Королевские истории

Жила-была в одной стране прекрасная принцесса… Так частенько начинаются сказки. А у Амалии это было во вполне реальной жизни. Было бы легче – ну хорошо, в некотором роде легче – родиться наследницей. Хоть к правлению бы готовили. Но её угораздило оказаться племянницей наследного принца, достаточно далёкой от трона, чтобы мало значить в придворных интригах, но недостаточно далёкой, чтобы быть просто вышвырнутой из дворца. Вот и пришлось с самого детства работать Красавицей-Принцессой. Она знала – её особенно любили выводить к придворным вместе с Кэтрин, чтобы уродство бедной Кейти оттенило её собственную внешность. А казалось бы – выглядят-то схоже! Если кратко описывать, как в романах, вообще могло выйти, что они двойняшки: длинные русые волосы, светлая кожа, маленький нос… Только у Кейти почему-то волосы были прямыми и сухими, сероватого какого-то оттенка, румянец и загар проступали на коже некрасивыми пятнами, а нос был ужасно узким и неестественно смотрелся на круглом лице. Надо ли говорить, что от таких совместных выходов в свет характер Кейти не улучшился? Все гости дворца считали себя обязанными восхищаться красотой Амалии. Особо расчётливые заранее заказывали поэтам оды, посвящённые принцессе, и эти оды надо было выслушивать. Но пока она была маленькая, это было ещё полбеды. Самый кошмар начался, как только ей сравнялось пятнадцать – и ведь Амалия заранее это предвидела. Перед каждым официальным приёмом надо было запомнить, каким гостям надо было только улыбаться, с кем нужно было говорить, с кем танцевать под надоевшие вальсы Меллидейла, а с кем и пофлиртовать. Амалия подозревала, что по сути она мало отличается от женщин лёгкого поведения – разве что спать, к счастью, ни с какими послами и принцами её не заставляли. Иногда она в ужасе думала, что так ей и суждено жить при дворе в качестве ходячего украшения, пока она не станет старой и сморщенной. Спасение, как это часто бывает, пришло с неожиданной стороны. Спас Амалию уголь. Огромные залежи угля были обнаружены на северо-западе Вальзии, в окрестностях Бросингема – центра прежде малозаметного, небогатого графства. Король немедленно пригласил правителей Бросингема ко двору, надеясь уговорить их отдавать как можно большую долю добытого угля столице. Так и встретилась Амалия с молодым графом Эдриком, темноглазым, смешливым и считавшим музыку Меллидейла на редкость скучной. А ещё он, не привыкший гостить при дворе, первый за долгое время не заготовил заранее комплиментов её внешности и смущённо краснел, приглашая её впервые на танец. Если бы не угольные залежи – да разве бы выдал король Лоренс свою внучку, первую красавицу столицы, за какого-то мелкого графа? А так, стоило Эдрику лишь заикнуться о сватовстве, он с радостью дал своё разрешение. Сложно было после блеска и роскоши Эйбона привыкать к бросингемским лесам. Даже с учётом угля жизнь была здесь гораздо беднее и суровее той, к которой привыкла Амалия. Однако даже Эдрик не ожидал, что, едва обустроившись на новом месте, Амалия продаст большую часть своих нарядов, украшений и косметики. – Дорогая, мы же всё-таки не бедняки! – воскликнул он тогда. – Не хватало ещё, чтобы король решил, что я тебя обираю. – Если решит, я ему немедленно объясню, в чём дело, – ответила Амалия, убирая волосы, по местному обычаю, под платок из тонкого льна. Впервые в её волосы были вплетены простые ленты – от серебряных заколок она избавилась в первую очередь. – Мне надоело, просто до тошноты надоело работать прекрасной принцессой.