Get Ready

Как только Виктор вышел из студии, его лицо преобразилось до неузнаваемости. Словно сняв маску веселого и беззаботного мажора, он сделался каменным и совершенно нечитаемым. Поправив галстук и стряхнув невидимые пылинки с плаща, Никифоров открыл дверцу темно-синей «Ауди» и сел на задний ряд. — Гош. Водитель, сидящий за рулем обернулся на голос. — Да, Виктор. — Что ж, — платиноволосый вздохнул и поправил прическу, — Поехали на встречу. Накануне вечером, он перечитывал договор, ища загвоздку, подставу. Долго ломая голову и так и не найдя ее, он все равно попросил о встрече с поставщиком. Конечно же он поехал не один, вряд ли там все закончится хорошо, потому рядом еще ехало две машины с его людьми. Доехав до очень странного места встречи — небольшой и уютной кофейни, украшенной как надо по-осеннему, освещенной теплым светом ламп, и с тыковками, расставленными тут и там, Никифоров зашел в нее вместе Поповичем — его водителем и прошел за дальний столик, где его уже поджидал некто в охровом костюме и такого же цвета галстуке и в черной рубашке, каштановыми волосами длиннее чем у вошедшего. Поставщик выглядел моложе Виктора лет на пять, спокойно сидел и улыбался. — Привет, Витя, чем я могу тебе помочь? Давай только быстрее, меня ждут. Виктор смерил холодным взглядом сидящего напротив улыбающегося мужчину, судя по акценту иностранца. — Я не буду это подписывать, — Никифоров положил договор на стол и сложил руки как Наполеон, — условия сделки очень заманчивые, по такой цене алкоголь нигде не достать, но я должен быть уверен в транспортировке, да и к тому же, вы так и не назвали своего имени, как же я должен подписывать, не зная с кем имею дело. — Тогда вот какой к вам вопрос, господин Никифоров, — кареглазый незнакомец оперся на локти, пристально глядя в лицо Виктора, в надежде уловить хоть какую-то эмоцию, — Что случилось с прошлым поставщиком? У известной сети клубов должен быть известный поставщик. Так что же с ним случилось?

***

Юри стоял перед домашней кофе-машиной, думая какой кофе ему лучше сделать. Остановив свой выбор на моккачино, Кацуки лениво достал чашку, поставил ее перед автоматом, вставил капсулу и задумчиво поглядел в окно. На дворе стоял сентябрь и потому небо быстро начинало темнеть, и в семь вечера уже кроме ночных огней ничего не было видно. Черноволосый взял чашку с готовым горячим, пахнущий молочным шоколадом кофе и рухнул на диван. Летом и весной он бы с готовностью стоял перед открытым окном, вдыхая аромат цветов и зеленого чая, ну или кофе. Сейчас же, на эту пасмурную, холодную и безрадостную осеннюю пору тошно было смотреть. Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса. Юри был полностью не согласен с этими строчками Пушкина. Это серое небо, холодные дожди, грязные листья нагоняли такую тоску и депрессию на Кацуки, поэтому в это время года он погружался с головой в работу, чтоб на грустные мысли не оставалось времени. Лежа на диване и попивая ароматный кофе, музыкант прокручивал сегодняшний день в голове. В следующий раз надо будет уговорить Пхичита петь еще ниже, чтобы был контраст с Юрой. Да и у Сынгыля надо будет спросить про ближайшие концерт. А у спонсора… На уроженца Японии резко прихлынули воспоминания. И как этот человек может так широко улыбаться и так…завораживающе смеяться? Кацуки вспомнил, как Виктор совершенного никого не смущаясь держал его в объятиях, в то время как он только и мог краснеть. Его теплую руку, которая неизменно покоилась на его талии во время всей встречи. Его улыбку, такую теплую, что Юри боялся растаять. И мягкое касание губ напоследок, черноволосый провел кончиками пальцев по щеке. Ему так хотелось встретится еще с этим удивительным человеком.

***

Виктор задумчиво глядел на сидящего напротив иностранца. Разорвет контракт — уйдет поставщик с низкой ценой и в большинстве случаев с качественным спиртным. Таких редко встретишь. Расскажет и подпишет — так ведь он может шантажировать этим, если вовремя не обезвредить. А что такого произошло с прошлым поставщиком? Долгое время вместе с товаром подсовывал ему травку, а потом взял и попытался свалить все на него. Ну что с такими надо делать? Тут резко раздался заливистый смех иностранца. — Ладно-ладно, я вас понял, господин Никифоров, и мне просто нужна гарантия, что со мной подобного не случится, как с прошлым поставщиком. Это и указано в 11 пункте. Зовут же меня Лео де ла Иглесиа. Платиноволосый кивнул и молча взял ручку, подписал договор и не говоря ни слова встал из-за стола, поправив свой костюм и напоследок взглянув на Иглесиа, пошел в сторону двери и лишь оттуда бросив. — Будет тебе гарантия, будет. Выйдя на улицу, Виктор усмехнулся. Вот в чем же дело, в 11 пункте, вот что ему не давало покоя и настораживало его! Но Лео все-таки хитрый малый, давно раскусил. Никифоров поднял голову, глядя на ночное небо без звезд и луны. Совершенно черное. Его плащ обдало холодным ветром, и полы его взметнулись вверх. Виктор любил осень, но не за яркие краски увядающей природы. Отнюдь не за это. Он любил ее за серое как пепел небо, за моросящий дождь, создающий белый шум. За темные-темные ели, в капельках дождя на фоне грязных листьев, за серые одинаковые сталинские дома на фоне такого же серого неба. В этом была своя эстетика, свой шарм. Никифоров считал, что осень, это некая перезагрузка организма, а не весна, как считают многие. Именно в эту пору проясняются мысли, навеваются думы, приходит вдохновение. — Виктор, едем? — Едем, Гош.