***
Этой ночью я видел маму. Снова после той травмы. Сон-воспоминание: «Я сидел за столом в нашем с ней доме. — Виктор! — раздался возмущенный голос. — А? — подал голос я. В ответ молчание. Я понял что нужно было подойти к ней. Я встал из-за стола и спустился вниз. — Да, мам? — Это еще что такое?! — она показывает коньки, которые были в сумке в коридоре. — Молодой человек, ты впервые за два года приехал ко мне на каникулы, меня не было всего два часа, а ты уже до льда пройтись успел?! «Чего она обижается? — подумал я. — Знает же, что я на этом больной…» — Прости, мам, — всё же сказал я. — Витенька, каким бы ты трудоголиком не был, как бы тебе это не нравилось иногда надо отдыхать, — ласково сказала она и обняла. Фух, не обиделась. Я обнял ее и еще раз пробормотал «прости». Тут мне уже было пятнадцать. Я счастливый отпрянул от нее. — А куда ты ходила? — А ты вот догадайся, — с яркой улыбкой сказала она. Хах, мама, как и я вечно что-то да придумает. — Хм… — я прикусил подушечку пальца (боже, уже тогда появилась эта привычка?). — Не ужели?.. — Да! Налетай! — она протянула тяжелы пакет. — Все твои любимые сладости. — Мама! — я с силой накинулся на нее. Всегда же знает чем меня порадовать. Она смеялась, а я поцеловал ее в щечку и схватил пакет. Потом всё поменялось. Я не вижу этого, но будто каникулы закончились и Яков приехал меня забирать. Мне почему-то страшно. Я такого тогда не чувствовал. Понятно, тут что-то не так. Я стаю с чемоданами. А мама бежит сверху. — Витя, возьми, — она протянула руку с чем-то золотым. — Это золотой значок с твоим именем. Я хотела, чтобы ты ее прикрепил на коньки. На удачу! — М-мам… — голос дрогнул, я еле сдерживал слезы. Потом раздался гром. Я испугался. Все резко потемнело. Мама исчезла, исчезло все вокруг. — Мама! — кричу я. — Яков! Мама! Тишина. Темнота. Я упал на колени. — Витя, береги… береги не потеряй… Голос мамы исчез снова. А перед глазами стояла ее полу печальная улыбка.» Я проснулся в холодном поту. Резко распахнув глаза, я пытался понять где я. Была глубокая ночь. Юри спал рядом. Я обнял его, но глаза сомкнуть таки и не смог. Заснул только под утро.***
Утро выдалось тяжелым. Я проснулся рано. Голова гудела, словно не спал вовсе. Виктор видимо тоже плохо спал так как на лице было напряжение, на лбу морщина, губы плотно прижаты. Я повернулся к нему и тихонько пальцем провел от виска до подбородка. Его глаза резко раскрылись, что я даже ахнул и дернулся. — Доброе утро, — выдавил я. — Ага, наверное… По мне прошла дрожь. «Неужели он узнал? — заволновался я». — Юри-и-и, — жалобно позвал он, приподнимаясь. — Давай сегодня никуда не пойдем… пожалуйста-а-а, — и уронил голову обратно на подушку. — Почему это? — у меня поднялась одна бровь. Обычно Виктор даже в плохом настроении идет куда-нибудь «гулять». — Я… не хочу. — он повернул ко мне голову. — И вообще, — он поднялся на локтях. — Объявляю разгрузочный день! — и резко обняв меня, повалил обратно. Я уже было хотел возразить, но его губы накрыли мои. Самый приятный способ меня заткнуть. (И единственный! P.s. Виктор) Я ответил на поцелуй. А в голове мысль: «можно сегодня и отдохнуть. За одно и ноге легче станет. А завтра уже на каток». — Хорошо, — ответил я, разрывая поцелуй. — Юри! Как же я тебя люблю! — радостно завизжал Никифоров и крепче обнял меня. (А почему «Никифоров»?) (Виктор, еще раз влезешь в запись — обижусь) (Ой, всё) Как и планировалось мы всё утро провалялись. Где-то часов в одиннадцать постучала мама. — Юри, Виктор, всё хорошо? Ничего не случилось? — Нет, мам. Всё хорошо. — отозвался я. — Кацуки-сама, у нас отдых! — весело сказал Виктор и чуть засмеялся. — Хорошо, но позавтракать надо! Марш вниз! — она в тон Виктору весело ответила. — Так точно! — хоть она и не видела, он якобы отдал честь. Я рассмеялся. — Жду! — прибавила она, и мы слышали отдаленные шаги. Я видимо застыл, потому что не заметил как он, приподнялся. Виктор положил руку мне на грудь, толкнул меня и навис. — В-виктор… — М? — сладко промычал он и склонился еще ближе. — Что ты… Я покраснел. Он так близко. Его теплое дыхание жжёт мою кожу, его глаза внимательно рассматривают мое лицо, его губы в ухмылке заставляют меня ахнуть. Мне стало жарко. С тех пор как мы признались в своих чувствах (то есть он, я пока не смог это сделать напрямую) мы вот так близко были может два или три раза. Времени ни на что не хватало. — М-мама… будет волноваться. — А вот и не-ет, солнышко, — игриво готовит он. Еще пару секунд он смотрит мне в глаза, а после опускается ниже. Я вижу как он облизывает свои губы. Я прикрыл глаза, чтобы успокоится и глубоко вздохнул. Он прикусил мочку уха, спустился ниже, языком провел по шее и остановился. Я задрожал и открыл глаза. Он хмыкнул и так же резко, как навалился на меня, встал. Я весь красный смотрел ему в спину. — Юри, мама попросила спуститься на завтрак. Плохо заставлять ее ждать! — стал изображать невинность. — Пф. — и улыбнулся. Он накинул на себя халат и ушел в ванную. (Да, в смысле? Юри, а что можно было описывать подробности? P.s. Виктор) (Тебе нет, мне да.) (Фэ. Ты еще получишь наказание, солнышко ;).) (…)***
Этот день прошел прекрасно. Пожалуй этот день будет последним хорошим на ближайшее время. Со следующего дня я начал активные тренировки. Ежедневно выкладывался если не на 100, то на 80%. Нога жутко ныла. Я старался тайком выпивать таблетки по расписанию. Первую неделю удавалось. Виктор ничего не замечал. Потом его вопросы заставили меня врасплох. Я переживал и отнекивался, я Виктор пожав плечами, улыбался. — Ты же не врешь мне, Юри-и-и? — как-то спросил он меня. — Н-нет! Ты что! — я сразу занервничал. Он усмехнулся. — Да, шучу я. Шучу. Я с силой выдохнул. Так прошли еще две недели. До финала Гран-При осталось еще полторы недели. Боли стали невыносимыми. Как бы я не старался держаться, я не смог и начал пить таблетки в двойной дозе. «Ну, и пусть последние. Я не подведу Виктора! Я должен выиграть Гран-При. Я обязан. — постоянно мотивировал себя». Я знал, что рано или поздно Виктор узнает. Отчаянно надеялся что это будет после. И да, это случилось поздно. Слишком поздно чтобы меня останавливать. Я тренировался до последнего. Каждое утро я заставлял себя вставать в четыре утра (потому что именно в это время Виктора не разбудить, если только не облить холодной водой). Пил эти таблетки и ложился обратно. По другому нельзя. По ночам я стал уходить на улицу под предлогом того, что я волнуюсь и мне надо чуть-чуть побегать. Мое вездесущее чудо хотело бегать со мной (а точнее сказать ехать за мной на велосипеде). Я отказывался. И… с ного было совсем плохо. — Виктор, мне надо подумать и успокоиться. — Хорошо, — сразу поник. — Не расстраивайся, пожалуйста, — с улыбкой говорил я и целовал перед уходом. Он лишь обреченно вздыхал. Я столько врал… врал месяц. Я отвратителен. Я был себе противен. Меня выворачивало от себя, но каждый раз я думал и думал о медали для Виктора.***
Мы прилетели в Германию город Берлин. Про свое состояние я промолчу. Виктор был в восторге от города. Он тут был, но это же Никифоров. — Юри, а пошли туда! А вон в то кафе? Нет! Давай вон в то! Юри-и! — он меня постоянно тряс. — Э… э… куда хочешь. Я не успевал читать название заведений/магазинов так быстро он вел меня по ним. Фух… наконец-то мы остановились в кофейне. Я заказал кофе, а Виктор одно шоколадное пирожное, эклер и кусок какого-то пирога. Я вообще всегда поражаюсь тому как он налегает на сладкое. А главное не набирает вес! Прям Бог красоты. Я терпел боль. По расписанию нужно было выпить таблетки. Я осторожно переложил упаковку таблеток с маленькой сумки в карман штанов и отлучился в уборную. Там выпил. Постоял минуты две-три пока не пришел в себя. Возвращаясь, я заметил что эклеров и половины пирога уже нет, как и Виктора. Он стоял у кассы и закупал себе вкусняшки на вечер. Мы снова вышли на улицу. Уже решили идти домой. Вдруг проходя мимо очередного ювелирного я увидел их… два золотых кольца. Я давно думал, что подарить Виктору на день рождения и вообще в благодарность. Я забежал в магазин. — Ты куда? — удивился Виктор. Я не ответил. Зашел. — Здравствуйте, чем могу помочь? — спросила стройная продавщица на английском. — Здравствуйте, пожалуйста, те золотые кольца, что у вас на витрине. — Конечно, — она улыбнулась и ушла снимать с витрины. — Упаковать не надо. Только коробка. — Хорошо, — она закрыла коробку и отдала. Я вытащил карточку и ждал пока снимут деньги. Потом вышел, а меня встретил растерянный Виктор. — И что это было? — Идем, — я показал на большое красивое здание. Как оказалось это был какой-то старый церковный собор, который был открыт для внимания туристов. Я прошел дальше туда, где никого практически не было. — В-виктор… — начал я неуверенно. Он стоял с пакетами и вопросительно смотрел на меня. — Я… не знаю… сколько мы еще будем вместе. То есть даже не знаю вместе ли мы. — он уже было хотел что-то сказать, но я перебил, — Слушай! Не перебивай. Я просто хочу тебя поблагодарить и оставить о себе память. Это время для меня было сказкой. Виктор, ты сделал меня счастливым. И впервые я не жалею, что с самого детства оставил всё: друзей, учебу, хобби, даже родителей. И… — я нервно сглотнул. — вот. — Я протянул коробку с кольцами и открыл ее. Виктор ошарашенно смотрел на меня и молчал. Его короткое молчание для меня казалось вечностью. Он опустился и поставил пакеты на землю, тряхнул головой, как каждый раз делает когда находит решение на важную проблему. Убрал челку и протянул руку. Я облегченно выдохнул и взял одно кольцо. Медленно с трепетом взял его руку. Мне было страшно. — С-спасибо… — выдавил я. Кольцо идеально подходило на его безымянный палец. — Юри, руку, — спокойно сказал он. Я смущено протянул ее. — Юри, в первую очередь, это ты сделал меня счастливым, — его голос был спокойным и ровным, мягким и теплым. — Ты вытащил меня с той апатии, что нахлынула на меня. Ты смог изменить меня. — надев на мой палец кольцо, он нежно сжал мою руку. — С тех пор как я узнал тебя ближе, Юри, я люблю тебя. И оставлять, — Виктор смотрел прямо в глаза и был серьезен. — Я не хочу. Не могу и не хочу. Виктор поцеловал костяшки пальцев и улыбнулся. Мне стало стыдно. Стыдно за все. — В-вик… — я уже хотел сознаться, но тут: — Юри! Виктор! Ого-го! — Пхичит подбежал к нам. — Ребят, привет! — Привет, — весело ответил Виктор. — А что-о-о вы делаете тут в укромном таком местечке? — ехидно спросил Таец. — Э… ну… — я замялся. Пхичит рассмеялся и сказал: — Ладно, ладно. Идемте вон в тот, — он показал куда-то вперед, — ресторан. Там все наши собрались. Пошли! — О! — оживился Виктор. — Пошли! — он схватил меня за руку, быстро схватил пакеты с земли и потащил меня. Как он может так быстро реагировать? Я даже обдумать как следует не успел. Все фигуристы уже сели за столы: кто-то за общий большой стол, кто-то сидел за бурной стойкой и делал заказы. Как оказалось там не только фигуристы были и Минако, и Мари, и какой-то парень (он пришел с Кристоффом). Даже Отабек был! Мы тоже устроились за общий стол. Разговоры были очень веселые. Не было никакого чувства соперничества. Конечно, кто-то порой оставлял комментарии по типу: «ой, да, я лучше катаюсь» или еще что-то в этом вроде. Но в основном все было сверх-дружески. Меня это поразило. Я никогда не мог стать частью компании до этого дня.