Королевские истории

– Это для вас наилучший выход, великий князь – жениться как можно быстрее, – сказал Голомб Малинский. – После смерти вашего деда вы последний в семье. Если вы, чего доброго, умрёте бездетным, представляете, что начнётся? Рожнет никогда не отлынивал на уроках истории, так что он представлял. Когда-то на месте Дугословии были три страны, объединившиеся затем в одну из-за войн с северными соседями – но три пусть близких, но всё же далеко не одинаковых народа при этом не объединились. Несмотря на смешанные браки, несмотря на уже не первое столетие общей истории, западные, срединные и восточные дугословы наотрез отказывались закрывать глаза на свои различия. Три знатнейших рода – Малинские от западных, Добратичи от срединных и Ливоровы от восточных – поддерживали не дружбу, так хоть нейтралитет, но если вдруг род Добратичей сойдёт со сцены... – Посоветуете кого-нибудь из ваших, Голомб? – спросил Рожнет. – Я бы рад, – усмехнулся тот, – да у нас некого пока советовать. Моя Агнеша, сами помните, два года как замужем, племянницы все ещё маленькие... Рожнет с облегчением выдохнул: племянницы Голомба, самой старшей из которых едва сравнялось двенадцать, звали дядей и его самого, и мысль о том, что на какой-то из них можно впоследствии жениться, казалась омерзительной. – У Ливоровых, как назло, тоже либо все мелкие, либо уже с мужьями... ах да, есть вдовая княгиня Желана, – со смешком добавил Голомб: княгине этой было за семьдесят. – Что ж, ищем за границей, – подытожил Рожнет. Иногда – как правило, в результате всё тех же браков – одна из трёх дугословских династий сменяла другую на престоле, но и на этот случай в их своеобразном триумвирате имелся твёрдый уговор: если кто-то из правящей семьи хочет найти мужа или жену в Дугословии, то выбирать надо только среди членов двух других семей. Если Рожнет только посмеет объявить о помолвке с какой-то чужой дугословкой, Малинские и Ливоровы немедленно смертельно оскорбятся, и тогда... опять же, прощай, нейтралитет. – В Вальзии принцесса ещё мала… – протянул Голомб. – Даже без этого Юджин не согласится. Мне княгиня Венцеслава в письме объясняла – Вивьен единственная наследница, и с их путаными законами она ни в коем случае не может выйти за правителя другой страны. Разве что кто-то ещё из их родни… – Рожнет задумался. Можно было, разумеется, написать той же Венцеславе и уточнить, есть ли в вальзийской королевской семье ещё девушки на выданье. Другое дело – насколько это нужно? Благодаря браку Венцеславы с принцем Питером отношения с Вальзией и так налажены довольно прочно. Конечно, Лиггертоны с радостью отдадут за него любую из своих девиц, кроме наследницы, но всё-таки не мешало бы воспользоваться возможностью и породниться с кем-то ещё. «Нет, Вальзию оставляем про запас… Может, подступиться к амлонийцам? Инфанта Мариана всего на пять лет меня младше и не замужем…» Амлония была одной из тех самых северных соседей, от которых Дугословии не раз приходилось отбиваться. Раздоры с ней из-за приграничных областей и судоходства по Жемчужному морю не прекращались никогда, просто велись они по-разному – либо в кабинетах для аудиенций при помощи болтовни и бумажек, либо на месте при помощи сабель, пистолетов и пушек. «Если я посватаюсь к Мариане, король Хосе обязательно, просто непременно потребует монополию на рыболовство в западной части Жемчужного моря… Ну да, так я её и дам! И так уже делим это море с Фирлингеном и Кеншином, а от него, между прочим, идёт больше половины нашей рыбы, потому что в океане вечные шторма и промышлять сложнее, а зайдёшь чуть дальше от берега – и угодишь в воды колоний Вальзии и Курбарта… Ещё Хосе, сто против одного, опять уцепится за Злотавес… ну ладно, здесь ещё можно уступить, в городе две трети народу и так амлонийцы. Но вот от Жерабских полей ему ни клочка отдавать нельзя – мало того, что это, считай, наша главная житница, так там теперь ещё и залежи руд обнаружились… Нет, Мариана отпадает. Ну что я, один Злотавес предложу? Они меня на смех поднимут». Про себя Рожнет даже порадовался такому выводу – с вспыльчивой, энергичной Марианой ему ужиться было бы трудно. Он всегда отличался спокойным характером, и даже общение с земляками его порой утомляло, что уж говорить о втрое более темпераментных амлонийцах. Ну что ж, тогда можно обратиться к другой граничащей с Дугословией стране, с жителями которой в плане характера у Рожнета было гораздо больше общего... – Надо отправить послов к императору Минцхи, у него много дочерей, – сказал он. – Но, великий князь, Минцхи же до сих пор не увёл из Дольны Лисницы свои отряды... – ...Которые уже сильно поредели стараниями наших войск. Я думаю, он как раз согласится на брачный договор, чтобы убраться из Дольны Лисницы без ущерба для собственной гордости. Однако тут Рожнет просчитался. Нет, какую-то пользу посольство, отправленное им в Кеншин, всё же принесло: им удалось уговорить императора оставить несчастную Дольну Лисницу в покое. Но вот отдать за Рожнета кого-то из дочек он отказался – как оказалось, недавно он заключил новый союз с Амлонией, и одну из принцесс скоро должен был выбрать амлонийский инфант. – Чтоб их, этих амлонийцев... – пробормотал Рожнет, прочитав письмо от своих послов. – Укрепляют свои позиции... Он подумал было попытать счастья с Ильбиром – третьим из их непосредственных соседей, – но быстро сообразил, что не стоит этого даже и затевать. В Ильбире было много богатств и много жителей, но при этом катастрофически не хватало места. Шах Гирлан запросит такие огромные земли, что даже королю Хосе не снилось. Что ж, оставался фактически только кларенский пояс. Так назывались пять протянувшихся через весь континент стран, в каждой из которых говорили на каком-то из наречий кларенского языка – от Фирлингена на юге до Эвенирда на севере. Рожнет очень боялся, что когда-нибудь они объединятся, и тогда Дугословия получит в подарочек соседа едва не вдвое больше себя величиной... Но пока что, к счастью, этого удавалось избегать – кларенцы воевали друг с другом редко, но и не стремились под одно знамя. И тут Рожнет припомнил последний свой визит к курфюрстам Фирлингена, незадолго до смерти деда. Тогда у них был праздник, тысячелетний юбилей столицы, и к ним съехалась родня со всего кларенского пояса. И на балу Рожнет дважды танцевал с милой, застенчивой юной Лаурой, у которой были веснушки на очаровательном курносом носике и ямочки на щеках... Лаура была из Йеннсена, у которого никаких претензий на земли Дугословии не было и быть не могло, а вдобавок приходилась правнучкой княгине Венцеславе – Малинские, хоть и опосредованно, будут польщены... – Голомб, – решительно сказал он, – кажется, я нашёл. Сейчас же готовим письмо эрцгерцогу Йеннсена, и я попрошу у него руки его дочери Лауры.