Юри!!! на льду.

«Какой же я идиот! Какой же скотина. Я столько стремился к нему! И сейчас… всё потерять.» Я побежал за ним. Какого вообще черта я поддался поцелую. Чувствовал ведь, что все получится через одно место. Но если вы спросите жалею-ли я, я отвечу нет. Скоро вы сами всё поймете. Ну-с, по порядку. — Да, еб твою… Я выбежал с кладовки и побежал за ним. Хорошо что он не мог далеко уйти. Я быстро его догнал (догнал до того как мы вышли к главному коридору). — Юри! Подожди, выслушай, — тяжело дыша, просил я. Его грудь быстро поднималась и опускалась. Вдруг он начал смеяться. Я испугался. Я потянул руку, чтобы взять его за предплечье. — Нет! — он отдернул мою руку, не переставая смеяться. — Я ведь знал… — тараторил он на японском. -… знал. Отлично знал и понимал, что такому как мне не быть рядом с тобой. Ни как друг, ни как ученик, а как любовник тем более. Ха! На что я надеялся?! Дурак! — он схватился за голову и стал ходить кругами. Мы услышали голос комментатора: «Прошу участников на лед. Тренировка — 1 минута!». Он развернулся и хотел было пойти дальше. Я собрал волю в кулак. — Юри-и, это ничего не значит. — на много грубее, чем я хотел сказать. — Я знаю давно что он меня любит, но как не питал к нему чувств любви, так и не питаю. Кроме дружеских никаких больше нет. Он стоял и не двигался. — Отпусти, из-за тебя я не могу выйти на тренировку. — Юри! — я обнял его. — Прости меня. Прости, что я такой тупой. Я не хотел этого всего. Я понимаю, как ужасно я поступил. И представляю, что ты чувствуешь. Юри… Юри… я люблю тебя… — голос сел, а на глазах появились слезы. Но я старался не поддаваться слезам. — Пожалуйста… умоляю… Он затих. Я испугался еще сильнее и отстранился. Он плакал. Кацуки закрыл рукой рот и тихо плакал. Я снова ещё крепче его обнял. — Хорошо… Одно слово, и с души камень свалился. Я поцеловал его в макушку. Теперь я его приобнимая одной рукой, вел к арене. Он перестал плакать, однако глаза были красными, а вид усталым. Я от него не сильно отличался. Как и ожидалось тренировочный заезд мы пропустили. Все разминались уже перед выходом. Юри выступает четвертым. А Юра… последним. Все озирались на нас. Кацуки был как зомби. Будто ничего не видит. Я молчал. Что-то говорить было бесполезно. Первый фигурист выступил. Второй вышел на лед. Я наблюдал за катанием его соперников. Кажется Юри переменился. Он достал коврик и стал разминать ноги. М-да. Почему каждое наше соревнование превращается в эмоциональную войну? Серьезно, каждый раз он в слезах, я в замешательстве. Я столько стресса за всю жизнь не испытывал, как за его первое победное Грин-При. Осталось несколько минут. Точнее две минуты. Я стоял и выстукивал пальцем какой-то ритм на губе. Юри делал растяжку. Тут подошел Плисецкий (он выступал после Юри). — Что, свинка, готов проиграть? — спросил он, ухмыляясь. Кацуки замер. Он не отвечал. Просто остановился и замер в той позе в которой делал растяжку. — Готов проиграть и в этом? Виктора ты проиграл, Гран-При проиграешь, а еще… — Юра, — я попытался его остановить. — А что это не правда, Витенька? — он скрестил руки на груди. — Не ты ли отвечал мне на поцелуй, — он говорил тихо, специально чтобы слышали только мы. — Кацуки, ты проиграл. И будешь проигрывать всю жизнь. Наконец Юри встал. Он медленно выпрямился и с легкой улыбкой смотрел на Юру. — Юрио, я не проиграл. Тут из проигравших только ты. Виктора я забрал. Да, так что весь мир ненавидит меня за это. И знаешь, — он подошел к нему в плотную. Теперь я не слышал что он шепчет, однако по губам я чуть разобрал. — Пока ты убиваешься в агонии, я умираю в наслаждениях рядом с ним. У меня свиста челюсть. «Извините, что? Это сейчас кто сказал?» Юра не меньше меня был в шоке. Он покраснел и стал орать что-то на японском. Судя по тому что за год работы с Юри я таких слов не слышал, это точно был мат. Поразительная способность Юры Плисецкого — матерится на всех языках Мира. Объявили оценки выступавшего фигуриста. Они замолкли. Юри еще раз презрительно посмотрел на Юру (я вообще не знал, что он так может) и пошел к выходу на лед. Я стормозил на секунду, а потом тоже отправился за ним. — Юри… — я хотел что-либо сказать, но его глаза были холодный. Он еще не простил или это злость. Кхм. Даже такой он так мил! Боже, спасите меня я пленник этих глаз. Я замолк. Он подъехал к центру льда. Я смотрел не отрывая взгляд. Эрос начался. Свою женственность он не потерял, хотя и стал от злости кататься грубее. Тройной флип — идеально! Вот она страсть. Вот она истинная страстная и горячая любовь. Я чувствовал это каждой клеткой своего тела. Мурашки так и бегали по коже. Конец выступления. Я вообще не заметил изъянов. Честно, для меня это было нечто. Я тупо смотрел и мозги отключились. «В конец девушка бросает возлюбленного и уходит к другому…» Сердце сжалось. В голову ударила мысль что может именно этот прошлый парень я. Я криво улыбнулся. — Сам виноват, — сказал я сам себе, но дрожь в теле остановить не смог. Успокаиваясь, я не заметил как выступление закончилось. Он махал зрителям и уже скользил обратно. Я как истинный и верный слуга подал ему щитки для коньков. Назвали баллы. ОН ПОБИЛ СВОЙ РЕКОРД. Но Джей-Джей все еще был первым. Мои сомнения о том, что я для Юри уже никто развеяли его следующие действия. Он надел на лезвия защиту. Встал, смотрел на меня с полминуты и крепко обнял меня. А я с трепетом будто боясь что обожгусь, приобнял его. Он нежно прошептал меня в ухо: — Ты не отвяжешься от меня. Я чуть покраснел. Ну, и создал я эрос, конечно. — Свалили нахуй с дороги, — огрызнулся Юрочка. Я дернулся и Юри тоже. Эм… я сначала подумал, что рядом девочка стоит, а Юра сзади где-то. У Юри открылся рот. — Ю-Юрио? — вопросительно произнес он. Он только хмыкнул и вышел на лед. Мы с Юри ушли в раздевалку. Пока репортеры брали интервью у него, я вышел на зрительную площадку. Выступление Плисецкого… оно было очаровательным. Я мог задохнуться в эмоциях, которые ощутили весь зал. Только… оно никак не ассоциировалось с Агапе. Это был скорее Эрос. Не было нежности, что требовалось. Но все остальное… зал затих. Было даже слышно как лезвие его коньков царапает искусственный лед и оставляет стружку. И о Господи боже мой… это ч-что сейчас было? Четвертой сальхов? Четвертой? Я прикусил кулак. Быть того не может. И прекраснейшая комбинация вращений. Идеально. Но не эмоции. А жаль. Техника поражала, точность выполнения прыжков и сложность колоссальные! Баллы! Он стал вторым. Джей-Джей первый. Вот же «король льда». Я после подошел к Юри, он уже собирался. Мы приехали в отель. Честно сказать, я так вымотался что не хотел ни есть, ни пить вообще ничего делать. Просто пластом завалился на кровать и заснул, не удосужившись даже переодеться. Я проснулся утром раньше Юри. На мне было одеяло. Одежда аккуратно висела на спинке стула рядом. Я улыбнулся. Наконец, тот самый барьер что мешал нам прямо высказать все свои чувства был разрушен. Благодаря Юрочке. Спасибо… я думал его поблагодарить при удобном случае. Кстати, он мне подвернется. Да, еще так, что мы сейчас являемся очень хорошими друзьями. Даже не так — Юри и Юрочка отлично дружат. А я с Алтыном, но мы пока не о том. Я старался как можно тише встать, что бы не разбудить Юри. На сколько я понимаю, он не спал до поздна. Он мирно посапывал. Я не удержался и сел рядом. — Прости, — еле слышно сказал я, нежно проводя пальцами по щеке. Он дернулся. Я сразу убрал руку. — Спи, солнышко, — вырвалось на русском. — Хорошо, — с сильным акцентом ответил он. А… Юри? Я не перестаю удивляться. — Что? — уже на японском спросил я. — Хорошо, — повторил он и поудобней устроился. Так ты не спал! Вот же ты. И вообще, когда он начал учить русский? Кажется я постоянно с ним, а этого не заметил. Неужели я на столько был к нечему не внимателен? Он будто прочитав мои мысли сказал (правда уже на японском): — Я только лег и, да, еще в Хасецу в бессонные ночи учил русский, — голос был таким хриплым, но нежным. По мне пробежали мурашки. Меня штырит от одного его сонного голоса. Чтобы проверить его знания я сказал: — Негодник, — и улыбнулся. А Юри лишь хмыкнул и улыбнулся. Действительно негодник. Я все больше и больше влюбляюсь в это чудо. Да, и как не влюбляться? Он столько всего делает для меня, порой я даже этого не знаю/замечаю. И думаю у меня просто не будет границ для этой любви. Я живу им. Я дышу им. Я поцеловал его в лоб и ушел в душ. Через полчаса, а может сорок минут, я был полностью готов. Чувствовал я себя лучше некуда. Моё солнышко всё спало. — Юри-и-и, — наклонившись к уху, прошептал я. Он даже не шевельнулся. — Юри-и, вставай. — Не хочу! — по-детски сказав, он резко отвернулся. Я засмеялся. Ну, вот какой же милашка, я не могу. — Юри! — я залез на кровать. — У тебя соревнования! — Что?! — вопль на всю комнату. Он резко выкинул одеяло и подпрыгнул так, что даже я шарахнулся в сторону. — Ты чего?.. — я засмеялся. — Тебе же время хватит для приготовлений? — он с испуганными глазами кивнул. — А потом завтракать пойдем. Я не мог сдержать смех. Я легко и весело посмеивался. Юри скрестил руки на груди и сердито (ага сердито) смотрел на меня. — Виктор! — М? — невозмутимо взглянул на него. Улыбка не сходила с лица. Он покраснел и отвернулся, пряча взгляд. Я еще сильней рассмеялся. Спасите! Он покраснел еще сильнее. — Юри, иди уже в ванную. Он быстро ускользнул в ванную. Замечательное утро! Просто прекрасное. Я еще долго смотрел на закрывшуюся дверь ванной.

***

Второй день — день проката произвольной программы. Честно сказать, я ожидал такого. Юри стал третьим и чудом прошел в финал (все из-за высоких баллов в прошлых этапах). Он, да, и я были сильно истощённы морально. Поэтому я даже не ругал его за третье место, хотя после, конечно же, высказался по этому поводу. Мы прилетели обратно в Хасецу. До следующего этапа было полтора месяца. Соревнования проходили в Германии. Я нагружал Юри по полной. И тут понеслась череда исполнений моих кошмаров… Приблизительно как проходили тренировки: Первое — это конечно физическая подготовка. Бег (на разные дистанции), прыжки, растяжки, упражнения на координацию и тд. А потом уже на лёд. Сначала мы обрабатывали самые легкие элементы. Чтобы восстановиться, следовало снизить сложность до минимума. Так мы собственно и поступили. С каждым днем увеличивая нагрузку. Через две недели начались четвертые. Мне казалось, что Юри к такому готов. Ведь он как-то даже на соревнованиях выступал с четвертым в комбинации. Но… мне очень сильно показалось. Он падал и падал. Упорству и упрямству Кацуки Юри позавидовал бы каждый. Он вставал, как бы не упал и добивался хотя бы 40%-ного результата. Но на той тренировке… ему приспичило выполнить все 100% четвертого флипа (моего фирменного, кстати). Он упал, даже я сморщился. — Юри-и, солнышко (да, после того я именно так его по-русски и называл, если даже говорил на японском), остановись. — Нет. — Хватит, Юри. — строже добавил я. Он повернулся ко мне. Весь хмурый, рассерженный, недовольный. — Ты сколько из четверных прыжков можешь выполнять? — спросил он. Я прикусил подушечку указательного пальца и задумался. — Четверной флип, четверной тулуп, четвертой лутц, а риттбергер похрамывает, — ответил я. — Именно. Ты сможешь точно исполнить два из них без подготовки. А что касается меня, я не могу и один. Вообще не могу. — Не врать! — прервал его я. — Ты исполнял четверной тулуп и пробовал флип. На флипе упал, да. Однако вращений хватало! — На соревнованиях, — продолжал он спорить. — И один раз. Виктор, я хочу свободно исполнять сложные элементы. Позволь. Я чувствовал, что это не к добру. Но все же я сдался. — Хорошо, — улыбнулся. Юри тоже скромно улыбнулся в ответ и продолжил тренировки. Бац! — Юри! — заорал я. — Солнце, что случилось? Что с тобой? — так же выкрикивал я, пока бежал к нему. Благо на мне были коньки и я сразу же подъехал к нему. Черт. — Нога… — прохрипел он. — Стой. Осторожней. Дай помогу. Я взял его за руку и закинул ее к себе на плечи. Другой рукой я обнял его за талию и потихоньку помог встать. Медленно, но верно мы выехали со льда. — Что с ногой? Не сильно болит? — В-всё в порядке, — он попытался улыбнуться. Я поверил. — Думаю, на сегодня тренировки окончены, — мягко сказал я и стал вытирать ему лицо полотенцем. Он чуть смутился и кивнул. Вроде всё было нормально. Юри сначала чуть-чуть хромал (хромая, он дошел до шкафчика и переоделся), а после уже на много ровнее он вышел к такси. Я время от времени поглядывал на его ногу. Я поверил ему (кстати, с тех пор я в этом плане вообще ему не верю). Мы доехали домой. И все прошло как всегда: пришли, переоделись, приняли по очереди душ, мама Юри приготовила нам ужин, а после мы ушли в свою комнату. Да-да, вы правильно прочитали. В СВОЮ комнату *восторженный визг*. Теперь мы живем вместе, спим (пока в прямом смысле, а не в том, что вы, шалуны, подумали) вместе едим, вместе куда-либо едем, вместе, вместе, вместе. Я обычно чутко сплю, но в этот раз я спал крепко. Чем собственно Юри и воспользовался.