясь одноклассника.
Больница… Эта дама их сопровождала по всему пути и завершением его же и стала. Куджо слегка вздрогнул. Белые стены этого заведения навсегда выжжены в памяти.
— Сейчас он в стабильном состоянии, — Какёин сходу начал говорить, как только приблизился к нему, покрасневшие глаза рыжеволосого наливались слезами, — мама останется в больнице, знакомая работает в эту смену и пустит, — первая слеза скатилась по бледной щеке.
Где-то в самой глубине что-то кольнуло, Джотаро обнял юношу, зарываясь рукой ему в волосы, прижимая его голову к своей груди. Он сам не понимал, откуда у него такая уверенность, что сделать именно так он обязан. Чувствовать, как футболка становится мокрой от соленых слёз, впитывать нарастающие рыдания, держать это тело так крепко, бережно, безмолвно утешать, стать сейчас для этого человека беспрекословно опорой.
— Я вызову такси, и поедем ко мне, — всё еще шепотом говорил ему Джотаро. Не мог оставить его одного в таком хрупком состоянии. Рыжеволосый не противился, на удивление, принимая помощь.
По прибытии домой, Куджо даже не думал, что могло произойти нечто такое, что произошло. В тот раз они целовались совсем не так, как было раньше. Это уже не было игрой. Какёин сам цеплялся за него, теперь зная, что может быть растерзан, но всё равно открываясь, показывая свои чувства к нему соприкосновением губ. Впервые явственно настаивая на полной взаимности.
Как самоуверенно! Слов не нужно было: это признание. А он не готов к серьезным решениям, этот юноша смог выбить почву у него из-под ног. Но сердце и тело уже знало ответ, самозабвенно отвечая на поцелуй: собственные чувства прорвались наружу, ещё никогда и ни перед кем он не был так открыт, передавая свои эмоции.
Полное принятие своих чувств он не хотел делать экстренно, хотел быть до конца уверенным, что правда готов взять на себя ответственность за свои слова, если предложит отношения Нориаки. У него всё еще были сомнения, потому что такая связь могла весь мир перевернуть для него верх дном. Он всегда был уверен в себе, уверен в том, что делает. Уверен, что ни одна девушка, ни один парень, не сделают из него влюбленного идиота. А рядом с Нориаки он боялся таким стать. Да и они слишком непохожи друг на друга, может ли быть у них шанс?
Решение пришло резко, примерно в тот момент, когда на званом вечере Айс к нему подбежал Польнарефф, рассказывая о том, как видел уходящих Брандо вместе с Нориаки. Дио — чересчур мстительный и весьма обидчивый юноша, полный душевной темноты, не прощающий чего-либо в свой адрес. Пожалуй, именно такая черта у блондина и не позволяла Куджо думать о нём, как о потенциальном партнере.
Добираясь до того амбара, Джотаро думал, что бес же дернул его оттолкнуть Какёина. Но делать же так нельзя: с того ни с сего целовать, когда они даже не поговорили. Почему-то теперь это было важно, именно поговорить, а уже после кидаться в пучину чувств.
А потом снова больница. Всё те же белые стены. Но это был счастливый момент: с Нориаки всё в порядке, а беседа выдалась в лучшую сторону. Они наконец начали встречаться.
Эти отношения и правда перевернули его мир верх дном, но он был совсем не против таких изменений, если неизменным останется лишь одно — его возлюбленный рядом. Романтик из Куджо был так себе, но первая влюбленность оставляла свои следы на всем.
Какёин своевольный, немного горделивый, старающийся быть самостоятельным, а ещё он его любимый. Джотаро не мастак кидаться громкими фразами, несмотря даже на то, что был в них уверен. Ему казалось, что их чувства к друг другу настолько очевидны, настолько осязаемы, что словесное подтверждение им необязательно. Во всяком случае, так было, пока ему самому не признались. В самый неожиданный момент, когда в отношениях было всё далеко не так гладко, как хотелось.
— В чём дело? — Джотаро говорил не только про сейчас, а в целом. Любовник под ним чуть ли не плакал. Что-то было не так.
— Я люблю тебя, — рыжеволосый говорил с такой легкостью, но безрадостно, будто это был рывок, но рывок куда-то со скалы.
«Это не ответ» — подумал Куджо, не находясь сейчас, что сказать. Он хотел прерваться и обсудить проблему, но его притянули к себе, целуя, настаивая на продолжении. Более того, будто ответа и не ждали.
А потом с ними происходило что-то невообразимое. Глупое, непонятное и болезненное.
То странные вопросы, появляющиеся у Нориаки без видимой на то причины. То бессмысленные обвинения, брошенные любовником в состоянии какого-то бесовского аффекта. Он не думал, что человек может так сильно его взбесить и вывести из равновесия за какие-то считанные секунды. А Какёин мог и не скупился на секунды, растягивая их в минуты. Но, несмотря на это, Джотаро всё равно знал, что им под силу преодолеть чёрную полосу.
Он всё еще любил и знал, что это взаимно. Только надо найти ответы на все вопросы, задаваемые Нориаки. Если Какёин не в состоянии сам во всем разобраться, то нужно приложить к этому руку лично.
Это был расчет, но неоправданный: пришлось не идти в школу, уделив внимание проблеме. Однако, почему-то конкретно сегодня часы приема были сокращены, вынуждая прийти ближе к вечеру. Что он и сделал, уже регистрируя на входе свои паспортные данные, чересчур мило общаясь с женщиной-охранницей, будто случайно опрокидывая журнал, когда ему нужно было поставить свою подпись. Извиняясь перед женщиной, он нагнулся, чтобы поднять, с присущим спокойствием и ловкостью листая страницы.
Довольно скоро попалась фамилия его любовника, но, к облегчению и удовлетворению брюнета, всего один раз. Уже поднимая журнал, Джотаро перелистнул сразу несколько десятков страниц, положив вещь вновь перед охранницей.
— Я так и не поставил подпись, секунду, — почти улыбнулся Куджо, делая вид, что ищет нужную страницу, которая затерялась. Стоило проверить, каким образом могла мелькать его фамилия, если он никак тут не мог находиться ранее.
Джотаро раздраженно приподнял бровь, почти сразу находя свою фамилию в списке. «Больной идиот» — и это было брошено вовсе не в сторону блондина, а Нориаки.
Да, определенно фамилия Куджо тут была. И не подделка. Правда, подпись в конце строки была не его. А матери. Если посмотреть внимательно, то она всегда шла в списке после фамилии Айс. Нетрудно сопоставить всё в голове и понять, что Холли ходила вместе с подругой и, по совместительству, опекуншей Брандо. Да и по времени совпадало: мать как раз в это время заканчивает работу.
— Знаете, я лучше зайду в другой раз, — Джотаро, подумав, что своим визитом лично к Дио доставит только ещё больше ненужных проблем, решил все-таки удалиться. Он уже понял, где тут собака зарыта.
Выходя из здания лечебницы, брюнет достал сигарету, ища в карманах зажигалку. Внезапно один участок улицы окатило волной мигающего света. Джотаро вскинул рефлекторно глаза, замечая ошарашенного Какёина.
А то, что происходило потом, до сих пор не укладывалось в голове. Даже спустя столько лет. Куджо поражался, насколько нужно быть гением или безумцем, чтобы развивать такие сумасшедшие идеи в голове, какие развивал Нориаки. Понятно, что накопилось. Но кто просил копить в себе такие опасные мысли?
Появившаяся девушка нисколько не волновала их, а его тем более. И почему Какёин так боится, что она узнает о их связи?
Не ожидал он, что бледнолицый вздумает его бить, впрочем, удары не настолько сильные, чтобы пытаться остановить. Пусть выместит то, что не дает спокойно размышлять. Стерпев ещё несколько ударов, Куджо понял, что это почти всё: юноша перед ним глубоко дышал, а гнев в тёмно-серых глазах дошёл до своего апогея.
Заключил в объятия, как когда-то, когда Нориаки тоже нуждался в этом больше, чем в утешающих словах. Однако, именно молчание в их отношениях довело всё до такого сумбура.
— Прости меня, — Джотаро зарылся носом в рыжие волосы, почти не чувствуя запаха от них из-за носового кровотечения, — мне следовало разобраться во всем этом намного раньше, — затихший в его руках Какёин слушал, возможно, воспринимая слова всё равно через призму обиды, — но не обвиняй меня в том, чего я не делал.
Куджо почувствовал, как юноша прижался сам плотнее к его груди, но руками всё ещё упирался в широкие плечи, словно не мог до конца принять решение.
— Больно, — тихо, но уверенно произнес рыжеволосый, всё-таки больше не пытаясь даже упираться, — ты делаешь мне больно всем, что бы ни говорил, — Какёин попытался отстранить голову от груди брюнета. Куджо позволил, не ощущая больше враждебности от любовника и ослабляя хватку, — как такое возможно? — тёмно-серые глаза смотрели с такой болью, с такой просьбой прекратить ссору, заверить, что всё самое ужасное уже позади, — почему так больно, что мне хочется сказать…
За считанные секунды бледное лицо поменялось, тёмно-рыжие брови сошлись на переносице, а в глазах блеснула искра ярости, почти сразу же потухнув.
— … Как сильно я ненавижу тебя, ДжоДжо.
Сильный толчок подвинул его всего на пару шагов, а бордюр хуже подножки — он чуть не упал, сразу отходя на несколько шагов, чтобы восстановить равновесие.
Джотаро почувствовал, как кожу покрыли мурашки. Возможно, от холода, ведь стоять в расстегнутом пальто на балконе в порывах редкого, но холодного ветра было не лучшей идеей. А возможно, так было от накативших воспоминаний.
Больно не было в тот момент, когда в него врезалась машина. Не было больно, когда его откинуло на дорогу, в снег. Ему показалось в те секунды, будто его вовсе не затронуло. Он даже приподнялся на локтях, и в этот момент на него накатила такая волна нестерпимой боли, что он рухнул обратно головой в снег, смотря на тёмное небо практически невидящими глазами. Собственное тело стало его камерой пыток, а вместо крика наружу выхлестнулась кровь, понемногу забивая собой дыхательные пути. Он не понимал, откуда исходит боль, казалось, что всё его тело — сплошной клубок из оголенных нервов, который не переставали пронизывать тысячи остроконечных игл.
Куджо мечтал потерять сознание, всё ожидая этого, слыша какие-то разговоры, женскую речь где-то над ухом, замечая нечто серебряное, похоже, чьи-то волосы. Он бы многое отдал, чтобы сейчас вместо них увидеть любимые рыжие.
Звучали голоса на фоне сирены скорой помощи, их он ещё отчётливо мог осознать, а потом… Потом темнота.
Очнувшись и проведя в сознании пару дней, Джотаро уже понял: мир никогда не станет прежним, разделившись на «до» и «после». И дело даже не в том, что есть угроза на всю жизнь остаться в инвалидном кресле, хотя это тоже сильно подкашивало и обременяло. Рядом не было его. Сколько ни звонил он на давно выученный номер — автоответчик, а после и вовсе «абонент не доступен». Куджо честно собирался разыскать этого засранца, как только придет в более-менее нормальное состояние, однако…
Ему постоянно все твердили, что он просто несказанный везунчик. Куджо так не считал, презирая всех за брошенные слова. Брошенные… Именно брошенным он себя и ощущал, несмотря на искренние переживания и поддержку друзей, родителей, знакомых. Конкретно тогда ему казалось, что он не нуждается ни в чьей помощи, ненавидя всех и каждого, кто проявлял к нему повышенную заботу.
Где-то в в глубине души, где билось сердце, обливаясь кровью, ещё теплилась надежда, что он придет. Одумается и вернется. Что он не мог так с ним поступить, бросить после всего, трусливо поджав хвост и сбежав.
Но летели дни, недели, перевалило за месяц. Тело шло на поправку в сотни раз быстрее, чем он сам того хотел. Банально не хотел возвращаться к привычной жизни, в которой уже не было любимого человека. Впервые Куджо столкнулся с таким состоянием, как депрессия.
Брюнет так винил себя, так корил, что не смог вовремя разобраться с непонятной ситуацией, не смог донести до возлюбленного все те мысли и чувства, которые его занимали. Не смог удержать подле себя, отпустив в свободное плавание.
Свободное плаванье! Как же он гневно повторял эти слова. Вместе с депрессией пришла и озлобленность: на себя, на этого гада, сумевшего разрушить столько, сколько они даже не построили. В конце концов, он был зол на весь мир, а некогда самого дорого человека в своей жизни возненавидел сильнее, чем даже мог себе представить.
Зазвонил телефон, выдергивая из болезненных воспоминаний. Джотаро достал холодными пальцами вещь, принимая вызов.
Он был рад звонившему. Польнарефф. Давно же они не общались, кажется, не созванивались пару недель, если не больше. Жан-Пьер после учебы переехал к себе на родину, изредка появляясь в Японии. И ещё реже в Америке, так как там, помимо учащегося Куджо, ничего и никого интересного для пепельноволосого не было.
Бегство в Америку, а это было именно им, помогло Джотаро обрести новые силы. К тому же, проживая несколько лет в одном городе с Джозефом, он многому у него научился. И впервые попробовал себя в роли начинающего специалиста в «Speedwagon».
— Не спишь? — голос звонившего звучал звонко, как и всегда. Что бы ни происходило у этого мужчины, он преодолевал сложности с широкой улыбкой по жизни. Для такого определенно нужен сильных дух.
— Нет, — Куджо слегка прокашлялся, так как голос звучал хрипло.
— Как Джолин? Растет малышка? — даже не видя друга было ясно, что тот улыбается.
— Да, — он и сам улыбнулся, вспоминая о дочери. Несмотря на все её выходки он любил её и знал, что девочка действует ему на нервы только из-за недостатка отцовского внимания, — вредничает.
— Дети, — снисходительно сказал Польнарефф, в принципе, осведомленный о не всегда простых взаимоотношениях Джотаро с дочерью, — тяжела ноша отца?
— Скоро сам узнаешь, — всё ещё сохраняя улыбку на лице, ответил другу брюнет, а после несколько дольше нужного замолчал, обдумывая свой дальнейший вопрос, на этот раз убрав улыбку с лица, — как Мэрайя?
Сказать короткое «Мэй» язык уже давно не поворачивался. По ряду причин. Во-первых, четырнадцать лет назад они встречались, а он стал её первым мужчиной во всех планах. Во-вторых, как выяснилось, девушка приложила немало усилий, чтобы поспособствовать его расставанию с уже бывшим любовником. Сама она об этом не говорила, но иногда слова не нужны, чтобы догадаться. В какой-то момент он просто спросил её, а она не ушла от ответа.
На тот момент ненависть к рыжеволосому плевалась ядовито в глаза, закрывая их окончательно на попытку восстановления отношений с бывшим. Куджо вообще посчитал, что Какёин полностью заслужил те слова, какие получил от Мэрайи в злополучный день. Потому что Нориаки снова готов был поверить кому угодно и во что угодно, но только не ему.
Правда, отношения он закончил с Мэрайей не из-за этого. Тогда он был слишком в нестабильном эмоциональном состоянии, поэтому не раздумывая вступил с ней в связь, длительность которой прервалась сразу же, как они переспали. Стоит заметить, что это всё произошло в один и тот же день.
Его только выписали из больницы, а он сам шатко, но стоял в комнате напротив окна, смотря на противную в своей солнечности ясную погоду. Мэй, Абдул и Польнарефф помогали ему во всем, хоть он постоянно и огрызался. Вот и сейчас пришла первой девушка, прогуливая занятия ради него.
Она обняла со спины: некрепко, бережно. Боясь быть отверженной, но считая себя должной залечивать все те шрамы, оставленные аварией и все те шрамы, которых видно не было. Эти самые шрамы кровоточили похуже материальных. Девушка ненавидела Нориаки так сильно, что сейчас была счастлива слышать от возлюбленного те же самые слова, направленные в его сторону:
— Ненавижу его, — несколько птиц пролетело прямо у окна, Куджо задернул штору, проговаривая ещё раз, словно пробуя слова на вкус. Вкус был горький, а язык будто поранился об их шершавость. — Ненавижу.
— Джотаро, — позвала Мэрайя, стараясь избавить любимого человека от негативных эмоций, хоть им она была и несколько рада.
Куджо никак не отреагировал на своё имя, всё еще стоя к ней спиной и разглядывая собственные шторы, будто перед ним была не обычная ткань, а, как минимум, произведение искусства,
— Тебе нужно отдохнуть, — подруга знала, что хоть поправление и шло полным ходом, но необходимо соблюдать все меры, главной из которой был именно отдых.
Брюнет неторопливо дошёл до кровати, не разрешая себе помогать. Он сел на край, всё еще находясь где-то в своих мыслях.
— Джотаро, — снова окликнула его Мэй, подходя вплотную, — посмотри на меня, не думай о нём, — мольба сорвалась с уст серебряноволосой.
Но Куджо не посмотрел на неё, словно не слыша. Мэрайя, слегка трясясь от страха, приблизилась к губам брюнета, нежно целуя и стараясь пробиться своими чувствами сквозь эту броню отчужденности. Она ждала, что её оттолкнут, но Джотаро никак не реагировал на происходящее, кроме разве того, что сейчас наконец посмотрел на неё.
Расценив это, как возможность наконец донести всю глубину своих чувств, девушка аккуратно прислонила ладошки к плечам Куджо, заставляя лечь. Не сопротивляется. Нависнув сверху, подруга снова поцеловала его, на этот раз ответ был, хоть и не такой пылкий, каким она хотела бы его видеть.
Не раздевая, а только освобождая от одежды нужные участки тела, Мэрайя действовала чересчур торопливо, испытывая страх, что её вот-вот оттолкнут. Израненное тело перед ней все равно было прекрасно, она точно знала, что Куджо еще будет прежним, а если и не будет, то это для неё всё равно неважно.
— Я так люблю тебя, так люблю, — девушка не замечала, как от каждого произнесенного ею слова Джотаро морщится и закрывает плотно глаза, отворачиваясь, будто от пощечины, — люблю тебя, я люблю тебя.
С первыми толчками вышло немного крови, но Мэй лишь продолжала процесс, далекий от понимания любви и не имеющий с ней ничего общего. Она знала, что обманывается, и была рада стать обманутой Куджо Джотаро.
Брюнет вцепился до синяков в бедра Мэрайи, не получая никакого удовольствия от происходящего, но заставляя себя не прерывать половой акт, даже понимая, что девушка сама не может испытывать сейчас ничего, кроме болезненных и неприятных ощущений. Что он хотел этим жестом себе доказать? Что забыл о бывшем и может заниматься нечто подобным с кем-то, кто на него даже не похож? Можно ли доказать подобное, доставляя подопытному только страдания?
— Слезь с меня, — приказал холодным тоном Джотаро, больше не прикасаясь руками к девушке, наоборот, упираясь теперь ими.
Было что-то до боли неправильное в этом, будто они запятнали дружбу окончательно. Так нельзя.
Мэй не слушала его, всё-таки решив закончить до конца начатое.
— Я сказал: слезь с меня, — Джотаро скинул с себя девушку, подтягивая брюки и застегивая, — одевайся и уходи, — будто этим можно было перечеркнуть факт того, что они переспали.
Подруга ушла вся в слезах, сдерживая рыдания и всё-таки не выдерживая, оказавшись за порогом дома.
Так или иначе, этот поступок с его стороны стал на долгое время непростительным для Польнареффа. Как оказалось, для Жан-Пьера это был самый сильный удар, какой только ему мог нанести друг. Француз пытался лечить девушку своим теплом, собирая её по осколкам, как полуразрушенную фарфоровую куклу восстанавливает мастер.
А ещё Куджо не сдал экзамены, даже не появился на них. Мэрайя после всего произошедшего не переставала заботиться о нём, подняла всех на уши, чтобы сделать пропуск экзаменов для Джотаро — мерой ненаказуемой, приплетая аварию, что угодно, лишь бы выбить шанс на пересдачу. У неё получилось, но он не собирался пользоваться возможностью.
Пока как-то из него не выбил всю дурь Жан-Пьер, появившись на пороге дома и сразу же давая ему по лицу вместо приветствия, наплевав на то, что ДжоДжо не до конца оправился от всех травм.
В тот день он впервые увидел, как пепельноволосый плачет. Улыбается и плачет, говоря, что разрушено слишком много, прося, чтобы он прекратил так поступать с близкими людьми.
Их дружба с Польнареффом тогда качалась, как ветхий полуразвалившийся мостик, соединяющий две далекие такие же полуразвалившиеся башни, в которых они были заточены. Жан-Пьер ревновал, видя влечение девушки, с которым он всё равно был бессилен разобраться.
Но со временем, как раз после того, как Куджо уехал в Америку, Мэрайя все меньше вспоминала о нём. Девушка, нетрудно догадаться, сначала собиралась преследовать Куджо до конца. Она верила всей душой, что они ещё могут быть счастливы. Примерно то же самое испытывал Жан-Пьер, но по отношению к Мэй. Он всегда любил её. А она всегда… Любила Куджо. Так или иначе, пепельноволосому всё-таки было под силу уговорить подругу перестать навязывать себя ДжоДжо. То же самое попросил её сделать и Куджо, по просьбе друга.
И вот, с каждым годом, проведенным девушкой без созерцания Джотаро, Польнарефф все больше входил к ней в безграничное доверие. Сначала, как друг. Потом, как любовник. Затем в плане возлюбленного, но по-прежнему это были совсем не те чувства, которых хотел бы добиться от Мэй беловолосый. И совсем не те, которые подруга испытывала к Джотаро.
А сам брюнет один жил в Америке несколько лет, продолжая там свои похождения исключительно по женским кроватям и изредка по учёбе, вплоть до рождения ребёнка и женитьбы на мало знакомой девушке. Ничего у них не заладилось, хоть он и пытался. Не все случайности приобретают черты счастья.
А вот друг, тем не менее, своего всё же добился: женился спустя приличное количество лет на Мэрайе, а сейчас семья ожидала пополнения.
— Всё с ней в порядке, — Жан-Пьер не выдал в голосе волнения, сейчас уже не так злясь на друга, но изредка всё же сильно ревнуя к жене, — а с тобой? — конечно, от пепельноволосого не укрылось какое-то слишком меланхоличное состояние, исходящее от Куджо, хоть оно в последнее время и было нормой для него.
Джотаро испытывал благодарность, за то, что француз никогда его не осуждал за вопросы, обращенные к состоянию бывшей подруги. А ещё проницательность беловолосого поражала.
— Джоске учудил конкурс, поставив меня в известность только сегодня, — сказал брюнет, будто расстроенно, и частично сознался в причине не столь хорошего настроения, какого от него постоянно ждал Польнарефф, — думаю, даже, если бы я был против, то изменить сейчас уже что-то нельзя.
— Поставил бы авторитет компании под удар, — понимающе продолжил за него Жан-Пьер, — неужели тебя волнует такая мелочь? Или конкурс какой-то важный?
— Не особо, — отозвался брюнет, поглядывая на ночной город сверху вниз, — но если я скажу, что один из участников наш бывший одноклассник…
— О, — протянул заинтригованно Жан-Пьер, — чем это плохо? Даже можно потом посидеть в пабе, вспоминая былые деньки, — француз захихикал в своей манере. Что-что, а он иногда сам был, как ребёнок, — а тебе давно пора бы уже развеяться.
— А если я скажу, что этот одноклассник Какёин Нориаки? — Куджо слабо улыбнулся, с грустью поднимая глаза к тёмному небу, на котором прослеживались сверкающие звёзды.
Француз нехарактерно замолчал.
— И что это меняет? — пепельноволосый наконец подал посерьезневший голос, — разве это не шанс исправить старые ошибки?
— Смотря, что ты имеешь ввиду под ошибками, — Джотаро закрыл окно, придерживая телефон плечом, — я его толком не знал и тогда, а сейчас он совсем чужой мне. Как и я ему.
— Есть вещи, о которых никогда не поздно поговорить, — по-философски рассуждал Польнарефф, — думаешь, он будет к тебе настроен враждебно?
— Нет, я так не думаю, — Куджо ответил, особо не раздумывая над этим вопросом, по его мнению, у рыжеволосого не было причин, чтобы испытывать к нему именно то, о чём спрашивал друг, — его интересует конкурс, а не встреча со мной, мне это понятно, — брюнет покинул балкон, закрывая за собой дверь и проходя в прихожую, чтобы снять обувь и пальто, — может даже, ему не дала выбор компания, на которую он работает, — это было первое, что он предположил, увидев знакомое лицо в списке участников.
— Ты считаешь, что так даже лучше, — Жан-Пьер хорошо знал своего друга, сейчас утверждая, — а сам ты как относишься к предстоящей встрече?
— Это всё было и остается работой, Польнарефф, — брюнет не чувствовал уже давно той ненависти, что съедала заживо в юности. Теперь он испытывал даже сожаление, что всё-таки ранее не разыскал бывшего. Ведь, получается, тот жил всё время с грузом на душе, считая себя виноватым. Утверждать это Джотаро не собирался, но он считал, что это вполне могло быть правдой, — мы оба выполняем свои обязанности.
— Когда будет объявлен конкурс? — послышался немного искаженный голос француза. Тот, видимо, закурил, так и не бросив эту привычку, в отличие от Куджо.
— Завтра, — Джотаро уже переоделся в домашнюю одежду и теперь лежал на кровати, разговаривая по телефону и попутно продолжая изучать данные, изложенные в папке. Про бывшего одноклассника там было слишком мало информации. Так что Куджо решил, как только дочитает до конца писанину Джоске — залезет в интернет и почитает о личности Какёина Нориаки уже оттуда.
— Не облажайся завтра, ДжоДжо, — снисходительно пожелал друг.
Поговорив с французом ещё несколько минут и попрощавшись, Джотаро положил папку на тумбочку, устало потирая виски. Голова вечерами всё чаще болела из-за работы и прочих проблем.
Куджо забил имя бывшего любовника в поисковую строку на экране телефона. Высветилась вереница информации: видео-конференция с участием рыжеволосого, какой-то эфир, где мужчина являлся приглашенным гостем, а также много других видеороликов.
Но он предпочёл бы оценить публичное поведение рыжеволосого мужчины лично. По правде говоря, не был он готов посмотреть на него и услышать его голос сейчас. Завтра это станет итак неизбежным.
Поэтому брюнет ограничился чтением, заходя на пару сайтов. Каково же было его удивление, когда он прочёл, что бывший одноклассник, оказывается, тоже учился в Америке. В том же городе. А учебные заведения у них хоть и были разными, но находились в такой близи, что, вероятно, они ходили в одни и те же магазины рядом.
Ещё он узнал, что Какёин Нориаки не состоит и не состоял в браке, а также бездетен. В общем, успешный карьерист.
Случайно зайдя на страницу желтой прессы, Куджо выловил оттуда пару строк. Доверять подобному - личное дело каждого, вот Джотаро не доверял, но неприятно как-то всё же стало.
Ходило, судя по прочитанному, прилично слухов об ориентации Какёина, а также о методах, какие он использует в достижении своих целей. Правда, у данной статьи было мало просмотров, а в комментариях находились люди, защищающие честь рыжеволосого.
Погасив экран телефона, брюнет положил его в сторону. Нельзя больше вдаваться в особенности юношеского периода и вообще в то, что связано с бывшим. Он обязан лечь спать сейчас, минуя воспоминания и мысли о былом. Завтра сложный день, так что голова должна быть на месте. Как и всегда. Сон, впрочем, не шёл долго. Куджо заснул лишь под утро, маясь с сильной головной болью.
Поспав всего несколько часов, брюнет встал, принял таблетки и дождался личного водителя. По утрам он особенно в нём нуждался, не понаслышке зная, как плохое самочувствие за рулём может стать трагедией.
Работа проходила в ускоренном темпе, Куджо даже за сегодня выполнил дел больше, чем за неделю. Возможно, это было следствием отсутствия проблем, создаваемых специально дочерью. То ли вчерашняя поездка по аттракционам сыграла в его пользу, то ли вернувшаяся из поездки бывшая жена, которая сейчас могла перенять все заботы о ребёнке на себя.
Близился вечер. Куджо вышел из офиса в сопровождении Хигашикаты, доезжая до здания, где должна была проходить церемония объявления конкурса. Подросток волновался, хоть и пытался скрыть. Облегчать ношу Джоске брюнет не собирался, недавно узнав, в какие сроки дядя выставил конкурс, противореча всем нормам. Он не злился, но и хвалить родственника было не за что.
Но, как оказалось, на юношу иногда положиться можно было, так как Джоске, похоже, в этот раз и правда обо всем позаботился. Большинство участников и других гостей уже прибыло, и сейчас Джоске ни на шаг от него не отходил, соблюдая все необходимые для мероприятия манеры.
Джотаро не любил подобные встречи из-за скопления большого количества людей. Но сегодня, скользя взглядом по каждому лицу, по каждой фигуре, но не останавливая его и на пару секунд, он невольно выискивал одно-единственное. Нарастающая интрига от роковой встречи делала Куджо слегка нетерпеливым. Так или иначе, для всех окружающих это оставалось незамеченным.
В какой-то момент к нему подошёл один из деловых партнеров, заводя беседу и интересуясь последними новостями «Speedwagon», отвлекая от общего зала.
Джотаро был сосредоточен на собеседнике, не отводил от того взгляда. Спустя минут пять, расплывчато, фоном, он заметил знакомые рыжие волосы, точно знал, кому они принадлежали.
Подходя так близко, бывший одноклассник, видно, совсем не испытывал страха перед встречей, которая вот-вот состоится, так как Хигашиката явно заметил нового прибившего участника, сейчас нетерпеливо озираясь на Куджо, так как хотел представить, но не знал, стоит ли это делать, пока брюнет не договорит с деловым партнером.
Впрочем, этот самый деловой партнер сейчас сам тактично свёл диалог практически на «нет», можно сказать, заканчивая разговор.
Брюнет чувствовал на себе взгляд, направленный в его сторону бывшим одноклассником. Но Куджо делал вид, что не замечает, всё еще смотря на делового партнера, подводя беседу с ним к концу, пожелав тому приятного вечера.
Внутри предвкушающе всё сжалось, но он по-прежнему сохранял самое спокойное выражение лица, с немного скучающим видом поворачиваясь в ту сторону, где стоял он, но взгляд свой на нём не остановил.
Куджо бы ещё оттягивал этот момент, но это бессмысленно: всё равно неизбежно, всё равно знал, что так будет. Правда, где-то на задворках сознания он всё же надеялся, что рыжеволосый не станет так открыто мельтешить перед глазами, этим не оставляя выбор Хигашикате кроме того, как их представить. Джоске, впрочем, ни о чём не мог догадываться, сейчас подходя к рыжеволосому и о чём-то разговаривая с ним, просто выполняя свою работу.
— Куджо-сан, — Джоске добродушно обратился к главе, обращая его внимание сначала на себя, а потом на бледнолицего, — это один из участников конкурса, представитель дизайнерской компании «Emerald Splash», по совместительству занимающий одну из руководящих должностей в ней — Какёин Нориаки, — Хигашиката чувствовал, что где-то наверняка запорол речь, но продолжал искусно делать вид профессионала. Представлять главу компании не имело смысла, так как все, находящиеся в этом зале, непременно и так его знали.
Джотаро, наконец, в открытую посмотрел на Какёина, сейчас замечая, насколько тот изменился внешне. На фотографиях это не так воспринималось, как вживую. Он возмужал: даже сквозь одежду становилось понятно, что рыжеволосый находился в отличной физической форме. А в лице, сквозь года, всё равно сохранялось что-то настолько притягательное, что Куджо начинал понимать: вероятно, бывший любовник пользуется гораздо большей популярностью, чем он мог предполагать.
Мелодичный и мягкий, но уверенный голос слегка сотряс воздух, но гораздо сильнее внутреннее состояние брюнета.
— Куджо-сан, — рыжеволосый мужчина согнулся в корпусе, уважительно поклонившись после монолога Хигашикаты, выпрямляясь и сразу же пересекаясь с Джотаро глазами. Тёмно-серые. Те самые, напоминающие своим цветом пасмурное небо перед дождем. Когда-то такие любимые и такие ненавистные, смотрящие сейчас обманчиво благосклонно, как требует того ситуация, но не более, — рад встрече с вами.
Обыденная фраза, сотни раз звучащая на всех деловых встречах, на которых брюнет побывал. «Так ли это на самом деле, Нориаки?» Джотаро не выглядел растерянным, хоть на долю секунды испытал неловкость.
— Какёин-сенсей, — слегка наклонив голову, показывая уважение, но не больше, проговорил Куджо, — желаю удачи в предстоящем соревновании, — это выдался самый короткий разговор с участником за сегодня, так как он дал понять этой фразой, что диалог продолжать не стоит.
— Благодарю, — Нориаки нисколько это не задело, по крайней мере, внешне он оставался всё таким же, держа тело расслабленным, сохраняя зрительный контакт и спокойствие, будто и не было между ними в прошлом ничего такого, озираясь на что становилось дурно.
Но Джотаро понимал, действуя точно также. Иного выбора не могло быть. Давно разорванные нити, соединяющие их раньше, теперь всё равно неприятно пульсировали где-то под ребрами, напоминая, что перед ним не просто человек, а тот, кто своим исчезновением поставил когда-то на кон слишком многое. И, получается, разбил ему этим сердце. Столько времени прошло, а разочарование от этого факта по-прежнему присутствовало.
Куджо старался не думать о личном в рабочее время, поэтому пресек все мысли, касающиеся Нориаки, находя себе место в компании знакомых коллег.
Как только объявили о начале конкурса и сообщили о датах сдачи проекта, брюнет вышел из здания вместе с Джоске, которому тоже почему-то хотелось, откровенно говоря, слинять. Джотаро, замечая поодаль от входа двух мужчин, ничуть не удивился, что видит их вместе, ведь творческие люди всегда найдут, о чём поговорить между собой.
Рохан Кишибе стоял с бокалом шампанского, что-то говоря с улыбкой на лице курящему Нориаки. Курящему. «Что же с тобой стало?» — Джотаро не остановил взгляда на рыжеволосом, проходя к машине, где услужливо их ожидал водитель.
Слышался разговор, брюнет не любил слушать то, что лично для его ушей не предназначалось, но, похоже, мужчины прекрасно догадывались, что их ему слышно, тем не менее, продолжая:
— Наслышан о ваших успехах в Америке, — Кишибе всегда говорил немного высокомерным тоном, даже сейчас, хоть и был настроен не негативно, запуская пальцы в свою тёмно-бирюзовую шевелюру, откидывая пряди назад, — для меня стало приятной неожиданностью узнать о вашей кандидатуре, учитывая местонахождение конкурса, — намек, что Америка от Японии располагается не в двух часах езды, — «Emerald Splash» решительно настроены развить свой бизнес в Токио?
— Да, — дал короткий ответ Какёин, — честно говоря, не думаю, что задержусь здесь надолго, во всяком случае, развитием компании в Японии официально занимаюсь не я.
— А мне кажется, вы бы справились с этим лучше, чем любой из присутствующих, — Рохан посмотрел в окна здания, где на первом этаже ещё продолжился банкет, — насколько мне известно, именно вас планируют назначить на место нового главы «Emerald Splash».
— Позвольте мне тоже выразить восхищение, — голос же Какёина звучал мерно и холодно, но не отталкивающе, — вы уже многого добились в возрасте, в котором я ещё даже не задумывался всерьез о своей карьере, — выдохнул порцию дыма бледнолицый, выкидывая сигарету в урну, — а сейчас развиваете свой талант, нисколько не уступая в этом мне или кому-то ещё.
— Вы мне льстите? — как-то даже слишком интимно заиграли огоньки в голосе Кишибе, — потому что я польщён.
— Ни в коем случае, — без сарказма ответил Нориаки, даже не смотря на собеседника, зато теперь повернувшись к Джотаро лицом.
Водитель открыл перед брюнетом дверь, Куджо сел в машину, ощущая взгляд спиной. Он лишь надеялся, что Рохан Кишибе действительно считает его бывшего одноклассника талантливым, а не флиртовал с ним. И что Нориаки тоже всего только и хотел, что сделать искренний комплимент главе дизайнерского отделения. Впрочем, даже если всё не так, то это его уже давно не касается.
Джоске хмурил брови и посматривал на мужчин, к удивлению Джотаро, закрывая дверь машины, так и не садясь рядом. В приоткрытую форточку беспокойным голосом ставя начальника в известность своих дальнейших действий.
— Джотаро-сан, я на секунду отойду, забыл кое-что, — проговорил Хигашиката извиняющимся тоном, отходя от машины и скрываясь в здании, довольно быстро оттуда выходя и на обратном пути идя к автомобилю через разговаривавших мужчин.
Подросток, проходя мимо, толкнул Кишибе, будто не специально, но этого хватило, чтобы глава дизайнерского отделения пролил на себя немного шампанского. Тот, в свою очередь, грозным взглядом посмотрел вслед удаляющемуся темноволосому парню.
— Вы правы, не всем дано с юношества иметь голову на плечах, — говоря про Джоске, Рохан с Какёином пошли обратно в здание торжества, попутно обмениваясь ничем не обязывающими фразами.
Джоске с удовлетворенным видом сел рядом, водитель завел двигатель, выезжая с парковки.
«Это точно» — Джотаро почему-то подумал о себе и Нориаки, когда Кишибе сказал про отсутствие головы в молодом возрасте.
Финал конкурса уже в конце следующей недели, прямо тридцать первого числа, можно сказать, в Новый год. Ассистент, конечно, намудрил. А ещё работать над логотипом участники будут в офисе, прямо перед самым носом у Джотаро.
Смотря из окна машины на яркие вывески магазинов и здания, Куджо подумал, что испытания, данные им с Какёином, совсем не закончились, только начавшись. Неделя обещала стать особенно неспокойной.