The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

      Горячо. Очень горячо, жжётся.       Чёрные коготки очерчивают стыки красных грудных пластин, от которых исходит нестерпимый жар. Широкая ладонь проводит вдоль по хребту, останавливаясь у основания хвоста, чувствуя, как от этой ласки изящное тело податливо прогибается, прося больше.       Жжётся, но для него это не более чем тепло теперь, ведь, с некоторых пор, он хранит в себе частичку такого же пламени. Больно было в начале. Но эта боль стоила того, чтобы её пережить.       Он чувствует острые коготки под лопатками, и невольно подаётся грудью вперёд, вплотную прижавшись к алой груди, под хитином которой чувствуется вибрация. Алый довольно урчит, хотя ни звука не слышно из приоткрытого рта. В этом странном сне, что они сейчас делят на двоих, у них нет голоса, чтобы говорить друг с другом.       Они слышат звуки вокруг – все, что есть на этой поляне среди слепяще-ярких цветов с закручивающимися лепестками. Даже свои шаги и едва уловимые царапанья по хитину. Но их собственные голоса будто бы скрываются тут чем-то, что они не могут обойти. Хотя подобная «немота» для них не в первой: когда-то, очень давно, когда один из них был слишком мал, и кроме рявканья ничего выдавать не умел, а другой так и вообще от рождения говорить не мог, они, всё же, как-то умудрялись понимать друг друга. Сейчас всё почти как тогда, только они сами стали гораздо старше, и отношения между ними изменились.       Найт вдыхает через приоткрытый рот карминовый дым, что, наклонившись, выдохнул ему в губы Кошмар. Он скучал по этому, можно даже сказать, он слишком стал от него зависим. Не от дыма – от пламенного короля, а дым так, лишь приятное дополнение.       Тёмный Страж чуть отстраняется, ловя узкую ладонь, и касаясь костяшек лёгким поцелуем, после расправляя пальцы с аккуратными коготками с алым краем так, чтобы оставить такой же след уже на внутренней стороне раскрытой ладони: «люблю тебя». Даже говорить не нужно, чтобы понять, что он именно это имеет в виду, и ничто иное. Кошмар выдыхает, пальцами другой, свободной лапки, скользя по краю белоснежной керамики перед собой – понимает. И почти сразу же вслед за этим чуть вздрагивает, срываясь на беззвучный стон, когда Найт немного приподнимает его и, подавшись вперёд, касается маской хитиновых пластин на алой груди, пробегаясь языком по краю самой верхней из них. Также, как и спина, это – одно из его наиболее чувствительных, и самых уязвимых мест. О чём Его Тёмное Высочество прекрасно знает, и чем бессовестно пользуется. И Алому это, бесспорно, нравится. - ? - Кошмар касается почти незаметного следа, как от ожога, на груди возлюбленного.       В ответ Найт поднимает одну лапку, изображая Алое Сердце, и пытаясь изобразить нечто вроде огненных шакрамов. Хотя, судя по тому, как Кошмар беззвучно хихикает, лёжа на его плече, получается это у принца как-то не очень. Найт наигранно фыркает, проводя пальцем по белой щеке: жаль, как же ему, до кислоты под языком, жаль, что он не слышит этого бархата. - ?... ?! - Найт рисует в воздухе, всё той же лапкой, многочисленные вопросы, вычерчивая силуэты зданий: спрашивает, где Алый пропадает на сей раз. -... - Кошмар мягко обвивает своего Стража хвостом за пояс, охватывая кольцами даже чуть выше, почти у самой груди, думая, как бы изобразить ответ: дождь так просто не нарисуешь из ничего. Даже если Найт и поймёт про место, то более точно уже сказать всё равно не получится: слишком много в столице домов, не будет же его принц в каждый стучать, выясняя, не здесь ли его Пламенное Величество?       Найт, видя, что его любимый слишком уж сильно задумался, пытается подняться, но Кошмар слегка надавливает лапкой из второй пары, ему на грудь, выдыхая пестрящее кармином облачко: он не разрешал этого, и Тёмному Высочеству надо с желанием Кошмара считаться. Найт вздыхает, возвращая телу прежнее положение: и кто тут больший собственник, если теперь посмотреть? - … - Алый снова выдыхает облачко, коготком быстро распределяя слои, чтобы успеть показать высокие шпили и потоки дождя. - !!! - Найт перехватывает его за запястье, на сей раз поднимаясь с места, и немного нахмурившись.       Город Слёз. Столица же, и Алый где-то здесь, так близко к нему? Найт благодарит всех возможных богов за то, что решил сегодня остаться в Шпиле вместо того, чтобы ехать в Грязьмут: видимо, из-за близости места, они с Кошмаром смогли пересечься на путях Грёз, выходя позже в единый сон. Они настолько близко друг другу там, где сейчас находятся их физические тела. Есть шанс найтись и… - !!! - когда его, не слишком-то вежливо и аккуратно, толкают обратно на цветочное ложе, упирая по обе стороны острых рогов не только ладони, но и острые вторые лапки, Страж запоздало понимает, что так делать не стоило.       Кошмар рычит, хотя этого и не слышно, но под пальцами, что касаются чёрного хитина его горла, Найт это чувствует. Неподчинение. Тёмный принц усмехается про себя: его возлюбленный, видимо, очень сильно хочет показать, кто сейчас тут главное божество, с желаниями которого стоит считаться. Кошмар наклоняется, приподнимая край маски Найта, и проходясь острым раздвоенным язычком где-то под его нижней челюстью, заставляя возлюбленного прикрыть под маской глаза.       Хитрый и бесчестный приём. Как, впрочем, и следующий вслед за этим, весьма чувствительный, укус, наверняка оставивший ровное «ожерелье» из следов на его хитине. Хотя, если это отпечаталось бы не только в его снах, но и на реальном теле, Найт был бы совсем не против. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Тихой поступью вдоль большого окна, за которым сейчас идёт дождь. Вдоль книжного шкафа, в котором едва ли наберётся хотя бы с десяток книг, хотя они ему и не интересны вовсе. И даже не видя, стоя почти всегда спиной, он чувствует этот липкий, обволакивающий взгляд на своём затылке и крыльях. - Итак? - этот стелющийся голос можно было бы посчитать приятным, если не знать, что за тварь его владелец. - И что ты хочешь от меня услышать? - Актиас не оборачиваясь, следит в отражении за высоким жуком, что удобно расположился в кресле за его спиной. - Зачем ты пришёл сегодня, наверное? - Сам же позвал, и теперь спрашиваешь? Как-то глупо подобное, не находишь? - С такими-то речами ты, вижу, совсем умереть не боишься? - А однажды мы все умрём, не страшно даже.       Тёмный хмыкает, подпирая маску ладонью. Чем ближе к исполнению его план, тем более бесстрашным становится этот мотылёк. Или ему, и правда, жизнь не мила? В таком случае, он, действительно, очень странный. И весьма интересный. - Что творится во дворце ты и так знаешь, - Актиас развернулся, облокотившись на стекло за собой, - на Тропах почти без изменений: мелкая и средняя живность, всё также, осаждает поселение Мшистых. Большая половина из них, к слову, обращена в дерево, а не камень. Тут ты просчитался. - Я так не думаю, - Тёмный махнул лапкой, подзывая гостя к столику, стоящему справа от себя, - мне не столько важны они, сколько их прародительница. - Ну, если так, то ты доставил ей очень серьезные проблемы, - Актиас пожал плечами, устраиваясь на стуле, на который ему указали, - что-то ещё интересует? - Дай-ка подумать, - Тёмный сузил глаза, окинув мотылька взглядом снизу вверх, - как развлекается с тем огнеоким? - Прекрасно, - почти прошипел мотылёк, опрокидывая залпом стакан с прозрачной жидкостью, в которой, по запаху, до этого признал сильный алкоголь, - что-то ещё? - Как твоя сестрица поживает?       Графин, наверняка, был дешёвым, и жалеть его явно не стоило, в отличии от его содержимого, что теперь красовалось на полу живописной лужей, постепенно распространяя горьковатый запах полыни. Тёмный пожал плечами, даже не поднимая лапок с подлокотника кресла: жаль, абсент он только пару дней назад приобрёл. Ну да ладно, купит новый, невелика потеря. Однако, в этих бордовых лапках, оказывается, скрыта приличная сила, в противовес внешней хрупкости этого создания. - Даже думать не смей, чтобы подойти к ней ближе, чем на пушечный выстрел, мразь. - почти прорычал Актиас, вдавливая лапки хозяина апартаментов в подлокотники нижней парой своих лапок, верхней же цепляясь за рога на маске, и откидывая голову их владельца немного назад. - Ты забываешь, с кем говоришь, - Тёмный хрипло рассмеялся, распадаясь на густое чёрное облако, что прошло насквозь через мотылька и обернулось так, что теперь зеленокрылый был перехвачен за обе пары лапок и горло, - ты принадлежишь мне, глупое создание. И твои попытки хотя бы даже припугнуть меня теперь, выглядят так жалко. - Ты забываешь не только это. - Актиас презрительно усмехнулся, несмотря на свое, не слишком-то завидное, положение. - Хотя соглашусь: твоя мордашка позволяет тебе без проблем пройти куда угодно, - с явной издёвкой протянуло Тёмное божество, видя, как в мотыльке презрение сменяется на что-то, похожее на испуг, - и то нам с тобой только на руку, не так ли?       Мотылёк промолчал, несильно хлопнув крыльями, которые его собеседник не посчитал нужным блокировать. Пусть говорит, что угодно, это вряд ли его, Актиаса, заденет. Но можно подыграть, чтобы потешить самолюбие этого божка. Хах, да, он это очень любит. А у мотылька, к слову, очень хороший учитель актёрского мастерства.       Очень хороший и удивительно красивый. Который остался где-то там, в апартаментах в столице, окружённый уже новыми символами - блоками, что не дадут ему уйти, какую бы форму он не принял. А то, что у Мрака форма не единственная, Актиас знал, причем уже наверняка. Наверное, огнеокий бы очень удивился, если бы об этом узнал. - Полагаю, мы и дальше будем придерживаться плана, верно… лапочка? - напоследок Тёмный, всё также издеваясь, вытянул нижнюю правую лапку мотылька, пройдясь когтем по бинтам, разрывая их, и открывая шрам, из которого протянулась по запястью вниз тонкая струйка розоватой крови. - Всё… будет идти согласно ему. - Актиас выдернул лапку на себя как-то уж слишком легко, поднося к лицу, и слизывая кровь. - Вот и славно, - Тёмный тихо рассмеялся, пройдя за спину мотылька, и положив лапку ему на плечо, - люблю, когда мы понимаем друг друга почти с полуслова, Атис. - Не слишком-то вежливо давать клички, при этом так и не удосужившись дать имя себе самому. - Актиас чуть скривил лицо, перетягивая кусками порезанного бинта запястье снова. - Что ж, тут ты прав, это весьма… неудобно. - Тёмный отпустил плечо мотылька, возвращаясь на место, и о чем-то задумавшись.       Мотылёк знал, о чём думало божество. Имя – не просто набор букв и закорючки на пергаменте. Те, кто знал, как обращаться с этим даром, могли творить с его владельцем поистине ужасные вещи. Знаешь имя – сможешь узнать и прочие слабости врага, и использовать их себе на благо. Никто Актиаса этому не учил, он понял это сам, очень давно, в тот день, когда был на тонкой грани между снами и кошмаром, после которых его светлейшее семейство поутру не досчиталось одного из старших детей. И мотыльку было его совсем не жаль. Братец был той еще сволочной мразью, и смерть свою вполне заслужил. Старый Вереск наверняка знал, чьих это лапок дело, но ученику ничего не сказал. Может, тоже считал кару заслуженной? Кто знает, они об этом инциденте никогда не разговаривали ни тогда, ни потом. - Хорошо, - Тёмный поднялся с кресла, мягко перетекая к мотыльку, и останавливаясь всего в шаге от него, - ты не расскажешь никому, так что тебе я могу сказать его… партнёр.       Тёмное божество наклонилось к самому уху мотылька, холодя дыханием мягкий пух, что даже немного покрылся тонким слоем инея, заставляя зеленокрылого вздрогнуть. Тёмный прошептал достаточно тихо, но у Актиаса было ощущение, что он лишится слуха, если имя окажется длиннее еще хоть на одну букву. Даже пламя, в котором он умирал и воскресал каждую ночь, не жгло его так сильно, как холодило это.       Тёмный довольно оскалился, отходя от мотылька, который тут же обхватил свои уши, начав их растирать, будто бы, и правда, не в теплой комнате стоял, а где-то среди Воющих Утёсов, на ледяном ветре.       Тёмное божество сделало размашистый жест, означавший, что аудиенция закончена. Мотыльку повторять не пришлось – пулей вылетел за дверь, и потом ещё долго прятался в тени переулка, вжавшись в стену и дрожа. Нет, больше настолько близко к себе он эту тварь точно постарается не подпускать. «Ты – мой жрец, - звучал в голове мотылька этот стелющийся, словно утренний туман, голос, - ты выполняешь мою волю. Мы слишком далеко зашли. И ты не посмеешь отступить теперь, после всего, что уже натворил»       Мотылёк, шатаясь и держась за стены, едва смог открыть дверь в свои апартаменты, в которых было гораздо теплее, чем на улице, которую заливали потоки дождя. Взгляд Актиаса упал на сладко спящего в постели Кошмара, который так мирно улыбался, что мотылёк едва не завыл от боли, крепче сцепив зубы, проходя к шкафу у стены, и доставая оттуда новые бинты, и небольшой пузырек с гранатового цвета жидкостью. Половину из неё мотылёк выпил практически сразу же, как отвинтил крышку от горлышка, после закашлявшись, и бросая быстрый взгляд на Алого. Тот, по-прежнему, спал. - Всё идёт по плану, разумеется, - Актиас туго перетянул ноющее запястье, выбрасывая окровавленные ошметки старого бинта в мусор, и допивая остатки жидкости из пузырька, - но только далеко не по твоему. Гордыня многих Древних погубила. И ты не станешь исключением, не после всего, что устроил. Я об этом позабочусь… Умбра Ноктис.