Прервать бесконечность

      Сакура задала тот самый вопрос, который и без того посещал мысли Какаши. Даже до того, как он собственными руками хоронил Саске и Наруто. Весь мир, в котором он жил, был соткан из одних лишь боли и ненависти. Здравый смысл кричал о том, насколько неправильным было предположение ученицы о верности мировоззрения Мадары и Обито.       Ну, а сердце… Сердцу хотелось покоя. Не только для себя.       Он хотел бы согласиться с Сакурой, бросить товарищей и закончить жизнь вот так: бродить по миру, сидеть у костра, постепенно примиряясь с болью. На пару мгновений в голову мужчины даже пришла мысль, что они бы могли со временем стать друг для друга не просто учителем и ученицей.       Но подобное было чересчур. Какаши еле заметно тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, и посмотрел вдаль, раздумывая над ответом. Он отодвинул маску с лица, впервые за долгие годы обнажив облик перед посторонним человеком, и отпил мятного чая из фляги. Боковым зрением мужчина видел, как удивлённо поднялись брови девушки, но она быстро отвела взгляд.       Теперь ему было нечего скрывать. Да и не очень хотелось.       Но на самом деле… Сакура была не права, предположив, что Какаши ничего не чувствует. И пусть её учитель мастерски научился скрывать эмоции, в глубине души ему хотелось, чтобы девушка прочла по лицу: сенсею невыносимо больно.       Но он был шиноби. И до последнего вздоха, когда бы тот не наступил, останется им. Какаши сделал ещё один глоток чая, снова натянул маску, передал флягу Сакуре и протянул ладони к костру. — Мы не имеем морального права оставить мир, погружённым в Вечное Цукиёми, — тихо сказал он. — Почему же? Разве наши друзья не заслужили быть счастливыми после всего, что на них навалилось? — горячо возразила Сакура.       Какаши нахмурился и решительно ответил: — Заслужили. А ещё каждый заслуживает делать выбор. Ни Мадара, ни Обито не имели права принимать решение за остальных. А мы с тобой — тем более такого права не имеем.       Мужчина перевёл взгляд на девушку. Она внимательно всматривалась в его лицо.       «Наверное, снова пытается рассмотреть мои эмоции, — подумал он, — теперь поздно, зачем отворачивалась, когда я снимал дурацкую маску?»       А затем Сакура поджала колени, опустила лицо и пробормотала: — Я знаю, что вы правы… И сама считаю также. Но… — Никаких, «но» здесь не существует, — перебил ученицу сенсей, — Есть долг, который надо исполнить.       Сакура грустно ухмыльнулась: — Но я до сих пор не знаю, о каком именно долге идёт речь, — она замолчала на несколько мгновений, — Вы считаете меня слабой, верно? Поэтому не говорите о плане?       Сердце Какаши сжалось. Он прикусил губу от нахлынувшего чувства вины. Такие мысли даже не посещали его. Всё, чего ему по-настоящему хотелось, — подольше уберечь Сакуру от неизбежного выбора.       Сегодня, когда он добывал им ужин, все мысли были заняты лишь планом. И, с какой стороны не подойди, идея была отвратительной и неприемлемой. Какаши не понимал до конца, как это работает, но знал точно: придётся платить цену.       Поэтому он оправдывался: — Сакура, всё совсем не так. Я не очень понимаю, как реализовать задуманное, а бросать слова на ветер не люблю.       Девушка горько усмехнулась: — Ну да… Ничего не знаете, зато твёрдо уверенны, что нам нужно в Коноху.       Он хмыкнул. Вот значит, каким она его видит. Тем, кто считает себя выше остальных. Какаши так хотел убежать от этого образа, так старался жить иначе, и в итоге всё напрасно. Он сидел лицом к лицу с единственным близким человеком, однако Сакура, кажется, близким его не считала.       Мало было сорвать маску с лица. Нужно было сорвать покровы ещё и со своих мыслей. Какаши набрал полную грудь воздуха и сказал: — Нам нужно найти свиток с одной известной тебе запрещенной техникой Второго Хокаге…- он запнулся и стал потирать лоб, будто тянул время и подбирал слова. — Никогда не подумал бы, что буду всерьёз рассуждать о её применении… Но тяжелые времена требуют тяжелых решений. Это, скорее всего, наш единственный шанс.       Сакура повернулась к сенсею. Несколько секунд она хмурилась, а затем округлила глаза и прижала ладонь к губам. Мужчина понял: ученица догадалась. Всегда была сообразительной. — Неужели, вы хотите применить Нечестивое Воскрешение? — с ужасом пробормотала она.       Какаши опустил взгляд и тяжело вздохнул: — А какие у нас варианты? Я не сумею подчинить хвостатых. С ними и Мадара то с трудом совладал, а у меня и подавно нет таких запасов чакры. — Но ведь Саске одним взглядом заключил их в каменные тюрьмы! — возразила Сакура. — Саске мог это сделать потому, что Риннеган достался ему от Хагоромо. Меня глаз также хорошо не слушается.       Сакура осторожно, будто бы подбирая слова, уточнила: — И…вы собираетесь воскресить их двоих? — К сожалению, нет. Если я правильно понимаю, нам придётся…- Какаши сбился и, кашлянув, продолжил, — Заплатить цену. В обмен за воскрешение нужно будет принести жертву.       Сакура продолжила опасливые предположения: — Так как Риннеган у нас уже есть, а чакра хвостатых была только у Наруто… — Да, — кивнул Какаши, — Мы должны будем воскресить его. Перед тем, как похоронить ребят, я вырвал несколько волосков у парня и сохранил. На всякий случай.       Сенсей хлопнул по нагрудному карману в доказательство своих слов. Девушка невесело ухмыльнулась: — То есть вы это планировали с самого начала?..       Какаши не смотрел на ученицу, испытывая легкий укол совести: — Я планировал исполнить долг. Но не до конца понимал, как. — И кого же вы собираетесь принести в жертву? — продолжила осторожно спрашивать девушка. — Пока никого. Я ещё не думал об этом. Сначала нужно найти свиток с техникой, а затем изучить её.       Девушка поджала губы и отвернулась. Какаши догадывался, о чём она думала и тихо пробормотал: -Сакура, я ни за что не позволю тебе умереть.       Но ученица ничего не сказала в ответ. Снова повисла тягучая тишина. Какаши очень хотелось заговорить о чём-то постороннем, чтобы разрушить липкое неприятное безмолвие. Но девушка сделала это сама: — Уже поздно. Давайте спать. Завтра я вас подлечу, и отправимся в Скрытый лист.       Где-то вдалеке мелькнула молния, а через несколько секунд послышался сильный раскат грома. Ветер стал усиливаться и качать верхушки деревьев. Несколько листьев сорвалось и опустилось на землю. По коже Какаши пробежали мурашки: стало холодать. Осень, наконец, вступала в полноправные владения. — Я сооружу для нас палатки из земли. Скоро, судя по всему, пойдёт дождь.       Затем он поднялся, отошел на несколько метров и дважды сложил необходимые печати. Рядом с костром выросли две миниатюрные землянки. Затем мужчина направился к ближайшему дереву. Кроме еды он заготовил немного травы и листьев, чтобы соорудить что-то похожее на лежанки.       Сакура поднялась, забрала часть растений у учителя и тихо поблагодарила: — Спасибо вам, что заботитесь обо мне. Я и вправду ни на что не гожусь, ведь даже не подумала о ночлеге.       И, глотая слёзы, девушка отвернулась и нырнула в импровизированный домишко. Какаши совсем не считал, что Сакура ни на что не годится, но снова не нашёл нужных слов. Поэтому, съедаемый чувством вины, повесил голову и побрёл в свой шалашик.       Он сел у входа, стянул маску, поджал колени и дотронулся ладонью до повязки, закрывающей Риннеган. Пальцы сами по себе стали сжимать ткань, и Какаши зажмурился. — Чёрт… Чёрт… Чёрт!.. — сквозь зубы ругался он, чтобы Сакура ничего не услышала.       Вновь раздался раскатистый звук грома. Мужчина поднял голову и выставил ладонь на улицу. Ветер сразу же ударил по ней сильным порывом воздуха. Запахло сыростью и мокрой землёй. А затем несколько крупных капель упали на ладонь учителя, и в ту же секунду сорвался сильный дождь.       Что ж… Даже природа не могла спокойно смириться со случившимся.       Какаши дотронулся мокрой ладонью до щеки. Из-за этого по телу побежали мурашки. Несмотря на то, что его одолевала невероятная усталость, спать не хотелось совсем. Да и не очень-то нужно было отдыхать. Сражаться всё равно больше не с кем.       Он тяжело вздохнул и опустился головой на траву, постеленную в качестве лежанки.       Всего сутки назад он второй раз видел, как погиб его лучший друг. Обито… Кто бы мог подумать, что этот жизнерадостный мальчишка превратится в чудовище ради любви…       Ради любви. От этого словосочетания сердце мужчины ёкнуло. Сейчас, когда мир повис над адской бездной, ему стало вдруг горестно, что он так и не позволил себе полюбить. Какаши знал, что нравился многим женщинам, однако никогда не пускал их в сердце.       Потому что трусил. Врал сам себе, что не хотел ничего такого. А на самом деле всегда боялся боли.       Какаши снова чертыхнулся. Поняв, что уснуть точно не получится, рывком поднялся и вышел под дождь. По среброголовой макушке изо всех сил стали бить гигантские капли. Но ему это даже нравилось. Он вдохнул полную грудь свежего воздуха и подставил лицо к небу.       И вдруг за оглушительным шумом дождя мужчина услышал неестественный вой. В первую секунду он напрягся и стал в стойку, ожидая нападения. Однако в следующее же мгновение понял: никакой это не вой, а горькая истерика.       Какаши быстрым шагом преодолел расстояние до ночлега Сакуры. Он судорожно выдохнул, пытаясь придумать уместные слова, и присел на корточки у входа. Дождь был таким сильным, что вода с его волос ручьём стекала за шиворот и на ладони. Но он не обращал внимание. Девушка притихла, явно заметив его. Из-за темноты и ливня толком ничего не было видно, пока вдруг землянка на мгновение не озарилась ярким синеватым светом молний.       Сакура сидела на коленях в углу, оперевшись ладонями и лбом о грязную стену. Мужчина опустил ткань и заговорил: — Если ты хочешь побыть одна, я пойму…       В ответ послышался лишь робкий всхлип. — Я…Не могу оставаться в стороне, пока ты в таком состоянии…       И снова красноречивая горькая тишина.       Какаши сжимал и разжимал кулаки, не решаясь войти. Было иронично, что когда-то его глаз мог скопировать самую сложную технику, но перенять умение по-человечески поддерживать родных людей не мог ни один шаринган. Однако сейчас… Всё было совсем не так, как всегда. Стены, даже самые прочные, должны были разрушиться.       Он поднялся и, пригнувшись, вошёл в землянку. Медленным шагом Какаши подошёл к Сакуре и опустился на землю рядом с ней, прислонившись спиной к стене. Он положил руку на плечо ученицы и шумно выдохнул.       На короткий миг жилище снова озарилось молнией, и вновь послышался раскат грома. Слова снова застряли в глотке. Поэтому мужчина лишь чуть сильнее сжал пальцы на плече Сакуры. И вдруг девушка бросилась к нему в объятия, уткнувшись носом в грудь.       Учитель не раздумывая крепко прижал девушку к себе и почувствовал, как предательски задрожали его ладони, а к горлу подкатил ком. Он упёрся лбом в макушку девушки и прикусил губу. — Из-за дождя я весь промок… Аккуратнее… — начал говорить он, но тут же запнулся.       Разве это имело значение? Слова были излишни. Объятия — вот то, что держало их на плаву. Простая близость, тепло знакомого человека, необходимость чувствовать боль друг друга. — Какаши- сенсей, — всхлипывая заговорила Сакура, — оставайтесь здесь.       Мужчина опешил от такого предложения, но не успел возразить. Его ученица продолжила: — Не подумайте ничего такого… Просто… Я сойду с ума, если сегодня буду наедине со своими мыслями.       Какаши не ответил. Он потянулся мокрой ладонью к розововолосой макушке Сакуры и стал поглаживать, будто бы убаюкивая. А затем пробормотал: — Поспи немного. Я буду рядом.       Так они сидели ещё минут двадцать, пока усталость окончательно не взяла своё. И, сами того не заметив, Какаши и Сакура провалились в неспокойный сон.       Пока через несколько часов не послышался оглушительный нечеловеческий рёв.