Скрам-хав

— Окей, от еды ты отказываешься, как и говорить, что происходит… Чимин! — Джин практически умоляет Чимина разделить ужин с ним и Хосоком за подобающим разговором, только тот ни в какую. Сидит задумчивый на кровати старшеклассника и смотрит на руки, ковыряя пальцы. Нервничает. Хосок уже нетерпеливо поедал лапшу, наблюдая за другом. Выглядит тот и правда неважно, как-то помято. Хотя до этого был резвым, румяным. — Тебя Юнги опять задрючил за прогулы или что? — вдруг спросил Хосок, привлекая к себе внимание. Джин шикнул в его сторону и нахмурился. — А что? У тебя есть другие предложения? — Ешь молча, — отмахнулся Джин, пододвинув к кровати стул и усевшись на него, — Чимин, что произошло? Почему ты решил посидеть у нас сегодня?       Чимин еще недолго помолчал, прежде чем вяло, тихо ответить; он еще долго над чем-то раздумывал, — Просто соскучился, — он подозрительно улыбнулся, — давно не виделись…       «Пусть свое «давно не виделись» засунет куда подальше, — фыркает Джин, потирая лоб, — сегодня уже виделись на перемене, да по тебе же видно, дурья башка, что тут не в этом дело!» — Я, конечно, рад этому, но верится с трудом, — вздыхает старшеклассник, скрещивая руки на груди, — был бы ты попроще, но тебя хрен поймешь!       Джин много думал над тем, почему Чимин так изменился за несколько дней, но к какому-либо выводу так и не пришел — слишком много вариантов, не имеющих хоть объяснения. Плохие отношения с родителями? Но он прекрасно ладит с ними, кажется; Юнги его ругал и довел до точки кипения? — исключено, он же любит его (хотя кто его знает, вдруг регби все еще имеет преимущество); с учебой проблемы? — да не так уж Пак и расстраивается из-за нее, привык уже к вечной беготне и отработкам.       Для новых идей не хватило времени, потому что в коридоре послышался знакомый голос и какое-то торопливое копошение, а когда Джин вскочил с места, предчувствуя, что это к ним, то дверь уже распахнулась. На пороге оказался Юнги, чем-то напуганный (притянуто за уши) и покрасневший от контраста температур. И первым делом он не поздоровался, а ринулся к Чимину, дернувшемуся от хлопка двери. — Черт бы тебя побрал, придурок, почему ты мне не позвонил вчера? — Мин осмотрел его лицо, едва касаясь пальцами бледной кожи, ворочая его и ощупывая. — Я не спал до часу, мог бы и написать, что не будешь… — Вот поэтому он проспал и на первый урок не пришел, — фыркнул Джин, скрестив руки на груди. — А я думал, что-то серьезное, а ты просто… Когда ты вообще станешь разговаривать со мной? Скажи, вы начали встречаться? — он нахмурился и склонился над Юнги, ловя на себе безэмоциональный взгляд.       Хосок кашлянул на фоне, кажется, удивившись от такого заявления. Юнги лишь выпрямился и хмыкнул, скопировав позу лучшего друга, чтобы начать припираться, раз тот решил оторвать его от более важных дел. Чимин смотрел на старшеклассников и часто моргал, пытаясь как-то влиться в ситуацию. Выходило плохо — парень был просто в замешательстве. — Держу в курсе, в этот раз ты будешь последним, кому я скажу об этом лично, — парень ткнул Кима пальцем под возмущенный вздох. Сокджин уж хотел продолжить тираду о несправедливости в его отношении, только вот Юнги уже был сосредоточен на разговоре с Чимином, кажется, смутившемся еще больше. Неловко всем. Второгодка не знает, как себя вести, пока Юнги вот так просто опускается рядом и смотрит выпытывающе, задавая раскрывающие истинную проблему Чимина вопросы. — Что происходит? — возмущается Джин, опуская руки на пояс, наблюдая за Паком, взгляд которого все бегал и бегал по комнате. — Кто мне, наконец, скажет об этом?!       Юнги выдохнул и, преодолевая робость, положил ладонь на колено младшему, погрузившись в раздумья. Говорить, на самом деле, нечего. Чимин аккуратно обвил запястье Мина пальцами и сжал, находя в жесте успокоение. Парень пошел навстречу, и теперь они держались за руки. Хоть каплю уверенности бы кто-нибудь ему добавил, чтобы обсуждать такие вещи. — Проблемы дома, — сглотнув, произнес Чимин, поднимая взгляд на озадаченного Джина.       «Вот так удивил», — читается по его лицу. Наверняка он представлял его семью идеальной. Джин посмотрел на Юнги, не сводящего взгляда с хмурого скрам-хава. Он тоже обеспокоен. Видимо, люди на самом деле способны менять других, раз уж Юнги стал тактичнее. Джин улыбается про себя, только основная мысль не дает радоваться чему-то хорошему. — Что произошло? — Хосок оставил ужин и присоединился к разговору, впихиваясь в «общую массу», кидая взгляд на сцепленные руки друзей.       Парень выдохнул, — В общем… Мама все знает. Сначала запретила на регби ходить, а вчера мы поговорили насчет него, — он прикусил губу, указав кивком головы на Юнги, наверняка подразумевая парня как «причину», сгорбившись сильнее. Хочет спрятаться. — Не могу оставаться дома. Мне надо все переварить.       Теперь все стало понятнее. Джин недовольно нахмурился, оглянувшись в окно. Хосок ничего не делал, почесывая подбородок в раздумьях, пока Юнги с нажимом поглаживал ладонь Пака, успокаивая. Второгодка покраснел от стыда, в глазах читалась печаль — ему было грустно, что пришлось тревожить друзей, не обязанных ему помогать. Только вот они это тоже игнорировать не могут — принципиальные. Чимин прекрасно понимает, что оставаться до поздней ночи не может, переночевать — совести не хватит, да и тут всего две кровати, а где-то на полу его не оставят. — Почему ты сразу не поделился? — спросил Джин, опираясь руками о спинку стула, около которого остановился. — Мы бы что-нибудь придумали, я бы мог, по крайней мере, уезжать к родителям или ночевать в другой комнате, там как раз парень съехал… ох…       Чимин неловко улыбнулся, — Ты печешься обо мне точно так же, как и при нашей первой встрече… — А ты так же препираешься, — фыркает добродушно Ким, не находя себе места. Не мог он просто так успокоиться при мысли о чужой проблеме, которую игнорировать было практически невозможно. — Можешь у меня переночевать, — вдруг оживился Мин, кидая на парня спокойный, даже уставший взгляд, — никто не будет против.       Чимин охнул, прикусив губу. Он никогда у Юнги дома не был, да и по гостям не ходил без повода, а тут даже неловкое обстоятельство. Чимину теперь неловко, что Юнги зовет его к себе, когда Пак с таким же успехом может вернуться домой и просто ни с кем не говорить, как и было до этого. Но как только он вспомнил о маме флай-хава и хотел уже встревожиться по поводу лишних хлопот или, может, какого-то недоумения с ее стороны, то вспомнил: Юнги говорил, что она уже знает. И, вероятно, ничего не скажет. А тот, будто мысли читая, продолжил, но тише, на выдохе: — Мама уже спит, наверное, если она тебя смущает, то не переживай. Все нормально, — он хлопнул себя по бедру, подтверждая свои убеждения кивком головы. Потом старшеклассник встал, оглядываясь, — но сначала поешь чего-нибудь, у меня дома ничего толкового нет. Лучше от этого не станет, поле недовеса не терпит, как и твоей хандры… — Да что ты за человек такой?! — возмутился лучший друг Мина, толкнув его в плечо. — Сначала чуть ли по голове не гладишь, с рук не кормишь, а потом чуть что — и сразу о регби! Парень, да ты с ума сошел…       Джин уже было начал любезно «напоминать» о проблеме Чимина, который за несколько мгновений такое потрясение не переживет, но Мин его даже не слушал, наверное, имея планы на такое настроение Чимина. У капитана неплохо получилось перетянуть внимание: теперь Пак думает о том, что тренер может поругать его заместо Юнги, ставшего намного спокойнее. Хоть импульсивность никуда не уходила, Мин показывал себя со стороны как достойный лидер, раскрывающий свой истинный потенциал, но в отношении Пака стал тактичнее.       Они пошли к Юнги после того, как Чимин немного поел. Кружку кофе вряд ли можно назвать даже перекусом, но пара закусок, затолканных в Чимина насильно Хосоком, могли достойно считаться хоть какой-то едой. Юнги вел его за руку, легонько покачивая скрепленные замком кисти. Сегодня даже без велосипеда. Жил он, конечно, не близко, но Чимин не устал за время ходьбы. Немного неловко себя чувствовал из-за окутывающей их тишины, но в голову ничего не лезло. Кажется, он молча наслаждается мыслью о том, что они в отношениях, которые еще только начались, не раскрылись и не показали Чимину, каково это — любить кого-то взаимно. — Не переживай, если она не спит и встретит тебя, — Юнги улыбнулся, когда завел его на порог, ища ключи в кармане куртки, — моя мама хорошая женщина, правда… ей тяжело немного.       Дома у Юнги тепло. Чимин оглядывался по сторонам, находя атмосферу уютной. Было также тихо — все-таки хозяйка спала, как и говорил старшеклассник. Раздеваясь, Чимин думал о том, что, вероятно, мама переживает за Юнги даже несмотря на возникший конфуз, но подобные мысли ловко перекрывались фразой: «Ей немного тяжело». Пак ничего не знал о семье Юнги кроме того, что он совсем не упоминал своего отца, поэтому предположения были очень пестрыми, и это вводило парня в заблуждение.       В ванной парень быстро вымыл руки и позже прошел в комнату Юнги, которую тот обозначил открытой дверью и включенным светом, проталкивающимся в коридор. Нащупывая в одном кармане плеер и свернутые наушники, а в другом — телефон, Чимин выдохнул и вновь завертел головой, изучая пространство. Комната Юнги выглядела немного по-другому, нежели он себе представлял однажды, — была более подростковой, хаотичной в какой-то мере. Легкий беспорядок из школьной формы и каких-то других вещей около шкафа, чистый стол с включенной лампой в углу и рассыпанными карандашами там же, полки с наградами и несколько плакатов на двери, как с наружной стороны, так и внутри. Кровать была странно поставлена, почему-то, спинкой не к стене около окна, а к шкафу.       Чимин, прикрыв дверь, тихо наблюдал за Юнги, приготавливающего кровать для сна. Шторы он уже задернул, даже успел переодеться (удивительно быстро). И пока парень разбирался с мелкими делами, оставляя гостя ожидать, Чимин обернулся к «уголку чемпиона», где были развешаны многие медали и стояла даже пара небольших кубков, к его удивлению, не только за регби. В одном месте он увидел фотографию маленького Юнги в окружении, вероятнее всего, его родителей. Только вот на мужчину Юнги, даже повзрослев, мало похож, но есть что-то такое в мимике старшеклассника, что напоминает лицо этого человека. На полке также лежала медаль, помеченная ранними датами, когда он, кажется, оканчивал младшую школу или что-то такое. А еще, кажется, Пак видел какую-то вещь в коридоре, похожую на спортивную футболку. — Тебе надо сменные вещи или… — вдруг заговорил парень, отрывая от мыслей. Чимин поворачивается к тому, неловко сглатывая. — Что? — Нет, не надо, — хмыкает Чимин, тушуясь на пороге комнаты. Дальше не идет, осматриваясь. Юнги смеряет его взглядом и усмехается, что-то бурча под нос на подобии: «не стой как бедный родственник». — Тогда раздевайся и ложись, — парень забирается на кровать, плюхаясь на подушку и выдыхая. Чимин в замешательстве смотрит на Мина. — Пока я сам с тебя все не снял, Чимин…       Это завело движок в парне, что вскоре по просьбе выключил свет и забрался на кровать, перелезая через Юнги к стенке. На кровать падает плеер с телефоном, на что флай-хав хмыкает, после чего поднимая взгляд на второгодку. Тот заметно притих, задумавшись. Только его глаза намекали на желание поговорить. У Чимина на самом деле много вопросов, и каждый грызет изнутри по-своему, но голова продолжает работать, считая такой интерес нетактичным. «Я бы хотел рассказать тебе все», — вспоминаются слова парня, который мирно лежал и рассматривал Пака. — Выглядишь так, будто я тебя сейчас сожру, — шепчет Мин, заводя руку за голову. Упираясь взглядом в потолок, парень усмехнулся, а потом продолжил: — Или тебе некомфортно? — Нет-нет, — Чимин замотал головой, поджимая пальцы на ногах. Он поддернул край одеяла и прикрылся, сложа ручки сверху. — Просто я думаю, насколько правильно будет спрашивать тебя про твою семью.       Юнги вновь посмотрел на скрам-хава, приподнимая бровь, — Все в порядке… — Просто ты никогда не говорил об отце, — на выдохе произнес Чимин, опуская голову, — как я помню, ты все время говоришь только о матери… Но там на полке… — он окончательно сбился с мысли, находя в своих словах что-то отвратительное. Ему так жаль, что он такой любопытный. Парень краснеет от стыда, не решаясь посмотреть Юнги в глаза.       Юнги усмехнулся, закопошившись. Он повернулся на бок и прикрыл глаза, пока Чимин, прислонившись к стене, слушал его размеренное дыхание. — Ну, я даже не знаю, как начать, — парень улыбнулся неосознанно, и Чимин, взглянув на это, беспокоится, что улыбка нервная, такая паршивая, как и воспоминания в голове старшего. — Он умер два года назад. Поэтому и не говорю.       Чимин охнул и, кажется, сто раз извинился, не слушая бурчания Мина. Ему было досадно, что он поднял эту тему, но ничего поделать не мог. Любопытство сжирало, желание разгадать Юнги — не менее. — Мне жаль… — Не жалей, этого человека жалеть нельзя, он сам виноват, — Юнги на мгновение погрубел, что застало Чимина врасплох. — …Авария? — слетело с губ Чимина, на что флай-хав практически рассмеялся. Значит, не угадал.       Мин перевернулся снова на спину, наблюдая, как Чимин мечется взглядом по стене напротив, и выдохнул: — Он сам убил себя. Счел нужным заставить маму убиваться каждый день по нему… — наверное, не жрала бы совесть, он бы обругал мужчину — его лицо было напряженным, будто он сдерживал себя, свои мысли, чтобы только они наружу не вылились грязным потоком.       Спустя время Юнги продолжил: — Вот поэтому я никому не говорю о своей семье, потому что не хочу, чтобы знали, как умер мой отец. Все считали бы меня посмешищем, а еще бездарностью, который довёл его до белого каления, — с ноткой печали произнес парень, поджав губы.       Чимин так и не осмелился что-то говорить далее, переваривая то, что его парень пережил смерть отца. Сам он бы вряд ли выдержал смерть близкого родственника, даже не представляя, что такое может случиться в ближайшем будущем. Или могло случиться несколько лет назад. Оказывается, его проблемы с матерью далеко не катастрофические. — А почему?.. — Чимин поднял взгляд на Юнги, смотрящего на Пака в ответ. В его глазах ничего не читалось кроме безразличия и досады о происшедшем. — Что случилось, раз он решил, что должен умереть? — Я случился, кто же еще, — Чимин округлил глаза, как только услышал. — Надеюсь, ты не станешь говорить мне, что я не виноват в том, что он эгоист. Просто прими тот факт, что если бы я старался больше, то ничего бы не произошло. — Старшеклассник задумался, щелкнув пальцами. — Мой отец сам играл в регби, но когда я переходил в среднюю школу, больше не мог выйти на поле. Потом стал безостановочно пить. Затащил меня в регби… Заставил меня ненавидеть и спорт, и его, а потом решил, что раз я, маленький ребенок, не могу осилить нагрузки и достичь его целей, то это значит, что он проиграл жизни. Что я — позорище, из-за которого стыдно жить. Он застрелился, сказав, что это я виноват. В общем, я правда не знаю, чего он добивался, но если он хотел сломать меня, то у него неплохо вышло. Теперь я не знаю, нужен ли мне регби или нет, должен я в него играть или я хочу в него играть…       Спустя пару секунд молчания Юнги прошептал: «Давай забудем, не жалей меня, я понимаю», — а Чимин опешил, кажется, погрузившись глубоко в себя. А какие цели преследовал сам Пак? Только что заставил Мина разворошить прошлое и рассказать ему то, чем не хотел делиться. — Прости, — запаниковал Чимин, нервно жуя губы, радуясь, что в темноте ничего не видно. — Юнги, мне так жаль… — он не знал, смотрит ли Мин на него, но, кажется, так оно и было. Тот уже закопошился, наверняка сел, чтобы встряхнуть Пака и напомнить о своем желании не возвращаться к теме. — Юнги, я жалею, что спросил, мне… мне очень жаль, прости, я виноват… — кажется, это никогда не закончится. — Хватит, — Юнги пододвинулся ближе, рассматривая в тусклом свете контуры лица Чимина, — все бывает… И ты точно не виноват в том, что произошло. Мне легче без него, поверь. Если бы сейчас он был жив, то, наверное, меня бы не было, либо я был еще хуже, а не таким, каким ты меня знаешь. И этих отношений бы не было, потому что, я уверен, отец убил бы меня, узнай, что ты мне нравишься. Просто успокойся и не думай об этом. Все в порядке, — Чимин почувствовал ладони на своей голове — Юнги гладит его по волосам, беря лицо второгодки в ладони и вздыхая. — Я знаю, что тебе тяжело скрывать, что лежит на душе, и все твои вопросы вполне нормальны, я же обещал тебе рассказать. Если не сейчас, это могло произойти при другом любом случае… — Я рад… — начал Чимин, пальцами обвивая запястья парня, — Я рад, что ты жив. Что ты… играешь дальше несмотря ни на что. Если это обязательства… это грустно, но я думаю, что ты бы не играл только из-за желания что-то кому-то доказать. По факту… ох, — парень смутился, почувствовав, как сухие губы прижимаются к его щеке. Наверное, он уже заговорился, что Юнги устал слушать. — Да, все хорошо, просто ложись спать и не думай об этом, — парень вскоре отодвинулся и плюхнулся обратно, залезая под одеяло, — я пережил ненависть отца, и ты все переживешь. А тем более — решишь свои проблемы.       Парень кивнул, опускаясь на подушку. Кровать Юнги тверже, чем его собственная, так что удобно лечь получилось не сразу, а потом, когда Мин отвернулся и, кажется, тихо сопел, у Чимина захлопали фейерверки в черепной коробке. — Хен, — Чимин протянул руку к парню, практически всем телом пододвигаясь ближе. Мин лишь вполоборота посмотрел на него и хмыкнул, как бы задавая вопрос. — А кем был твой отец на поле? — Хукером, — Юнги отвернулся обратно, — и если ты думаешь, что из-за этого я ненавижу Чонгука, то ты ошибаешься. Он — хороший парень, с ним удобно играть. А игру отца я не анализировал, даже ничего не понимал тогда, так что сказать могу только за его характер. Как ты можешь понять, я срывался на тебе так же, как и он на мне когда-то. Страшно осознавать такие вещи и бояться, что с этим невозможно справиться.       Чимин промолчал, делая заметки в голове. — Хен. — Что? — Поцелуй меня? — тихая просьба слетела с губ Чимина, на что Юнги слегка удивленно хмыкнул и даже обернулся, чтобы найти в темноте личико скрам-хава. — Ты выглядишь как попрошайка, — заявил Юнги, касаясь пальцами шеи парня. Тот вздрогнул и поджал плечи, чтобы Юнги убрал руку. Старшеклассник учтиво перевел ладонь на щеку, оглаживая ее, ощущая жар. Чимин тихо лежал рядом, ничего не говоря и, кажется, ожидая, пока Мин что-либо предпримет. — Хен… — Я не буду тебя целовать, — тот усмехнулся, чувствуя в ответ недоумение или, может негодование. Чимин хмыкнул звонко, прежде чем принять это и отвернуться. Юнги лишь вздохнул, наблюдая за смещающимися контурами неспокойного Чимина, кажется, распутывавшего наушники и готовившегося к погружению в мир музыки прямо перед сном.       Юнги подобрался ближе, слыша легкую мелодию из наушников, прежде чем Чимин убавил звук до минимального. А потом флай-хав замер на мгновение, без какой-либо цели наблюдая за гостем, наверное, созерцая нечто приятное. После Юнги улегся рядом, отвернувшись и по привычке скрестив руки. Только вот не спалось, как бы долго он не лежал с закрытыми глазами в полном спокойствии. Юнги отдаленно ощущал, что Чимин не очень спокойно лежит и, кажется, все хочет перевернуться. В общем-то, он делает задуманное — Юнги чувствует чужую ладонь на боку, как она двигается ближе к груди. Смелости парню не занимать. Чимин практически разворачивает Мина к себе, хлопая по плечам, даже без задней мысли, что он мог спать. Видимо, вздохи говорили сами за себя.       Встретившись лицом к лицу, Чимин остановился, а Юнги решил, что хочет завершить начатый путь к объятиям, почему практически поднимает того, чтобы удобнее схватиться и окольцевать парня. Юнги ненароком вспоминает, как они с Джином ночевали друг у друга, и что для Юнги такой опыт практически впервые — ему еще не удосуживалось спать с кем-то в обнимку, не считая мать, когда он был младше. — Не поделишься своими планами? — усмехается Юнги тихонько, задевая ухо Чимина, что тут же выдернул наушник и сжал его, тыкая в Мина им же: «возьми, послушай». Юнги вешает его за раковину, не желая проникаться музыкой в данный момент, потому что бормотание Чимина хочется слышать обоими ушами. — Ты решил взять все в свои руки. — Я бы хотел, но мне неловко, — сознался парень, — да, думай, что я трусливая пигалица, мне в любом случае не оправдаться, — тот нервно усмехнулся, пряча лицо в груди старшеклассника. — Я бы попросил просто сделать «это» и лечь спать уже… — А мне, думаешь, не неловко? — задался вопросом Юнги, переведя взгляд с парня на стену. И Мин, наверное, согласится с тем, что ему как раз без разницы, он ведь может сделать все, что Чимину угодно. Бояться нечего, да и друг друга — бессмысленно, они же по факту пара. — Тебе так нравится путаться в наушниках? — парень решил, что они здесь лишние. Они еще успеют послушать музыку, как в фильмах, с одного плеера, но сейчас идея спать с ними сомнительная, так что Мин учтиво снимает их и наощупь выключает плеер, спуская его на пол, прежде чем пальцами обхватить лицо скрам-хава. Он, вероятно, смотрел на Юнги в темноте и думал о чем-то, пока парень всматривался в блики на лице и намечал, где его губы оставят сухое напоминание о поцелуе.       Поцелуй так и остался странной для Чимина вещью, которую он анализирует слишком долго. Юнги касался его губ несчетное количество раз, но так «нормально» и не поцеловал, видимо, в привычной ему манере выводя из себя, на что Чимин лишь смиренно выдохнул и подставил под губы лоб, после утыкаясь лицом в плечо парня, говоря о готовности спать. Он не знает, как быстро уснул Юнги после этого, спал ли вообще, было бы ему удобно держать Пака в кольце рук всю ночь. Но утром он просыпается от короткого приглушенного разговора. Юнги уже не обнимал его, а просто держал за руку, уткнувшись в телефон и сидя на краю кровати.