The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

Волнующий, терпкий, глубокий…       Потревоженная струна звенящим ладом отозвалась на чуть дерганное касание. Дымный, горячий, с нотками того горького фрукта из далеких и чужих земель, что желтый снаружи и с красной мякотью внутри.       Даже не смотрит - пальцы чувствуют струны, идущие вдоль округлого корпуса по грифу. Ветивер. Его аромат.       Лети, лети же ввысь яркий аккорд, словно та маленькая птичка, которой все дозволено. Играй же, и даже не смей прекращать, сожги тебя гневом уже давно ушедшего в небытие проклятого Старого Света! Скрой дрожь, притворись, что не чувствуешь того, кто стоит в тени густой листвы там, в нескольких шагах за твоей спиной. Ты же можешь, тебе не в первой, ведь правда? Играй же на струнах, что словно душа твоя, вновь запели спустя столько лет молчания!       Шаги едва слышны, но даже такие, неслышные, чуткий слух различает в шелесте травяного ковра. Уходит. Разумеется, не останется один на один с ним. После прошлого-то раза. Но даже так. «Спасибо вам, боги, которых могу я не знать, - мотылек обхватывает верхней парой лапок замолчавшую лютню, нижней - себя же за плечи, - спасибо, мой маленький друг с кипящего озера, я твой должник».       Сказать по правде, он ни на что и не надеялся сегодня, просто решив отдохнуть от недавних переживаний и встрясок среди привычной зелени за дворцовыми стенами. Лютню свою Актиас давненько не доставал из сумки – все как-то не было поводов, да и время почти всегда было занято то изучением новых трав и местности, то заданиями Тинеи, у которой, кстати, дела прям-таки «полетели в гору», с недавних пор. Что ж, основная работа лежала на ее умениях, его же дело теперь стало небольшим – лишь снабжать сестру ароматом, да присматривать, чтобы все вокруг были «спокойны и всем довольны» в их отношении. И если с первым пунктом проблем не было, то вот со вторым возникли некоторые трудности. Потому как нашелся тот, кого Актиас держать «спокойным и всем довольным» не мог. И этот «кто-то» сегодня искал во дворце Его Величество, как мотылек мог услышать от слуг, что, парой часов назад, проходили неподалеку в саду. Конечно, Его Высочество вполне мог искать брата и без причины: все-таки, ничто не мешает навещать друг друга в любое время, просто чтобы по-родственному справиться о здоровье. Ведь управлять таким королевством, как Халлоунест, весьма непросто. Однако Бледный принц выглядел весьма напряженным, потому вопросом «как здоровье?» точно его визит к старшему коронованному брату бы не ограничился. Да еще так некстати опять в голову полезли мысли про его невосприимчивость к ароматам. Не может же принц быть абсолютно ни к чему неуязвим! Какая-то слабость у него ведь должна быть в обонятельном плане, как у всех прочих жуков!       Мотылек остановился, глубоко вдыхая и прикрывая глаза. Горячий, немножечко горький и такой волнующий аромат. То самое место, где стоял огнеокий «жрец». Вряд ли бы другие жуки замечали этот аромат, он и сам с первого раза не заметил. Но природная чувствительность тут сыграла свою роль, когда Алый, в компании Бледного принца, еще несколько раз появлялся во дворце. Забавно, что на того, кто к чужим запахам в принципе нейтрален, подействовал этот. Или дело было не только в нем? Необычная внешность? Или же тот взгляд, не скрывающий презрения к обманувшему? Ух, тут, наверное, все и сразу получилось.       Выходя из-под сводов арки, ведущей из сада в коридор дворца, Актиас едва не ударился лбом о проходящего мимо слугу, в нескольких метрах за которым шел и сам Бледный принц со своим спутником. - Прошу прощения, милорд, - слуга поджал лапки, будто ожидая выговора, - вы не… - О, не стоит беспокоиться, все в порядке, - мотылек улыбнулся, чуть отступая назад, к колонне, - это моя невнимательность, ничего страшного.       Пока они со слугой «обменивались любезностями», Найт и Алый поравнялись с ними, о чем-то весьма оживленно разговаривая. И если первый не обратил особого внимания на мотылька, то вот второй…       Слуга проскочил между стеной и принцем, торопясь куда-то по ранее имеющимся делам. Само же Бледное Высочество активно жестикулировал, видимо, пытаясь что-то объяснить, пока не скрылся за поворотом, ведущим в зал для совещаний. Кошмар же чуть задержался, немного повернув голову в сторону стоящего у колонны мотылька и, касаясь изящными аристократичными пальцами стены, немного постучал по ней блестящими черными коготками, на которых даже с такого расстояния был виден карминовый край. «Я знаю, чего ты хочешь добиться, - прежде полностью алая радужка сузилась до узкой серповидной полоски, а яркая подводка в уголках глаз будто бы на мгновение полыхнула огнем, - с тебя теперь глаз не спустят… парфюмер».       Всего какие-то полминуты – а у мотылька уже едва ли не подгибались ноги. Даже ничего не сказал вслух – будто бы в голове своей Актиас слышал голос пламенного «жреца». Другому бы испугаться, но чего только в своем обучении у старого шамана, среди отсветов пламени и в игре теней на стенах, мотылек не наслушался. Но этот голос… до мурашек под хитином и покалывания на языке. Такой бархатистый, приятный. Даже угроза прозвучала, как музыка для его ушей.       Актиас несильно стукнул себя по лбу, отлипая, наконец, от колонны, и направляясь в противоположную сторону, где, этажом выше, располагались его покои. Что там, в той книге из библиотеки, написано было? ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Немного болела голова. Хотя, учитывая, сколько к нему приходило каждый день отчетов, он не удивлялся. Конечно, вроде бы мелочи, но из подобных мелочей состоит почти все королевство, и их нельзя игнорировать. - Так вот, по поводу Шпиля и Дома Удовольствий, - Найт остановился, помахав перед лицом брата раскрытой ладонью, - брат, ты меня слушаешь? - А? Да, конечно, Найт, - Вессель поднял глаза от листка на, сидящего за столом напротив, Найта, - твои пожелания касательно Шпиля мы с Ее Белым Величеством учтем, конечно же. - По поводу же Дома Удовольствий, - тут в разговор вступил Алый, положив сверху план названного сооружения, - там несколько этажей вообще не используются, а проход от старого концертного зала к источнику находится в одном помещении. На мой взгляд, подобное не слишком удобно, потому как стоит разграничивать отдых тела и отдых ума. - Вероятно. - кивнул молодой король, делая пометку в небольшом блокноте, что держал под рукой. - Если вы с Ее Величеством не против, то мы с Найтом могли бы предложить парочку вариантов для лучшего функционирования этого места, - Кошмар вопросительно посмотрел на Найта, и, дождавшись утвердительного кивка с его стороны, продолжил, - однако, для этого нам потребуется копия плана, и доступ в сам Дом в любое удобное для нас время. - Хорошо, я распоряжусь на этот счет, - Вессель приложил лапки к маске в области, где у обычных жуков были виски, - что-то еще мы хотели обсудить сегодня? - Ну… было кое-что, - Бледный принц поднялся, заглядывая в глаза старшего брата, - но, думаю, в другой раз обсудим. Кажется, эти королевские дела тебя очень сильно за сегодня измотали, брат. Тебе бы отдохнуть. - Еще многое предстоит за сегодня сделать, - отрицательно покачал головой Вессель, кладя лапки на стол перед собой, - но благодарю за заботу. И, кстати. - Хм? - Лучше побеспокойся о себе, а то выглядишь как-то… не как обычно.       Найт отмахнулся, после выходя из-за стола и приобнимая брата, который похлопал его по правой лапке. Ну взрослые же уже жуки, и даже во главе Халлоунеста стоят, а все туда же, обниматься. Ох уж этот младший божественный брат и его сентиментальность. - Ох, точно, чуть не забыл, - Найт отпустил брата, начав копаться в сумке, что под его накидкой висела сбоку, - держи подарок, а то опять унесу и невесть когда снова вспомню. - Хм? - когда в лапках Весселя оказалась блестящая эбонитовым боком и длинными острыми рожками статуэтка, тот наклонил голову на бок – вроде бы где-то он уже похожее видел. - Считай, для спокойного сна, - в ответ на вопросительный взгляд улыбнулся Найт, разворачиваясь и направляясь к выходу из залы, - ведь так непросто быть тем… кто мы есть, верно, брат?       Когда за младшим братом закрылись двери, Вессель поставил статуэтку на стол, после складывая на столешнице лапки, и укладывая на них гудящую голову. Похоже, сегодня ему, все-таки, придется закончить с делами немного раньше, чем он планировал. - Ваше Величество? - двери чуть приоткрылись, и в проеме показалась головка худенькой жучихи с большими резными темно-синими рогами, за спиной которой поблескивало копье. - Тави? - монарх поднял голову, поворачиваясь в сторону двери. - Все хорошо, Ваше Величество? - богомолица окинула быстрым взглядом залу, - прошу простить за дерзость, но вы так долго здесь… ваша матушка будет недовольна, если вы снова пропустите прием пищи из-за государственных дел. - Что-то не помню, чтобы нанимал няньку, Октавия. - Вессель поднялся, опираясь на столешницу и отодвигая стул за собой. - Что-то не припомню, чтобы голодный король мог принимать взвешенные решения, - богомолица прошла в залу, останавливаясь у стола и смотря в глаза монарха, - вы можете не появляться ночами в своих покоях, ваше право. Но ходить голодным я вам не позволю. - Октавия… - Вессель закатил под маской глаза, когда жучиха собрала все бумаги со стола, переложив их на ближайшую полку, после вновь скрываясь за дверью и вывозя оттуда тележку с едой на паре полочек. - Так уж и быть, составлю вам компанию, - Октавия поставила копье за спинку стула, начав раскладывать первые блюда перед опустившимся на место монархом, - но только потому, что именно из-за вашей забывчивости мое обеденное время очень сильно сдвинулось. А голодная охрана - плохая охрана. - Обычно ты с братьями обедаешь почти одновременно. - Вессель принюхался к ароматной тарелке перед собой. - У них сегодня другая смена - сопровождают Ее Белое Величество в старые Сады, - богомолица отправила в рот дымящийся кусочек мяса, - так что, у Вас, Светлость, в охране сегодня только я. Ну и, разумеется, куча прочей прислуги по всему дворцу.       Вессель бросил быстрый взгляд на дверь, но тут же перевел обратно на содержимое тарелки. Разумеется, Октавия закрыла дверь на ключ, чтобы трапезе монарха никто не помешал. То, что она сама же могла помешать важным делам, её, видимо, нисколечко не беспокоило. Хотя, сколько бы Вессель не пытался вспомнить, но моментов, когда богомолица, действительно, мешала чему-то важному, он вспомнить не смог. Вот чужим планам, касающимся сохранности короля, вот это да, вот там она с блеском мешала любой неблагодарной твари, хоть своей, хоть приезжей. За все время, пока она с братьями служила во дворце в страже, ни один посторонний план покушения на его бледную светлость не увенчался успехом.       «Лучшая из лучших», как говорили досточтимые Лорды Богомолы в своей рекомендации, когда он, когда-то, лично прибыл на отсмотр самых первых солдат в стражу дворца. Тогда невысокая и худенькая богомолица впечатления грозного воина не производила. Совсем еще юная, с едва окрепшими рожками и любопытными глазами, которая, впрочем, ответила на прямой взгляд молодого короля таким же прямым взглядом в упор. Что ж, это было интересно видеть на фоне прочих ее собратьев, кто поприветствовал монарха поклоном. Она не кланялась, даже просто не кивнула. Всего лишь посмотрела, как на обычного жука. Конечно же, ей могло сильно достаться и от братьев, и от самих Лордов за подобное непочтение нового Бледного Короля. Но Вессель тогда, совершенно по-доброму, усмехнулся, спрашивая как ее зовут. После же, на совещании с Лордами, он изъявил желание нанять дерзкую богомолицу и ее братьев в первый поток охраны. Трудно было сказать, насколько тех это удивило, но уже к отбытию монарха из поселения, Октавия и ее братья были полностью собраны и ожидали приказа.       Прошло столько лет. Ее братья вытянулись, стали сильнее, а сама же Октавия из простой охраны смогла подняться до личной охраны его, Весселя. И тут дело было даже не столько в ее заслугах по защите молодого короля, сколько в простом обращении с ним, будто бы с равным, а не правителем. Прочие видели в нем «Его Величество», «Вашу Милость» и прочее, что ставило определенны рамки и проводило границы в общении. Октавия же изъяснялась простым «Светлость», чуть чаще при посторонних и в главной зале - «Ваше Величество». Ну а уж если он где-то допускал осечку, вроде сегодняшнего пропуска обеда, то тут могла и на совсем простое «Вессель» перейти. И на разницу в возрасте ей, в общем-то, было наплевать. Можно ли было сказать, что богомолица является его хорошим приятелем? Вряд ли бы это определение было подходящим. Другом? Наверное, это было бы гораздо ближе к истине. Без каких-то скрытых контекстов или прочего.       Октавия была тем, с кем можно было поговорить как о чем-то возвышенном, вроде блеска кристаллов в Кристальных Шахтах, так и о более приземленном, вроде тех же шахт, в которых недавно, если верить слухам, главный смотритель шлепнулся носом в большую грязную лужу прямо на глазах кого-то из Святилища. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Зачем его снова кто-то тревожит? - О, однако, какая настойчивость, - он протягивает когтистую лапку, на которую опускается маленькое золотисто-лаймовое перышко, - похвальный труд. Мне даже интересно.       Перышко сияет, покачиваясь из стороны в сторону под его дыханием, а сам он вслушивается в тоненький перезвон, как от колокольчиков, которым, видимо, эта кроха пытается с ним говорить. Однако, как интересно! Его искали, оказывается. Той жучихе в большой остроконечной золоченой маске стоило бы поучиться подобной настойчивости. Впрочем, к чему вспоминать жалкую тварь, которой уже давно как нет в мире живых? - Чего же ты хочешь, кроха, - он подносит перышко ближе к глазам, чтобы рассмотреть, - тцц, свет от тебя слишком ярок! Что ты шепчешь? Не слышу.       Перышко дергается, на пару мгновений подлетая с его ладони, однако, он перехватывает тонкий очин и притягивает его обратно. Не так быстро, раз уж ты здесь, занятное существо, ведь у него долгое время не было хоть какого-нибудь собеседника. - О, так вот чего ты желаешь, - наконец, среди почти неразличимого шепота и шипящего ореола, он слышит заветные слова, - это не так сложно, как ты представляешь, кроха. Но на это нужно некоторое время. И… я с удовольствием помогу тебе.       Когда перышко исчезает, он снова ложиться на костяной пол, сначала тихо усмехаясь, а потом разражаясь оглушительным хохочущим грохотом, от которого со стен падают отколовшиеся кусочки старых масочек. Ожидание никогда не бывает напрасным, если знать, чего ждать. Конечно же, он поможет этой крохе, ведь сидеть взаперти за теневыми вратами так скучно. Конечно, эта кроха получит то, чего так желает. Однако… - Никто не говорил, что ты получишь это по доброте душевной, яркая кроха, - наконец перестав смеяться, шипит существо, сворачиваясь в дымящийся черный клубок, в котором видны лишь довольно поблескивающие глаза, - и ты дашь мне то, чего желаю я. Не сможешь не дать.