Огонек

Белый снег кружил над землей, вырисовывая немыслимые узоры на земле. Он так любил это занятие: сидеть у окна и смотреть, как белоснежные снежинки падают на землю, покрывая ее белым пуховым одеялом, а его изгибы, возвышенности и тени создают неповторимые картины, которые не смогли бы написать даже самые искусные художники. В этом и вся прелесть природы, в ее первозданном великолепии, возможности создавать прекрасное из простого, способность творить.. Какое же это прекрасное слово "сотворить". Его голова мирно покоилась на сложеных на подоконнике руках. Он даже кресло перетащил к окну, лишь бы часами смотреть, как падает с небес снег. Звонок и стук. Восемь раз. Как всегда. Он медленно повернул голову по направлению к двери. Ну зачем тревожить его покой в столь прекрасное мгновение? Глаза пусто уперлись в дверь, будто на ее месте стоял живой объект. Как же опустошенно он чувствует себя в такие моменты. Обычной, пластиковой куклой, без сердца и души. Как бы страшно это не прозвучало. Однако, нельзя оставить того, кто ждет за дверью стоять там. Он тяжело вздыхает, упирается руками в подлокотники своего любимого кресла и поднимается с него, заводя ногу под кресло в поисках одного утерянного тапочка. И вновь звонок, и вновь постучали восемь раз. Он подошел к двери, уже положив одну руку на холодный металл дверной ручки. - Это осьминог? - Спросил он хриплым от долгого молчания голосом. - Да-да, осьминог! Открывай, а то я сейчас замерзну, будешь из меня потом суши готовить! Франциск тяжело вздохнул, покачивая головой. Вот так всегда... Тяжелая дверная щеколда не легко поддалась с первого раза, но все же позволила владельцу впустить нежданного гостя. Франциск так и замер на пороге, нелепо щурясь и вглядываясь в огромный всплеск фиолетовой краски. - И что это? - Ворчит он, смотря на это фиолетовое безумство. - Сирень... Ты же любишь ее! На пороге стоял мужчина в фиолетовом костюме и того же цвета галстуке с охапкой сирени. - А ты маскируешься в ней? На лепестках крохотных цветочков застыли снежинки, как и на плечах и черных волосах вошедшего. - Знаешь, если найти пятилистный цветочек и съесть его, загадав желание, то оно сбудется! Франциск скептически ухмыльнулся, пытаясь перехватить всю сирень в свои руки, но как только ему это удалось, его самого сгребли в охапку, тепло прижимая к себе... - Я скучал... - Шепнул черноволосый альфа, тиская Франциска, подобно плюшевой игрушке. - Мистер Рейвен, отпустите... Ну вот, как всегда... Будто вылил на него ведро ледяной воды. - Франциск... Завтра же рождество... Давай проведем эти дни вместе? - Уильям... Уилл, я же просил. А если бы Алан был тут? - Но он же с Джеймсом... - Неисправимый ребенок... - Франциск тяжело вздохнул, глядя в синие, как ночное небо освещенное прожекторами. - Франциск... Выходи за меня? Мужчина тяжело вздохнул, вынимая в который раз из кармана коробочку с кольцом. - Нет. - Златокудрый обиженно сложил руки на груди, отворачиваясь к окну. - Но почему? - Я миллион раз отвечал на этот вопрос. - Неужели я не заслуживаю немного твоей любви? Даже капельки? - Уилл... - Я многого прошу? Франциск... - Мы много раз об этом говорили. Мужчина осел на пол, понимая, что он и в правду не получит желаемого... - Мой омега умер столько лет назад... Почему я не могу связать свою жизнь с тобой? Я ведь люблю тебя... Я готов мир к твоим ногам положить... - Не бросай пустых слов, это физически не возможно. - Франциск... - Ну что? Я знаю свое имя! - Конечно, ведь я его тебе дал... Франциск замер, с неповторимым ужасом в глазах. Да, всех ведущих работников своей фирмы Уильям Рейвен подобрал и вынул с самых глубин жизни, создавая тех, кто ему нужен. Тех, кто благодарен и предан ему до последнего вздоха. Кроме одного... Одного он вытащил с того света. *** Утром четырнадцатого февраля, в день святого Валентина, Уильям как всегда отправлялся на тогда только развивающуюся компанию. Тогда еще молодой и более борзый, с верой в светлое будущее, что его ожидало. А что сейчас? Сейчас ему тридцать пять, и вроде пятнадцать лет прошло с того момента. Но он все помнит. Помнит, будто это было вчера. Дорога, которая вела к небольшому офису на желтом переулке была перекрыта, а потому пришлось ехать в объезд. Дорога была переполнена, в счет того, что была узкая, а потому максимальная скорость на ней, которую получалось развить, была один километр в час. Рядом протекала узенькая речка, в которой плавали все отходы жизнедеятельности. Машины окончательно встали и Уильям заглушил мотор, понимая, что сегодня он уже точно никуда не доедет. Мятная жвачка приятно освежала дыхание и успокаивала голодный желудок. Конечно, имея медицинское образование, Уильям прекрасно осознавал, что так желудочный сок вырабатывается быстрей и это грозит образованием язвы... Однако, как и любой человек, Уильям безалаберно относился к своему здоровью. Он откинулся на спинку водительского сидения, нежно поглаживая руль любимой "птички". Его натура альфы предрасполагала к любви к футболу, машинам и, конечно же, омегам. Вглядываясь в небо, он перевел взгляд на мутные воды речки... Неожиданно, он выловил взглядом золотые завитки волос. Заинтересовавшись всем этим, Уилл приподнялся из машины, фокусируя взгляд на золотых локонах. Вглядевшись, он понял, что это вовсе не парик. Быстро сорвавшись с места, он выскочил из машины, подбегая к лежащему пареньку. Он буквально добежал с ним на руках до ближайшей больницы. Когда парень очнулся, он не помнил ни своего имени, ни прошлого, ни чего-либо еще. И тогда Уилл сам дал ему имя. Он назвал его Франциском. Долгое время мальчик просто не мог встать из-за многочисленных переломов, порезов. То, что он выжил было самым настоящим чудом. Его избили, ударили ножом несколько раз, а потом просто скинули в реку. Зверство. Он ведь ребенок... Именно в этот момент Уилл привязался к этому сильному мальчику... Однако, как же часто счастье сравнивают с бабочкой. Пока ты гоняешься за ним, тебе его не поймать, но когда ты не бежишь за ним, оно сядет тебе на плечо... То же самое случилось и с прошлым Франциска, хотя сравнивать его с счастьем нелепо глупо. Ведь в тот день убили всю его семью. Однако, он не проникся воспоминаниями, будто они вовсе и не принадлежали ему. Его прошлое погибло вместо него в тот день. И он предпочел оставить себе это имя... Не смотреть назад, не жить тем, чего уже не вернуть. Не мстить и не гоняться за тенью. Он создавал свою жизнь так, как было ему угодно. *** Франциск схватил Уильяма за плечи, таращась на него без тени всякой эмоции. - Зачем ты пришел? Повторять все вновь и вновь? Я же говорил, что нас не должно ничего связывать! Я не могу выйти за тебя и работать на тебя одновременно, а уж поверь, я выберу второе! - Не надо так жестоко со мной... - Уилл окончательно поник, роняя коробочку с кольцом на пол. - Будто ты не знаешь, как больно мне сейчас? Не знаешь, как сильно я мечтаю об этом дне, когда ты скажешь мне "да"? Будто не знаешь, как я люблю тебя! Сердце Уильяма разбивалось на тысячи осколков, которые он вновь собирал воедино и дарил только ему... - Ладно, все... Тише... - Кинул он ему, будто кидая кость собаке. - За что ты так со мной?... - В сотый раз он повторял один и тот же вопрос. - Ты же знаешь... Ты приходишь ко мне, мы спим и все. Ничего личного, никакой сентиментальности. Все довольны. - Я не доволен. Я не хочу так... Кто бы подумал, что хрупкий омега мог бы так сломать и заставить сходить с ума альфу, который мог позволить себе любого, который всегда был скуп на чувства и слова... - Выходи за меня... - Шепнул он в миллионный раз, стараясь взять себя в руки. Франциск покачал головой, гладя своего альфу по волосам. Да, своего... Но и он принадлежал ему. Он был обязан ему своей жизнью. Он стал его первым и единственным. Так чего же он не хотел? Знал бы он ответ на этот вопрос. - Все хорошо... Давай просто, как всегда? - Тихо прохрипел он, подбирая нужную интонацию, которая всегда настраивала Уилла на нужный лад... Вот так, а теперь легко повести плечом, чтоб майка слегка сползла. Еще минута и альфа вновь у его ног, целует его плечо и гладит его по спине, крепко сжимая в своих объятиях, целуя его лицо, оставляя алые засосы на шее. Галстук душит, одежда бесит. Все летит к чертям, в самые дальние углы. И пусть хаос, пусть бардак, пусть, пусть, пусть... В этот миг, именно сейчас, все это не важно. Важно лишь то, что над тобой нависает он. Только он и никто другой. Что в его синих глазах пляшут чертики, а на лбу проступила капелька пота. Важно, как он гладит и целует, смешивая все запахи. Как хочется каждой клеточкой прижаться к нему и принадлежать лишь ему. И Франциск изгибается дугой, лишь бы оказаться ближе. И тогда Уилл садится, меняя положение, чтоб ледяные глаза смотрели на него сверху вниз. Может, ему нравилось это унижение? Как тонкие пальцы с острыми коготками впиваются в его плечи, как стеклянные глаза прикрываются, подрагивая такими же золотыми, как и волосы, ресничками, как вечно сжатые в плотную линию губы чуть приоткрываются и из них вырываются тихие порывистые стоны. А он сжимает это худенькое хрупкое тело своими сильными руками, целует, кусает... И эта безумная пляска будет продолжаться, пока белый ангел не издаст свой финальный крик, и не падет на пол, уносимый на волнах экстаза, и не шепнет сквозь полудрему... - Я люблю тебя... А Уилл услышал. Он ждал именно этих слов. Каждый раз. Только их. - И я тебя, мой ангел... *** - Уилл, тебе чаю налить? - Раздался тот желанный голос из кухни. Уильям любил тишину. Но только не тогда, когда мог слышать его голос. И хотел. - Да, я бы с радостью... Рубашка с костюмом так и валялись на полу, никому не нужные и забытые... Перед синеглазым на столе стояла ваза с сиренью, что очень живописно собралась в ней в европейский букет. Из кухни приятно запахло цитрусовым чаем. Странно, он всегда покупал такой чай, что его запах распространялся по всей квартире. Франциск приземлился рядом на диван с двумя кружками чая, разглядывая крошечные цветочки. - Я кажется нашел пятилистный, - констатировал он, срывая крошечный цветочек. - Я тоже нашел! - Весело улыбнувшись, сказал Уилл, срывая второй такой же. - Давай, загадываем желание! Сирень оставила неприятный горький привкус во рту, однако вера в то, что она может исполнить желание, точнее желание поверить, заглушили ее неприятный вкус. - Франциск... - Да? - Выходи за меня? - спросил он вновь, протягивая ту самую коробочку. Парень на секунду задумался, пережевывая сирень. - Скажи, ты загадал это желание? - Тихо спросил он, создавая иллюзию таинства. - Да, а что? - Видимо, это работает... - В смысле? - Я согласен... С этими словами белый ангел надежды припал к губам ворона, оставляя после поцелуя горьковатый вкус сирени. И в правду, желания сбываются. Надо только верить... А еще, завтра у них наступит свое рождество...