The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

      Перед ней стояли её бог и её король. Первого она искала почти всю свою сознательную жизнь, ведомая целями своего сиятельного, амбициозного, и жестокого отца, точно зная, что предстоит сделать в случае успеха. Второй же поначалу был лишь неким ориентиром, дополнением, из-за частых визитов первого принятым за искомое. А она привыкла добиваться своих целей. Когда же оказалось, что цель ошибочна, почему она не остановилась?       Они что-то обсуждали, и принц частенько размахивал лапками, а то и теневыми щупальцами, в попытках что-то дополнительно показать или пояснить. Монарх же то кивал, соглашаясь, то резко вскидывал лапки перед собой, отрицая и приводя контраргументы брату.       Они не планировали сегодня встречи с кем-либо кроме Её Величества, но Бледный принц появился во дворце неожиданно, не желая ничего слушать от слуг, и не принимая никаких возражений от брата касательно необходимости срочного обсуждения дела, что привело его в белые чертоги.       Его Величество вздыхает, прикрывая лапкой глаза на мгновение, затем отводя их обе в стороны, пожимая плечами. Напору его брата можно только позавидовать, ведь уговорить Весселя на что-либо очень непросто даже ей, его леди. Монарх подзывает её, и по всему его виду ясно, как белый день, что идея, которую они с братом обсуждали, ему не нравится. Но иных вариантов у них, кажется, уже не осталось. Она вскользь слушает, что предлагают, задавая некоторые уточняющие вопросы, и всё время разговора незаметно наблюдая за королём. Он очень обеспокоен тем, что ей предстоит сделать.       Когда принц уходит, молодой правитель Халлоунеста выходит на балкон, чьи резные колонны увиты вьющимися стеблями с бледно-зелеными цветами, и, опираясь на перила, немного склоняет голову, будто бы пытаясь увидеть что-то там, внизу, на дальней площадке. Она просто встает по левую лапку от него, и протягивает верхнюю правую лапку, касаясь его плеча, чтобы немного успокоить. Он поднимает голову, поворачиваясь к ней лицом, и открывает рот, чтобы что-то сказать, но она ладонью всё той же лапки, прикрывает ему его, отрицательно покачав головой. Они уже дали своё согласие, ни к чему лишние разговоры и пустое сотрясание воздуха. Он мягко и осторожно отводит её ладонь от своего лица, и, наклонившись, касается своим лбом её пушистого лба.       Почему не остановилась? Монарх был тем редким жуком, на кого её ароматические уловки почти не действовали. Он был тем, кто проявил к ней неподдельные чувства, хотя и сильно сдерживаемые им же поначалу. Если до него прочие старались как можно ближе подобраться к ней с различными целями, что были большей частью корыстны, то правитель Халлоунеста держался некоторое время на небольшом расстоянии, действуя весьма осторожно, и не слишком-то уверенно. В его действиях и словах не было и тени фальши или корысти. Он был другим, таких она в своей жизни Ищущей не встречала. В нём была сила, схожая с силой воплощенного Истинного, но вместе с тем, несколько иная. В Истинном этой силы было совсем чуть-чуть, в то время, как в его правящем брате, кажется, даже с избытком.       Вессель был искренним с ней, и никогда не делал того, что было бы ей неприятно, либо же могло насторожить или испугать. Более того, он заботился о том, чтобы и другие ничего подобного рядом с ней и в её присутствии не предпринимали. Он заботился о ней и оберегал её. Возможно, он, по каким-то причинам, не мог как следует выражать чувства словами, но весьма красноречиво делал это поступками.       Изменила ли она своей цели? Предала ли своего бога? Тинея чуть прищурилась, смотря в прорези маски, за которыми жидким серебром поблёскивала узкая полоска зрачков монарха. И она знала, что в изумрудах её собственных глаз Вессель видит отражение этой отметины серебристой россыпью.       Нет, она просто изменила свою цель, выбрав то, что стало для неё важнее. И нет, она не предала своего бога. Она просто выбрала нового. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Ахатин говорил, что они с Ирадели откатили процесс назад. Что ж, кажется, это было, действительно, лишь временным решением.       Найт упёрся ладонью одной лапки в холодное стекло галереи, другой же обхватывая себя за ноющий бок. Снова ему трудно дышать, и он очень медленно двигается, борясь с этой раздражающей слабостью, и вяжущим чувством где-то под рёбрами. Конечно он помнил слова про сделку, которую ему хотел навязать Тёмный. И снова бы подписался под каждым своим словом отказа, что сказал тогда. Что такое существо, как тварь из вод Бездны, может знать о справедливости? Тёмный принц сильно сомневался, что его противник вообще знаком с понятием чести и совести, без которых и сама справедливость теряет смысл. Тёмный вряд ли даже задумывался о значении этих слов хоть когда-нибудь. Иначе бы не стал его травить этой якобы случайно оставленной «горечью».       Найт, с большим трудом, добрался до лифта, ведущего наверх, в комнату, которую фактически в наглую занял, едва прознал, что отсюда проще находить во снах Алого. Бывший шпиль Хранителя Луриена стал для принца новым временным домом. Благо, что вещей было переносить не слишком-то много, ведь задерживаться здесь надолго принц не был намерен.       Закрыв дверь, он едва не сполз по ней же на пол, усилием воли заставляя себя держаться прямо ровно до тех пор, пока не пересечёт порог спальни, и не упадёт на мягкий матрас, во избежание травмирования себя или заимения проблем с маской.       В голове все смешалось, создав почти тошнотворную карусель из мелькающих образов и звуков, стоило ему прикрыть глаза. Найт едва смог удержаться, постаравшись хотя бы немного всю эту круговерть заглушить. Это уже совсем ни в какие рамки, Бог Богов, не лезет, ушедший Свет тебя раздери! С каких пор ты стал так слаб? Найт попытался сфокусироваться на одном образе перед собой, но он все время скручивался и ускользал, добавляя пляски в глазах, и подливая масла в огонь желания проснуться, и больше не засыпать, пока это состояние не пройдет.       Среди звуков и образов неожиданно ярко и четко проступил образ руин старого Храма Черного Яйца, что был очень и очень давно разрушен им же самим. Он помнил тот день, ведь тогда началось его восхождение как нового бога. Котлован, каменная скамейка без спинки, какие-то балки, лежащие крест-накрест точно небольшая норка какого-то зверька. Найт удивился – он не мог видеть этого всего, ведь когда он пришел в это место после своего перерождения в новом теле, тут уже всё было прибрано и аккуратно уложено. Тёмный тоже не мог этого видеть – он в то время вряд ли существовал, как нечто отдельное от него, Найта. Возможно, принц случайно забрел в еще чей-то сон. Но чей?       Что-то мелькнуло, подобно мстекрылу, в сторону каменной крошки, будто бы отрез алого покрова взметнулся перед взором. Вязкий липкий чёрный туман, проникающий сквозь прорехи в кровавом шлейфе. Крик, срывающийся на хрип, и рычание, будто бы зверь какой, в неистовстве, пытается что-то, очень хорошо спрятанное, достать.       Определённо, чей-то очень странный сон. Хотя это больше похоже на воспоминания, причем очень далекие. Рыжие капли, перетекающие по чёрному в алые. Каменное крошево, превращенное в пыль, что мешает теперь уже чётко видеть окружающее его пространство. Найт чувствовал каждой клеточкой своего тела эти отчаяние и боль. Чужие, но… смутно знакомые? Точно не его брат – Вессель ощущается иначе, чем тот, кому этот сон-воспоминание принадлежит. - Справедливо ли они поступили с ним?       Голос Темного, что вертким ужом вползает в его голову, неприятен. - Справедливо ли поступили с тобой?       Темный принц зажимает уши ладонями, будто бы это может помочь перестать слышать эту тварь. - Справедливо ли поступили с…       Когда Найт уже сам готов кричать в ответ, чужой сон испаряется, будто дрожащий мираж, унося за собой, и стирая все прочие звуки, кроме одного. Мелодия, которую принц так часто слышал, когда не мог уснуть из-за кошмаров.       Тихий, приятный и мелодичный голос пел, будто бы рассеивая ту боль, что кололась под хитином Алого Стража, впиваясь в рассудок сотнями колючек. Очищал и приносил успокоение, мягко погружая в уже более привычные и желанные грезы. «Спи. Пусть ангел твой тебя хранит. И в явь твою мечту он воплотит.»       Найт выдохнул, убирая ладони от ушей, и оглядываясь. Столь любимый им алый свет плавно опускался, словно лёгкая паутинка, на его рога и плечи, укутывая в себя и согревая, переливаясь в такт тому сиянию, что проступало в черноте его глаз. Всё вокруг него постепенно заполнялось светом как от множества фонарей с пламенем того, кто сейчас где-то в столице, так близко к нему, но недостаточно, чтобы наяву пересечься, сломав эти чёртовы барьеры, что скрывают его от него. «Душ объятья ты чувствуешь ли вкруг своей души?»       Этот голос тоже был очень далеко, и был Алому Стражу не знаком. Но он совсем не ощущался чужим, напротив. Это было странно и заставляло задуматься. Заставило бы, если бы не убаюкало Найта, который мягко сполз на пол под собой, устраиваясь на нём поудобнее. И он даже не заметил, как та алая «шаль», в которую он был укутан, немного приподняла его тело, под которым сформировалось что-то очень мягкое, как пух от одуванчика, затем также мягко опуская обратно. И уже где-то совсем на последнем крае этой грезы, словно капли дождя, до слуха Стража донеслись тихие звуки одинокой флейты. «Так спи. Раскроет тайны тьма свои» ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Никто не говорил, что прижигать раны не будет больно. Хотя, если сравнивать с ожогами от обычного огня, то алое пламя было более щадящим. Но всё равно жгло. - Не знаю, насколько это поможет, - Кошмар затушил огонек на ладони, - но всё равно это будет лучше, чем снова наблюдать, как кровоточат твои шрамы. - Я не просил о помощи. - Актиас осмотрел прижженное место, стараясь при этом не поднимать взгляд на Алого. - А мне не нужно твоё разрешение, - фыркнул в ответ жук, перехватывая личико мотылька, приподнимая за подбородок чуть наверх, и заставляя посмотреть на себя, - но вот ответить на несколько вопросов тебе, всё-таки, придется. - Даже не подумаю. - А тебе не думать надо, а отвечать.       Актиас дёрнулся, упираясь всеми лапками в грудь Кошмара, и пытаясь его от себя оттолкнуть. Никаких вопросов – мотылёк нутром чует, какие они будут. Никаких ответов – он не желает ничего говорить Алому, и подвергать его возможной опасности. Надо быстро что-нибудь придумать, ведь это же должно быть так просто, ему не в первой же.       Алый прищурился, окидывая Актиаса с ног до головы: упирается, хотя и не со всей силы. А насколько может быть сильным мотылёк, Кошмар прекрасно помнил ещё с того их, «пещерного», общения в пределах Котлована. И либо изумрудный сейчас старается создать видимость, либо он, и в правду, по каким-то причинам стал слабее. И если это второе, то тогда Алому тем более было бы интересно услышать объяснение на этот счет. - У всех кровь как кровь. - начал Алый, немного подавшись вперёд, - у тебя тоже, поначалу, была вполне обычная. - Отпусти. - Актиас не слишком-то сопротивлялся, хотя и пытался вывернуть лапку из захвата. - И вот сегодня я наблюдаю… это, - Алый свободной лапкой махнул в сторону буровато-чёрной лужицы на столешнице, что сейчас загустела, став похожей на смолу, - не пояснишь причину столь резкой перемены? - Тебя это волновать не должно, - мотылёк повел плечами, недовольно свивая усики над головой в некие завитушки, - это только мое дело. - Раз уж ты соизволил поселить нас в одном помещении, то теперь это дело вполне себе моё. - парировал Алый, по прежнему, удерживая лапку в своей цепкой хватке. - Это не важно. - Это примесь от того темного выродка! - сорвался на резкий крик Алый, рванув мотылька на себя, из-за чего тот ткнулся мордочкой его в грудь, - из-за которого теперь королевство в чёртовом чёрном анабиозе! И ты говоришь «не важно»?!       Актиас вздрогнул от настолько резкого звука, немного сжавшись: он никогда не любил крики, они его пугали. Выдохнув и извернувшись, мотылек-таки смог вытянуть запястье из-под расслабленных пальцев Кошмара, рванув за него к шкафу, а затем, по косой, к тумбе у постели, надеясь таким образом замедлить преследование, если таковое за ним начнётся, и успеть схватить с тумбы ароматический порошок, который можно было бы использовать, чтобы выиграть себе несколько минут, достаточных, чтобы добежать до двери, за которую Кошмар выйти не сможет. Вот только он не учёл, что Алый может не только на крыльях летать.       Когда перед его носом, свечой, взвилась алая тень, приобретшая мгновением позже вид Алого, мотылек отшатнулся было назад, но был тут же перехвачен и отброшен за огнеокого жука, и уткнулся носом в край подушки, от которой пахло ветивером. Так некстати сейчас его слабость к этому конкретному аромату!       Крепкие хитиновые кольца обвили худенькое тельце мотылька, разворачивая того, словно тряпичную куклу, пред алые очи Хозяина Кошмаров, который, совершенно спокойно, уселся перед «пленником», проходясь коготками по покрывалу совсем близко к внутренней белой части пушистого брюшка, скрытого под бордовым хитиновым внешним покровом. Актиас упёрся локтями верхней пары лапок в подушки под собой, и немного приподнимаясь, ладонями нижней же пары стараясь развить хотя бы одно кольцо из хвоста Алого. - Тебя совсем там, во дворце, не кормят что ли? - Кошмар пробежался подушечками пальцев по ближнему к себе белому сегменту брюшка, - кажется, ты несколько поубавил объёмы… в этом месте. - Мрак! - Актиас хотел, чтобы возглас прозвучал недовольно, но получилось как-то совсем наоборот. И более того: судя по довольно-таки хитрой ухмылке Алого, мотылёк и в этой попытке, сокрытия факта о себе, облажался. - А когда только меня похитил и притащил в ту пещеру в Котловане, был куда пухлее. - теперь уже раскрытой ладонью Алый провел по пушистому брюшку, чувствуя мелкую дрожь, и игнорируя попытки Актиаса достать до его руки и остановить это действие. - Мрак… - попытка мотылька пнуть огнеокого также не увенчалась успехом: вторые острые лапки Кошмара просто заблокировали пинок, после прижимая ноги зеленокрылого к постели по обе стороны от брюшка. - Плохая идея – делать что-то подобное, и не отвечать на мои вопросы, Тиа, - Кошмар потянулся вперед, ненадолго отпуская «жертву» из хвостового захвата, но после уже в наглую устраиваясь сверху, усевшись чуть выше его талии, и упираясь ладонями в бордовые плечи, - я ведь по-хорошему прошу. Пока что. - Я не… не могу, Мрак, - Актиас сжал в пальцах покрывало, когда хвост Кошмара повторил действия его ладоней, - прошу… прекрати. - Зачем? - Алый выдохнул маленькое карминовое облачко, усмехаясь: мотылёк может отрицать, если хочет. Но вот реакция его тела вполне красноречиво говорит за него, в данном случае, - тебе, вроде как, нравится то, что я делаю. - Мрак… пр..правда, н-не надо, - Актиас прикусил губу, стараясь не издавать лишних звуков, - т-тебе н-не нужно…       Острые когти больно впились в плечи, наверняка оставив после себя глубокие царапины, когда мотылька силой заставили лечь, игнорируя попытки сопротивляться. А ведь предлагали же по-хорошему, правда ведь. Его оружие использовали против него же – это Актиас понял уже потом, когда вслед за мягким поглаживанием пушистого брюшка, хвост Кошмара мгновенно обвился вокруг, и сжал его. Пока не больно, скорее, несколько неприятно. Но вполне понятно намекая на то, что может быть и хуже, если мотылёк продолжит упорствовать.       Кошмар смотрел в, подёрнутые золотистой поволокой, изумрудные глаза Актиаса, который уже даже не упирался, приняв свое положение как неизбежность. Всё ещё упрямится, не желая говорить. Всё ещё пытается делать вид, что контролирует эту часть ситуации. Алый прикрыл глаза, утробно прорычав, снова запуская когти в бордовый хитин, на этот раз под пушистой грудкой, и слыша, как сдавленно простонал от этого мотылёк, которому подобное было почти что больно. Актиас, наверняка, мог бы стерпеть многое, и долго молчать. Но вот вряд ли причинение ему сильной боли приблизило бы Кошмара к его освобождению в принципе, и к ответам на вопросы в частности. Он мог бы сделать мотыльку еще больнее, конечно же. Мог бы… - Мр..рак? - когда изящные, тонкие пальцы прошлись по пушистой щеке, стирая катившуюся по ней слезинку, Актиас вздрогнул, явно не ожидая подобного после всего, что было до этого. - Я легко мог бы причинить тебе боль большую настолько, что ты не представляешь, - Алый мягко скользнул под разжавшуюся ладонь верхней левой лапки мотылька своей ладонью, разворачивая ту, и переплетая их пальцы между собой, - но я не буду. Сомнительный метод, на мой взгляд. - Хах, Мрак? - мотылёк тихо охнул, когда огнеокий наклонился, оставляя на его искусанных губах легкий, и даже можно сказать, нежный поцелуй. - Нельзя заставить полюбить себя силой, - Алый опёрся на вторую острую пару лапок, освободившейся правой из другой пары, проводя по золотому усику Актиаса, обернувшемуся вокруг его запястья на пару мгновений, позже развиваясь обратно, и отпуская, - но и добиваться силой того, чего лучше добиваться лаской, тоже не стоит.       Не расскажет. Нет, он не расскажет ни под какими пытками – это мотылёк себе пообещал, когда только начал приготовления к тому, что идёт сейчас по всему королевству полным ходом. Он поставил себе цель, и выполнит её во что бы то ни стало, и никто ему не помешает. Ведь он оставил подле себя того, кто мог бы увести его «игру» совсем не в ту сторону. Оставил, полагая, что сможет удержать и его, и свои секреты рядом с ним. Что ж, с последним он немножечко ошибся, и мотылек это сейчас признаёт. Пытку болью он бы пережил, не в первой, в конце концов. Но вот пытка лаской, что сейчас делал Кошмар, стала для него самой настоящей мукой. Слишком сладкая пытка, и слишком желанная. Он сам может отрицать всё, но его тело предало его с самого начала. Он обещал не рассказывать… Но ведь не обязательно же рассказывать прям-таки всё, не так ли? - Мра-ах-Мрак! - Актиас слабо стукнул кулаком свободной верхней лапки по груди Кошмара, - н-на секундочку… ост-тановись. - Хм? - Алый провел одной из второй пары острых лапок по левому боку мотылька, - решил-таки поговорить сейчас?       Актиас фыркнул в ответ, что означало нечто среднее, между согласием и отрицанием. Нормально, в его нынешнем состоянии, поговорить получится вряд ли. Хотя, кажется, Алый это и так понимает прекрасно. Хитрые искорки в карминовых глаза этого огненного дьявола сводили с ума, с каждой ускользающей секундой все больше мешая связно мыслить. - Мрак, хах, - мотылёк чуть приподнял на подушках голову вверх и влево, - тебе же с-спокойнее будет, если… - Мне будет гораздо спокойнее, если ты перестанешь увиливать от ответа хотя бы на то, о чём я спросил ранее. - Кошмар остановился, снова возвращая себе вертикальное положение тела, укладывая ладони на пушистую белую грудку, начав перебирать мягкий пух на ней. - Тогда… перестань меня…ах … пров-воцировать в-вот этим в-вот всем. - Актиас красноречиво указал дрожащей лапкой на действия Алого. - Даже не подумаю, - довольно проурчал Кошмар, подождав, пока мотылек под ним, все-таки соизволит, вновь наклонить голову и посмотреть на него, - мне нравится, как ты выглядишь из-за этого. - … садист, - Актиас закрыл покрасневшее лицо ладонями, сквозь пальцы посмотрев на огнеокого, который в ответ на высказывание хрипло рассмеялся, заставив мотылька чуть свести колени вместе, - самых страшных кошмаров на тебя нет. - Я сам могу кому угодно наслать самые худшие для него, и лучшие для меня кошмары, чтоб ты знал. - Алый гордо выпрямился, пробежав коготками от грудки до края нижней челюсти мотылька. - Не сомневаюсь, - Актиас глубоко вдохнул, затем выдыхая и убирая лапки от лица, - но тогда… кто же ты такой, Мрак? - Один вопрос-один ответ, - Хозяин Кошмаров прикрыл лапкой хищную ухмылку, что снова начала расползаться по его лицу, - один честный ответ с твоей стороны - ласка с моей. Согласен? - Хмф, более чем. - кивнул мотылёк, протягивая лапку, и касаясь белой части лица Кошмара. - Что ж, - Алый прикрыл глаза, позволив Актиасу полюбоваться представшей перед его взором картиной, - тогда мой первый вопрос…