Огонек

Холодное солнце спряталось за линией горизонта, прячась в снежных сугробах сумрачного города... А ведь я и не заметил, как наступила зима. Она быстрыми шагами приближалась, заметая снегами, подобно белому покрывалу... Такому же белому, как эта скатерть. Я и не заметил, сколько времени прошло. Время превратилось для меня в крайне абстрактное понятие, пред которым я был бессилен. Я не мог обернуть время назад, отмотать его как пленку... Я мог только прокручивать тот день, когда я совершил самую ужасную ошибку в своей жизни. Когда я посмел высказать в порыве безумства то, что бережно таил и лелеял в душе столько лет. Но от этого чувства никуда не делись. Однако, сердце дало трещину, которую я был не в стоянии залепить лейкопластырем. Разбитое сердце, наверно, еще можно склеить, если постараться, но что делать с тем состоянием неопределенности? Когда ты не знаешь, чего ждать дальше? Боишься сделать шаг вперед или назад. Не знаешь, нужно ли тебе бежать или, наоборот, дать о себе знать? Хотелось как в детстве: спрятаться под столом или под кроватью... Можно даже закутаться в плед и никакие монстры до тебя не доберутся... Как легко тогда все решалось. Но ведь тогда не было проблем... А детские страхи? Они никуда не деваются. Они всегда с нами, идут по жизни, превращаясь во что-то большее. Из моих размышлений меня вырвал свист разрываемого чайника, что я случайно оставил на плите. Тяжелая книжка Эдгара По, с закладкой на "Падение дома Ашеров", легла на стол, а сам же я сорвался и побежал по направлению к кухне. Главный герой безумно напоминал мне себя... Такой же трус, боявшийся любого шороха... Постыдившийся признать, что сам натворил и расплатившийся за это своей жизнью. Что же я натворил? Разрушил хрупкий стеклянный замок своей надежды. Он разбился на тысячу осколков, что больно врезались в сердце... - Алан!!! - Голос со стальными строгими нотками вырвал меня в реальность. Я просто стоял в дверном проеме, вдыхая запах гари. - Он выкипел, - сказал Франциск, удерживая сквозь толстенную кухонную перчатку раскаленный чайник. - Алан, ну когда ты наконец повзрослеешь? На тебе так никто не женится! Джеймс... Эти слова лезвием прошлись по моей душе... Я бы все отдал, чтобы вновь увидеть его глаза. Я тяжело вздохнул, пытаясь сдержать горячие соленые слезы. - И нечего реветь... Что было, то было, Алан... Он тяжело вздохнул, кидая чайник в раковину и подходя ко мне. - Ну, не плачь... Холодные руки Франциска стерли слезу с моей щеки. - Он никогда меня не полюбит... - Буквально взвыл я, когда слезы, наконец, брызнули будто из крана. - Тише, тише... Все будет хорошо, не важно с ним или без него... Я вырвался из его холодных объятий, выбегая в прихожую. - Ты куда?! - Крикнул он из кухни, глядя на меня в некоем недоумение, на которое он был способен. Его золотые волосы топорщились во все стороны, а огромные тапочки делали его внешне еще меньше... Я быстро нацепил алый шарф и черное пальто, кидая последний взгляд на Франциска. - Я прогуляюсь... - Сказал я, вылетая за дверь. - Никогда не теряй веры... - Шепнул он мне в след, сжимая тонкими пальцами перчатку... Но скорее, он говорил это самому себе. Холодный воздух обдал своим ледяным дыханием мою кожу, от чего я почувствовал себя котенком, выброшенным на произвол судьбы. Почему так? Не честно... Интересно, а они меня ищут? Я тяжело вздыхаю, стряхивая снег со скамьи и усаживаясь на нее. Какая красивая зима. Теплый свет лился из крошечных окон, позволяя разглядеть украшенные елки... А ведь завтра рождество... Повсюду виднелись яркие лавочки, увешанные шариками и фонариками. Красота... Из некоторых пахло вкусностями. Особенно приятным казался мне запах яблочного пирога с корицей и шоколадной крошкой, что приятно тает, проникая в тоненькие трещинки в прирумяневшемся тесте. Говорят, в рождество случаются самые необыкновенные чудеса. И мое сердце надеялось на чудо, что могло произойти. Быть может, Санта и мне принесет подарок? Желательно рыжего и зеленоглазого альфу по имени Джеймс Уилсон... Ну что, Санта, прочтешь письмо от Алана Рейвена? На глаза навернулись слезы... Ну и сколько я буду плакать? Жаль, что я не верю в сказки. Ведь говорят, если верить, то они сбываются. А в этот момент очень хотелось поверить. - Я верю, верю, верю... - шептал я, скрестив пальцы на руках и загадывая желание. Сердце жалобно сжалось, моля о пощаде. Ему больно. Как же тяжело описать это чувство, когда оно будто понимает тебя лучше кого-либо на земле. Внутри все сжалось, а потом будто оборвалось, переворачивая все содержимое вверх дном. Странное ощущение легкости, полета и боли одновременно. Это ли разочарование? В себе и в мире, что вокруг тебя... Я и не заметил, как кто-то сел рядом. Ну и пусть себе сидит. Какое ему до меня дело? Даже если это маньяк или убийца, да что с того? Хотя, перед лицом смерти думаешь совсем по-другому. Как там говориться? "Когда летишь с моста все проблемы кажутся решаемыми, кроме одной... Ты уже летишь с моста", ведь так? Мрачное ощущение, оставленное мне после прочтения "Падения дома Ашеров" никуда не испарилось, а самое главное, оставило меня наедине с моими размышлениями. - Хочешь шоколадку? Твоя любимая, молочная... Меня будто молниями пронзило. Я обернулся, подняв взгляд вверх. Рыжую макушку скрывала вязаная шапка зеленого цвета. Совсем под цвет глаз... - Не отказался бы... - Хриплым голосом сказал я, протягивая руку за шоколадкой. Неужели, чудеса реальны? Неужели, у Бога сегодня открыта прямая линия? Я сглотнул, не в силах отвести взгляда. Он тепло улыбнулся. Так, как это может только он. Так добро и чисто, внушая ощущение полного спокойствия. - Алан... - мягко проговорил он, беря мою ладонь в свою и переплетая наши пальцы. - Почему? - Спросил я, искренне недоумевая. - Тише, лучше смотри... - сказал он, указывая пальцем свободной руки на небо. - Давай загадаем желание? Его улыбка, добрая и чистая. Его глаза, чуть прикрытые, с застывшими на ресницах снежинками. А с неба, оставляя за собой блестящий след, падала сверкающая звезда. Он прижался своим лбом к моему виску, умиротворенно улыбаясь. "Что такое счастье?" - Спросите вы. А я вам отвечу. Счастье, это сидеть на скамейке с любимым человеком, за день перед самым прекрасным праздником на свете, держа его за руку и чувствуя его обжигающее дыхание на своей щеке. Счастье, когда кровь стучит, с бешеным темпом разливаясь по венам, сосудам и капиллярам, от чего краснеют щеки и теплеют пальцы. Когда от этого жара тает даже шоколадка, открытая и зажатая между пальцами. Счастье - это вот так вот просто сидеть и понимать, что слов больше не нужно. Счастье - это сидеть и загадывать желание на падающую звезду. Желание, чтоб это счастье никогда не заканчивалось. *** А за окном, чуть отодвинув и придерживая двумя пальцами занавеску, стоял златокудрый парень, чьи глаза выражали немыслимое тепло. Он улыбался, приподняв уголки губ, лучше кутаясь в теплый плед. Взгляд его был устремлен к скамейке, на которой сидели двое необыкновенно разных людей. Двое, у которых билось одно сердце. - Я же говорил, Алан... Никогда не теряй веры. - Сказал он самому себе, отпуская легкую прозрачную ткань. Дома приятно пахло вишневыми пирожками, что совсем недавно были вынуты из духовки и от которых еще поднимался горячий пар, смешиваясь с воздухом на кухне и растворяясь в нем.