The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

- И звон там стоял, ух, жуткий такой! Удивляюсь, как все там не оглохли!       Мотылёк кивнул, соглашаясь со сказанным. Он слышал о далёких землях, в которых воздух буквально пропитан звуками разной тональности и частоты. Сам он никогда не бывал в них, но слышал от тех, кто приезжал к его светлейшему отцу, в своё время. Да ещё Вереск рассказывал немного. Хотя Актиасу всегда было любопытно, когда же его наставник успел побывать в тех краях, когда он, вроде как, никогда не покидал земель их рода. Но сколько бы мотылёк не спрашивал, старый шаман никогда не отвечал на этот вопрос, что, в последствии, свело и любопытство его ученика на нет. - Кстати, спасибо, что помог мне в тот раз выбраться отсюда, - его собеседник, что был похож на силуэт, по которому ползли, собираясь в некое марево, алые всполохи, махнул лапкой, - хотя репетицию я, всё равно, проспал. - Как ты вообще умудрился попасть в эти грезы? — Актиас немного откинулся назад, наблюдая за тем, как собеседник крутит в лапках какой-то музыкальный инструмент. - Сам не знаю, - жук пожал плечами, - но старшая сестра говорит, что мы всегда появляемся там, где больше всего нужны. Возможно, тут то же самое? У тебя такое, когда-либо, еще было? -Нет…. наверное, - тот случай с Кошмаром и Тропами мотылёк не считал похожим. Там, скорее, он сам неосознанно позвал гостя. Этот же явился без зова и, кажется, тоже был порядком удивлен, - что это за вещь у тебя? - О, это? - жук вытянул перед собой инструмент, состоящий из нескольких продольных трубочек разной длины, скрепленных между собой крепкой поперечной оплёткой, - сиринга. Звучит красиво, хотя я, пока что, еще учусь на ней играть. Гораздо лучше у меня получается работать с хэнди. Ну или просто Ди. Флейта такая, из тростника. Слышал когда-нибудь, как занятно она может звучать?       Мотылёк отрицательно помотал головой. Увы, за свою небольшую жизнь услышать перечисленные музыкальные инструменты ему не довелось: их светлейший отец считал подобные вещи недостойными своего, а заодно и прочего семейства, внимания. Пожалуй, только флейту, что изготовлялась из металла, и звучала чище и звонче всего, он признавал. Хотя и с некоторыми оговорками.       Похоже, его новый знакомый просто обожал музыку — так вдохновенно принялся рассказывать ему о своих инструментах, хотя из двух у него был при себе только тот, что он назвал «сиринга». Кажется, в его семье все, так или иначе, были связаны с различными музыкальными инструментами. Но, как обмолвился жук в алом мареве, никто из его сестёр не играл ни на арфе, ни, тем более, на лютне. - Хотел бы я услышать, как они звучат, - жук поднес свою флейту к губам, - наверное, очень красиво. Но. хэй! А давай я для тебя сейчас что-нибудь сыграю, пока ещё не наступил рассвет? - С чего подобное рвение? - Актиас развернулся в полоборота, сложив одну пару лапок на согнутых коленях. - Ты забавный, - гость звонко рассмеялся, немного запрокинув голову назад, - с тобой интересно. И ты хороший, помогаешь. Так почему нет? - То, что я тебе помог один раз, ещё не значит…       Первые тихие, слегка приглушенные, ноты, осторожно, показались из своего деревянного «укрытия», будто бы осматриваясь перед тем, как уцепиться за потоки шаловливого ветерка, и подняться выше, увлекая за собой остальных друзей, что прятались внутри полых трубочек. По нарастающей громче, затем снова тише на вдохе, и вновь вперед и ввысь. Как ветер, который мотылёк любил слушать на вершине пещеры, в которой они жили со старым Вереском. Как тот ручей, что едва пробивался сквозь тяжёлые блестящие камни, в низине превращаясь в, переливающуюся в свете утреннего солнца, прохладную реку. Как первые лучи этого самого солнца, что он иногда ловил на свои крылья, когда они с сестрой выбирались, зевая, из пещеры старого Вереска, когда тот забирал их обоих к себе в ранней их юности. Такие тёплые и далёкие воспоминания…       Силуэт гостя подёрнулся легкой дымкой, а мелодия, выводимая удивительным инструментом, затихла, будто бы последний уголёк в уже догоревшем и остывающем кострище. Актиас открыл глаза, выдыхая — любым снам свойственно заканчиваться, рано или поздно, и с этим ничего не поделаешь. - Мне пора, - гость прицепил флейту за что-то на поясе, - хэй, а приходи сюда завтра, ладно? - Зачем? - мотылёк поднялся, потягиваясь, и смотря на узкую светлеющую полоску на грани грезы: в мире яви занимался рассвет. - Просто приходи, - силуэт начал стремительно распадаться на газовые ленточки, а голос и вовсе почти исчез, - я другую флейту принесу. И ждать буду. Правда-правда! Ты только приходи, хорошо?       Когда окружающая полянка залилась ярким золотым светом, а последние алые всполохи истаяли, будто бы их и не было, Актиас вздохнул, делая несколько взмахов изумрудными крыльями, и подлетая к краю этого парящего островка, за которым простиралось местное небо, и неспешно проплывали первые маленькие облачка. Нырнув в любое из них, он бы, совершенно точно, проснулся.       Чуткое обоняние уловило лёгкий аромат чего-то свежего, отдаленно напоминающее одну из тех смесей, что он, некогда, готовил для сестры. Обернувшись уже в полёте, мотылёк увидел, как по краю пепельной дорожки, на исчезающем островке, невысокой каймой, проросли ярко-зеленые, пышные кустики длинной травы. Именно от них исходил этот аромат, похожий на цитрусовый, с небольшой примесью мяты и чего-то цветочного.       Актиас чуть улыбнулся, хлопая крыльями, и ныряя в образовавшийся поток воздуха, что отнёс его к ближайшему пушистому облачку, которое радостно приняло его в свои мягкие объятия.       Лимонник. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Перо быстро чертило буквы на пергаменте, дополняя строки набросками и мелкими символами-пояснениями. Писчий едва успевал закончить одно предложение, как леди в голубой тиаре с чёрным блестящим камнем, рисовала на большой доске мелом очередную схему, состоящую из нескольких узоров, поясняя про каждый угол и каждую «веточку». Она торопилась и, хотя понимала, что писчий очень старается, чтобы всё выглядело понятно и читаемо, но, периодически, просила его поторопиться, чтобы успеть сегодня как можно больше. И невысокий пухленький жучок в серой накидке понимал, в чём причина спешки леди. И очень старался быть быстрее, не потеряв при этом, свою хваленую аккуратность. - Таким образом, если на этой структуре поставить дополнительную мандалу у левого нижнего острия, то покрываемая заклинанием площадь увеличится еще на 15 шагов по окружности, - Тинея обернулась на звук открываемой двери, - приобретая барьер из низкочастотного звука до тех пор, пока структура не выполнит своё предназначение или не будет стерта нанёсшим её. - Как успехи? - Вессель бросил взгляд через плечо писчего, который как раз заканчивал писать продиктованное предложение. - Знания леди удивительны, - жук отложил перо, осторожно укладывая свеженаписанный лист поверх уже имеющихся, - их хватит, наверное, на несколько очень больших книг, Ваше Величество. - Не сомневаюсь, - монарх сделал жест, означавший, что на сегодня записи окончены, и жук может быть свободен, - завтра ты должен быть здесь в первый час после обеда. На сегодня всё, Эмиль. - Слушаюсь, Ваше Величество. - писчий быстро собрал все принадлежности в сумку, аккуратно перехватывая стопку бумаг и откланиваясь, затем исчезая за дверями, которые ему помогли как открыть, так и закрыть.       Тинея тяжело выдохнула, разворачиваясь к доске, и стирая с неё все, что было нарисовано. Ещё столько надо успеть рассказать и объяснить, столько сделать для защиты дворца, всех в нём, и за его пределами. Времени крайне мало. - Ты сегодня снова пропустила дневной чай, - Вессель подождал, пока Тинея закончит с доской, и уберёт всё на место, - я понимаю твои опасения, но это не повод забывать про собственное здоровье. - Но я не была голодна ни тогда, ни… - в противовес ее словам, желудок тихо заурчал, заставив мотылька сжать ткань чуть выше голубого пояса. - Врать ты можешь кому угодно, - молодой монарх чуть прищурился, улыбнувшись, - но только мне вот не надо, хорошо? - У нас мало времени. - На то, чтобы провести хотя бы час за обедом и последующим отдыхом, всё же, вполне достаточно. - Её Белое Величество? - Всё по-прежнему.       Монарх замолчал, переводя взгляд на книжную полку справа от себя. Белая Леди уже несколько дней не покидает ту комнату, неподалёку от оранжереи на втором этаже. Как и в прошедшие времена, она вновь оплетает своими, светящимися в сумерках, корнями, столь дорогое её сердцу королевство, надеясь хоть как-то помочь подданным. Пока она ещё может покидать место своего добровольного уединения. Но ещё пара дней — и повторится то, что было в её старых Садах. Он слышал об этом, он видел остатки того, что когда-то тоже было корнями его матери-королевы. Белая Леди, конечно, божество древнее. Но даже она вряд ли сможет без последствий пережить повторную защиту Халлоунеста.       Они ищут варианты, они защищаются от тех безумных, что уже даже и за жуков-то не считаются. Даже хуже, чем при Лучезарности. Подданные и носа не показывают из своих домов, лишь самые смелые ходят за продуктами к тем палаткам, что он распорядился расставить по всему королевству, чтобы дать подданным хотя бы небольшую надежду. Самые же глупые и скупые теперь являют собой весьма жалкое зрелище в тюремных камерах. Хотя, это только те, кому повезло не попасться тем, кого одолела «черная хворь». Другим повезло гораздо меньше. Патрули день и ночь обходят и дворец, и столицу. И даже самые отдалённые уголки королевства, вроде тех, где живут те улитки — шаманы. Хотя в тех краях свои добровольцы, но всё же, даже это уже вселяет слабую, но надежду. А она, как известно, всегда умирает последней.       Они шли по белоснежным коридорам, освещаемым лампами со светомушками где-то под потолком, и растениями в нишах, которые так нравились королеве. Сегодня «Тени Монарха» с ними не было: не смотря на протесты Октавии, король дал ей выходной и, практически, с пинками, выставил в сторону Колизея якобы для проверки дел в тех краях. Тинея незаметно улыбнулась, вспоминая, как недовольно пыхтела богомолица, вынужденная подчиниться приказу, но какой тайной благодарностью сквозил её взгляд. Вокруг Колизея было не менее опасно, чем внутри, так что появление «Белого Стража» можно было расценивать, как дополнительную помощь всем, кто попал в вынужденное окружение. К тому же, с собой Октавии дали несколько рюкзаков со всякой снедью и медикаментами, что пришлась бы очень кстати там, куда её отправляли.       Ничего личного, лишь приказ короля, который заботится о своих подданных. Ничего подозрительного, лишь дополнительная помощь попавшим в беду жукам. Ничего страшного, ведь там будет, кому позаботиться о «Разящем острие» кроме неё самой. Ей будет безопаснее там, чем здесь. - Добрый вечер, Ваше Белое Величество, - Тинея подобрала полы чёрного, как ночь, платья, опускаясь на небольшую банкетку, стоящую чуть в стороне от ложа, задёрнутого плотным серебристым пологом, - сегодня всё также, как было вчера. Со всех концов королевства поступают отнюдь не самые радостные вести. Но мы с Его Величеством делаем всё возможное…       Когда тонкий белый корешок с синей бусиной мягко скользнул по её пушистой щеке, Тинея замолчала, наклоняя голову ближе к нему. Королева Халлоунеста, конечно же, всё слышит и знает и без её отчетов. И сейчас она даже пытается успокоить беспокоящуюся «изумрудную чаровницу», которая не знает уже, за что браться в первую очередь, кроме записей своих заклинаний. Вести ото всюду тревожные, о том, в каком состоянии Зелёные Тропы и Глубинное Гнездо вообще вспоминать не хочется. В Святилище уже не читают мантры — лишь давящая тишина липким туманом стелется по коридорам, что оплетены стеблями и листьями посланницы Унн. Совет и Рун, по мере сил, помогают тем, кто обращается к ним с просьбами о помощи, ведь они — те немногие, кто может помочь сдержать хворь, когда амулеты уже не могут. - Матушка, - Вессель опускается на одно колено перед пологом, - ваш сон, которым вы даруете защиту королевству… Белая Королева, что объемлет состраданием своим всех и каждого… Если бы вы только позволили нам помочь вам в этом. «Нет нужды беспокоиться о грёзах моих, сын мой, - тихо, словно ветерок чуть всколыхнул маленькие колокольчики, послышался голос королевы со всех сторон комнаты, - сила древняя, что есть во мне, защитит меня, а я защищу ей всё изнутри. Ты же защищай наш святой Халлоунест извне, Бледный Монарх, свет для заблудших душ, что скованны страхом своим. Наш славный король»       Тинея поднялась, складывая лапки на талии, и склоняя голову, когда светящийся корешок исчез обратно за пологом. Королева не скрывает от них, что одних только её сил будет не достаточно для защиты. Об этом никто не должен знать, и мотылёк вполне понимает причину. Ведь если монархи не смогут защитить простых подданных от этой опасности, то кто тогда сможет? «Зачарованное дитя, - слышит Тинея почти у самых дверей, из-за чего чуть крепче сжимает под коготками край мантии монарха, - да будет Бледный Свет тебе опорой, отныне и навеки»       Они покидают покои, в которых повсюду свисают со стен и потолка гроздья маленьких белых цветов. Они придут сюда снова завтра. И будут очень надеяться, что Белая Леди, как и сегодня, сможет поговорить с ними. Хотя бы поговорить, ведь на то, что она сможет подняться со своего ложа, они больше не надеются. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Стража остановила его только однажды: странный высокий жук, укутанный почти по самые глаза, в чёрную накидку, и стоящий у главного фонтана столицы, выглядел весьма подозрительно при нынешней обстановке. Когда большой жук в тяжелой броне, преградил ему путь своим громоздким гвоздем, он лишь легонько ткнул его пальцем в открытую часть ближайшей лапки. Часовой словно остолбенел, не двигаясь с места, пока странный жук, спокойно и медленно, обходил и выставленный Гвоздь, и самого часового. Этот паралич был странным и пугающим: ни двинуться, ни загудеть в попытках позвать подмогу. Этот странный жук будто бы какой тайной магией владел, которой и слова не нужны, чтобы подействовать. Конечно, всех патрульных предупреждали, что в городе появился опасный чужак. Но чтобы он мог подобное — об этом им точно не говорили. - Мешаешь, - тихий голос пробирал до противных покалываний под хитином, - поди прочь, ты никого здесь не видел. Понял?       Часовой, по-прежнему, не мог ничего сделать в ответ, из-за чего странный жук устало выдохнул, толкнув массивного «собеседника» в спину также, одним пальцем, после чего тот забарахтался в луже, пытаясь перевернуться на бок, и откашляться. Внутри всё словно скрутило в тугой жгут, который, разворачиваясь, приносил за собой нестерпимую боль.       Жук в чёрной накидке, все также, стоял за его спиной, лицом к фонтану, дожидаясь, пока часовой, гудя, поднимется, и протрёт глаза, непонимающе уставившись на пустое место перед собой. Вот к нему подошел более мелкий товарищ по патрулю, что-то спросив, на что большой жук несколько раз помотал головой от него к фонтану и обратно, после замахав лапками, и постучав по шлему на голове. Ему просто показалось из-за усталости и этого гадкого дождя, который идет в столице уже вторые сутки. Нет у фонтана никого, кроме него и его напарника, и не было никогда. Просто он очень устал, надо отдохнуть. - Как, однако, восприимчивы местные к такой простой вещи, как внушение, - Ноктис повесил свою накидку на гвоздь в прихожей, стряхивая с маски и рогов капли воды, - одно касание: и они уже не отличают тень от строения от тени в самой тени. Это… даже забавно. Наверное, стоит попробовать провернуть подобный трюк в том месте.       Тёмный усмехнулся, подходя к высокому окну, и наблюдая за парой новых часовых, что прошли мимо его убежища, чтобы сменить тех двоих, с одним из которых он столкнулся часом ранее. Всего лишь марионетки. Да, под чарами аж из самого дворца, но всё же, марионетки. - О тебе я такого, конечно же, не скажу, - Ноктис распластался по всему креслу, прикрыв все свои глаза, - конечно, сейчас ты этого не чувствуешь, твоё счастье. Но ты слишком поспешил забыть о том маленьком «подарке», которым я тебя наградил. Это было очень и очень зря с твоей стороны… Тёмный Принц. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------ - И ты даже не спросишь, сколько нам ещё ехать? - Неа. А зачем? - Ты меня удивляешь, братец. Обычно, ты раз сто спросишь подобное. И потом ещё столько же будешь спрашивать, когда ближайший город или поселение. Ты точно не заболел? - Да здоровее меня не бывает, сестрёнка! - Ох, да отстань ты от него. Не видишь разве — он снова что-то пакостное задумал. У твоего брата шило в жопе. И всегда там было, сколько его помню. - Или ему что хорошее приснилось. Всё может быть.       Длинношеие скакуны в странных белых масках с продольными чёрными полосами, бодро везли за собой повозку, на облучке которой сидели две жучихи в ярких красных нарядах, что весело и со смехом, переговаривались с ещё двумя, сидящими где-то под тентом позади них. Из повозки донеслись звуки, такие звонкие и сочные, что скакуны даже немного подпрыгнули на месте, тряхнув возницу и её соседку, за что получили строгий выговор жучихи с красивой брошкой на груди.       Сам же жук, что сейчас играл на длинной деревянной флейте, немного постукивал ногами по дощатому полу повозки, чему-то улыбаясь. Сам инструмент был перемотан в нескольких местах толстыми кольцами из ниток, и покрыт лаком, что поблескивал, когда на него падали косые лучи солнца, попадающие в повозку. Определенно, он обязательно прихватит с собой свою ди в сегодняшние грёзы.       Музыкант отложил флейту в сторону, разваливаясь после на подушках и прочем мягком, что было за ним, чем вызвал новую порцию недовольства жучихи, что была словно его отражение. Не страшно, сестра может и выглядит грозной, но она очень добрая, и слишком больно по усикам его бить точно не будет.       Сёстры на облучке что-то негромко обсуждали, третья же его сестра предпочла заняться осмотром и наладкой своего тамбурина, в частности — состоянием тарелочек на его корпусе. Всё-таки, содержать свои инструменты они обязаны в абсолютном порядке для каждого выступления в качестве аккомпаниаторов старшей сестры. У неё целых три музыкальных инструмента, и когда она выбирает из них не флейту, а что-то иное, они должны быть готовы.       Жук улыбнулся, вспоминая свой сон. Даже спустя столько лет, несмотря на то, что они выросли и прилично изменились, тот аромат, который он запомнил из тех времён, остался прежним. Сладковатый, тёплый, с лёгкими пряными оттенками и чем-то, отдаленно похожим на что-то из цитрусов. Хотя, теперь на нём и ощущались шлейфы прочих ароматов, которые он, наверняка, уйму насоздавал за это время, но его родной они точно не смогли перебить. По-крайней мере, для флейтиста точно. - Опять пакость задумал, да? Ну признайся же, братец! Или нашёл что, и придумываешь очередной «хитрый план»?       Всё такой же лёгкий дурман, даже по ту сторону снов. Иланг-иланг. - Всё может быть, сестрёнка, - он открыл глаза, протянув лапку под солнечный свет, попавший в повозку, - всё может быть.