Джесс

Облака были такими тяжелыми и низкими, что, казалось, касались верхушек Запретного леса. Небо уже третий день рокотало приближающейся грозой, и вода в озере стояла темно-синяя, почти черная. Не было видно ни Гигантского кальмара, ни других обитателей озера: поверхность то и дело шла рябью от налетающих порывов ветра. Они стряхивали с деревьев последнюю листву и гнули их к земле с такой силой, что некоторые с треском обрушивались вниз. А потом все вдруг прекращалось, и наступало полное затишье. Только небо изредка потрескивало кипящим в облаках электричеством, но так и не взрывалось — стояло мрачное ожидание чего-то неизбежного. Джессика огляделась вокруг, поднося онемевшими от холода пальцами сигарету к губам. Согревающие чары отчего-то накладывать не хотелось и она морщилась всякий раз, когда накатывал ледяной ветер или начинал накрапывать мелкий дождик. Во внутреннем дворике было привычно шумно и многолюдно: казалось, что, несмотря на погоду, на улицу высыпала добрая половина школы. Всюду мелькали красные шарфы и золотистые полоски на мантиях. Гриффиндорцы каким-то образом умудрялись заполнять собой все пространство, где бы ни находились. Она опустилась на край фонтана, плотнее кутаясь в пальто, и бросила взгляд на Скорпиуса, который остался стоять. В руках у него тлела сигарета, но он не обращал на нее ни малейшего внимания, погруженный в свои мысли. Малфой уставился на другой конец дворика — все его лицо выражало напряжение: скулы заострились, губы были плотно сжаты. Казалось, прикоснешься - и он зазвенит, как натянутая струна. Джессика невесомо качнула головой и отвернулась, глядя на то, как вода в фонтане каждую секунду распадается миллионами брызг. Она бездумно коснулась ее кончиками пальцев и тут же отдернула руку: поверхность оказалась обжигающе ледяной. — Что с тобой, Скорп? — тихо произнесла Лестрейндж, прекрасно зная, что друг ее слышит. — Ты уже почти неделю такой, и не хочешь рассказывать. В письме же было что-то еще кроме строчки о моем наследстве. Парень устало выдохнул и потушил сигарету. — Конечно, было. Он сел рядом, долгим жестом убирая с глаз волосы. С кончика палочки, вдруг оказавшейся у него в руках, то и дело соскакивали мелкие искорки и рассеивались, оседая на каменную кладку пола. Журчание воды за спиной успокаивало, заглушало голоса вокруг и дарило странное спокойствие. — Расскажи. — Не здесь, Джесс, — отозвался он. — Слишком много людей. Джессика оглянулась по сторонам. — Идем? До травологии еще есть время. — Да, только… — он вдруг осекся и скривился, словно учуял неприятный запах. Во внутренний дворик с криком и смехом ввалилась толпа гриффиндорцев. Они что-то обсуждали и то и дело толкали друг друга, дергали за концы красных шарфов, почти выбивали учебники из рук и возвращали на место, если те все-таки вылетали. Джеймс Поттер был в центре всего этого сумасшествия. Он словно был рожден для хаоса и сейчас чувствовал себя в своей стихии. И Люпин, и остальные, тоже это чувствовали и чаще всего обращались именно к нему. Или Джессике просто так казалось, потому что взгляд с самого начала замер на нем. Поттер натянул по-дурацки красный шарф почти до самых глаз и терялся на фоне него и огромной дутой куртки. Он тащил в руках кипу пергаментов и учебников, которые наверняка уже все помялись, потому что нес он их жутко неаккуратно. Парни дошли до фонтана и устремились к выходу из дворика, к теплицам. — Привет, Лестрейндж. Джессика вскинула голову и прищурилась, недоверчиво оглядывая Поттера, который теперь шел спиной вперед. Он не сводил с нее насмешливого взгляда и остальные гриффидорцы негромко смеялись, то и дело оборачиваясь в их сторону. — Что ему надо? — недовольно бросил Скорпиус. Девушка пожала плечами. — Привет. Парень довольно хмыкнул и махнул рукой, тут же догоняя остальных. — С каких пор вы друзья? — Мы не друзья, Скорп, — Джессика поднялась с места и взяла в руки сумку. — Ты идёшь? *** -Джесс! — Скорпиус едва удержался от того, чтобы закатить глаза, и резко щелкнул пальцами перед лицом подруги. Она дернулась, вскидывая взгляд и совершенно потерянно разглядывая парня. Раздался далекий раскат грома и небо, подернутое масляно-серой пеленой, угрожающе зарокотало, разлетаясь все ниже и ниже, накатывая волнами и сбивая с ног. Джессика поежилась от налетевшего вдруг порыва северного ветра и коротко обернулась в сторону теплиц, убеждаясь в том, что все однокурсники уже там. Внутри приветливо горел свет, силуэты людей плясали в запотевших стеклах. — Ты слышала, что я сказал? — поинтересовался Малфой и откинул назад челку, из-за ветра скользнувшую на лицо. Темное пятно Запретного леса в мрачном осеннем тумане особенно бросалось в глаза и вызывало неприятное чувство, поднимающееся из желудка и захватывающее собой все. — Да, я слышала, — рассеянно отозвалась Лестрейндж. — Что ты собираешься делать? У тебя есть план? Она взглянула практически с мольбой, но тут же отвернулась, словно ничего и не было, нервно заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. Погода для девушки никогда ничего не значила: сейчас, когда температура стремительно падала, она не надевала даже шарфа. «Мама всегда говорила, что глупее всего будет заболеть какой-нибудь магловской болезнью» — пронеслось в голове у Скорпиуса и он почувствовал себя так, словно ему в живот вонзили кинжал и провернули до самого конца. — Нет, — рявкнул он. Внезапный прилив бессильной злобы хлынул волной. — У меня нет плана, Джесс. У меня вообще нихрена нет. Какого хера вообще?!.. — Скорп! — оборвала его Джессика и схватила за плечи, легко встряхивая. Она вздернула подбородок, прямо глядя ему в глаза. Привычный серый вдруг потемнел, становясь в точности таким, как небо над головой. — Ты постоянно говорил мне, что нельзя ничего исправить, если ты боишься. — Я не боюсь. Слова вырывались с боем, выходя обрывками. Каждый слог царапал горло. — Хорошо. Тогда мы должны решить, как поступим. — Александра может выдать тебя замуж, — бросил он первое, что пришло в голову. В сознании тут же вспыхнула книга Ровен, письмо матери и договор, заключенный словно бы в другой жизни. Прошло не больше месяца. Лестрейндж горько усмехнулась и на миг отвела взгляд. Когда она вновь посмотрела на него, в глазах светилась пугающая решимость. — Не сможет. — Почему? — Скорпиус качнул головой. — Потому что она не сможет меня найти, и вообще… — Джессика закусила губу и решительно тряхнула головой. — А, забудь. Это сейчас не главная проблема. Малфой уставился вниз, на теплицы и крошечную хижину лесника, из трубы которой валил густой дым, тут же взвиваясь вверх к небу. С холма все казалось маленьким: и далекий Хогсмид, и деревья на опушке леса. Когда он только приехал в Хогвартс, лет в одиннадцать, это особенно восхищало. Подавив острый прилив жалости к себе, он резко отвернулся. — Я придумаю что-нибудь, — наконец, произнес Скорпиус. Лестрейндж кивнула. Они замолчали. Темная прядка волос, в который раз выбившаяся наружу, змейкой свернулась на светлой ткани пальто девушки и вздрагивала от каждого порыва то и дело налетающего ветра. Поразительно, до чего такие мелочи врезаются в память: казалось, спроси кто через двадцать лет, и это будет первое, что Малфой вспомнит об этом месяце. А, может, и годе. Раздался шелест и треск, и из-за деревьев вдруг взмыла целая стайка птичек, с громким криком устремляясь вдаль, прочь от леса и Хогвартса. На миг все вокруг залил белый свет и тут же погас. Сверкнула молния, вонзаясь в глубь Запретного леса. И вновь стало тихо, слово бы ничего и не произошло. *** В запотевшие стекла теплиц стучал ветер, но внутри было тепло и душно: пахло влажной землей и очередными саженцами, выставленными в аккуратных горшках вдоль длинного стола. Узкий класс, похожий на коридор, был заполнен разными цветами, мухоловками, хищными и не очень растениями. Гриффиндорцы толкались и смеялись, усаживаясь по другую сторону стола от слизеринцев. Девчонки завязывали волосы, за которые очень любили хватать адаезиты, лениво шевелящие длинными побегами в футе от учеников. Парни громко переговаривались, вытаскивая учебники и пергаменты из рюкзаков и портфелей. Змеи уже сидели на своих местах, с вечным скучающим выражением на лицах разглядывая сокурсников. Джеймс стянул с шеи шарф и по привычке взъерошил волосы, обводя класс долгим взглядом. Место между Забини и Ноттом пустовало. Тед с другой стороны хлопнул его по спине с такой силой, что он даже вздрогнул. — Лестрейндж ищешь? — Нет, — бросил Поттер, недовольно покосившись на друга. — Отъебись. Алекс обернулся к друзьям и вскинул брови, переводя взгляд с одного на другого. Лицо его совершенно ничего не выражало, но в голубых глазах уже вспыхнул интерес. — Что у тебя с ней? — вдруг спросил он. Вопрос вышел таким громким, что с обеих сторон к ним тут же обернулись однокурсники, ничуть не стесняясь того, что они уставились в упор. Амелия Джексон склонила голову в бок так, что ее волосы скользнули вниз по плечам, и невинно улыбнулась. — Вы о ком? — Ни о ком, — отрезал Джеймс, чувствуя внезапный прилив раздражения. Вдоль позвоночника пронесся жар, и он откинулся на спинку стула, старательно сдерживая эмоции. Однокурсница выразительно глянула на свою подругу, которая сидела рядом с ней, и вновь обратила внимание на Поттера. — О Лестрейндж? — Не твое дело, — Тед пнул Алекса под столом и тот дернулся, явно сдерживая рвущуюся наружу ругань. Амелия поджала губы, опираясь на спинку стула локтями, и на мгновение прикрыла глаза, словно о чем-то размышляя. Затем она вскинула взгляд и легко пожала плечами. — Ладно. Эмили, девчонка с ужасно кудрявыми и рыжими волосами, схватила Джексон за предплечье и что-то жарко зашептала ей на ухо, все время косясь в сторону парней. Амелия внимательно слушала и время от времени кивала, улыбаясь. Наконец, они отодвинулись друг от друга и в который раз повернулись к однокурсникам. Остальные участия в представлении не принимали, но пялились так откровенно, что Джеймсу стало не по себе. Он коротко глянул в сторону Теда, который выглядел так, словно готовился отражать нападение сразу дюжины Пожирателей, и вскинул брови. — Она встречается с Малфоем, — шепнула Эмили и как будто бы безразлично пожала плечами. — Но кого это волнует, правда? Поттер замер, чувствуя, как внутренности стиснула ледяная рука и все полетело к черту. Перед глазами тут же вспыхнула темная лестница слизеринской гостиной, грохот музыки из-за двери, темные кудри, губы Лестрейндж, запах вишни и тот взгляд. Так не смотрят на людей, когда влюблены в других. "Обычно не смотрят"— насмешливо бросил внутренний голос. Она же Лестрейндж. Ее действия невозможно предсказать. — Перестань распускать идиотские слухи, — презрительно сощурился Тед, окидывая однокурсницу неприязненным взглядом. — Никому до этого нет дела. Джеймс выдавил из себя ухмылку и согласно кивнул. — Конечно. За его спиной хлопнула дверь и он обернулся, равнодушно оглядывая вошедшего профессора Лонгботтома. Тот тащил с собой очередную стопку удобрений и каких-то подозрительно попискивающих горшков. Вся его мантия была в земле и пятнах от травы, но он, похоже, даже и не замечал. Класс притих и раздался скрип стульев по полу — все рассаживались по местам. Джеймс плюхнулся на свое место, чувствуя необыкновенно сильную злобу: на одноклассниц, так не вовремя решивших выяснить обстановку, на себя, на Лестрейндж, которая, похоже, и не собиралась приходить на урок. На отца, который так и не прислал ни строчки с начала учебы. Это все заполняло голову и давило, давило, и казалось, что все вот-вот треснет и рассыпется. И он вместе с этим. И эти вечные идиотские заметки в пророке о том, что расследование ведется, но они так нихрена и не нашли. — Добрый день, — профессор растерянно огляделся, как будто только осознал, где находится. Он неловко улыбнулся, водружая на стол удобрения и горшки и кивнул чему-то, вновь оглядывая класс. Невилла Джеймс знал с детства: тот самый друг семьи, которого ты видишь раз в вечность, но он всегда маячит где-то в разговорах и историях. Он преподавал в Хогвартсе уже лет десять, и за это время, похоже, вообще ни на дюйм ни изменился. Все те же неловкие движения, короткие волосы и светло-голубые глаза. Поттер готов был биться об заклад, что так же тот выглядел и когда учился в школе. Тед страдальчески вздохнул и возвел глаза к стеклянному потолку теплицы. По крыше застучали мелкие капли дождя, и растения синхронно повернули ярко-зеленые листья на звук. — Итак, — профессор Лонгботтом хлопнул в ладоши, мгновенно становясь куда собранее. — Сегодня мы поговорим о растениях класса плотоядные, потому что перед тем, как начать работать с этим классом, вы должны знать все правила безопасности… Джеймс почувствовал, что начинает засыпать. Мерный стук часов, висящих над входом действовал, как гипноз — удар вправо, удар влево… Скрип деревьев на опушке Запретного леса, шум дождя и ветра, негромкий голос преподавателя растворялись в полупустом сознании. *** Джессика поправила лямку сумки на плече и отрывисто постучала в дверь класса, тут же заходя внутрь. В нос ударил запах растений и сырой земли, такой непривычный и оттого странно знакомый. По стеклянному куполу стучали капли дождя, который только начинал набирать обороты и становился все сильнее и яростнее с каждой пройденной минутой. К ней мгновенно обернулись все однокурсники, явно обрадованные хоть какой-то переменой в уроке и теперь с интересом наблюдающие за тем, как профессор недоуменно оглядывает девушку. — Мисс Лестрейндж, я надеюсь, вы знаете, что урок начался тридцать минут назад? — холодно поинтересовался он. Джессика поморщилась, ощущая его явную неприязнь к себе. В каждом движении Лонгботтома читалось напряжение, смешанное с чем-то еще, что ей понять не удавалось. И то, как он произносил ее фамилию… От этого по спине ползли мурашки. — Конечно, — лениво бросила она, даже не пытаясь выглядеть виноватой. Какое кому дело? — Я могу сесть на место? По классу пролетели шепотки: среди гриффиндорцев поднялся возмущенный гул и некоторые скривились, оглядывая слизеринку. Профессор неловко поправил квадратные очки, сползшие на кончик носа, и легко качнул головой, всего на миг прикрыв глаза. Он словно боролся с собой и все в нем сопротивлялось - даже перепачканная мантия съехала на бок и теперь подметала пол, усыпанный землей. Прошло несколько мгновений, но Джессике казалось, что она стоит под этими пожирающими взглядами однокурсников и непонятным — профессора уже целую вечность. От нечего делать она одернула пальто и уставилась на листик адаезита, который они проходили еще в Дурмстанге. Одно из немногих по-настоящему опасных растений, которые росли на севере. Если не ухаживать за ним правильно, конечно. — Садитесь, — тяжело произнес Лонгботтом и Лестрейндж кивнула, на ходу стягивая пальто и двигаясь к свободному месту на стороне Слизерина. Краем глаза она видела Поттера: тот смотрел как-то настороженно и слишком понимающе. Он точно знал, почему преподаватель ведет себя так странно. Хотя вряд ли расскажет, конечно. Эти идиотские гриффиндорские принципы, которые они все так ревностно оберегают. Жалко смотреть. — Мистер Малфой отсутствует сегодня, я правильно понимаю? — голос профессора уже зазвучал привычно ровно: он обращался ко всем. Наступила тишина, и Джессика сглотнула. — Ему нехорошо, — их взгляды столкнулись, и она высокомерно вскинула подбородок, потому что от этого выражения на лице учителя уже тошнило. — Он в больничном крыле? — Нет, — отрезала слизеринка, откидывая назад кудри, но не отводя прямого взгляда. Рассказывать что-то еще она бы не стала. Это же Скорпиус. — В таком случае я вынужден снять со Слизерина двадцать баллов. Девчонка, рядом с которой села Лестрейндж, недоверчиво усмехнулась и качнула головой: — Но вы никогда не снимаете баллы. Лонгботтом потерялся на мгновение и оглянулся на свои растения, раскинувшие ветки за его спиной, словно в поисках поддержки, и вновь поправил на носу очки, нервно бросая: — Я, как преподаватель, имею право… — Вот именно, Уилсон, иногда преподаватели могут не начислять баллы, а отнимать их. Сюрприз, — раздался вдруг голос Поттера и Джессика почти против воли посмотрела в его сторону: парень развалился на своем стуле и разглядывал Уилсон, которой не посчастливилось сказать что-то. — Неприятно, правда? — Как будто ты что-то об этом знаешь, — бросила Лестрейндж, специально не поворачиваясь к нему. — Тебе рассказать, что я еще знаю? — его голос зазвучал глуше и как будто бы насмешливее. Только насмешка была куда злее, чем утром. — Уверен, Малфой тебе такого не рассказывал. Джессика все-таки обернулась, чтобы смерить парня непонимающим взглядом. В голове уже выстраивалась картинка, но она ей решительно не нравилась. — О чем ты, черт возьми? — она выгнула губы, оглядывая его снизу-вверх. — Тебе лучше знать, Лестрейндж, — невинно пожал плечами Поттер. — А вообще мы с ним не очень похожи. Ну, не настолько, чтобы перепутать. Хотя в темноте, наверное, не так важно. Она остолбенела, чувствуя, как непонимание сменяется злостью. Хочет ее опозорить? Они пойдут ко дну только вместе. — И правда, не важно. Я совсем забыла, с кем говорю, — Джессика приторно улыбнулась. — Я бы столько не выпила, Поттер, так что оставь свои фантазии на другой раз. Парень подался вперед, животом опираясь о стол, и явно собирался что-то сказать. — Замолчите! — профессор вдруг взмахнул палочкой, и кабинет окутала вязкая тишина. Только сейчас Лестрейндж заметила, что на них уставился весь класс. В конце стола Ровен вскинула брови, разглядывая ее со смесью ужаса и восторга. Он выглядел действительно рассерженным. Черт. — Взыскание вам, мисс Лестрейндж и, — тут он осекся, видимо, осознавая что придется наказать и самого-твою-мать-Поттера, но продолжил, потому что абсолютно все смотрели на него. — И вам, мистер Поттер. — За что?! — Поттер выпрямился на стуле, выглядя почти оскорбленным, и Джессика довольно усмехнулась, чувствуя мрачное удовлетворение. По крайней мере, не ей одной досталось. — Еще слово, и я пойду к вашему декану. Гриффинорец закатил глаза и возмущенно что-то бросил сидящему рядом с ним Люпину. Тот согласно кивнул, покосившись на слизеринку с нескрываемой неприязнью. — Он как с цепи сегодня сорвался, — пробормотала сидящая рядом с ней Стефани Уилсон и она обернулась, разглядывая однокурсницу с неожиданным интересом. До этого дня Лестрейндж почти ее не замечала, как, в прочем, и остальных слизеринцев. На взыскание было плевать: подумаешь, потеряет факультет баллы. Да и отмывать какие-нибудь дурацкие кубки вечер не шло ни в какое сравнение с карцерами Дурмстрaнга. Но внутри собиралась злость на Поттера, который, похоже, вообще не имел никакой последовательности в действиях. И с чего он взял, что она встречается со Скорпом? Просто придурок. Главное не забывать об этом. Идиот гриффиндорский. — Разве? — брякнула Джессика в ответ, чтобы отвлечься от надоедливых мыслей. — А ты не знала? — Уилсон повернулась полубоком, так, чтобы вернувшийся к уроку Лонгботтом не заметил. — Он самый лояльный из преподавателей. Только нас не любит, хотя и пытается не показывать. — Ну да, — девушка недоверчиво хмыкнула. — Не очень-то получается. Стефани потерялась на миг, явно думая, рассказывать или нет, и все-таки продолжила. — Это из-за того, что ты… Ну, Лестрейндж. Она произнесла ее фамилию с легкой опаской и Джессика поморщилась. В груди неприятно кольнуло очередное осознание того, что все вокруг всегда будут относиться к ней именно так: с небольшим, почти незаметным страхом. — Я не одна здесь родственница Пожирателей. К Мальсиберу, например, он нормально относится, — холодно отозвалась она и обмакнула перо в чернильницу, показывая всем видом, что разговор окончен. Вопреки ожиданиям, однокурсница продолжила: — Беллатриса пытала его родителей. До конца. Джессика почувствовала, что ее замутило. Желудок скрутило с такой силой, словно кто-то использовал уменьшающее заклинание и все бешено закрутилось перед глазами. — До конца? — тупо повторила она, поднимая невидящие глаза на преподавателя, который сейчас показывал классу длинные плоские листы какого-то растения. — Странно, ты не знала, — как ни в чем ни бывало сказала Уилсон. — Об этом многое говорили. Об этом многое говорили. Только она, похоже, вообще ничего не знает.