Заблудшие души

Когда солнце коснулось её первым лучом, Лилиан исполнилось девятнадцать. Она была юна, как могло показаться, но вот присущей во взгляде молодости и невинности не было и в помине. Это утро Лилиан отчётливо запомнила. Курьер с цветами от Эммы. Смс-ка от Алисы. Поздравительное видео Итана. День начался с упоминания об её десятом перерождении. Но затем неожиданный звонок мобильника. Профессор Дилан Родригес, нейрохирург в Нью-Йоркском онкологическом центре, заинтересовался достижениями талантливых резидентов Стэнфорда - Эдварда Майера и Лилиан Кроуфорд, и пригласил их на стажировку. Парочка согласилась. Девушка не промолвила семье об этом ни словечка. На тот момент она абсолютно не поддерживала с ними контакта. Лилиан катастрофически не везло с тех пор, как у Эммы впервые обнаружили аномальные клетки. Девушка всегда относилась к себе с иронией, называя себя «счастливчиком», но после того случая жизнь заиграла с ней забавную шутку. Она спорила с немым человеком о Святой Терезе, когда побледневший Эдвард протянул ей историю болезни. В призрачном мраке Лилиан услышала, как что-то разбилось. Очередной осколок наполнил её сердце. История болезни с прискорбием известила, что у Эммы Мари Кроуфорд, которая когда-то уже победила новообразование, нашли неоперабельную опухоль. В день своего рождения и в день смерти матери Лилиан узнала, что теряет Эмму. Навсегда. Для Лилиан этот термин имел особенный смысл. За что его искренне ненавидела. —Какое же бедствие произошло в жизни у такой куколки, что её забросило в это грязное местечко? —В том-то и вопрос, да? Это было, пожалуй, самое скучное казино из всех, которое она обошла за этот день. Если бы была возможность поменять название заведения на "Лоно пьяных монахинь", то, вероятно, Лилиан бы дала это имя казино, именуемое как "Бойцовский клуб". Владелец заведения считал охренительно умным ходом дать подобное название бесстыдному секс-клубу, который позиционировал себя как самое обы-ы-ычное казино. Хвала небесам, люди верили, что крики, доносящиеся из здания - это возгласы поражений и побед и не сували свои светлые умы и безгрешные тела внутрь. Лилиан знала "Бойцовский клуб" ещё с тех времён, когда он именовался "Жоподралы". И она не ожидала, что казино, знающее толк в играх, превратится в грешный клуб, в котором проводит время похотливая нью-йоркская богема. Но у них вкусное пойло. Хорошо зарекомендовавший джин от Марти задержал Лилиан. И вот, перебравшись в следующий игорный дом, девушка неожиданно затосковала по стенам «для взрослых». —Как же скучно. Та salope ignorante была права. —Как не стыдно! — возмутилась пожилая дама. — Вы же монахиня, а оскверняете слова чертовщиной! Девушка вскинула бровь и осмотрела свой скучный образ с точки зрения цвета: чёрная ряса до пят и белый чепец, из-под которого выбивались светлые пряди. На мгновение Лилиан задумалась, насколько же сильно она надышалась наркотиком в "Бойцовском клубе", что напрочь потеряла контроль над собственным сознанием и позволила себя нарядить в монашку. Но она не задумалась, сколь же много было тех моментов и как скоро последствия явятся по её душу. —Да, — Лилиан подняла рюмку с прозрачным содержимым и под взором поражённой женщины выпила всё залпом. — Говорят, я очень набожная. —Хорошая монахиня и проповеди интересные. — широко улыбнулся мужчина с роскошными бакенбардами, с некоторых смутных времён выпивающий рядом. Татум, если Лилиан расслышала верно, хотя она сомневалась, так ли его зовут на самом деле. Небывалый моряк и негласный любовник, который привезёт для дамы сердца ракушку, жемчужинку или сифилис. —Ты напоминаешь мне Софию. — промычал он. — Мою седьмую сестру. —Разве вторую звали не так же? —Моя мать не любила заморачиваться и дала пятерым детям одинаковые имена. Знаешь, как она их отличала? —По фамилии? —Уделала. — подперев щеку рукой, Татум начал пристально наблюдать, как рюмка девушки снова наполняется. — Ты, похоже, не пьянеешь? И тебе точно можно пить алкоголь, а? Даю пятнашку, что ты несовершеннолетняя. —Уделал. Лилиан обвила помутневшим от выпитого взглядом зал. Как потом с иронией вспоминали название игорного заведения - казино "Candle" источало богатство как снаружи, так и внутри. Но без выкрутасов и вычурных костюмов. Здесь царила аристократическая эпоха. Что её заставило уйти из "Бойцовского клуба" - загадка, но вот в чём точно была уверена Лилиан, так что охрана у входа в "Candle" абсолютно не собиралась впускать монашку в казино. Так как же она попала в это место? Увы, девушка помнила не больше, чем пьяная обкуренная проститутка на корпоративе у пьяных обкуренных девственников. Последнее, что всплывало в её памяти, был гудящий танцпол в "Бойцовском клубе", слепящие прожектора, болтовня и смех, а затем - внезапное наркотическое облако прямо перед её лицом. Ноги коснулись дна и тело стремительно стала поглощать липкая тьма, подобно зыбучим пескам. В себя пришла она уже в совершенно другом заведении. В казино "Candle", где выпивала с незнакомцем, которого знала. Лилиан посмотрела вслед пожилой даме, что ранее сделала ей замечание. Казино находилось при отеле и большинство присутствующих в зале персон были далеки от игроманов или любителей выпивки. Официальные костюмы, демонстрация манерного поведения, сверкающие украшения - всё говорило о том, что собравшиеся люди являлись сливками элитного общества. Павлины и куры вышли погулять. Лилиан чувствовала нескрываемые разряды в воздухе: лицемерие, спесивость, презрение. Где-то раздавался смех. Это же павлины насмехались над «беднягами», которые судорожно подбирали с пола брошенную им мелочь. Если посмотреть чуть левее, можно заметить длинноногую барышню и умоляющего перед ней на коленях мужчину. Он выпрашивал очередную купюру. Клялся, что непременно одержит победу. Вот-вот должна сыграть его ставка. Не может же быть такого, чтобы он всё проиграл. Правда ведь? Деньги павлинов утекали рекой. Конечно же они не занимались благотворительностью. Опьянённые азартом игроки, для которых ставка была подобна дозе для наркомана, редко задумывались, в какую яму ступали. Они собственноручно рыли себе могилы. Губы Лилиан изогнулись в такой улыбке, что даже сёстры Святейшества бы осенили себя крестом. —Эта ночь станет незабываемой. — она повернулась к бармену. — У вас есть чистый спирт, сэр? Татум чуть не подавился своим пойлом. —Что ты... собралась делать? —На самом деле Рождество Христа в марте. Сегодня двадцать восьмое марта. Сегодня Рождество и оно будет довольно-таки весёлое. — девушка многозначительно улыбнулась. — Но, возможно, весело будет только мне. История о том, что пьяная монахиня сотворила с элитным игорным домом "Candle", передаётся из уст в уста и по сей день. Немногие помнили, что было после того, как испробовали хвалёный гоголь-моголь послушницы, но те, кому всё же удалось сохранить рассудок, с неподдельной искренностью признавались, что это было их самое зрелищное Рождество. Достоинства разрумяненных девиц и щеголеватых мужчин опускались так быстро, что журналисты (они, конечно же, заявились без приглашения) не успевали делать эксклюзивные снимки. Пристрастием элиты было наблюдать, как выходят из себя поверженные игроки и расползаются на полу пьяницы, как дешёвое вино. И вдруг сливки общества стали теми, кого презирали. Казино быстротечно погрузилось в полчища пьяных дебоширов. Их было слишком много, чтобы администрация могла с ними справиться. Они являлись чересчур влиятельными покровителями, чтобы охрана имела возможность их усмирить. В будущем следующие мгновения станут темой для обсуждения во время потасовок в барах, треклятых казино и даже в сортирах. А всё потому, что сестра Лилиан, дева в одеянии монахини, отплясывала на столе джигу с тучным карликом, а это, а ещё неожиданное появление полиции - немного отвлекало. Администрация не надеялась, что правоохранительные органы сумеют разогнать толпу, но рассчитывала, что им под силу хотя бы поймать источник хаоса - неверную монашку. Где-то в этот же момент в казино, как клялись в пьяном бреду посетители, вошли ангелы. Девы, облачённые в белоснежные рясы различных размеров и с откровенными вырезами на груди и ногах. Их объятия были подобны поцелуям мягкого одеяла, а тёмно-красные губы сладкие, как карамель. —Salope ignorante! — прикрикнула Лилиан. Ангелов вела эффектная блондинка с неотразимой родинкой над верхней губой и в коротком красном платье. Это была владелица "Бойцовского клуба". Она подошла к Лилиан и поцеловала в обе щёки. —Малышка Лили, я польщена, что ты позвала меня, но ты не упоминала, что это место настолько убого. Не секрет, что Лилиан была далека от Её Святейшества, но и дьявола она была искуснее. Администрация держалась стеной недолго. Совсем скоро и они сдали позиции и присоединились к всеобщему хаосу. Однако, вскоре вслед за местной полицией прибыл агент федерального бюро. Кто же его вызвал? Можно было лишь догадываться, как на них вышел федерал, и завидовать тому, что за участь его ждала. —Я тебя запомнил, слышишь?! На коленях у меня будешь ползать! Ты, ёбан... Адель, брюнетка с парижским каре, заткнула рот мужчины кляпом. Он был связан на кровати по рукам и ногам, пуговицы его рубашки медленно расстёгивала вторая красотка, оседлавшая его толстые бёдра. —Агент Гросс, не будьте ханжой, вы выставляете меня в дурном свете. — с улыбкой пролепетала Лилиан. — Выглядит так, будто вас принуждают. Вы всегда можете отказаться. Только настоятельно прошу сказать это Адель до того, как войдёте во вкус, хорошо? Следуйте примеру ваших коллег. Мужчина что-то яростно промычал. Скорее всего что-то не очень лестное. Серые глаза агента напоследок прокляли Лилиан и она вышла из комнаты. Девушка плыла по коридору до самых красных штор, за которой пряталась комната с балконом. Уперевшись одной рукой в перила, а другой - легонько покачивая бокал с поблёскивающей внутри жидкостью, она вдохнула свежий воздух. Пшеничные волосы, освобождённые от чепца, развевались по ветру. В синих глазах отражались огни города. Она задумалась об утре, которое стало исходом данной ночи. О детях, поздравления которых проигнорировала, как и всегда. О том, что они потеряют мать. Как она когда-то. —Оп, просим прощенья, мы не зна-а-али, что здесь кто-т есть. — проговорил пьяный голос. Лилиан повернулась и увидела группу подростков из пяти человек. Немногим старше неё. Похоже, попавшие сюда без приглашения. Мальчик в вульгарной гавайской рубашке и в непозволительно узких джинсах обольстительно ей улыбнулся. —Скучаешь? —Вам показалось, — девушка вновь посмотрела на огоньки Нью-Йорка. —Ты здесь одна, детка? — спросил рыжий парень, который рассматривал её откровенно раздевающим взглядом. Лилиан испустила раздражённый вздох. Если честно, ей до смерти хотелось упасть в кровать. Ноги изнылись после долгой ходьбы. Она желала скорее отойти ко сну и извергнуть весь алкоголь, который нещадно вливала в свой организм. Маска дружелюбной стервы трещала по швам, грозясь оставить одну стерву. Лилиан не заметила, как рыжий парень оказался рядом. Алкоголь притупил её чувства. Притворно-ласково улыбнувшись, рыжий собирался убрать прядку с её лица, но девушка быстро, как ртуть, развернулась на босых ногах (понятия не имеет, в какой момент потеряла свои туфли) и шлёпнула его по руке. Рыжий присвистнул. —Да с такой реакцией она на лету и муху хлопнет, Оуэн! Лукавая улыбка парня в узких штанах, названного как Оуэн, сделалась шире. —Я одета как монахиня. — подчеркнула она. —Если ты не заметила, тут все женщины одеты как ёбаные монахини, золотце, — протянул Оуэн. — Но святого ума им это не прибавило. —Ты же снимешь этот мешок? — рыжий подошёл вплотную. — Будет нечестно с твоей стороны утаивать то, что скрыто внутри тряпок. Лицо в моём вкусе. Ты такая же красивая снизу, как сверху? —Оседлай её и узнаешь! Лилиан посмотрела на выход - двое перекрыли ей путь. Ещё двое поступью голодного зверя направлялись к ней. Она пригляделась к балкону. Второй этаж, а значит, падение неравносильно смертному приговору. —Сколько тебе нужно за твои услуги? Боишься, что мы не заплатим? Мы щедрые ребята. Клянусь, от меня ты получишь больше, чем от своих предыдущих клиентов. — уверял рыжий. Лилиан чувствовала набухающую искру в груди. «Дело плохо закончится, если я...» —На то воля божья, сестра! — смеялся Оуэн, расстёгивая ремень на штанах. — Сам Бог отправил тебя к нам. Если Господь хочет, чтобы мы держали штаны застёгнутыми, пусть подаст нам знак! «Если я...» —Я уже на пределе, — рыжий нагнулся к ней и защекотал шею Лилиан неприличнейшим способом. — Я хочу тебя. Чувствуешь? И, взяв Лилиан за руку, он положил её ладонь на выступающий и пульсирующий бугорочек на своих штанах. С годами Лилиан совершала меньше глупостей, но качество их несомненно росло. Рыжий взвизгнул. Девушка сжала в руках причину мужских бед и вонзила ногти так глубоко, будто намеревалась лишить нерождённых отпрысков отца. И это выражение не лишено правды. Рыжий отпихнул Лилиан от себя и согнулся пополам. Девушка выпила остатки вина под женский смех и музыку и выбросила бокал за балкон. Быстренько размяв ногу, она схватила рыжего за уши и приложила коленом о его лицо. Глаза паренька закатились под верхнее веко и он рухнул без сознания на пол. Девушка, что выглядела на вид хрупкой, как крылья мотылька, частенько приводила людей в замешательство и заставала врасплох. —Ох, — Лилиан плавным движением руки откинула волосы с глаз и улыбнулась. — Мне так жаль, что вы решили вывести меня из себя. Опошлённые подростки округлили глаза. Мгновение они мешкали, переваривая случившееся, а в следующую секунду на Лилиан в неистовой ярости накинулись двое. Девушка ловко перехватила удар одного, вывернула ему запястье и дала пинок под зад. Второму повезло меньше. Лилиан схватила его за галстук на шее и ударила лицом в перила. По искривлённой от боли физиономии размазалась кровь. —Ах ты, грёбаная сука! — прорычал мальчишка с сомнительным достоинством после удара в задницу. Он хотел взять реванш, но девушка ударила его в горло. Упав на колени, он пускал слюну и жадно вдыхал воздух. —Удар в горло может привести к травме гортани, — подобрав юбку, Лилиан перешагнула парня в отключке. — К потере голоса вследствие паралича или пареза голосовых связок, а то и к смерти. Но ты не волнуйся! — девушка повернулась и прижала руку к груди в притворном беспокойстве. — Такой слабый удар не повредил твой перстневидный хрящ или ещё чего важного. Единственное, что тебя будет тревожить, это боль и нарушение глотания. Может быть периодическая неспособность к дыханию. Но это решаемо операцией. Согласись, лучше ведь, чем смерть, да? Остались двое. Оуэн и лупоглазый парень, который улизнул, как только Лилиан отвлеклась. Оуэн же, мечущийся от шанса сбежать и отомстить, отдал предпочтение последнему. После очередного тошнотворного хруста все окончательно замолкли. Парень, которому ударили в горло, никак не собирался угомониться и Лилиан пришлось заставить его клюнуть головой о шершавый пол. Лицо Оуэна напоминало спустя пару минут кровавое повидло. Его плечевой сустав был сломан после попытки вонзить в Лилиан складной нож. Парень крепко держался за перила одной уцелевшей рукой. Он застыл от прикосновения холодного оружия к горлу. Всего одно движение и он упадёт вниз и сломает кости. Нож делал сопротивление невозможным. —Что ты там про Господа говорил, мальчик? — губы Лилиан медленно изогнулись в дьявольской улыбке. — А-а-а, на то воля Божья, да? —Прошу, не делай этого. — молил Оуэн. — Пожалуйста. —Если Господь не хочет, чтобы я орудовала ножом, пусть подаст мне знак. Лилиан подняла синие глаза к небу. Безграничное, рассекаемое вертикальными линиями... —Как же быть? Кажется он... В следующее мгновение перед глазами Оуэна пронеслась вся его жизнь. Землю сотряс оглушительный взрыв. Окна взорвались мелкими осколками, брызнув пламя. Рука Лилиан непроизвольно дрогнула. Она попыталась ухватиться за одежду Оуэна, но его тело унеслось вниз. Раздались испуганные вскрики и стон бедолаги. Выругавшись, девушка повернулась. —Говоря о знаке, я не совсем имела в виду это... Взвыли сигналы тревоги. Яркие языки пламени охватывали здание, залив светом. Раскалённый поток воздуха обжигал всё живое, дрожал над улицами. Раздавались крики ужаса и боли. Испанская брань. Люди буквально вываливались из здания. Эта неповторимая ситуация навсегда заняла своё место на самых тёмных страницах истории казино. "Candle", соответствуя своему названию, вспыхнул как свеча. —Лили? – раздался голос. Утерев рукавом слезящиеся от дыма глаза, девушка посмотрела вниз - на человека в классическом чёрном костюме, наткнувшегося на стонущего от боли Оуэна. У мужчины были короткие волосы. Чёрные, как смоль и мягкие, о, какие же они мягкие... Из-за чёлки, падающей на глаза, на его лицо бросалась тень. В животе Лилиан затрепетало, дыхание спёрло. Её кожа воспламенилась, но не от огня, окутавшего здание, а от воспоминаний: «Чётко очерчённое лицо заканчивалось упрямым, немного заострённым подбородком. Под дремучими чёрными ресницами, словно растущими в несколько рядов, сверкали светло-карие глаза, тлеющие желанием. Рельефный торс пробирался мурашками при прикосновении её пальцев...» Лилиан почувствовала, как рушатся стены наркотика, затуманившего её разум, как иллюзия, которой она себя оборачивала, испаряется. Она вспомнила как жарко билось под своей ладонью его сердце в груди. Горячие ласки, от которых шла волна дрожи. Вздохи, переполняющие эмоции. Этот мучительный жар. Эти, кажется, бесконечно долгие часы ночи, что никак не закончатся. « —Ты сверкаешь как ангел. Мужчина, оставляющий пламенную дорожку из поцелуев от её шеи к груди и ласкающий изгибы, остановился и заглянул в синие глаза девушки. Уголки его опухших губ, которые Лилиан прикусила во время жадного поцелуя, приподнялись вверх. С уст девушки сорвался тихий стон, когда пальцы мужчины коснулись её между ног. —Я не сверкаю. — выдохнул он, защекотав ухо Лилиан обжигающим дыханием. Её ноги раздвинулись, сердце заколотилось в груди. По всему телу рассыпались трепетные волны удовольствия. —Н-но тебя зовут, как ангел... Мужчина прильнул к её губам для перехватывающего дыхание поцелуя и прервал фразу. Девушка запустила пальцы в его мягкие волосы, тело, прижимаемое воспламенённой кожей, забилось дрожью». Лилиан открыла глаза, затуманенному взору открывался потолок её комнаты. В виске пульсировало от воспоминаний, которые копились в голове. Опухоль. Казино. Виски. Проститутки. Тётя. Эмма прибыла только утром. Как бы скорее агент Гросс не хотел упечь Лилиан за решётку, она оставалась несовершеннолетней. Пришлось оповестить для начала опекуна. Стены участка трещали, практически лопнули от возмущений Эммы. Женщина посмела даже пригрозить начальнику Министерства. Ей передали только то, что племянницу поймали в казино и ничего более. Она и близко не знала, что случилось на самом деле. И руку к этому приложил агент с занимательным сочетанием ангельского имени и с фамилии, что с французского означает «мёртвое место». Лилиан с трепетом оторвалась от подушек. Склонив голову, положила ладонь к сердцу. —Всего лишь сон. — прошептала она. Нет. Не сон. Слова, которые она сейчас сказала, лишь для её самоутешения. Девушка помнила, что произошло между ней и агентом федерального бюро расследований. Лишь обрывками. Наркотики зачастую перестают давать возможность контролировать сознание. Память. В своё время наркотики интересовали Лилиан, но они не помогли. Девушка была не из тех людей, которых наркотики делали расслабленнее. Напротив, она оказывалась во власти воспоминаний. Именно они привели её к агенту Мортимеру. Владелице "Бойцовского клуба", Трише Хильдебран приносило всё меньше удовлетворения и радости наблюдать за сборищем опошлённой молодёжи, а потому она решила попробовать себя в делах сердечных. Первыми жертвами стали Лилиан и Рафаэль. Девушку накачали наркотиками по указке Триши, переодели в монашку - тоже не без участия Триши, подсунули к Рафаэлю, что, к слову говоря, находился в таком же «опьянённом» состоянии, благодаря Трише. Не спешите её винить в том, что она неопытна в профессии купидона. По рассказам своей любовницы она справилась превосходно. Лилиан пыталась убедить себя, что всё в порядке, но то, что она обнаружила внутри... Она могла бы поклясться, что почувствовала! В ту ночь, когда она столкнулась с Рафаэлем впервые, она ощутила нечто отличное от пустоты. То, что прячет годами. Лилиан осталась одна с этим чувством. Во власти своих воспоминаний. Будь она в ясном уме, ни за что бы не спутала его ни с кем иным, но его облик будто вытолкнул пустоту из сердца, наполняя собой её сознание и заставляя углубиться в иллюзию. Лилиан поддалась искушению. Наркотики стали ещё одним соблазном, который ей не помог. Ничто не препятствовало её снам. Той тёмной дыре, которая таила в себе глубокие воспоминания. И она прибегла к психоактивным веществам. Самое важное, что сейчас, что тогда Лилиан впустила снотворные в свою жизнь. Впрочем, они не помогали тоже, раз девушка продолжала видеть сны. Лилиан покачала головой, отметая мысли прочь и посмотрела на дверь. Сначала она думала, что шорохи в коридоре ей кажутся, но минутой спустя послышались голоса. Девушка высвободилась из объятий одеяла и протопала к двери. —Ты старше, тебе и будить! — прорычал Итан. —Меня же за это распнут! — прошипела Алиса. — Я тебе что, святой мученик? Ты младше, тебе ничего не будет! —А ты круче! Резко распахнув дверь, Лилиан обнаружила вцепившихся друг в друга сестру и брата. Алиса и Итан валялись на полу, последнего удерживали захватом шеи рукой. Оба округлили глаза и застыли, когда увидели Лилиан. —Я сейчас та-ак покручу, — улыбнулась девушка. — В средние века нарушение общественного порядка считалось широко распространённым преступлением. Будь то пьянство, драки, кутежи или ожесточённые споры - это могло закончиться на столбе позора. Его устанавливали в центре поселения на осмеяние толпы. Голову и руки фиксировали с помощью досок. Наказание длилось в зависимости от нарушения, но зачастую наказание длилось полдня. За то время любой мог оскорбить осуждённого, плюнуть в него, забросать овощами или забить камнями до смерти. На секунду брат с сестрой потеряли дар речи. —Ты поставила нарушение общественного порядка вровень с нарушением личного покоя? — удивлённо заморгала Алиса. — Сильно. —Забить камнями до смерти... — изумлённо пробормотал Итан. — Это очень больно, да? —Да, миленько. Чего хотели? Алиса отпустила брата и поднялась на ноги. —Для начала: привет. Где ты будешь есть? —Я буду завтракать у себя. —Но сейчас уже полдень, — хихикнул Итан. — Поэтому уже обед. Лилиан посмотрела на мальчишку и тогда его улыбка исчезла без следа. Он поджал губы и потупил взгляд в пол. Его маленькие плечи поникли. Без сомнений, это он подслушал её ночной разговор. Мораль о тщетности Эммы влиять на чужую жизнь. Девушка перевела взгляд к Алисе. Рассказал ли ей Итан? Кузина, внезапно преисполненная воодушевлением, повернулась к окну и подняла с подоконника поднос с омлетом и блинами, политыми черничным вареньем и декорированными ягодами. Желудок Лилиан завязался узлом, а в горле в мгновение ока пересохло. —На обед Джудит приготовила... не важно. Ты это наверняка есть не будешь. Поэтому я приготовила для тебя омлет и блины. Через десять минут курьер доставит роллы. Но ты только ничего не подумай! — поспешила оправдаться Алиса. — У м-меня было в запасе свободное время! И мама перед тем, как уйти на работу, попросила меня присмотреть за твоим питанием. Но она ни в коем случае не принуждала меня. Это моя инициатива! Лилиан прервала Алису взмахом руки и вздохнула. В равной степени с досадой и облегчением. Глупо будет полагать, что Алиса ничего не знает. Итан поделился своими переживаниями с сестрой. Лилиан вновь посмотрела на кузенов, которые наблюдали за ней настороженным взглядом. Она в точности знала, о чём они думают. Побег. Боль. И снова одиночество. Дети душили её привязанностью, которой она не желала. Давили вниманием, а ей хотелось безграничной свободы. Они считали, что Лилиан вновь исчезнет, стоит им проявить свою любовь. Но не могли ничего поделать со своими чувствами. И они ждали. Очередной побег. Очередная боль. Очередное одиночество. —Спасибо, — наконец изрекла девушка. — Довольно-таки мило с вашей стороны. Я обязательно всё съем. Лилиан одарила их понимающей улыбкой и задержала пальцы на запястье Алисы, когда принимала поднос. Возможно, кто-то из вас посчитает это жестоким. Она играла с чувствами детей - это же кошмар! Подло и низко. Девушка даже не раскаивалась в своём поступке. Однако, правда заключалась в том, что по-другому она попросту не умела. Со временем Лилиан непроизвольно забывала большинство людей, подаренные обещания, пережитые страдания, но собственное «Я» - стало одной из первых, от чего она решила собственноручно отказаться. Она могла решительно отстаивать нравственные законы и ценности, при этом её поступки были далеки от благих. Казаться суровым поборником морали, но и это обманчивое впечатление. Тем не менее вас утешит тот факт, что девушка когда-то знала эти громкие философские категории. Лучше, чем кто-либо другой. Стремилась жить по ним как по заповедям, пока... Пока жизнь не вынудила её отречься от «себя» во спасение хотя бы крупицы души. Она научилась играть с чужими чувствами, как на грёбаной арфе. Использовала людей в корыстных целях. Лгала. Упивалась деньгами. Усмехалась над жалкими червями. Дралась. Ругалась. Убивала. Если вам кажется, что это не оправдание её поступкам, это жестоко и вообще грешно, можете позлорадствовать тому, что девушке бывает больно, несмотря на её бравады. Молитва автоматически слетает с её уст, как слово «мама» у ребёнка. Она забирает боль, но осадок после ненавистного чувства остаётся с ней навсегда. Возможно, что-то поглощает пустота, что-то теряется в голове, но сердце... Сердце ничего не забывает. Никогда. Вдобавок эгоистичной сукой ей стать в этой жизни так и не удалось. Она ведь прилетела в Нью-Йорк. Оказалась в этом доме. С этими детьми. Которые вскоре потеряют свою мать. Навсегда.