The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

- Как давно? - Последний случай зарегистрирован три дня назад.       Королева Халлоунеста хмурится, перебегая от одной строчки доклада к другой. Хотя за окном уже давно наступил глубокий вечер, собравшиеся в зале для совещаний не торопятся расходиться. - Что с самочувствием? - Белая Леди передает бумаги старшему сыну для изучения. - Ничего необычного, все… «заболевшие», - последнее слово Хорнет выделила, намеренно сделав паузу, - чувствуют себя прекрасно, и ничего неприятного не ощущают. Ну… Кроме шелушащихся чешуек на лапках. - Что скажете, мастер Рун? - королева переводит взгляд на молодого мастера из Святилища Душ, которого также вызвала сегодня во дворец. - Сказать что-то определенное, пока что, очень трудно, - жук разбирает бумаги перед собой, наконец-то найдя среди них нужную, - полученной информации недостаточно, чтобы выявить природу этого странного явления. - Оно замечено уже в нескольких местах королевства, - принцесса Глубинного Гнезда сжимает кулаки на столешнице, затем резко ударяя по ней, - мой народ снова может серьезно пострадать, а вы говорите «недостаточно информации»? Каков же правитель, если он не в состоянии защитить своих поданных от опасности?!!       Мастер Святилища Душ вздрагивает, роняя бумаги из лапок, отчего те, веером, разлетаются по столу, а часть падает на пол. Он уже и забыл, насколько громкой может быть в гневе Ее Глубинное Высочество. Он понимает причину ее действий, однако, даже при всем своем желании, сейчас помочь просто не в состоянии. Странная болезнь будто бы из ниоткуда появилась, вспыхнув в нескольких очагах последовательно. Зеленая Тропа, Глубинное Гнездо и… - Мои ученики тоже пострадали из-за этой болезни, принцесса Хорнет, - Рун наклоняется, поднимая с пола улетевший листок, затем вновь распрямляясь, - и если вы думаете, что Совету Святилища нет до этой ситуации дела, то вы глубоко ошибаетесь. - Тогда почему до сих пор… - ДОСТАТОЧНО.       На голос молодого монарха, что эхом отразился от стен залы, замолкают все, сосредотачивая на нем взгляды. Вессель кладет листы на стол, разворачиваясь и отходя к окну, за которым уже совсем темно. Лапки его заведены за спину, ладони сцеплены в «замок». Он некоторое время молчит, обдуманное все услышанное. «Черная хворь», что появилась в их землях примерно чуть меньше полугода назад, выглядит очень странной, не похожей на какую-то, известную им до этого, болезнь. Она не похожа даже на чуму Лучезарности, что порабощала разум жуков, хотя и появилась также внезапно - все, заболевшие «хворью», остаются в здравом уме и выглядят вполне обычно, будто бы ничего не произошло. Как сказала Ее Белое Величество, болезнь не передается от больного жука к посетившему его здоровому. Иначе бы в лазарете мшистых пациентов было гораздо больше, ведь там каждый день кто-то кого-то из заболевших «хворью» навещает. Однако, все же стоит несколько ограничить частоту общения пораженных жуков с прочими. Но сделать это надо как можно мягче и деликатнее, чтобы никого не напугать. Этому королевству было достаточно ужасов ушедшего в небытие Старого Света. - Мастер Рун, что вам еще нужно для ваших исследований? - Ваше Величество, - глава Святилища складывает пару лапок на брюшке, косясь в сторону принцессы Глубинного Гнезда, - если возможно, я бы хотел привезти в стены Святилища некоторых из заболевших, для изучения глубины болезни, и поиска возможностей избавления от нее. - МОЙ НАРОД - НЕ ПОДОПЫТНЫЕ КРУГЛАНЫ! - рыкнула Хорнет, метнув свою Иглу в сторону мастера Святилища. - Успокойся, сестра, - острие опасно поблескивающего оружия правительницы Глубинного Гнезда звякнуло, отскакивая от ряда белоснежных коротких кинжалов, что выстроились перед главой Святилища Душ, - никто не станет ничего делать с твоими подданными. Верно ведь, мастер Рун? - Совершенно верно, Ваше Величество, - Рун смотрел, как перед ним, постепенно, исчезает стена из кинжалов короля, - если же принцесса нам не доверяет, то мы с моими товарищами готовы прибыть в ее земли, чтобы провести исследования и собрать необходимую информацию. - Хорнет, дорогая, - Белая Леди протянула одну из своих светящихся веточек, касаясь острого рога жучихи в красном платье, - я знаю, что ты чувствуешь. Но позволь мастеру Руну взять из-под сводов твоих земель хотя бы одного подданного. Святилище Душ - место сильное в плане энергии и магии, так будет безопаснее всего. - Ваше… - Хорнет стиснула зубы, встретившись взглядом с королевой, - тцц! Хорошо. Но вы будете мне ежедневно докладывать о состоянии моего подданного и проводимых вами исследованиях. - Ваше Выс…- глава Святилища хотел было возразить, но его прервало шуршание и слабое свечение мантии вернувшегося к общему столу переговоров короля. - Вы слышали Ее Высочество, мастер Рун. Считайте это моей, пока что, просьбой, - Вессель обвел взглядом всех присутствующих по очереди, - Хорнет, ты выберешь кандидата из своего народа, я же займусь жуками с Троп. - Ваше Величество, - королева Халлоуеста сложила лапки на талии, - при всём моем уважении к вам, но лучше этим вопросом займусь я. - Хм? - монарх вопросительно наклонил голову в сторону Белой Леди, постучав когтями по столу. - Они уже видели меня в землях Унн с визитом, - королева качнула головой, из-за чего веточки на ней также немного покачнулись, - так будет меньше вопросов и нервов для мшистого народа. - Что ж, хорошо, - Вессель посмотрел на часы, стоящие на одной из полок за спиной Хорнет, - полагаю, на сегодня вопрос считается закрытым. Мастер Рун, от вас я также попрошу присылать отчеты о проводимых исследованиях. Со всеми деталями. Хорнет – я пошлю с тобой дополнительную охрану, чтобы сопроводить до твоего дворца в безопасности, раз ты не хочешь оставаться на ночь в Белом Дворце. - Благодарю за предложение, - принцесса Глубинного Гнезда вздохнула, - но повторюсь: я вернусь обратно в Гнездо, даже если снаружи будет непроглядная тьма.       Когда в зале остался только он один, Вессель устало уперся ладонями в стол. Почему снова что-то мешает спокойному существованию королевства, которое уже и так достаточно настрадалось в прошлом? Почему странная хворь так долго не проявляла себя? Почему даже Унн, что, в общем-то, божество, не может вылечить своих детей, которых «хворь» уже коснулась? Эта странная болезнь уже даже до столицы добралась.       Легкое касание ко лбу выдергивает монарха из слишком уж глубоких дум. Конечно же, кто еще это мог быть, как не его подруга с копьем за спиной? - Стоит ли мне отдать приказ, Светлость? - Октавия складывает клешни на брюшке в ожидании ответа. - Не вызовет ли это излишнего шума, Тави? - молодой король совсем не уверен, что идея хорошая, но вариантов у них не слишком-то много. - Смена одних охранников на других? - богомолица отрицательно качает головой, - не думаю, что кто-либо что-либо заподозрит. В конце концов, правители вполне могут пожелать поменять некоторые вещи во дворце так, как им то будет необходимо. - Тебя бы да в советники. - Вессель устало выдыхает, улыбаясь, и отходя от стола. - Благодарю, таких проблем на мои рога мне не надо. - Октавия тихо смеется, несильно толкая монарха в бок прежде, чем они выходят из дверей зала совещаний.       Ее бы, серьезно, в совет, и Вессель уже не раз телохранительнице об этом говорил. А она, также на полном серьезе, всегда ему отвечала нечто вроде «а кто же еще, кроме меня, будет следить за вашим режимом дня и помогать с оружейными разминками? Братья мои что ли? Так они все в охране Ее Белого Величества. И потом. Они совершенно не умеют готовить белый глинтвейн!»       Против аргумента, настолько веского, король противопоставить подруге никогда и ничего не мог. Все-таки в чём в чём, а в приготовлении именно этого вида согревающего напитка, Октавии не было равных. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Темно-фиолетовые, уходящие почти в абсолютный черный, каллы. Прекрасные и утонченные. Редкие и невероятно таинственные. Она проходит между ними, вспоминая, в каком восторге была, когда кто-то из приезжих подарил несколько луковиц таких цветов ее семье. Возможно, благодаря заботам садовника и тому, что этот цвет восхвалял Истинного, цветам позволили расти и даже разрастись в саду за поместьем. Черный цвет. Цвет их божества, которое она слышала, до недавних пор, как шепот за гранью грез. «Желай»       Цветы тихо покачиваются, повинуясь воле потоков ветра, едва касаясь друг друга строгими вытянутыми чашечками. «Желай»       Она ускоряет шаг, а цветы начинают несильно бить ее по лапкам, иногда цепляясь листьями за подол платья. «ЖЕЛАЙ»       Она спотыкается, падая и сминая под собой несколько стеблей,с которых осыпается такая же черная, как сам носитель, пыльца. «Договор»       Впервые она чувствует не благоговейный трепет, а зарождающийся ужас, когда лепестки с цветов срывает вихрем, и выстраивает в огромную жуткую массу, сквозь которую она видит белые полоски глаз. «ВПУСТИ ЖЕ!!!» - Нея?       Тинея вздрагивает, растерянно и испуганно оглядываясь вокруг. Ее покои. Нет никаких цветов. Нет никакого силуэта и вообще никого, кроме нее и ее брата. А ведь она даже не слышала, как он зашел. - Ты так долго не отвечала, вот я и… - Актиас замечает треснутое черное зеркало на тумбе у кровати, и осколки от разбитой чашки на полу у ног сестры, - ох, боги бывшие и нынешние! Что случилось, сестренка? - Я… не знаю, - Тинея сжимает браслет на левой верхней лапке, - только что пила чай, а потом…       Перед ее глазами мгновенно предстает виденная ранее картина, от чего мотылек сжимается в комочек, свивая усики на голове в спираль. Страшно. Вот каково это чувство на вкус снова, спустя столько лет. - Не двигайся - я позову слуг убрать беспорядок, - Актиас снова переводит взгляд на зеркало, потом на сестру, - Нея, это тоже придется выбросить. Его не починить. - Выбрасывай, - на выдохе выдает Тинея, подтягивая ноги на стул и обхватывая их под коленями, - даже жалеть не стану этот… мусор.       Актиас очень удивлен таким ответом сестры, потому, даже без единого слова, отрывает от первого же, попавшегося на глаза, куска ткани кусок поменьше, и заворачивает в него зеркало с тумбы. После чего, также молча, доходит до дверей и выглядывает из покоев сестры, перебросившись парой слов с одним из охранников.       Тот уходит, а мотылек возвращается обратно, подтаскивая к сестре найденный в покоях еще один стул. Он видит, что Тинея чем-то напугана и очень взволнована, но чувствует, что сейчас она ничего понятного ему не ответит, если он ее спросит. Пришедший слуга убирает осколки, беспокоясь, не поранилась ли леди, на что Актиас отрицательно качает головой, и благодарит жука за помощь, едва дождавшись, когда тот покинет покои сестры, и большие белые двери вновь закроются. - Тише-тише, маленькое пёрышко, - Актиас обнимает сестру нижней парой лапок под пушистой грудкой, верхней - за плечи, наклоняя к себе, и начав тихонько покачивать, этим успокаивая, - всё хорошо. Я рядом. Тебя никто больше не обидит.       Мотылек переходит взглядом от одной вещи на столешнице трюмо до другой. Разноцветные флакончики хранят за своими стенками созданную им «пыльцу». Какие-то уже почти совсем пусты, в каких-то содержимое уменьшилось наполовину. «Флакончик с нероли… Почти полный» - отмечает про себя Актиас, все еще покачивая сестру в объятиях. - Это…не нужно более, – в ответ на его невысказанный вопрос тихо говорит Тинея, видя, на что смотрит ее брат, - не подчиняю… Уже долго. Не желаю. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Кроваво-красные ликорисы тихо поют свою песню, сливаясь в большое марево над ним. Цветы, что стоят на границе между миром живых и миром духов. По-крайней мере, в это верили жившие до него. Он пытается поднять лапку, что, почему-то, ощущается сейчас тяжелой, словно из свинца. Где-то на самом верху, под потолком, он видит обрывки темно-синего плетения, когда-то бывшие очень большим коконом. Что-то подсказывает ему, что его. - С пробуждением, - он слышит, сквозь не проходящую пока пелену, мягкий, обволакивающий, и такой родной голос, - в следующий раз постарайся хотя бы упасть чуточку точнее. Туда, где, например, буду стоять я.       Он видит, что с обрывков кокона стекает голубая жидкость, теряющаяся где-то среди красного цветочного марева. «В грёзах единых…»