Королевские истории

О том, что он принц, но вряд ли когда-нибудь станет королём, Квентин знал всегда, и это для него было столь же естественным, как то, что солнце встаёт утром и заходит вечером. Папа тоже был принцем, а не королём, а Квентин вдобавок был у него четвёртым ребёнком и вторым сыном – неудивительно, что корона ему не светила. – Но ты обязательно будешь либо среди советников короля, либо в высоком чине в войсках, – всегда говорила мама – непонятно, то ли утешая, то ли, наоборот, предупреждая, чтобы он не очень расслаблялся. – Помни, ты всегда останешься принцем крови. Квентин долго боялся сочетания «принц крови», думал, что это как-то связано с кровопусканием или ещё чем-то столь же противным и болезненным, пока Этельред, смеясь, не объяснил ему, что это просто означает, что они прямые потомки королей. Всё равно, считал про себя Квентин, для потомков королей тем более можно было выбрать название поизящнее. Он редко имел дело с братом – Этельред был старше его на восемь лет и уже часто бывал занят при дворе. Сестёр Квентин побаивался – Эми была страшной занудой, обожала поджимать накрашенные губы и делать младшему братцу замечания, а вечно растрёпанная Кейти, наоборот, то и дело подстраивала ему мелкие пакости и терпеть не могла, когда Квентин даже на несколько футов приближался к её драгоценным игрушкам. Сколько он себя помнил, Квентин чувствовал, что сам остаётся как-то в стороне от основных семейных дел. Этельред был старшим сыном родителей, на него возлагали большие надежды, с него был самый большой спрос в том, что касалось успехов в учёбе, он проводил больше всего времени при дворе, даже когда все четверо выросли. Зануда Эми слыла первой красавицей Эйбона, она позировала художникам и блистала на балах, а дома только и делала, что вертелась перед зеркалом в новых платьях. Кейти, у которой категорически не ладилось ни с учёбой, ни с танцами, считалась позором семьи, папа и мама вечно делали ей строгие внушения и проводили с ней ласковые беседы... А Квентин... Квентин просто был. Его хвалили за успехи, но не продвигали при дворе так, как Этельреда и Эми, и журили за неудачи, но никогда не ругали и не наказывали так, как Кейти. Он долго не знал, как он к этому относится – опять же, именно потому, что так происходило всегда. Ну кто будет всерьёз раздумывать, как он относится к смене времён года? Но в один прекрасный день привычное течение жизни изменилось – когда Квентину было двадцать два, Кейти вопреки воле родителей вышла замуж за безвестного мелкого лорда. Брак заключился тайно, и Кейти поставила всех перед фактом, уже будучи беременной. Лорд Йорик Фиц-Герберт, с его нервной, подобострастной улыбкой и манерой вальяжно растягивать слова, Квентину не понравился сразу, и родители, похоже, разделяли его мнение и тут же предложили Кейти без шума оформить развод, а ребёнка отдать кому-нибудь из фрейлин. Кейти побагровела от злости: – Ага! Значит, лапочке Амалии можно выйти замуж не пойми за кого, а мне нельзя? Скандал после этого разразился просто ужасный и охватил весь двор. Даже дед, тогда уже совсем больной и мало принимавший участия в правлении, пришёл в ярость и едва не лишил Кейти титула – непременно лишил бы, если бы бабушка не заступилась. Бабушка настояла на компромиссном варианте: дать молодым приличное имение и выдворить их из столицы туда. Папе и маме, конечно, пришлось тяжелее всего. Даже после относительно мирного отъезда Фиц-Гербертов они долго ещё отчаянно ссорились друг с другом, пытаясь разобраться, что же они сделали не так – а до этого ссоры у них вообще были редким явлением. К огромному облегчению Квентина, через несколько месяцев в семью снова вернулся мир. Вот тогда-то родители однажды и пригласили его в гостиную для разговора по душам. – Квентин, мы поняли, что непростительно мало уделяли внимания младшим детям, – сглотнув, сознался отец. Даже странно было видеть растерянное выражение в его обычно решительных глазах. – Нам следовало бы воспитывать Кэтрин так же старательно, как Эми, а тебя не стоило оставлять в тени Этельреда. Прости нас, пожалуйста. – Если у тебя есть какие-то мысли насчёт того, как ты хотел бы построить свою жизнь, мы готовы тебя выслушать, – добавила мать. У Квентина слов не находилось от изумления. Чтобы родители – и извинялись за ошибки в воспитании? Да разве такое бывает? – Папа, мама, я на вас вовсе не в обиде... – начал он и задумался, что следует сказать дальше. Хочет ли он пойти по стопам Этельреда, уже вовсю крутившегося в совете у короля и даже (об этом папа дома и то говорил шёпотом) распоряжавшегося тайной службой? И в этот момент Квентин со всей чёткостью понял – нет, не хочет. Его совершенно не тянуло к блистательным свершениям старшего брата, и уж точно у него не было желания погружаться в дипломатию и шпионаж. Он на тот момент дослужился в армии до звания майора; служба в эвенирдском приграничье даже с учётом всех привилегий принца была тяжёлой, но бросать её у него и в мыслях не было. – Я хочу жить, как жил, – твёрдо сказал он. – Правда. – Ты уверен? – взволнованно уточнила мама. – В тени Этельреда... – Да не в тени я, – отмахнулся Квентин. Ну да, пускай его брата и правители, и дворяне, и народ знали лучше, чем его самого – какая ему-то разница? – Положим, так... в теньке. Через неделю, окончательно убедившись, что родители примирились друг с другом и не переживают насчёт него, он, счастливый как никогда, отправился обратно к северным границам страны.