Ну, привет, Средиземье!

      Яркий солнечный свет больно резал глаза. Рядом я слышала тяжёлое дыхание Леголаса, всхлипы хоббитов, тихое бормотание Арагона. Они осознавали, что Гэндальфа больше нет. Но это было не так! Я знала, что он выживет и встретит нас в Фангорне! Но я не могла им сказать! Не могла!       И я расплакалась. Да, да, ты не ошибся, у тебя нет галюнчиков, в твоём утреннем чае был сахар. Я расплакалась. Я понимала, каково потерять кого-то, к кому успел привязаться. В тот день, когда я попала в Средиземье, я возвращалась с похорон матери.       Я закрыла лицо руками. Меня трясло от всхлипов. Чья-то тёплая рука легла на моё плечо. Боромир. Он думает, что я плачу из-за смерти Гэндальфа, но это не так. Я не могу видеть, как страдают другие. Видеть их боль и быть не в силах помочь. — Леголас! Поднимай их! — крикнул Арагорн. — Подожди! — огрызнулся эльф, ощупывая ногу. — Что с тобой? — Арагорн присел рядом. — Я же говорила, что его тролль о стену приложил, — отозвалась я. — У тебя ребро сломано, — возвестил Горнчик, ощупывая грудную клетку аранена. — Все нормально, нужно идти. К вечеру эти горы будут кишеть орками, — проговорил эльф. — Поднимайся, Сэм! — Арагорн поднял хоббита. — Фродо? Фродо! — Мистер Фродо, нужно идти, — Сэмуайз потянул его за собой.       Никогда не любила долгие переходы, скажу я тебе. Леголас нести меня отказался, сославшись на сломанное ребро и повреждённую ногу. Но я-то знала, что эльфы быстро восстанавливаются, поэтому недолго эльфику осталось ходить без ноши! — Привал! — крикнул Арагорн, взявший командование на себя. — Наконец-то, — пробурчал Гимли, опускаясь на траву.       Леголас опустился рядом со мной и положил голову на колени. Он единственный не проявлял никаких чувств по поводу потери Гэндальфа. Он не плакал, не смотрел на мир грустными очами. В его голубых глазах был только лёд, скрывающий любые эмоции. Холод, пронизывающий до костей.       Сэм установил котелок над костром и проговорил:   — Нужен ещё хворост для костра, этого не хватит!   — Гимли, Карина, Боромир, соберите! — кинул нам Арагорн. — Я пойду с вами! Леголас, пригляди за хоббитами!       «Эльф-1934» кивнул.       Все разделились. Мы с Гимли пошли прямо, а Горнчик и Борюшка налево. — Странный этот эльф, — заметил гном. — Он совсем не показывает эмоций, — ответила я. — Что с ним не так? — спросила я у Гимли. — Эльфы все такие. Они не показывают эмоций, — проговорил он. — Значит, он скрывает свою боль ото всех? — изумилась я. — Да, Леголас знал Гэндальфа больше, чем мы все вместе взятые. Гэндальф часто заезжал в Лихолесье к Королю Трандуилу. — Ну, это понятно. Иначе лесная фея ещё раз войну из-за брюликов развяжет… Гимли?       На словах «лесная фея» Гимли расхохотался и теперь продолжал ржать как лошадь. Хворост упал на траву. Он задыхался от хрюканья, которое было его смехом, приговаривая: — Лесная фея! Ну ты даёшь! — и вновь заходился безудержным смехом.       Я не удержалась и тоже рассмеялась. Заразительно гномы хохочут. Мой смех не очень-то и отличался от гномьего — мы закатывались на равных. — Гимли, Карина? — окликнул нас Борюшка. — Подожди! — сквозь смех и слёзы попросил гном, а я не могла ничего сказать от хохота.       Боромир что-то пробурчал и двинулся к лагерю. Мы с Гимли явились минутой позже, раскрасневшиеся от смеха.       Мы приблизились к деревьям. Леголас шёл спокойно и впереди всех. Он чувствует себя в своей тарелке. В эльфийском-то лесу!       До нас донеслось журчание реки. Эльф ускорился. Вот и речка. — Это Белогривка! — воскликнул Леголас. — О ней сложено немало песен, и мы, северные лесные эльфы, до сих пор поём их, не в силах забыть вспененные гривы её водопадов, радужные днём и синеватые ночью, с чернью перекатов, да безмолвную глубину её тёмных омутов. Но некогда обжитые берега Белогривки пустуют, Белый Мост разрушен, а эльфы оттеснены орками на восток.       Он двинулся к реке и зашёл в неё. — Если утопиться решил, то здесь мелко! — крикнула я. Аранен отмахнулся. — Здесь неглубоко, можно перейти вброд! Спускайтесь! — Я не очень-то хочу ноги мочить! — оскорбилась я. — Вот и оставайся там! — крикнул мне эльф и двинулся через реку.       Но мы последовали за ним. И на другом берегу спокойно поели. Эльф рассказал нам несколько преданий о Кветлориэне. — Эту речку назвали Белогривкой люди, — после недолгой паузы сказал Леголас, — а по-эльфийски она зовётся Нимроделью, что значит «Дева с белыми волосами». Про неё сложена печальная песня, и мы часто поём её на нашем северном наречии, потому что сложили эту песню у нас; но эльфы Элронда тоже её поют — на Всеобщем языке — и вот как она звучит: Расцветом утренних надежд, Звездою заревой, В светлейшей белизне одежд, С каймою золотой, Сияя, будто лунный след Перед ненастьем дня, От тленья угасавших лет Кветлориэн храня, Ясна, лучиста, как цветок На ясене весной, Свободна, словно ветерок В бескрайности степной, Над серебристою рекой Бродила Нимродэль, И смех её в тиши лесной Звенел, как птичья трель. Но засыпает серый прах Следы её шагов: Ушла — и сгинула в горах, Когда у берегов За цепью золотистых скал, Где жарок небоскат, Её корабль эльфийский ждал — Ждал много дней подряд. Но тщетно ждали моряки И Эморс — рулевой; Однажды ночью ветерки Скрутились в грозовой, Изодранный громами шквал, И он взъярил отлив, И в миг корабль на юг угнал, Едва не утопив. И в клочьях пены штормовой Лишь очертанья гор Увидел утром рулевой, И проклял он с тех пор И вероломство кораблей, И горечь перемен, Удел бессмертных королей — И вечный Лориэн. И, словно чайка в небесах, Метнулся он за борт, И с ветром в светлых волосах Поплыл, как лебедь, в порт, Где южные закаты спят И брезжится заря Эльфийского пути назад В Предвечные Края. Но Запад и Восток молчат О древнем короле, И смог ли он доплыть назад, Не знают на земле…       Голос эльфа пресёкся. — Что, забыл, как дальше? — поиздевалась я. — Забыл, — отозвался эльф. — Песня очень грустная и длинная… Может, когда-нибудь я спою вам её целиком, — проговорил он. — Если выживем, я заставлю! — усмехнулся и пообещал гном. — Эльфы хорошо поют, но мы, гномы, привыкли к более весёлым песням. — Хочешь, я спою! — предложила я. — А давай! — улыбнулся Борюшка. — Итак, господа, — я поднялась на камень, гордо расправив плечи. Спина хрустнула. — Вашему вниманию представляется песня Филиппа Киркорова «Марина»: Я люблю тебя, Марина, всё сильней день ото дня. Без твоей любви, Марина, этот мир не для меня. Наши встречи так недолги. Расставание впереди. Разлетимся, как осколки и попробуй-ка найди! Я люблю тебя, Марина, всё сильней день ото дня. Без твоей любви, Марина, этот мир не для меня. Наши встречи так недолги. Расставание впереди. Разлетимся, как осколки и попробуй-ка найди!