Так устроен мир

«Ошибочно думать, что месть представляет только бесполезную жестокость»

      Стол Слизерина притих и встретил её жидкими аплодисментами, Гарри и Рон сочувствующе посмотрели ей вслед, а Гермиона, гордо выпрямив спину, прошла к столу своего нового факультета.       Ей было наплевать на то, что подумали о ней. Перед тем как занять своё место возле слизеринки с курсов старше, она взглянула на Дамблдора, тот тоже смотрел прямо на неё, и на миг ей показалось, что она увидела его ядовитую ухмылку. После того как распределение закончилось, а Гарри и Рон попали на Гриффиндор, на столах появилась еда, разнообразие в богатом выборе удивило бы Гермиону в прошлом, но не сегодня. После пятнадцати лет заключения для того, чтобы наесться, ей было нужно совсем не много. Поэтому она выбрала только самое любимое и принялась медленно пережёвывать.       — Эй, ты, — обратилась к ней Пэнси Паркинсон, — твоя фамилия Грейнджер, ты не из чистокровного рода?       — Нет, — ответила Гермиона, даже не взглянув на неё. — Я магглорождённая.       — Что? И ты на Слизерине? Как Шляпа вообще могла допустить к нам такое отребье? — зло выплюнула слизеринка постарше.       Гермиона медленно положила вилку на блюдо и тихо произнесла:       — На твоём месте я бы воздержалась от подобных высказываний.       — Посмотрите, мне угрожает грязнокровка, боюсь-боюсь. — Большая часть слизеринцев засмеялась.       Гермиона молча доела свой ужин и дождалась, когда староста, а это была невысокая девушка в очках по имени Джемма, отведёт их в гостиную. Новоиспечённая слизеринка очень сильно устала, но лишь мысль о том, что она встретила Дамблдора спустя столько лет, грела ей душу.       В подземельях всё было так, как и рассказывали ей когда-то мальчики: сыро, холодно, но вместе с тем роскошь отделки, мебели и всех атрибутов декора её приятно порадовали. За узкими полукруглыми окнами виднелись воды Чёрного озера, повсюду стояли большие диваны и кресла, на стенах висели гобелены с подвигами самых выдающихся выпускников, а украшением гостиной являлся позолоченный камин с тонкой эльфийской резьбой. Всё, конечно, было выполнено в серебристо-зелёных тонах, казалось бы, всё как везде, но что-то в интерьере выдавало истинное благородство аристократии, выверенное тысячелетиями. Рассмешил лишь пароль: сила духа. Очень символично.       Гриффиндор уже не был её домом, большинство из благородных Львов на деле оказались предателями, которые желали ей только смерти. Она думала, что забудет, что время и пытки смоют те воспоминания, ту ненависть, что преследовала её во время каждого слушания, те помои, что на неё выливали с трибун. Нет, такое не забывается, даже если пройдут тысячелетия, она будет помнить. В конце концов, каждый из них заслуживал сдохнуть.       Больше в этот вечер к ней никто не лез, в комнате её поселили с Дафной, Пэнси и Милисентой, в этом году девочек, кроме них, поступивших на Слизерин, не было.       Гермиона аккуратно сложила свои вещи, достала пергамент, перо и принялась писать письмо профессору Снейпу. В нём она от имени своей матери просила отпустить её на выходные домой ввиду плохого здоровья бабушки. Вообще, её бабушка прекрасно себя чувствовала и жила на юге Франции, но не обо всём же профессору стоит знать.       — Гермиона, а что ты пишешь? — робко спросила толстушка Милисента, приближаясь к столу.       — Письмо, — коротко ответила теперь уже слизеринка.       — Родителям? Я вот тоже уже написала им записку, хочу отправить завтра, честно, я очень по ним скучаю, — вдруг Булстроуд заплакала.       Гермиона возвела глаза к небу, только этого ей не хватало. Она отложила письмо и погладила Милисенту по плечу.       — Ну же, не реви, ты должна быть сильной, — утешала её Гермиона.       — Да, не плачь, Милли, я тоже скучаю по родителям, — поддержала её с кровати Дафна.       Пэнси подошла сзади и молча обняла Милисенту, Гермиона даже не представляла, что эти змеи могут быть настолько человечными. Наверное, всё отличие заключалось в том, за какую команду ты теперь играешь. Эти дети со вкусом материнского молока впитывают всю ненависть и презрение к Гриффиндору, а к своим «сородичам» они относятся очень даже мирно, хотя вряд ли это распространяется и на грязнокровок.       Милисента перестала плакать и пошла умываться, Пэнси проводила её до ванной, больше происшествий в тот вечер не было. Гермиона дописала письмо, её почерк выглядел слишком аккуратным и взрослым, нужно будет постараться писать как ребёнок. Соседки уже крепко спали, хотя в спальне стоял промозглый холод, который Гермиона теперь не переносила, — холод ассоциировался с заключением, поэтому в виде исключения она запустила в центр комнаты согревающий шар, который к утру рассеется.       Оставалось ещё одно незаконченное дело, которое не терпело отлагательств. Прошмыгнув в гостиную, на большой доске Гермиона посмотрела расположение спален и список в них проживающих. Ту девчонку, что оскорбляла её на ужине, звали Эмили, она жила в пятой комнате. «Ну что же, Эмили, пришла пора ответить за свои слова». Как Гермиона и предполагала, в комнате уже все спали, она обошла каждую кровать, отодвигая полог, но долго искать не пришлось, — слизеринка спала в центре комнаты.       Гермиона аккуратно забралась на её кровать и задвинула за собой полог, наложила чары, чтобы их никто не услышал и Эмили не смогла убежать. Двигаясь медленно, словно кошка, она наколдовала зеркало, выпустила в центр кровати шар света, чтобы было видно происходящее, и, устроившись поудобней, пнула Эмили.       — Какого чёрта? — девушка не сразу поняла, что происходит, но, увидев Гермиону, кажется, начала соображать. — Ты что здесь делаешь, малявка?       — Инкарцеро, — произнесла Гермиона невербально. Эмили опутали верёвки, она попыталась найти палочку, но Грейнджер покрутила ею в руках.       — Не это ищешь? Здесь как-то тесновато, — сказала Гермиона и расширила пространство кровати.       — Что тебе нужно? Откуда такая малявка, как ты, знает такие заклинания? Ты и колдовать-то не должна уметь.       — Я не собираюсь отвечать на твои вопросы, но отдам должное, ты довольно смышлёная, — она улыбнулась. — Итак, для чего мы здесь собрались?       — Что? — переспросила слизеринка.       — Брось притворяться, ты ведь знаешь, зачем я пришла, — повторила Гермиона со скучающим лицом.       — Кончай с этим цирком, малявка, и быстро развяжи меня! — крикнула девушка.       Гермиона направила на неё палочку и произнесла:       — Фурункулус!       Лицо девушки покрылось гнойными нарывами, которые тут же лопались.       — Фу, Эмили, какая же ты грязная, — произнесла Гермиона, отодвигаясь. Она явно наслаждалась и сама удивлялась, откуда в ней эти садистские наклонности.       Слизеринка заплакала от боли и начала умолять Гермиону прекратить, а та в ответ поднесла к её лицу зеркало. Эмили начала кричать и звать на помощь.       — Никто не придёт, мы здесь одни. Я могу закончить это, но только в обмен на кое-какую услугу.       — Какую? — плакала от отчаяния девушка.       — Ты имеешь авторитет, а я хочу, чтобы ко мне не лезли из-за моего происхождения, в мой адрес и адрес других теперь никто не должен отпускать оскорбления по поводу чистоты крови, принадлежности рода, ты понимаешь?       — Да, только прошу, убери это с моего лица!       — Ну и, конечно, никто не должен знать о нашем разговоре. Ты поклянёшься, что никто и никогда не узнает о том, что здесь произошло? — Гермиона взмахнула палочкой, и все фурункулы исчезли, даже маленькие прыщики, что раньше были на её лице.       — Клянусь, клянусь.       — Вот и славно, надеюсь, ты понимаешь, если кто-то узнает, просто так ты не отделаешься?       — Понимаю, я всё поняла, клянусь, — она дрожала от ужаса, что внушала ей эта маленькая девочка.       — Умница, а теперь спи, — Гермиона наложила на неё чары сна и хищно улыбнулась.       В её комнате все давно уже спали, Гермиона быстро скинула с себя одежду и юркнула в кровать, она была тёплая и мягкая, а постельное бельё заметно отличалось от гриффиндорского — оно было более плотным и лучше удерживало тепло. Ещё сверху каждому студенту полагались толстые кашемировые одеяла, видимо, родительский комитет постарался, вот уж роскошь.       Спать в таком месте было непривычно, даже некомфортно, ведь многие годы ей приходилось спать на соломе, в грязи, как свинье. Она тряхнула головой, отводя от себя наваждение. Ей нужно спать, завтра она начнёт воплощать свои планы в действие.       Утром Гермиона первым делом отправила письмо профессору Снейпу, за завтраком соседки из её комнаты позвали присоединиться к ним. Им раздали расписание, Гермиона пробежалась по нему глазами: скука смертная — таков был её вердикт. Она уже давно знает всю школьную программу, ей хоть завтра сдавать Ж.А.Б.А. В зал вошли помятые Гарри и Рон, которые, видно, проспали. Гермиона радостно им помахала.       Дамблдор тоже находился в Большом зале, но в этот раз девушка была спокойна, — то, что он сидел здесь, лишь означало, что всё идёт по её плану. «Он не сбежит, он здесь», — эти мысли успокаивали.       Первое занятие — трансфигурация, профессор МакГонагалл превратила стол в свинью, Гермиона ухмыльнулась, раньше ей это казалось чем-то из ряда вон выходящим, а сейчас не больше чем фокус. К концу урока она без труда превратила спичку в иголку, чем приятно удивила профессора.       — Пять баллов Слизерину, — произнесла профессор в конце урока.       Гермиона осталась и попросила больше дополнительных заданий, профессор с радостью дала ей несколько свитков.       За обедом стол Слизерина встретил её бурными аплодисментами, Эмили громко сказала:       — Молодец, Гермиона, ты первая, кто за долгие годы смог превратить спичку в иголку, в честь этого сегодня вечеринка, — она дружелюбно ей улыбнулась и обратилась ко всем присутствующим, — теперь Гермиона под моей защитой, если кто-то посмеет её обижать, будет иметь дело со мной.       Так как Эмили училась на седьмом курсе и была из древнего чистокровного рода, её слово имело авторитет. Все слизеринцы, проходя мимо, дружественно похлопывали Гермиону по плечу, выказывая своё уважение, и их компания девочек, с которыми она теперь делила трапезу, пополнилась: к ним присоединились Драко Малфой, Блей Забини, Теодор Нотт и некоторые другие мальчики.       Этот ажиотаж вокруг одной маленькой девочки, да ещё и на Слизерине, не мог не привлечь внимание профессора Дамблдора. Она напоминала ему одного студента, который тоже смог превратить спичку в иголку на первом же занятии, тот мальчик учился в этой школе пятьдесят лет назад и был известен миру под другим именем — Волан-де-Морт. Профессор отогнал от себя навязчивые мысли, но он будет продолжать следить за этой девочкой.       Гермиона, будто услышав его мысли, повернулась и посмотрела прямо ему в глаза. В них на долю секунды промелькнуло что-то странное, и от этого взгляда профессору стало не по себе.