Ну, привет, Средиземье!

      Алое зарево окрасило небо на востоке, придавая местности чёткие очертания. Полыхающие костерки звёздочек тихонько редели, а после и вовсе исчезали, не оставляя после себя совершенно ничего на гладком голубеющем небосводе. Птицы робко заводили свою утреннюю песнь.       Леголас задумчиво вглядывался в горизонт.       — Что видишь, женишок? — спросила я.       — Звёзды не сияли ярко ночью, а теперь от них и вовсе ничего не осталось, — откликнулся эллон. — Ещё тысячу лет назад всё было по-другому.       — Да, Третья Эпоха выдалась поспокойней. А вот Первая… — протянул Гэндальф. — Я знаю об этом лишь понаслышке. В Войне Гнева не участвовал, Братоубийственные Резни не видел. Отец Леголаса может многое рассказать об этом.       — Ошибаешься, Митрандир, — заметил принц. — Он никогда не говорил о своём прошлом до Лихолесья. Очевидно, ему есть, что скрывать…       — Да-а, у секс-символа Средиземья много тайн, — хмыкнула я.       — А вот на эту тему вам двоим вообще лучше бы помалкивать, — шикнул Гэндальф.       — Не начинай, Митрандир! — огрызнулся Леголас и задумался. Спустя некоторое время он заговорил вновь: — Отец говорил, что пережил слишком много плохого. Его светом в ночи была моя мать до самой её смерти. Он её очень любил. Мне говорили, что сильней была лишь любовь Берена и Лютиэн. Элвен, — повернулся он ко мне, — ты ведь мало знаешь о Первой Эпохе?       — Почти ничего, — отозвалась я.       — Вы не будете против, если я спою об этом? — поинтересовался аранен. Все заинтересованно кивнули. Эльф запел: Всё началось из-за Камней, Что создал в кузне своей Феанор — Три Камня, что принесли за собою множество смертей. Их Моргот забрал, верховного короля Финвэ уме́ртвив. Феанор и его сыновья следом пошли. Многие отправились с ними, Чьи души теперь отдыхают в Мандосе. Был там и Фингон Отважный, И Фелагунд — владыка пещер, И Артанис, чей лик был прекрасен. Многие с ними ушли, Но лишь одна живой вернулась в Аман. Ушли они за синее море, Устроив резню в Альквалондэ за корабли. Немногие корабли доплыли до Средиземья. Бросил Феанор своего брата и сжёг корабли, За которые пролилась кровь невинных тэлери. Пришлось Финголфину идти через льды, И много препятствий было у них на пути. Однако, добрались эльдар до Средиземья, Путём тем иль иным, И стали править они в Белерианде, И имена их овеяны славой. Первым погиб Феанор, Многие сгинули вслед за ним. Но камни были у Моргота, Что спокойно в Ангбанде сидел. Однажды прекрасная дочь Элу Тингола, Очаровательная Лютиэн Тинувиэль, Повстречала в лесу смертного, Чье имя было — Берен. И полюбили они друг друга великой любовью. Не отдавал дочери руки Тингол простому смертному и поставил условие: «Принеси мне Сильмарилль, что в корону Моргота вкован. Тогда отдам я тебе руку Тинувиэль, А в другой руке твоей будет Сильмарилль!» И сказал он: «Ступай же, о, смертный! Да поторопись!» Берен ушёл, А в Нарготронде получил помощь от владыки пещер. Сам он и ещё несколько воинов Отправились вместе с Береном выполнять порученье. Но сгинул в пещерах Ангбанда Финрод Прекрасный, Отдав свою жизнь за Берена. Тогда выбрался Берен Отважный и повстречал Лютиэн. Вместе они за Сильмариллем пошли. Забрали его из короны Моргота И свернули в сторону отцовского дома. И уж несли они Сильмарилль Королю, Но волк ужасный напал на Берена, Руку с Сильмариллем откусив. Тогда пришли они с Лютиэн к подножию трона владык, И показал Берен увечье. Тогда Элу Тингол руки их соединил. Однажды отправился Берен с тестем и воинами на охоту. Повстречали они волка, Что руку Берена проглотил. Тогда волк убил человека, Но погиб и сам. Несли тело Берена в Менегрот в великой скорби. Лютиэн, поняв несчастье, Приказала мужу её дожидаться И отправилась в Чертоги Мандоса, Чтоб песню для Намо спеть. Поня́л её скорбь Владыка всех душ умерших И предоставил пред ней выбор: «Коль захочешь остаться бессмертной, То придётся распрощаться тебе с человеком. Иль можешь вернуться ты с ним, Но уже смертной». Выбрала Лютиэн второй путь. И поселились они с Береном вдали от Менегрота, А Сильмарилль Королю оставили. Шли годы, А Сильмарилль продолжал порабощать разум владыки. Стал чаще Тингол за камнем смотреть, Не обращая внимания на прочее. И Хурин, что находился в плену, Принёс Королю Наугламир — Гномье ожерелье. И пригласил Тингол в Дориат гномов, Чтоб вправить камень в оправу, Но повздорил он с гномами, И те убили его. Настали для Дориата печальные дни. Душа Короля отлетела в Чертоги Мандоса, Королева отправилась следом, Покинув своё прекрасное тело. Дважды разрушено было прекрасное Королевство. Нолдор и гномами. Погибли многие: Пал Маблунг Тяжёлая Длань, И Карантир, и Куруфин, и Келегорм, и Диор — Нашли они свою смерть в Дориате. А всё из-за этого Камня, Что теперь ярко светит на небе. Отправились Финвэ гордые сыны за камнем В Гавани Сириона, Где правила Эльвинг синдар, тэлери и нолдор, Дочь Диора и Нимлот прекрасных В отсутствие Эарендиля — сына Идриль и Туора. Случилась Третья Резня. Многие пали в той Битве. Амрод и Амрас свою смерть в ней нашли, Но Маглор и Маэдрос, Что пощадили Элронда и Элроса, Остались живы. Так же, как Эльвинг, что кинулась в море. Помог ей сам Улмо. И оказалась она на борту корабля Эарендиля. Приплыли в Аман они и молили Валар о помощи. Согласились Валар выступить против самого Моргота И вышли на бой, На Последнюю Битву Первой Эпохи, Ведя многих эльдар вслед за собой. И пал Моргот, что мир отравлял, И Сильмарилли вернулись к эльфам. Но не согласны были Маглор и Маэдрос с исходом. И решили выкрасть Камни они, Изменив свою внешность. Но обожгли Сильмарилли нечистые руки братьев. И бросился в расщелину Маэдрос с одним, А Маглор бросил камень в синее море. Так завершилась история трёх Сильмариллей. Один светит в небе: С ним несёт стражу у Границ Мира Эарендиль Прекрасный. Другой упокоился в недрах земли. Третий лежит в пучине морской*.       Все с замиранием сердца слушали его пение. Так оно было прекрасно! Гэндальф пару раз проронил скупую мужскую слезу, а Гимли с Арагорном молча смотрели пустым взглядом за горизонт.       — Грустная история, — заметил гном.       — Ага, — согласился эльф.       Костёр потрескивал. Леголас уныло смотрел на его пламя. Огонь отражался в голубых глазах, отбрасывая тени на прекрасное лицо. Он был задумчив.       — О чём думаешь? — спросила я, садясь рядом.       — О Дасиэль… О ней и о Вэрьяоне. Они были так близки.       — Ну, не ближе, чем Серсея и Джейме Ланнистеры, — хмыкнула я, поймав его неодобрительный взгляд с небольшой толикой недоумения.       — Они так дружили… Такой дружбы день ото дня не сыщешь… Разве что Фродо с Сэмом… — протянул он, поднимая полные слёз голубые глаза на меня.       — Леголас, — я обняла его, прижимаясь щекой к шершавой ткани плаща.       На следующий день мы подъехали к Эдорасу (созвучно с кое-чем другим…).       — Гэндальф, — заговорщически прошептала я, — если что, бей всех посохом по макушке.       — Если понадобится, воспользуюсь твоим советом, — уныло отозвался маг.       Не стану описывать подробности пути до дворца.       Оружие у нас отобрали. Леголас состроил недовольную мордашку, но отдал меч, лук, колчан со стрелами и кинжалы. Меня же обыскивать не стали. Очевидно, обратили внимание на мой усталый вид.       Гэндальф вошёл первым, прихрамывая. Леголас приобнял меня за плечи, Арагорн и Гимли шли рядом (не обнимаясь, шипперы, успокойтесь).       А теперь, дамы и господа, вашему вниманию подлежит представление под названием «Шоковая терапия» от Гэндальфа.       — У тебя здесь нет власти, — мерзко прохрипел Теоден, на что Гэндальф чуть скептично приподнял бровь.       Посох ткнулся в грудь короля.       — Не проткни, — прошептала я, но маг меня не слышал.       Что он бормотал, я не поняла. Но когда обессиленная тушка Теодена сползла со стула, пардон — с трона, к нему тут же подбежала Эовин.       — Я узнаю твоё лицо… — прошептал Король.       — Склероза нет. Всё, ребят, расходимся, — протянула я.       — Карина… — почти в один голос простонало всё Братство, а точнее — его оставшийся кусочек.