The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

      Такое неслышно-тихое. Будто бы прохладный ветерок скользнул по спине. Прячущееся в тени, что дрожит под ногами. Будто бы даже можно увидеть, не оборачиваясь, хитрый прищур в узких щелях, прорезавших черноту на камне. Тихим шепотом обтекающее со всех сторон. Слова сливаются в немного трескучие, словно огонек свечи, обещания того, что так хочется услышать.       Ее не пугают такие сны, она к ним привыкла. Она жила ими всю свою жизнь с тех пор, как открылся ее Дар. Прочие из семьи, с жуткими воплями, просыпались после посещения троп Великого, хотя и поклонялись ему все время с тех пор, как оказались на чужих землях. Она же просто открывала глаза, пару минут ничего не видя вокруг, после чего зрение снова обретало четкость и позволяло увидеть, в окружающей ее темноте, очертания привычных вещей. Бояться она разучилась еще тогда, когда ее заперли на несколько дней, в полном одиночестве, в самой дальней комнате, с минимальным запасом еды и воды, не оставив никаких источников света, кроме закрытых ставнями окон с небольшими щелями по контуру рамы.       Если твой страх можно увидеть, его используют против тебя, если твоя слабость станет ясна, под удар попадут все остальные, и пойдет крахом всё, к чему так долго и упорно двигался весь род. Хотя на последних ей было, в общем-то, давным-давно наплевать. Единственный плюс от проживания на одной территории – это умение подать себя в обществе. Ну и музыка, разумеется. Ведь леди должна не только выглядеть красиво и уметь поддержать беседу словами, не так ли?       Она слышит, она понимает причину. Истинный во снах своих имеет совсем другой вид, нежели на яву. Но он принимает ее искреннее желание служить высшей цели. Их - его и ей - цели. Ни капли сомнений в свершаемых деяниях – она давно перестала чувствовать их, отметая, как ненужные. Единственно верное оставшееся – это желание осуществить предначертанное, что видела она, впервые ступив на эти земли. Остальное не имеет смысла.       Она чувствует, как оплетают ее эти холодные объятия Великого, чьему гласу она внимает, закрывая глаза. Нет места сомнениям, когда говорит Истинный, ему нужно подчиниться и принять должное.       Серебристая крохотная бабочка мелькает где-то совсем рядом, на границе между ее почти забытьем и холодными вязкими волнами, в которые погружается ее тело. Трепещет, роняя с крылышек светящуюся пыльцу, что каплями росы падает на ее личико, скатываясь по щекам и теряясь в намокшем пухе под шеей. Она, с трудом, поднимает из тяжелых вод лапку, пытаясь дотянуться до бабочки. Кроха…       Она вздрагивает, когда чувствует под пальчиками тепло, и резко открывает глаза, поднимая голову с чьего-то плеча, удивленно осматриваясь и, после, смутившись. - Вам снился плохой сон, леди? - ровный и спокойный голос прогоняет остатки видения, - вы что-то искали, как мне кажется, и… - … - мотылек садится ровно, избегая смотреть на монарха, чья ладонь сейчас лежит поверх ее тоненькой ладошки, почти полностью скрывая ее. Вот чье тепло она почувствовала от той серебристой крохи во сне. - Если наши вечерние прогулки так вас утомляют, вы могли бы сказать мне об этом, - Вессель поднимается со скамейки, на которой сидел последние пару часов, - возможно, что на время нам стоит прекратить… - Н-нет, что вы, В-Ваша Милость, - Тинея немного запинается, подбирая слова сквозь чувство неловкости, что проступает на белом личике слабым розоватым оттенком, как у цветов миндаля, - мне вовсе не обременительно…       Она осекается, сжимая пышную юбку на коленях нижней парой лапок, прижимая верхнюю левую к груди, когда молодой король мягко и осторожно касается костяшек на ее правой лапке, оставляя на них короткий поцелуй. Вполне обычный жест, что она бессчетное количество раз получала от приезжих одурманенных на своей родной земле. Привычный же ведь. - Вам следует больше заботиться о себе, леди, - Вессель отпускает тонкие пальчики, чуть склоняя голову, затем снова распрямляясь во весь рост, - я распоряжусь, чтобы вам подали обед в ваши покои. Не очень хорошо, что из-за моей невнимательности вы остались голодной. Хорошего дня, леди Тинея.       Он отходит от нее, разворачиваясь, и направляясь к ближайшей лестнице, ведущей из оранжереи, где они с ней встретились после завтрака, в галерею в дворцовых коридорах. - Берегите себя.       Пульс отдается бешеным стуком в ушах и острыми иголочками в запястьях. К чему подобная забота? Почему такая непривычная интонация в голосе? Иначе, совершенно иначе это всё. Не так, не то, что видела в текучих грезах. Другое. Зачем? Она не понимает причины подобного контраста в ощущениях Истинного на яву и в своих видениях.       Сила его неоспорима – она видела, что может Великий, когда королева этих земель приказала ему сразиться с младшим светлейшим братом, с которым они так схожи внешне. Но колокольчиками отдается в ее венах звон древней магии, что чувствует она в смертном теле Великого. А она никогда не ошибается на этот счет.       Прошлое вытравило право на подобное. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Большой жук, в перепачканном глиной и красками фартуке, утвердительно кивнул, когда посмотрел на маленькую фигурку, стоящую на низеньком столике. - Неплохо, неплохо, - Шео аккуратно поднял фигурку, немного сгладив неровность с одной стороны, и подправив тонкую «веточку»-усик с другой, - при желании ты мог бы и лучше, конечно. Но для первого раза очень даже годно. - Благодарю, - зеленокрылый мотылек повел усиками, подобравшись, когда свет в дверном проеме на секунду исчез, а по хижине пополз аромат ветивера, - вы слишком добры, мастер Шео. - Скорее, справедлив, - Алый передал учителю небольшой деревянный ящичек, за которым ходил в пристрой на улице, - мастеру чужды лесть и обман. И если он сказал, что работа добротная, значит это, действительно, так. Он всегда говорит, как есть. - Охо-хох, вижу я, что ты постиг философию искусства, мой ученик, - жук убрал ящик на ближайшую полку, - что-то давно тебя, к слову, не было видно. Или заказов из столицы снова много, или каких иных дел невпроворот? - И то и то, можно сказать, - Кошмар поставил мольберт с холстом чуть в стороне от подставки с большими масками, - много чего произошло. Ее Высочество Хорнет вот недавно заказала свой портрет в полный рост. - О, сама принцесса Гнезда, - казалось, учитель польщен таким вниманием к своему ученику, - давненько не слыхал, чтобы там вообще кто-то что-то подобное создавал. - Она решила исправить данную «оплошность». - Алый поставил перед мольбертом баночку с каким-то красным большим цветком.       Удивительной красоты, c пышными яркими бутонами и вытянутыми стреловидными насыщенно-зелеными листьями, цветок производил незабываемое впечатление. Необычный – таких мотылек на своей родине не видел. Кроваво-красный, врезающийся в память. Как тот, кто его принес, и сейчас преспокойно водил кистью по холсту, изредка бросая взгляд на цветок, чтобы правильно перенести его палитру. - Ликорис. Паучья лилия. Адский цветок, - предугадав вопрос яркокрылого гостя, прогудел хозяин хижины, - за его яркой внешностью скрывается сильный яд. - Но если знать, с какой стороны подступиться, то можно будет сполна насладиться подобной красотой. - заметил в ответ на это Кошмар, делая еще мазок по холсту и бросая взгляд через край мольберта. - Хо-хох, я и забыл, что ты в этом цветке разбираешься гораздо лучше всех, кого я знаю, - рассмеялся старый мастер, махнув по лицу мокрой ладонью, и размазывая след от глины, - порой мне даже кажется, что вы с ним появились в Халлоунесте в одно и то же время. - Кто знает, - неслышно прошептал Алый, затем повышая голос, - учитель, могу я оставить у вас картину до завтра? - Разумеется, мой ученик, даже не беспокойся о ее сохранности.       Актиас отмыл лапки от глины, стряхивая воду на траву под ногами, и снова задумываясь над оброненной мастером Шео фразой. "Пламенный жрец" появился вместе с ярким цветком? Неужели до него, и правда, подобное растение в землях старого королевства не произрастало? Да быть такого не может! Подобное было бы слишком странным совпадением. Увидев, что Алый выходит из хижины учителя, мотылек спешно поправил сумку на плече, выпрямляясь. - Был рад повидаться, мастер, - Кошмар пожал большую мозолистую лапку учителя, поворачиваясь затем в полоборота к Актиасу, - если ты уже закончил на свое отражение любоваться, то нам пора идти. - Куда? - мотылек наклонил голову, чуть вздернув усики: за сегодня они и так побывали уже много где. - Раз уж речь зашла про ликорисы, покажу тебе, где они растут - видел, как ты на цветок смотрел, - Кошмар поднял голову, одарив зеленокрылого взглядом сверху-вниз, - но не вздумай их срывать, все равно они никакого аромата не дадут. - Да я и не хотел… - начал было отпираться мотылек. - Дворцовым слугам эти сказки рассказывай, - отмахнулся Алый, осторожно спускаясь по лестнице со стороны уличной скамейки, - не поцарапай свои драгоценные крылышки об шипы… парфюмер.       Актиас недовольно сложил лапки на пушистой грудке, направившись, все же, вслед за алоглазым к лестнице. Что ж, «пламенному жрецу» явно обременительно общество того, кто недавно едва не отправил его на тот свет, или около того. Не простил еще – маловато времени для прощения, тем более подобного. Однако, с чего-то же он согласился сегодня провести экскурсии по некоторым местам королевства?       «Не думай, что я в восторге от этой идеи Его Величества, - сказал Алый, когда они спускались этим утром по белым мраморным ступеням дворца в сторону главного входа, - но, раз король пожелал, чтобы я тебе показал Халлоунест, то так тому и быть. С ним спорить себе дороже, как ты, наверное, понимаешь». О да, мотылек прекрасно это понимал, хотя ни о чем подобном даже и не думал. С правителями вообще лучше не пререкаться, особенно когда рядом с ними находится его дражайшая сестра.       Когда они оказались в Грязьмуте, мотылек быстро огляделся по сторонам – нет ли поблизости Бледного принца. Почему-то, под хитином все время скреблось подобное ощущение с момента, как они вышли со станции. Однако, едва они миновали уже знакомый ему дом, как все тут же успокоилось, на что мотылек, незаметно, пожал плечами. Бывает и такое. Наверное, просто перенервничал.       К большим вратам, что были открыты, снизу поднималась каменная лестница со множеством ступеней, от вида которой Актиас нервно сглотнул. Вот же ж высокая громадина! Вполне себе может посоперничать со всеми лестницами дворца вместе взятыми. Неужели они полезут по ней наверх? Но Кошмар остановил его, указав лапкой, скрытой под тканью черной мантии, на проход, что был выдолблен в скальной породе справа от нижних ступеней. Наверное, это было сделано для удобства тех, кто прибывал с повозками, даже указатель соответствующий имелся. - Не знал, что тут есть краткий путь, - мотылек огляделся, чуть пригнувшись и заходя в пещеру, - мы с сестрой прибыли совсем с другой стороны. - Вход в городок один, - Алый переступил через ползуна, указывая хвостом куда-то за стену, - вы вышли со стороны второй пещеры только и всего. Смотри под ноги - не хочу потом отчитываться перед королем за поломанные у тебя по твоей же невнимательности ноги или порванные крылья. - Я не настолько неуклюж, между прочим, и вообще, - Актиас остановился, сжав ремешок сумки и свив перистые усики на голове в некий шар, - что я настолько такого плохого сделал, что ты так со мной обращаешься? - О, теперь тебе, наконец-то, захотелось поговорить на эту тему! - Алый резко остановился, разворачиваясь и впиваясь взглядом в мотылька, удерживая при этом достаточно спокойный тон, - что же раньше-то молчал? - Я ничего такого… не хотел. - изумрудные крылья, на рефлексах, обернулись вокруг хозяина, оставляя открытыми только грудку и лицо с виновато отведенным взглядом. - Я так и поверил. - сложил лапки на груди Кошмар, фыркнув. Спокойно, главное не перегнуть палку, он ведь тоже, как-никак, актёр, в определенном смысле, тут просто нужно подыграть моменту. - Я, правда, не хотел! - Актиас вскинул голову, намереваясь высказать все, что думает, когда увидел, что Алый развернулся обратно и, быстрым шагом, направился вперед, где вдалеке виднелся рассеянный луч света, - ты куда? Подожди меня! Это нечестно! Я же дороги не зна…       Что ж, врезаться на полном ходу в твердую поверхность, конечно, было бы больно. Если бы не факт того, что поверхность перед ним оказалась укутанным в мантию Алым, который, в ответ на подобную неосторожность, оттолкнул мотылька хвостом к противоположной от себя стене. Что ж, заслужил, смотреть надо было, куда бежит. Актиас открыл было рот, чтобы продолжить оправдательную речь, когда лучик света, играя, перескочил с черных рожек Кошмара сначала на его лапки, сложенные на груди, а потом на поле впереди.       Кроваво-красное, чуть колышущееся при пробегающем по верхушкам соцветий ветерке. Кажущееся слишком ярким поначалу, но к этому можно достаточно быстро привыкнуть.       Алый спустился на площадку, что была ниже, ступая среди первых соцветий, затем словно бы растворяясь среди ярких лепестков, стоило ему пройти дальше по красному ковру. Касался длинных «усиков» цветка, осторожно пропускал между аристократичными пальцами красные скручивающиеся лепестки. Что ж, он, и правда, очень любил бывать здесь. С некоторых пор, по краям этого огненного великолепия распустился ослепительно-белый «заборчик», будто бы обрамляя-защищая прочие цветы от стороннего воздействия.       Мотылек, в нерешительности, остановился у края цветочной полянки. Цветы в таком количестве оказались даже еще прекраснее, чем когда он видел только один. Он боялся случайно повредить это великолепие, которое, без сомнения, принадлежало «пламенному жрецу». Иначе как еще объяснить, что цветы будто бы сами стремились попасть под его ладони, после разочарованно качая огненными лепестками, когда их отпускали, чтобы перейти к прочим собратьям? - Это правда, что они и ты появились в одно время? - Актиас не нашел ничего лучше, кроме этого вопроса. - Понятия не имею, - Кошмар пожал плечами, незаметно наблюдая за мотыльком, - я просто нашел это место когда-то давно. Случайно, да и цветов тут тогда было намного меньше. - Не знал, что существуют цветы без аромата. - мотылек, для верности, принюхался. Ничего. Даже аромат самого огнеокого будто бы на время исчез, растворившись среди цветов. - Порой, приносить пользу можно и просто одним своим присутствием. - Твоими бы устами…       Алый обернулся, уловив в голосе мотылька толику грусти и разочарования. Актиас же поднес лапку к ближайшему к себе цветку, немного качнув тот в сторону. Вряд ли бы в его семье с подобным высказыванием хоть кто-то согласился. Кроме его учителя Вереска, но он не считается, потому как лично к его ветви Сатурний не относится. Что, впрочем, не мешало мотыльку и его сестре считать старого шамана своим дедушкой, хотя Вереск таковым и не являлся. Эх, отправить бы старому учителю парочку этих диковинных цветов как подарок-весточку от его ученика, но ведь не доедут же – завянут по дороге. Или потеряются. Вряд ли кто-то будет заботиться о простых, пусть и красивых внешне, цветах просто так. - Должен заметить, что твои познания в лютневой музыке меня удивили, - когда маленький юркий огонек с хвостиком облетел мотылька, тот вздрогнул, оторвавшись от созерцания цветка и своих мыслей, - хотя ты ведь упоминал, что служителей искусства у вас на родине любят. Наверное, родители тобой гордятся. - Да если бы, - Актиас достал лютню, что, почему-то, решил сегодня взять с собой, - они даже не знают, что я, собственно, умею что-то подобное. Их никогда не интересовало ничего, что касалось меня. Меня для них вообще не существовало. - …Извини, - теперь Алый почувствовал себя немного виноватым, - не хотел поднимать… настолько неприятную тему. - Да ничего, - мотылек лучезарно улыбнулся, махнув одной из нижней пары лапок, затем устраиваясь тут же на траве, - так, как же там это звучало?       Раз-два-три, раз-два и раз-два-три. Мотылек вдыхает поглубже, прикрывая изумрудные глаза, и опираясь свободной второй парой лапок на траву под собой. И снова перебор по звонким струнам, в чуть более быстром темпе, а потом снова возвращаясь к изначальному, но теперь он звучит чуть глуше. Что-то, похожее на тот самый проказливый лучик, скользящий по краешку каменных стен. Или ветерок, что колышет огненно-красные соцветия будто бы в такт звучащей мелодии. А затем, из глубоких и тихих, струны возводят звуки выше, повинуясь ловким пальцам, что касаются их, уже не рвано и несмело, как в прошлый раз, а куда увереннее. Мелодия так проста, но так близка и приятна.       Алый просто стоит, слушая мелодию, и смотря на яркокрылого лютниста. Конечно же, он чувствует его аромат, знакомый еще с прошлой их встречи в садах за дворцом. Нотки бергамота и можжевельника. Оба запаха ему прекрасно знакомы и приятны. Теперь первый уравновешивает тяжесть второго, а от последнего уже не крутит инстинкты, как в прошлый, не слишком-то приятный для него раз, в пещерах. Просто приятное сочетание и не более. Он слышал, что мотыльки вообще очень восприимчивы к запахам, от которых в их жизни зависит, порой, достаточно многое. Однако даже это не дает этому «гостю» право играть с чужим восприятием ради своих, непонятных другим целей.       Пока что не понятных. И пусть он играет сколь угодно красиво, и старается вести себя прилично в его, и прочих жуков, присутствии, но Кошмар все равно узнает, что скрывается за яркой оболочкой и сладкими речами этой «зеркальной» изумрудной крылатой пары, как бы глубоко и хорошо они это не прятали.