Юри!!! на льду.

Я не ожидал приезда Плисецкого. Хотя, кого я обманываю? Я его ждал, но не с такими намерениями. Думал, позовет обратно, поймет, что бесполезно, разозлится конечно и уедет. Ведь у него там Яков. Все случилось неожиданно, но к лучшему. Все время до приезда Юрочки Юри вел себя слишком застенчиво. Ничего лишнего не говорил, о себе не рассказывал, мои личные истории слушать отказывался. Если я начинал давить, то убегал. Даже по ночам убегал в бальный зал или на каток. В какой-то степени я был очарован этим. В смысле, мне нравилось, что фигурное катание для него боль и счастье, успокоение и страдание. Я понял, что для Кацуки Юри фигурное катание значит больше, чем оно значило даже для меня. В это я был влюблен. В тот день, когда Юра прилетел, в его глазах начали читаться настоящие чувства. Эмоции стали искренними. Я сам загорелся. И Юра. Всегда знал о его тайном восхищении, но чтобы так… В общем, как бы это не звучало, я чувствовал себя принцессой в башне. Впервые из-за меня сражались двое мужчин-фигуристов, и я надеюсь в последний раз. Боже, как мне смешно. Моя фантазия даже нарисовала эту картину, когда они вцепились взглядами друг в друга, а я стоял с пультом от колонок после прослушивания отрывков. Идея со сменой стилей мне пришла чисто из эгоистических фантазий, признаю. Я всегда хотел посмотреть каким нежным может быть Юра, а теперь к этому добавился интерес на сколько раскрепощенным может быть Юри. Ведь я чувствовал, что их оболочка всего лишь есть оболочка! Свалились же мне эти Юрии! Так вот именно поэтому я чуть-чуть и… пошалил, хах. Программы были те самые, что я придумал на основе тех снов перед приездом в Японию. Сложность одинаковая. Я был вполне доволен. Тренировки я распределил так, чтобы никто из них не начал возмущаться. Когда музыка была распределена, а программы были разок опробованы, начались усердные тренировки. Каждый отрабатывал элементы, пока я работал с другим. А я с ними работал исключительно над их образами. Говорил, что не так, пытался помочь в поисках себя. Точнее намекал, потому что мои слова создали бы меня, а не их. А я хочу видеть их в чистейшем виде. Юру я отправлял в храм. Медитация (хоть и вынужденная) должна была бы помочь быстрее понять суть «Агапе». А с Юри пришлось сложно. Я объяснял, показывал, пытался заговорить об отношениях. Но понимал, что все тщетно. У него не было девушки на сколько я знал и сравнить было не с чем. Тогда я попробовал подойти по другому. Если у него нет эроса, то этот эрос должен показать я. С помощью своей горячей любви попытаться откопать его. По правде сказать, тогда Юри мне нравился. Именно нравился, но я его не любил. Моё сердце он покорил после. И пожалуй начало положил я сам, ведь мой показной эрос стал настоящим. Тройняшки хоть и были малы, были удалы. Серьезно, они такие маленькие, а смогли организовать соревнования. Столько рекламы, фотошопы для баннеров, раздача рекламы и так далее. Весь Хасецу собрался в тот день. Я волновался. Ведь результат их соперничества скажется на моем будущем. Вы спросите, что же я желал? Сложно сказать. Гамма смешенных чувств. Я не желал победы никому из них, потому что в данный момент оба были моими учениками, но (!) я хотел остаться в Японии. Так что я, как «Виктор-тренер» был нейтрален, а как «Виктор-вечно-что-то-непонятное» болел за Юри. Первым на лёд вышел Юра. Для выступления я предоставил им свой (огромный) гардероб спец-костюмов. Плисецкий был красив сам по себе, но этот белый костюм украшал его еще больше. Он не стал накладывать много макияжа — очень любил это делать. Просто распустил золотые волосы и был ангелом. Очаровательный мальчишка. Толь милый и нежный по своей натуре. Я не подал вида, но внутри я растаял. Такой красивый и кажется невинный. Прокат короткой программы в техническом плане был идеален. Но я требовал эмоции. Да, я чувствовал, что в нем что-то изменилось. И даже увидел, что у него есть тот, кто даёт ту самую любовь, что сейчас на льду. Но… он не полностью это осознал. Его эго ещё выпячивало своё я. То чего требовала моя жажда, он не дал. Когда он подъехал с середины катка к бортику, я ухмыльнулся. Юра покраснел. Надеюсь он понял, что я имел в виду. Время выступления Юри. Не надо было приглядываться, чтобы заметить его тряску. Дрожал Кацуки, как испуганный котёнок впервые попавший на улицу. Я сомневался подойти или нет. Но какое-то странное ощущение заставило подойти. Быстро шепнул на ушко: — Юри, катайся так, как будто хочешь меня соблазнить. Ведь ты это можешь. И быстро ушел обратно. Я не ошибся. С первой секунды его выступления я потерял того застенчивого Юри. Конечно, выступление не было идеально. А в плане техники так вообще хромало. Но это было то, что я хочу. Я не мог оторвать глаз. Поэтому не заметил уход Плисецкого. Ещё один плюс Юрочки — он всегда гордо и красиво уходит, если проигрывает. Я остался в Хасецу. С того дня я активно тренировал Юри. Как оказалось у него имелось куча скрытых достоинств. Одна выносливость чего стоит! Собственно на всех его плюсах я постарался отыграться. Сложность и тяжесть тренировок увеличивались постепенно. Потому что его неуверенность и всё та же застенчивость мешали раскрыть весь его потенциал. Я старался его разговорить. Стало легче. Иногда он даже стал отвечать. Подготовку мы начали с короткой программы. Так как она у нас уже была, мы решили (точнее я) что сначала доведем её до исполнения 9/10. А после составим произвольную. Кое-какие предположения я уже составил. Осталось подготовить музыку, сложность исполнения и самого Юри. Список участников в Гран-При стал известен. Из-за того, что в прошлом у Юри был период неудач, ему следовало участвовать в национальных соревнованиях. Я был позитивно настроен, что не скажешь о Кацуки. Эх, работы много. Времени пока достаточно. После того, как мы более-менее исправили технику в Эросе, я решил, что пора начать произвольную. Главное музыка. — Что это? — спросил я, зайдя к нему в комнату. Теперь я хотя бы мог зайти. На столе стоял диск и подписан «для Юри». Мне стало интересно. — Это… мне подруга написала музыку. Но я её так и не использовал, — чуть покраснев, признался он. — У тебя есть знакомый композитор и ты молчал? — воскликнул я. Я побежал в свою комнату к ноутбуку, выхватив диск из рук Юри. Там вставил диск. Следом пришел Юри и стеснительно стоял рядом. Я подключил наушники и нажал «play». Фортепиано. Мелодия была очень лирическая. Я дослушал и спросил: — На какую тему? — Эта мелодия должна была описывать мою карьеру фигуриста… — Хм, — я призадумался и машинально прикусил подушечку указательного пальца. — Она не совсем тебя выражает. Ты согласен? — тот кивнул. — Можешь с ней связаться? Пусть чутка перепишет. — Хорошо, но… навряд ли. — Просто попытайся. Если что, найдем другую музыку, — мягко добавил я и отдал ему диск. Лишь смущенно улыбнувшись, Юри куда-то ушел. После я слышал, как он с кем-то разговаривал по телефону. Но мешать и спрашивать не стал. На следующий день, мы отрабатывали его «любимые» тройные. Я уставал больше, чем на собственных тренировках. Каждый раз говорю одно и тоже. Иногда чуть не срывался, но пытался держать всё в себе, потому что понимал его. Моя единая ломка, сломает его всего. Я итак вижу, как он старается, но как мне его убедить что он может больше?! Через неделю уже начало что-то получаться. Он это умел, но никак не хотел показывать. Может боялся или нет? Вывели список фигуристов, что могут попасть в национальную сборную Японии. Пресс-конференция прошла успешно. Юрий говорил о любви и… обо мне. Я был польщён. Огромного труда стоило не покраснеть и сохранить спокойствие перед его родными. Я всегда для всех казался отдалённым весельчаком. Я был такой, но не настолько отдаленный, как они думают. Обычные человеческие чувства у меня так же имелись. Но мой характер, мои ошибки и удары не позволяли показывать настоящего себя. И сейчас я сжал Маккачина, чтобы не показать, как дрожат пальцы. — Мы выбросим этот безвкусный галстук, да, Юри? — нежно обратился к изображению на экране. Музыка была готова. Я был рад, что композитор Юри был очень ответственным. А может просто старалась ради него? На секунду меня взбесила эта мысль. Стоп. Это не моё дело. Основные элементы, что я хотел вложить в программу были составлены. Записал в блокнот и показал Кацуки. Кажется он понял. Когда все части были соединены, мы прибавили музыку. — Как назовем? — спросил я после полного пробного проката. Он взял у меня с рук маркер и наклонился. Я прочитал: «Юри на льду». Мне понравилось. Как раз то, что я хотел.