***
Меня вызвали к Галадриэли, но я не знала зачем. Подходя к дверям её комнаты, я услышала встревоженные голоса. Бесполезник, Галя и Лягушка. — Она здесь, — проговорил Келеборнчик. — Входи. Я послушно зашла. Леголас и Галя были недовольными и растрёпанными, похоже, они долго кричали друг на друга. — Карина, у нас есть некоторые версии о твоём происхождении, — Галя как-то странно взглянула на принца. — Это предположение выдвинул Леголас, и мы считаем, что он может быть прав. Выслушай меня. Это произошло давно, очень давно. Когда Саурон пал, его душа разлетелась на мелкие осколки. Почти все не выжили без своего вместилища, но один попал в твой мир. Другой остался здесь — из него возродился Саурон. — А можно попонятней? — попросила я. — Что непонятного? — фыркнул бесполезник. — В тебе заключена часть души Саурона, и она будет жить в тебе вечно. Ты проживёшь долгие годы, возможно, вечность с ней, но такие приступы, как тот, будут повторяться; от неё возможно избавиться, но ты останешься обычной смертной или сразу же умрёшь, не выдержав её исчезновения из себя. — То есть… Я типо крестража из «Гарри Поттера»? Охренительно! — фыркнула я.***
Все последующие дни я ходила задумчивая и даже не замечала сборов. Я поплыла в одной лодке с Леголасом и Гимли. После отплытия нас позвали на обед, и Галя преподнесла нам дары. Я не слышала, что она говорит Братству. Да и что нового я могу услышать? Но вот Галя подошла ко мне. — Тебе, Карина, дочь Алексея и Людмилы, я дарую эту брошь, — она протянула мне брошку в виде лилии. — Она засветится синим светом, когда рядом будут орки или гоблины. Не потеряй её, Карина, — она поцеловала меня в лоб. Леголас усиленно грёб и не замечал ничего вокруг. Гимли, похоже, задремал, и я решила поговорить с эльфом. — Леголас, — обратилась я к нему. — Да? — он поднял на меня глаза. — Почему ты предположил, что во мне осколок души Саурона? — я приблизилась к его лицу. — Просто… Когда ты потеряла сознание, я почувствовал Тьму, а я хорошо знаком с этим. В Лихолесье есть крепость Дол Гулдур, там жил Саурон, но потом его изгнали в Мордор. Мы с отцом сдерживали Зло на границах, но понимали, что наши силы не вечны, — отозвался он. — В то время я чувствовал Тьму и теперь знаю… — эльф не договорил. Он обернулся и вгляделся в воду. Голлум. — Увидел что-нибудь, Трандуилыч? — поиздевалась я. — Нет, Элвен, — ответил он. — Называй меня Карина, — попросила я. — Ну, тебе же понадобится эльфийское имя, когда я приведу тебя к моему отцу, — улыбнулся аранен. — Меня? К Трандуилу? Он же прибьёт меня, — усмехнулась я, предполагая, каким способом мне придётся умереть. Я предпочитаю от старости, хотя… А вдруг Трандуил умеет, как Старик Хоттабыч, время ускорять? — Не прибьёт, — пообещал Леголас. — Эй, Леголас, ты не уснул там?! — прервал нашу задушевную беседу Борюшка. — А к сыновьям вредного наместника одна просьба — помолчать! — кинулась я защищать ушастого. Всё Братство удивлённо глянуло на меня. — Я просто хотел попросить спеть, ушастый, — смущённо проговорил Боромир. — Слушайте, — меня вдруг осенило, — а вы знаете, почему у эльфов такие длинные уши? Братство покачало головами, а Леголас насторожился. — Потому что у них много дней рождений, и их за уши часто тянут! — выдала я. Леголас и Арагорн рассмеялись. Хоббиты, видя, что «грозный» эльф и не менее «грозный» Арагорн смеются, тоже захихикали. Боромир весело хмыкнул. — Так я спою? — уточнил Леголас у Горнчика. — Пой, — махнул рукой Арагорн, разрешая. — Хорошо, mellon nín*, — Леголас задумался и начал: A linn' o laiss, o laiss dhennin, pen-gwanod carallaiss caedar. A ceno yrn, i velegyrn, gelin: peleth a gurth dîn lint. Bronatha cuil, egor fern pân — ú-belin peded han, I galad io, i naur si gwann, aur vîn en-umarth pant. A matho hûl, i cheleg-hûl, sui aew thiar i nennin laiss! Mar loss telitha, loss buig ring, of Forod, dannatha of fain? No tebitha carallassath, no díhenol e-gaun vîn meth*.