Жаркий июль.
И ко всему прочему — переезд. Эти две вещи практически несовместимы, но семья Чимина не видит никакой преграды, даже в здоровье своего сына: жару он переносил очень тяжело. Они давно планировали перебраться в столицу из-за маминого бизнеса, но все никак не получалось, да и к тому же отец был против этой идеи, продолжая настаивать на прекрасной жизни там, где Чимин вырос. Но потом родители развелись, что даже прибавило женщине мотивации смотаться из старой квартиры и обеспечить детям достойное будущее в кипящем жизнью городе. Но все же Сеул — точно не тот город, где стоит жить, он олицетворяет собой прибыль, бизнес, движение, но точно не жизнь, поэтому новый дом семьи Пак был в одном из пригородов столицы. Пригород как самостоятельная единица, в принципе, очень даже неплохой, и с инфраструктурой проблем не было.
Но все равно для Чимина этот момент был волнительным — ему пришлось сменить старшую школу, и он впервые станет новеньким, что слегка выбивает из привычной ему колеи. Но, в прочем, он рассчитывал на то, что обзаведется знакомыми и будет очень доволен новым местом учебы. У него были планы.
Сидя в машине, наблюдая за тем, насколько их район зеленый, Чимин одним ухом прислушивается к магнитоле, а вторым подслушивает диалог своей сестры с матерью, что вела машину.
— Не пререкайся со мной, не маленькая ведь, здесь тоже полно вакансий по твоей специальности, даже больше, чем ты думаешь! — возражает та, думая, что успокаивает свое чадо.
— Но все равно подумай, хотя бы о Чимине, ему всего семнадцать. В прошлом году он пережил ваш развод, потом смена окружения, а ему скоро, между прочим, сдавать экзамены.
— Ты думаешь, он не сдаст экзамены из-за переезда? — хмыкает та, выключая радио. — Уровень жизни здесь практически такой же, даже лучше, а денежные обороты совсем не отличаются от старых. Я работаю в этой сфере, уж поверь, я знаю намного больше!
— Мам, успокойся, — выдыхает Чимин, протирая потный лоб салфеткой, — не кипишуй. Все будет в порядке.
— Да ты просто еще не понимаешь, что чувствуешь, — к нему поворачивается Сумин, заправляя прядь смольных волос за ухо, — я посмотрю, как ты реветь в три ручья будешь по ночам. Сеульские школы тебе не пусанские и не ульсанские, чтобы ты так спокойно к этому относился. Я могу с уверенностью сказать, что твой ум настолько недалек, что ты даже не понимаешь суть развода родителей!
Типичное утро семьи Пак: они всегда живут в каком-то конфликте. Хроническом, видимо. У Сумин противный характер, как и у отца, а Чимин в принципе не понимает, почему на него все взъелись — сидит, вроде, молчит, никому не мешает и глаза не мозолит. Ну, а мама просто исполняет роль хорошей родительницы, но только в отношении младшего ребенка — к старшему у нее предвзятое отношение, почему они больше похожи на подружек с несхожими мнениями. Может быть, в каждой семье так, что с девчонками обходиться сложнее.
— Замолчи, — шикает мама, шлёпая ту по плечу, — язык как помело, даже не фильтруешь, что говоришь. Почему ты вообще еще в родительском доме живешь, а?
Чимин отстраняется от семьи, доставая плеер с наушниками и, в конечном счете, заглушая ссору музыкой. Он не до конца понимает менталитет собственной семейки. Но, наверное, все связано с теми самыми денежными оборотами — просто парень мало этим интересуется. У Пака кругозор отчасти поверхностен, но все-таки сужен в определенных направлениях, так что в политике или экономике он мало что понимает, хотя право и обществознание у него идет хорошо. Теория очень сложна, и понять ее без практики трудно.
Они быстро добираются до дома, и так же быстро Чимин выбирает себе комнату, закидывая туда чемодан с важными вещами и коробку с одеждой. Здесь абсолютно пусто — на окнах висят только чистые шторы. Краем глаза он заметил, что полностью сделана была только кухня и, возможно, ванная. Все остальное должны привезти грузчики, даже новую мебель заместо той, которую они не смогли вывезти из старой квартиры.
В общем, начинается его новая жизнь. Он быстро привыкает к городку и окрестностям, к тому, что спит уже второй месяц на матрасе и в его комнате стоит только шкаф и рабочий стол. Весь август они возятся с документами о зачислении в новую школу, и уже к началу учебного года Чимин становится учеником второго «В» класса старшей школы. Пережил он эти моменты относительно неплохо, можно даже сказать, что спокойно. Правда на улицу крайне редко выходил, не находя причин для прогулок — было не с кем, да и таскаться где-то одному ему не хотелось (вот такая компанейская душа).
Август был прекрасным месяцем, в который Чимин строил «вселенские» планы. Ему хотелось не так много, как можно ожидать от подростка — всего лишь новую куртку, наушники и вступить в школьный кружок актерского мастерства. Он горел желанием развить творческие способности еще больше. Его привлекало подобное — красивый поставленный голос и умение влиться в образ и раскрыть его, как бы раскрылся свежий и душистый цветок. Раньше Чимин посещал подобные кружки, только уже не в школе, потому что та была больше направлена на профильное изучение предметов без возможности тратить время на хобби. Но теперь, мысль о том, что после уроков он будет среди дружного коллектива, веселых и амбициозных людей, грела сердце. Грела сердце до того самого момента, как он перешагнул порог учебного заведения. Потому что его ожидало огромнейшее разочарование.
Уроки начинались рано, но сегодня — в одиннадцать. Поэтому у него была возможность, как и у других людей, которых видит совершенно впервые и понятия не имеет, как влиться в их общество, пойти в кабинет школьного совета и подать заявку в любую секцию.
— О, впервые тебя вижу, ты первогодка? — спрашивает его парень, что сидит перед ним за высоким столом и что-то помечает в бланках.
— Нет, второгодка, я перевёлся, — немного сконфуженно поправляет того Чимин, сжимая край школьной жилетки пальцами.
— Понятно, второгодка, который перевёлся, как зовут? Куда хочешь? — безразлично продолжает тот, видимо, уже устав от потока школьников. Чимин нервно улыбается его «гостеприимности» и мысленно понимает — резкие здесь ученики.
— Пак Чимин, хочу записаться в кружок актёрского мастерства, — спокойно говорит тот, уже мысленно улыбаясь тому, что в шаге от искрящейся мечты.
Парень поднимает свой уставший взгляд и выдыхает тяжело, после чего молчит с четвертинку минуты. Наблюдая за его напряжением, Чимин уже не чувствует себя таким окрыленным — больше заземленным.
— Нет, — коротко говорит он, — у нас острая нехватка игроков в клубе регби, пойдешь туда.
— В смысле? — недоумевает Чимин, опираясь руками о стол, на котором раскиданы разные бумаги с корявыми записями. — Вы не можете так безосновательно засунуть меня в какой-то там клуб регби! Я прошу вас зачислить меня в… — его перебивают.
— Мальчик, послушай, я твоего мнения нахрен слышать не хочу, — устало повторяет тот, поднимая на Пака свой уставший и безынтересный взгляд, — в ваших драмкружках знаешь сколько гнид поразвелось? Мне уже осточертело вас записывать, — он останавливается, окидывая того взглядом, — к тому же, смотри, задница у тебя спортивная, так что вперед! Записываю тебя в клуб регби, после уроков сходишь в спортзал и поговоришь с тренером, он скажет, где приобрести форму, и даст расписание тренировок, а теперь не стой тут с разинутым ртом, давай, проваливай, и без тебя копуш полно, — он помахал ему рукой, оставляя в полном недоумении.
Выйдя из кабинета, он подпирает плечом стену и прикрывает лицо ладонью — вот же черт! Чимин даже подумать не мог, что его так просто, основываясь только лишь на сильных ногах, возьмут и запихают в какой-то непонятный спорт, о котором он даже ничего не знает. Чувство удручения проходит по спине холодом и дрожью, а затем ударяет в затылок. А потом ему становится жарко от гнева и горечи. Глаза даже заболели и, кажется, заслезились, но Чимин не из тех, кто собирается ныть в первый день учебы о том, что его не приняли туда, куда он метил долгое время. Может, отвоюет себе местечко, зачем волноваться (но он еще даже не представлял, что к концу дня будут готовы официальные списки зачисленных в секции без возможности перевестись).
Найдя доску с расписанием, классами, кучей другой информации и картой школы, парень поплелся в северное крыло на второй этаж. Здесь было гораздо тише — общее скопление ребят было внизу, около Совета, или на улице в небольшом парке (но Чимин думает, что половина просто не пришла, потому что рано). Класс он с успехом находит и ничего не путает, видя свое имя в списке учеников на двери. Внутри его не встречают заинтересованными взглядами, что даже радует — без лишней суматохи. Он оглядывает кабинет и понимает, что совсем не знает, где сможет расположиться. Чимин зашел внутрь через заднюю дверь, поэтому решил не двигаться в начало класса и аккуратно спросить у кого-нибудь, занято ли то место, на которое он устремил свое внимание первым делом.
— Прошу прощения, — начал Пак, нервно сжимая в пальцах лямку рюкзака, привлекая к себе внимание девушки, что стояла напротив окна и подкрашивала брови, — где я могу сесть?
— Где хочешь, — пожала плечами та, мило улыбнувшись, — нас все равно пересадят на классном часу, так что не волнуйся. Ты ведь новенький, да?
Он хмыкнул, опустив взгляд и поклонившись в знак благодарности, — Да.
Все было так просто, ничего себе. Анализируя это, Чимин без всяких волнений (относительно свободной парты) опускается на стул, кладя рюкзак на стол и скрещивая пальцы между собой. Класс просторный, светлый, даже приятный. Да и ребята из класса кажутся приветливыми, но также не любопытными и уважающими личные границы — даже если Чимин замечал, что на него смотрят, как на новое лицо, то ему не довелось ни с кем поговорить — никто не подошел. Тоже безынтересные, как и тот парень. А еще Пак понимает, что все в его классе были знакомы друг с другом — вероятно, старым составом остались. Он ненароком замечает, как ладони потеют с каждой секундой, каждым новым ударом сердца.
У Чимина не было в планах волноваться так сильно, но внутреннее беспокойство берет свое — он нервный. Он никогда бы не подумал, что такой пустяк может сказаться на нем сильнее, чем просто разочарованный вздох. Он мог бы просто отказаться, но по дороге в Совет услышал ненароком, что это обязательно. На другое ему рассчитывать не хотелось, он шел с определенной целью, и никакие там спортивные секции, тем более информационные технологии или биоразработки его не интересовали. Чимин в заднице. И это его угнетает. Он никогда спортом раньше не увлекался, не считая периода в жизни, когда ему из-за здоровья следовало проходить лечебную физкультуру и потом поддерживать это ежегодным абонементом в спортзал. И он бы еще мог принять баскетбол, плаванье или ту же атлетику — бегает он неплохо, честно говоря.
Но регби… Он, считай, впервые слышит о нем. Но это утрированно — естественно, он был знаком с названием спорта и даже осведомлен о наличии сериала, но никогда не знал, как в него играют (помимо того факта, что там овальный мяч). И он мало что поймет, если его заставят читать теорию или смотреть матчи. Он даже толком не знает, на какое место его вообще записали, так что вариантов особых нет. И, судя по его удачливости, он предполагает, что на первой тренировке даже не сможет посидеть и понаблюдать за игрой или послушать лекцию тренера.
Он настолько погрузился в свои переживания, что не заметил, как рядом с ним остановился парень, смотрящий на него изучающим взглядом.
— Э… а ты случайно не Пак Чимин? — первое, что он слышит перед тем, как поднять голову.
— Я, а что? — спрашивает в ответ Чимин, видя перед собой черноволосого юношу с перебинтованными пальцами.
— Получается, ты наш новый скрам-хав, — парень воссиял, оголяя в улыбке ряд белых зубов, — я до последнего надеялся, что в наш клуб вступит хоть кто-то, спасибо тебе, — и Чимин горько усмехается, понимая, что его благодарят за самопожертвование в буквальном смысле. — А, прости, — парень вытягивает новенького из мыслей, протягивая руку для рукопожатия, — я Чон Чонгук, рад знакомству, — парнишка кланяется, на что Чимин кивает головой в ответ, пожимая теплую крепкую руку нового знакомого.
— Взаимно, — взволновавшись, Чимин отворачивается, опуская взгляд на портфель, ему нечего сказать. По крайней мере, он не находит ничего, о чем мог бы спросить этого парня.
— Кстати, давай общаться неформально, всё-таки теперь в одной команде будем, а дружбу водить надо, — предлагает тот, пододвигая стул ближе к парте Пака, намекая ему о том, что собирается продолжить диалог. — Сколько лет ты играешь?
— Я не играю в регби, — обреченно вздыхает Чимин, наблюдая за тем, как искристый взгляд Чонгука тускнеет и даже темнеет от недопонимания, — считай, меня насильно вписали в вашу команду. Мне жаль, но я абсолютно ничего не знаю.
Чонгук охает и чешет затылок, наверное думая, за что ему такое счастье досталось.
— Вот дела, — выдыхает наконец парень и поднимает взгляд на взволнованного Чимина, что и впрямь казался обычным парнем без любого намека на увлечения тяжелым видом спорта или что-то такое. — Мне жаль, что так произошло. Но ты не переживай! Мы уважаем и заботимся друг о друге, так что все будет норм, — уверяет парня Чонгук, — мы постараемся, чтобы ты смог влиться в команду, ладно?
— А что уж делать, — соглашается Чимин, сжимая пальцы в кулак, — я ведь могу спросить? — ученику приходится подождать несколько секунд, пока тот перестанет бормотать что-то непонятное себе под нос и рассчитывать в уме какие-то сложные математические системы.
— А? Конечно, давай.
— Почему у вас острая нехватка игроков?
Здесь Чонгук смешно хмыкает, отмахиваясь, — Технически, нас всего двадцать девять. Рядом есть филиал, с которым мы тренируемся, но школьная команда требует участников. У нас абсолютно нет запасных, ну и прошлый скрам-хав улетел на Селестию…
Чимин сначала не понимает, но потом до него доходит, отчего он ужасается, — Серьезно? О боже…
— Да… — тот пытается отмахнуться и не задумываться об этом, — Автомобильная катастрофа в мае была, он разбился. Просто чтобы красиво было, мы все говорим, что он отправился в Селестию. Ну, это не так важно. Теперь у нас есть полный состав, но проблема в том, что нам всем нельзя получать травм.
— Почему ты приписываешь команду филиала к вашей команде? — хмурит брови Чимин, продолжая анализировать все, что говорит ему Чонгук.
— Они частенько помогали нам с заменой в тот год и в прошлые, но я сам в этой команде только второй год, до этого я играл в другой школьной сборной, — Чонгук поправляет челку, выдыхая. Но спустя секунду он снова спрашивает Чимина: — Ты на самом деле ничего не знаешь?
— Ага, — повторяет Пак, сжимая губы, — можешь не задавать мне вопросов, я совсем ничего не знаю об игре, и я не уверен, что у меня получится что-либо понять самому. Мне жаль.
Чонгук кивает головой, соглашаясь с тем, что ситуация отстойная, — Да не извиняйся, это не твоя вина, что тот придурок тебя запихнул к нам, но огорчить мне тебя придется: уйти ты сможешь только через полгода, списки уже утвердились.
У Чимина рухнул мир перед глазами. Теперь окончательно. У него нет никаких мыслей, даже возможности связать два слова между собой — Чимин сильно разволновался, что покраснел от переизбытка негативных эмоций, которые приходится сдерживать, чтобы не расклеиться в середине учебного дня. Даже глаза заслезились — неосознанно, неожиданно. Чимин никогда не думал, что будет таким сентиментальным на какую-то чепуху. Но только потом он понимает, что все это далеко не так — по Чонгуку и его взгляду видно, что впереди их ждет целое незабываемое приключение. Да и если подумать, регби — не чепуха, а тяжелая игра.
Чимин даже по параметрам туда не вписывается — даже если это навязанные стереотипы о том, что регбисты — махины в сто килограммов. Он тощий и хлипкий, невысокий и даже не сильный. Может быть, он выносливый и быстрый, но насколько это компенсирует всю его общую недосягаемость до игрока?
— Да уж проще научиться теперь, — тихо говорит тот, доставая из кармана упаковку салфеток, чтобы утереть нос — незапланированно вышло. Как бы не хотелось казаться более стрессоустойчивым перед новыми знакомыми, Чимин понимает, что его трясущиеся пальцы хотят жить отдельной жизнью.
Чонгук ему сочувствует. Он добродушный и милый, думает Чимин. Он, наверное, был бы прекрасным другом. Так что, может, стоит попытаться откинуть сомнения и спокойно действовать дальше.
— Не расстраивайся, Чимин, все пучком, — он похлопал того по спине, прежде чем подняться и отодвинуть стул обратно, — давай на обеде подойдем к Хосоку, он тебе точно все объяснит. По крайней мере, расскажет о нашей команде, окей?
Чимин кивает. Другого выбора у него нет.
***
— То есть у меня вообще шанса нет? — Чимин все еще не смог смириться со своей неудачей, на что Чонгук вздыхает и жмет плечами, хотя в этом жесте кроется не то чтобы незнание, а больше сомнения — шансов на самом деле нет. — И директор не поможет?
— «Это не то, чем я должен заниматься», — говорит Чонгук, параллельно списывая уравнение с доски.
— Что? — хмыкает Чимин, опуская ручку и наклоняясь к Чонгуку.
— Я процитировал слова директора. На самом деле, как мне сказали друзья, ты не первый. Чольган точно так же попал в регби, это было три года назад, сейчас он прекрасный четвертной и даже души в играх не чает. В общем, Совет всегда был таким, кучка недоумков, — парень небрежно зачеркивает ошибку при списывании и продолжает концентрироваться на математике, хотя, если честно, желание поболтать с Чимином пересиливает.
Чимин вздыхает и устремляет взгляд в тетрадь, в которой кроме сегодняшней даты не было записей. Урок совсем недавно начался, следом — обед, но делать уже ничего не хочется. Парень потерял прежний настрой учиться и вести чистые записи с начала учебного года после той ситуации, обрекшей его на пожизненные муки. Все-таки пересиливая свою лень, Чимин принимается списывать тригонометрическое уравнение и далее — решать его, все-таки тему он знает, да и как-то проверить себя хочется, насколько его мозг все забыл за время каникул.
— Кстати, — вскоре Чимин снова повернулся к Чонгуку, поднявшему глаза на учителя, прежде чем повернуться к Паку, — кто такой Хосок?
— Это наш фланкер, — тихо произносит Гук, наклоняясь к парню, — он в выпускном классе. Ну, у нас много кто теорию хорошо знает и может объяснить, просто кроме него я не знаю, к кому обратиться, чтобы нас правильно поняли.
Чимин молча кивает, возвращаясь к делу и своим мыслям. Чонгук так воодушевленно проговаривает все непонятные парнишке названия, даже забывая о том, что он ничего не понимает. Кто такие фланкеры? Скрам-хав? Ему не по себе. Даже если бы Чонгук начал раскидываться футбольными терминами, он и то бы понял — смотреть любил, даже не столько сам матч, сколько слушать комментаторов.
Вскоре до ушей доносится трель звонка на обеденную перемену. Все потихоньку начинают собирать вещи, захлопывать с облегченным выдохом учебники и даже смеяться, игнорируя присутствие учителя. Она оставляет на доске домашнее задание и покидает класс вместе с самыми голодными ребятами, что тут же убежали из коридора. Класс постепенно пустеет, оставляя Чимина с Чонгуком наедине — тот, почему-то, тоже не особо торопится. Чимин закрывает тетрадь и выдыхает, поднимаясь со стула и поворачиваясь к окну — погода сегодня солнечная, хорошая. Он замечает, что многие школьники покидают школьный двор, уходя, наверное, в какое-то кафе, противясь обедать в школьном буфете.
— Пошли вниз, — говорит ему Чонгук, направляясь в коридор, а Чимин следует за ним, пытаясь не отставать, чтобы не затеряться в потоке других учеников, снующих по коридорам с бешеной скоростью. На лестнице он даже схватился за руку Чонгука, как-то рефлекторно; будучи в средней школе, пока у него был лучший друг, он все время держался за него, считая это чем-то безопасным, потому что лестничные пролеты никогда не внушали ему доверия. К тому же, здесь на самом деле много людей.
Да и школа тоже большая. С высокими потолками и светлыми чистыми коридорами — Чимин бы сказал, что она новая, но по информационным стендам понимает, что скорее отремонтированная, и сделано это очень качественно. По пути в буфет он заметил, что большинство выходит на улицу посидеть на крыльце — оно похоже на амфитеатр, и к тому же прилично чистое. Сама обеденная комната достаточно обычная, вместительная. Столики аккуратно расположены в ряды, все спокойно сидят в «чужой» компании и обедают, занимаясь своими делами и концентрируя внимание на телефонах. С середины зала доносится задорный смех — явно компашка сидит, обсуждает свои приключения.
— Ты будешь есть, Чимин? — обращается к нему Чон, подводя его ближе столу с подносами.
— Э… не знаю, а что в меню? — он оглядывается, чтобы увидеть часть ассортимента, который предлагает ему школа, а после поджимает губы, заторможенно кивая, наблюдая за тем, как Чонгук подцепляет пальцами два подноса, уходя далее, оставляя того в недоумении. — Эй, возьми мне кальгуксу!
Чонгук обернулся к тому и странно посмотрел, хотя слова не сказал, и лишь подозвал к себе, чтобы держаться вместе.
— Тебе нравится кальгуксу? — тихо спросил тот, ожидая, пока женщина по другую сторону всей витрины наполнит поднос. — Ты пугаешь меня.
— Он ведь вкусный, — усмехается смущенно Чимин, поправляя жилетку с эмблемой учреждения.
— Если ты скажешь, что тебе нравится твенджан ччигэ, то я умом тронусь, — Чонгук вскоре благодарит женщину и протягивает Чимину его обед, после указывая на один из столиков, за которым сидит одна компания с парнем в очках на цепочке, — мы идем туда, можешь уже выдвигаться, через пару секунд догоню.
Парень вскоре нагоняет его, подводя к столику его друзей. Парня тут же встречают с радостными глазами и смехом, комментируя его грустный чачжанмён и несколько пачек виноградного сока. Чимин лишь смущенно кивает головой в знак приветствия и садится рядом с Чонгуком, опуская взгляд на свой поднос. Его, кажется, это немного смущает, отчего парень решает есть, а не трепать языком со всеми и обо всем, как делает новый друг. Но даже так он все еще ничего не понимает и старается быть в «тусовке» (и, может быть, делает это по наставлениям Чонгука), хоть получается очень сконфуженно, и палочки в руку не ложатся как надо.
— А это кто с тобой? — спрашивает один из компании, указывая палочками на парня.
— Это наш скрам-хав, — беззаботно говорит Чонгук, на что получает удивленные вздохи и даже громкие поздравления с пополнением команды.
— Скрам-хав?! — вскликивает один, тут же оглядываясь на Чимина, кажется, с желанием прожечь в нем дыру, — К нам пришел игрок? Почему я узнал об этом только сейчас? Ты такой неблагодарный, — скулит тот, поправляя свои очки.
— Вот почему мне стыдно делить с тобой свою фамилию, — шуточно упрекает того Чонгук, принимаясь вскрывать палочки, — Хосок, нам нужно бы поговорить с тобой потом, ты не против? — Чимин краем глаза замечает, как Чонгук наклоняется к парню и что-то шепчет ему на ухо до жути неразборчиво, но стоит ему только поднять голову, как он встречается взглядами с Хосоком, и тот точно не выглядит таким счастливым или удивленным, больше — сконцентрированным и анализирующим ситуацию. Наверняка Чонгук сказал ему, кто теперь будет скакать с ними по полю.
— Ага, хорошо, можете прийти в интернат часов в семь, поболтаем, тебе ведь можно, малыш? — он добродушно улыбается Чимину, но тот застывает, чувствуя, как жар приливает к его щекам. Этот Хосок такой открытый и беззаботный.
— М… мгм, — парень кивает, после чего прячет взгляд, не в силах после этого прозвища — он уверен, что это прицепится к нему до конца обучения в школе — держать любой контакт с кем-либо из этих парней.
Хосок усмехается, будучи довольным ответом, а потом продолжает забавный рассказ. Ну и бог с ним, теперь Чимин хотя бы будет знать частичку теории и факты о своей команде. Но все-таки Пака волнует нечто другое — будет ли он это понимать.
После того, как они вкусно поели, проведя добрую половину обеда в буфете, Чимин с Чонгуком направились обратно в класс. На лестнице сидели школьники, что-то написывая в телефонах или играя в приставку, притащенную вместе с учебниками.
— Это точно хорошая идея? — вдруг произносит Чимин, тяжело сглатывая.
— У тебя есть повод думать иначе? — вопросом на вопрос отвечает Чонгук, деловито разворачиваясь к новенькому и складывая руки на груди. — По крайней мере, Хосок самый дружелюбный из всех и точно знает, что можно сделать. Может, тебя смущает то, что ты никого не знаешь, но это нормально, так что стесняться не надо, — быстро проговаривает тот с необычайной легкостью в голосе, — все время же ты в изоляции не просидишь. Не заморачивайся.
***
— Почему ты спросил меня, люблю ли я твенджан ччигэ? — Чимин поворачивается к Чонгуку, который с особым энтузиазмом считает ступеньки перед входом в общежитие. На самом деле, Чонгуку пришлось Чимина чуть ли не уламывать на этот визит к фланкеру, потому что парень, видимо, немного принципиальный и имеет такие же взгляды на людей. Не так беззаботен и легок, несколько недоверчив и с боязнью отяготить чью-то жизнь проблемами.
— Просто у нас есть парень в команде, который любит его, та еще язва, — отвечает Гук, прежде чем толкнуть дверь и встретиться с консьержкой, что мило поприветствовала его и сказала, что его друг в своей комнате.
Следуя за парнем по узенькому коридору, Чимин задается вопросом, почему Хосок живет в общежитии. Но он все-таки склоняется к тому, что спрашивать об этом как у Чона, так и у парня в очках на цепочке будет некорректно в первый день знакомства.
В комнате Хосок живет не один, вероятно. Соседняя кровать небрежно закинута покрывалом, а на ней лежит несколько вещей «на выход», а также стол, что стоит около стены, завален учебниками и большими стопками бумаги и прочим барахлом, что водится у старшеклассника. Сам Хосок сидел на своей кровати и жевал «Пеперо», смотря при этом какой-то сериал на телефоне. Когда Чимин захлопнул дверь, парень тут же обратил на них внимание и выключил телефон, поднимаясь, чтобы помочь им разобраться с верхней одеждой. Хоть и стоял сентябрь, отголоски лета пропитывали воздух, но сейчас заметно похолодало, что без ветровки выйти на улицу казалось преступлением.
— Не хотите кофе? — спрашивает парней Хосок, на что Чонгук отказывается, а Чимин пожимает плечами, пока не слышит, что в него можно добавить молоко.
— Простите, но буду честным, не успел поесть дома, — Чимин присаживается на предложенный Чоном стул, пока тот плюхается на кровать друга и складывает руки замком у себя на животе. — Мне жаль, правда.
— Да я только рад накормить тебя, малыш, — парирует парень, доставая из холодильника пачку молока и банку кофе — Чимина это, честно говоря, поразило. — И скажи, как тебя зовут, а то ты скоро умрешь со стыда, если я тебя еще раз так назову.
— Чимин, — вздыхает парень, прикрывая глаза после того, как Хосок просит их немного подождать, улетая на кухню.
— Если ты ниже ста семидесяти пяти, то ты малыш, — Чонгук разражается смехом, когда Чимин поднимает на него жалобный взгляд, — ха-ха, не беспокойся, тебе очень идет.
Не очень-то успокоил, но ладно, он закроет на это глаза. Быть малышом не так плохо. По крайней мере, если на тебя не будут ставить локти, путая с живой подставкой. Хосок вскоре приходит с двумя чашками кофе, протягивая Чимину одну, свою же ставя на стол. Он судорожно отнекивается от чужих извинений и грозится засунуть мальчишке скомканный лист бумаги в рот, чтобы тот перестал угнетать самого себя из-за простого напитка.
— Так, давайте сначала, о чем вы хотели поговорить? — парень усаживается на кровать, скрещивая ноги по-турецки. Чимин вздыхает и, сделав один глоток, довольствуясь учтивостью парня не добавлять сахар, поднимает взгляд на него. Немного успокаивая себя и, возможно, мысленно беря пример с раскрепощенности парней из его будущего коллектива, он говорит ему:
— Меня без права выбора записали в ваш клуб, но я ничего не знаю о регби и никогда не играл. Чонгук говорит, что ты сможешь рассказать мне что-нибудь о вашей команде и немного теории, чтобы я был в курсе дела перед первой тренировкой, так что…
— Чольган искренне тебе сочувствует, я уверен, он тебя еще не знает, но уже, — Хосок уверенно кивает головой, прежде чем вздохнуть и на секунду потеряться в своих мыслях, — что ты сам хочешь услышать? Точнее, что тебе нужно?
Школьник нервно жует щеку изнутри, мечется взглядом по всем вещам, которые он видит на столе, а потом вновь возвращаясь к своей участи. — Мне бы хотелось послушать немного о вашей команде и то, что мне нужно делать. Если хочешь, расскажи все про регби.
И Хосок без лишних слов начинает рассказывать основные азы игры. Рассказывает, что поле большое, что ворота не играют такой большой роли, как сама суть касания мяча зачетной линии. Хосок, поправляя свои очки и накручивая цепочку на палец, пытается четко объяснить ему перемещение по полю и то, что в игре назначают множество разных схваток. Успокаивает его, что тот не такой уж и хлипенький для данного вида спорта, и никто его на Марс не отправит одним случайным пинком (хотя Чимину бы хотелось сойти с планеты).
— Понимаешь, — он устраивается поудобнее, передавая Чонгуку пачку с пеперо, — у каждого на поле своя задача. На поле всего два типа игроков: защитники и нападающие. Мы с Чонгуком находимся на первой и третьей линиях. Он хукер, его задача совершать исключительные атаки и вести схватку, а я — фланкер, я перехватываю атаки противников. В принципе, не думаю, что ты будешь общаться с кем-то из второй линии, они странные чувачки, — парень жмет плечами, допивая свой кофе и отставляя кружку на стол. — А вот ты на пару с флай-хавом в полузащитниках. У тебя не так много обязанностей, ты просто кидаешь мяч в коридор в схватке, но вот с напарником тебе не очень повезло — он самая настоящая язва.
— О, — усмехается Чимин, делая еще пару глотков остывшего напитка, что уже успел оставить кофейные разводы на белоснежных стенках кружки, — да у вас вся школа, кажется, такая.
— Не, — отмахивается Гук, продолжая лежать на кровати, вытянув ногу и уложив ее на колено другу, который по инерции сжал ее пальцами, — Юнги переплюнул всех. Мне даже жаль тебя, потому что ты чуть ли не обязан будешь с ним тусоваться. Он еще и капитан команды, умом тронуться можно.
— Хватит его запугивать, — Хосок замахивается на Чонгука и зубы сжимает угрожающе, после расслабляясь и опуская плечи, — все под контролем, у нас в команде есть Сокджин, он ему мячом голову пробьет, если вякнет на тебя.
Чимин лишь нервно усмехается, даже не представляя, кто все эти люди и как они выглядят. Он уверен, что завтра, проснувшись, он забудет все, что мог забыть, и это только из-за стресса и привычки мозгов стирать все накопленные знания. Через его головушку прошел очень большой поток информации и, если честно, он уже не помнит, как зовут их тренера и сколько метров зачетное поле.
— Давай я завтра схожу с тобой за формой, тебе ее бесплатно выдадут, кроме бутс, так что прихвати с собой деньжат. И, если тренер тебе не откажет, они могут сделать для тебя специализированную форму с фамилией, и тогда я скину тебе общее расписание тренировок, они не поменялись с прошлого года.
Чимин безумно благодарен Хосоку за его существование. Хотя он и не ожидал ничего от этого парня, но тот поразил своими отзывчивостью и открытостью. Возможно, Чимину даже повезло в какой-то степени с новыми знакомыми. И ему уже не хочется вспоминать тот факт, что его не приняли в драмкружок, но в груди все равно покалывает неприятно. Осадок какой-то остался, и Чимину хотелось бы побыстрее избавиться от этого. И Чонгук тоже классный. Даже смешной. И Хосок подтверждает убеждения Гука — их команда словно семья, даже если со всеми парень еще не знаком, но он чувствует, как от этих двоих веет уютом и заботой. Дружелюбные и открытые, гостеприимные и учтивые. Приняли его тут же, узнав, что теперь он с ними в одной команде. Даже без единого слова, — наверное, это ответы на сразу два вопроса: почему они так открыты и почему они считают себя семьёй. Не всё так плохо. Может быть, клуб Регби примет его, может быть Чимин вольется в него и найдет в себе что-то, что может оправдать или даже проявить энтузиазм и неподдельное желание пробовать.
