Джесс

В столовой, которую все почему-то называли Большим залом, было шумно и многолюдно. Ученики сидели за столами, толпились вокруг, создавая неразбериху, и все норовили прорваться куда-то дальше. Джессика шагнула ближе к друзьям, равнодушно взглянув на побоище, разворачивающееся вокруг. После прошлой ее школы, подобное уже не пугало, а лишь забавляло. Она потянула вниз галстук, ослабляя, и только на мгновение опустила глаза, замечая серебристо-зеленые полосы, пересекающие его. Дурацкий зеленый преследовал ее с самого рождения, и от него, если честно, уже тошнило. А еще этот цвет здесь, в Хогвартсе, был на подобии сигнального маяка — каждый встречный сначала внимательно рассматривал твою форму и галстук, и только потом обращал внимание на тебя. Но стоило ученикам взглянуть на Лестрейндж, как они тут же отворачивались, словно испугавшись. И ведь наверняка никаких слухов не было! Слизеринцы слишком боялись Скорпиуса, чтобы так быстро разболтать. И вообще, он был прав — какая ей разница, что думают остальные? — Что будем делать? — беспечно поинтересовалась Кэролайн, кинув на Малфоя косой взгляд. Ровен дернула уголком губ, но ничего не сказала. — Лично я собираюсь выспаться, — заявила Джессика, падая за стол слизерина и игнорируя покосившихся на нее сокурсников. — Вставать в семь утра — полный отстой. — Какая ты скучная, — протянул Адриан и подтянул к себе блюдо, полное картошки и золотистой от масла курицы, тут же вонзая в еду вилку. — Знаешь, Нотт, меня иногда пугает количество энергии в тебе, — хмыкнула Ровен. — Ты ничего не употребляешь? — Остановите меня, я уже падаю от смеха, — скептически отозвался тот, бросив на подругу короткий взгляд. — С каких пор ты у нас специалист по веществам? — Давай подумаем… — ласково улыбнулась Забини, насмешливо вскинув брови. — С тех пор, как начал пить? Во сколько лет это было? В десять? — В одиннадцать, кажется, — Малфой приподнял уголки губ, накладывая себе в тарелку сразу несколько салатов. — В четырнадцать, придурки, — закатил глаза Адриан, не выглядя при этом хоть сколько-нибудь обиженным. — И это если не вспоминать о ваших заслугах. Джессика отпила из бокала тыквенный сок и поморщилась — на вкус он оказался куда хуже, чем можно было ожидать. Аппетита не было, и она огляделась, мельком осматривая стол Гриффиндора. Поттер снова куда-то испарился, но там сидел парень, который вечно шатался с ним. Метаморф, вроде бы. Он быстро говорил что-то своему соседу, то и дело бросая недружелюбные взгляды в сторону слизеринцев и становясь все мрачнее и мрачнее. — Почему они их не любят? — вдруг спросила Лестрейндж, немного нахмурившись. — Кого? — Скорпиус обернулся к ней и непонимающе качнул головой. — Ну… Гриффиндорцы слизеринцев. То есть, я понимаю, почему они не любят конкретно меня, — пояснила Джессика, откидывая назад хвост, который от каждого движения вздрагивал и бился о шею и плечи. — Или тебя, — добавила она, подумав. Скорпиус поморщился, как от зубной боли. — Извини, — бросила Лестрейндж, быстро мотнув головой и понимая, что снова сказала лишнее. — Не важно. Просто они — идиоты, которым некуда девать свое самомнение. Все они. Девушка вскинула брови, вновь оборачиваясь к их столу. Она огляделась по сторонам — не подслушивает ли кто из сокурсников, и пожала плечами: — Выглядят нормальными. — Джесс, — с нажимом произнес Малфой, заглядывая ей в глаза. — Поттер — мудак. Перестань. Джессика почувствовала, как во мгновение ока в сознании воцарилась болезненная пустота и только недоверчиво хмыкнула: — Что? — Ты же спрашиваешь о нем, а не об остальных, — он утвердительно качнул головой, как будто нисколько не сомневался в этом. По спине прошла странная дрожь, а сердце сжалось, как будто она собиралась солгать. Но зачем, во имя Мерлина, ей лгать?! — Скорпиус, это бред, — проговорила Лестрейндж, наконец, и отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Мысли в голове полностью замерли, как будто их заморозили заклинанием, и девушка тупо уставилась в стену, пытаясь вернуть себе прежнее равновесие. В голове отдавался только бессмысленный гул учеников, окружающий со всех сторон. Окна с хлопком распахнулись, привлекая к себе внимание, и в зал стаей влетели совы — меньше, чем за завтраком, но это все равно выглядело внушительно. Первокурсники восторженно выдохнули, заметно веселя старшие курсы. На столы посыпались письма и обеденная пресса. Джессика опустила голову, глядя в пустую тарелку, стоящую перед ней: навряд ли родители захотят написать пару строк о своей жизни или поинтересоваться ее. Рядом одновременно упали тяжелый конверт для Скорпиуса и газета для Адриана. — Это от мамы, — оповестил Малфой, разворачивая письмо. Их семейный филин обиженно ухнул, косо взглянув на парня. Лестрейндж усмехнулась и ловко вынула из стоящей перед ней вазочки печенье: — Иди сюда, Факс. Факс щелкнул клювом, схватив угощение, и расправил угольно-черные крылья, тут же взмывая в воздух. — Есть что-нибудь? — поинтересовалась девушка. Скорпиус немного качнул головой, поглощенный в чтение. — Мама передает привет. Просит, чтобы ты вела себе прилично. Джессика красноречиво фыркнула. В зале было необыкновенно светло. Из-за высоких сводов и огромных витражных окон создавалось впечатление, что они находятся на улице, а безмятежно-голубое небо вместо потолка лишь довершало сходство. Солнце, стремящееся внутрь, заливало все четыре стола, скользя по поверхности и головам учеников. Даже тяжелые каменные стены выглядели немного менее мрачными и старыми, чем вчера вечером. Преподаватели тихо говорили о чем-то, почти полностью скрывшись за прибывшими газетами и журналами. Джессика заметила, как директриса взволнованно говорит что-то маленькому профессору, сидящему справа от нее. Девушка нахмурилась, чувствуя, что нехорошее предчувствие, зарождающееся в груди, медленно захватывает сознание. В этот же момент оба преподавателя обернулись, замечая ее взгляд, и она торопливо отвернулась. — Вам это не понравится, — мрачно произнес Адриан, опуская газету. — Что случилось? — Ровен выпрямилась и мгновенно посерьёзнела, откладывая вилку в сторону и внимательно глядя на друга. Кэролайн замолкла и придвинулась к ним. Нотт вздохнул и провел рукой по волосам, убирая назад челку. Он словно думал, с чего начать, и никак не мог определиться. Повисла гулкая тишина, в которой все четверо строили догадки — одна хуже другой. — Да говори! — первым не выдержал Скорпиус, торопливо сворачивая недочитанное письмо и убирая его обратно в конверт. Адриан проследил, как конверт скрывается в сумке друга, и поднял взгляд: — Вы помните тот вечер? Когда Джесс попалась? Они все кивнули, мельком обернувшись к Лестрейндж. Та повела плечами, стараясь унять мурашки, пробежавшие по коже от одного только воспоминания. Сердце замедлило свой ритм, лениво ударяясь о грудную клетку. — Они… Они обсуждали что-то. Тогда, в баре. Адриан не уточнил, кто «они», но друзья и так поняли. Их родственники — близкие и не очень. И даже родители. — Что ты пытаешься сказать? — звенящим от напряжения голосом спросила Джессика. — На отряд мракоборцев пытались напасть. Сердце ударилось в последний раз, замирая и камнем падая вниз. — Кто? — Люди в масках, — выдохнул Нотт, глядя на газету с таким отвращением, словно она была виновата во всех его бедах. С первой полосы глядели люди в темно-синих мантиях с нашивками на груди и волшебными палочками в руках. Она судорожно вздохнула, вцепившись онемевшими пальцами в стол, и подняла остекленевший взгляд. Джеймс Поттер смотрел прямо на нее. Он медленно опустил письмо, зажатое в пальцах, не отводя прямого взгляда. На лице парня не было привычной усмешки, а в глазах — даже с такого расстояния Джессика смогла прочитать это — в глазах застыло презрение. Это ударило куда сильнее, чем она сама ожидала. Весь воздух из легких словно выбило ледяной струей, и Лестрейндж на миг задохнулась. Он знает. И скоро узнают все. — Кто-нибудь пострадал? — испуганно спросила Кэролайн, и Джессика отвернулась, вновь обращая внимание на друзей. На лицах у каждого был написан настоящий ужас и непонимание — как такое может повторяться и связано ли это как-то с их семьями. — Убитых нет. Только раненые, — тихо оповестил Скорпиус, скользнув по строчкам взглядом. — Это не могли быть они, — сказала Ровен, но очень неуверенно. Сомнение сквозило ее в голосе, то и дело прорываясь наружу. — По-моему, тут все очевидно, — жестко произнесла Лестрейндж, сжав челюсть от охватившего ее вдруг чувства вселенской несправедливости. — Больше некому. — Достаточно Пожирателей на свободе кроме наших родственников, — Адриан упрямо уставился на Джессику, явно пытаясь убедить сразу двоих — ее и себя. Скорпиус тяжело выдохнул, на миг прикрывая глаза и проводя ладонью по волосам, а затем резко поднялся с места, хватая сумку со скамьи. — Я не голоден. Вы идете? Друзья быстро переглянулись, вставая следом за ним. В зале по-прежнему было весело и шумно — немногие получали газеты в это время, а взрослые, видимо, не хотели волновать детей плохими новостями. Но стол Гриффиндора немного притих, и Джессика кожей ощущала их тяжелые взгляды, провожающие ее до самого выхода из столовой. В коридоре было прохладно и тихо — обед был только в самом разгаре, и в зале находились практически все. Скорпиус обернулся к друзьям, и, удостоверившись, что все следуют за ним, стремительно куда-то направился. Тревога нарастала и нарастала. Лестрейндж чувствовала, как возвращается уже привычное жжение в груди, оставившее ее только на это утро. Даже в Хогвартсе проблемы будут преследовать, и, кажется, единственное решение — просто исчезнуть, сбежать, и забыть обо всем. Но об этом можно подумать и позже. Коридоры сменялись один за другим. Они проходили через бесчисленные гобелены и тайные проходы, несколько портретов удивленно косились на них и даже порывались заговорить. Замок был просто огромным, и Джессика осознала это с небольшим опозданием: во время уроков им нужно было только подняться из подземелий. Наконец, Малфой толкнул массивную дверь, и на них хлынул теплый осенний ветер. Они вышли на широкий каменный мост, соединяющий две части замка. Высокий потолок, широкие проемы, в которые прорывался легкий ветерок и солнечные лучи, птицы, щебечущие где-то на опушке огромного леса — одна сплошная безмятежность с растворенным в ней умиротворением. — Летний коридор. Отличный выбор, Малфой, — заинтересованно произнес Адриан, двигаясь к одному из из окон и облокачиваясь о каменный подоконник. Он обернулся на друзей, которые по-прежнему стояли на месте, и вопросительно вскинул брови. — А он не обвалится? — поинтересовалась Джессика, с опаской разглядывая ветхие своды стен и потолка, явно видавшие лучшие свои годы. Она шагнула к одной из каменных стен, медленно проводя по ней рукой. Мох коснулся ладони, и девушка почувствовала странный трепет перед древним замком. Казалось, что древнее здание всматривается в ответ, но не так враждебно, как вчера, а скорее с любопытством. — Не обвалится, Джесс, — с легким раздражением ответила Кэролайн и отбросила назад светлые волосы, подходя к Адриану. — Что теперь? Они переглянулись, вдруг вспоминая обо всем и замолкая. Мимолетное спокойствие, вызванное этим местом, тут же сошло на нет. Внутрь влетела крошечная птичка, и, взмахнув крыльями, устремилась вдаль коридора. Лестрейндж коротко зажмурилась, упираясь ладонями в каменный подоконник и глядя вниз. Под коридором переливалось озеро. Темная вода сияла в лучах яркого солнца, отражая голубое небо без единого облачка на нем. — Может, надо написать и спросить? — предложила Ровен. — И что ты напишешь? Вы, случайно, не пытались прикончить отряд мракоборцев? — язвительно поинтересовался Малфой, но, заметив обиженный взгляд подруги, исправился, добавляя мягче. — Письмо могут перехватить. — Глава мракоборцев — отец Поттера? — Джессика нахмурилась от своей догадки, оборачиваясь к друзьям. — Да. — Его там не было, если ты переживаешь об этом, — Скорпиус смерил ее насмешливым взглядом и скривился. — Никто не будет нападать на хренова спасителя Вселенной просто так. Лестрейндж обиженно выпрямилась, уже собираясь ответить, но затем лишь выдохнула, качнув головой: — Никто пока ничего не доказал. Нам не надо подкреплять их догадки своим поведением. — Джесс права, — Нотт закрыл глаза, спиной прижимаясь к стене, но тут же вновь улыбнулся. — Мы здесь ни при чем, и нечего париться. Скорпиус недоверчиво усмехнулся, но затем кивнул, шагая ближе к ним. — Плевать, если эти придурки будут что-то говорить. — Значит, решили, — радостно улыбнулась Кэролайн. Джессика покосилась на нее: порой казалось, что та вообще ничего не воспринимает всерьез и живет в каком-то своем, розовом и прекрасном мире. Это порой заставляло Лестрейндж избегать подруги: она не могла позволить себе смотреть на вещи так же. Ровен потянулась, разминая плечи, и склонила голову в бок, скользнув взглядом по друзьям. — Я так рада, что это наш последний год здесь. А потом — свобода. Все пятеро дружно фыркнули, потому что понятие свобода всегда было для них очень относительным. Свобода будет только тогда, когда никто не будет знать ничего об их фамилиях — пронеслось в мыслях у Джессики, но она только улыбнулась, шагая следом за друзьями, которые направились к противоположной стороне моста. Это все — потом. А сейчас можно просто постараться забыть.