The tale of the grim inviting Flame and eternal kingdom Guardian(Повесть о Пламени манящем мрачном и Страже Королевства вечном)

      В какой момент всё скатилось не в ту сторону?       Вессель смотрел на младшего брата перед собой, который, кажется, едва его узнавал, и крепко сжимал в лапке свой Гвоздь, внимательно следя даже за малейшим вздохом с его стороны. Одно дело дружеский спарринг, и совсем другое – настоящая битва. И правитель Халлоунеста очень не хотел, чтобы сейчас было второе. Однако, похоже, что вариантов то существо, что стояло за спиной его брата, ему не оставило.       Это был тот самый Тёмный, о котором ему говорила его леди. Та тварь, что позволила себе непозволительно много в отношении не столько королевства, сколько королевской семьи. У него даже имя было под стать его натуре – Ночная Тьма. Никогда не выходящий на свет, всегда использующий вместо себя других. Даже сейчас.       Когда молодой король увидел брешь в сплошной защитной стене, то подумал, что глаза его обманывают, ведь Тинея создала идеально-непроницаемое заклинание. Или же ему то тоже показалось поначалу? И, может быть, его леди намеренно оставила этот «недочёт», чтобы он смог сделать что-то?       Вессель осторожно коснулся бреши сначала острием Гвоздя – тьма по сторонам даже не шелохнулась, будто и вовсе не было этого зазора. Оружие не пострадало, а, значит, не пострадает и он. В конце концов, он обязан сделать что-то, пока его мать – королева Халлоунеста, расходует свои силы, чтобы поддержать жизни тех несчастных, кто так и остался в камне, когда по королевству пошли эти чёрные вязкие волны тёмной материи.       Мягкое сияние бреши не жгло его хитин, не делало больно глазам, как делала сила Сияния когда-то давно. Но это определенно были отголоски магии этого божества. Вессель сжал зубы, быстрым шагом минуя порог опечатанной заклинанием залы, и продвигаясь вперед, куда вела его узкая дорожка света среди непроглядного мрака вокруг. Вот покои Белой Леди: молодой монарх ненадолго остановился, прислушиваясь. По ту сторону было тихо, и из-под закрытой двери пробивался чуть менее яркий свет, чем от его «коридора». Он выдохнул, продолжая путь – королева в безопасности, защитные печати крепки. Интересно, что бы сказала она, узнай, какая сила их породила?       Сияющая дорожка резко нырнула куда-то за угол, почти исчезая за стеной холодного чёрно-синего тумана, из-за чего Вессель едва не свернул с неё. Странно, в этом месте не было ничего, что могло бы создать подобный эффект, это он помнил совершенно точно. В этой стене чувствовалось нечто отдаленно знакомое, и, вместе с тем, чужое и пугающее. Даже его, наследника Бледного Света, который почти никогда и ничего не боялся. Почти.       Едва стена тумана сомкнулась за его спиной, как он заметил чуть поодаль от себя чей-то расплывчатый силуэт. Его обладатель не был частью этого места, но и частью мира за его пределами тоже не ощущался. Будто бы видел монарх лишь проекцию, не настоящее тело, хотя таковое у гостя тоже явно было.       Гость не был враждебным, напротив: стоило правителю Халлоунеста подойти достаточно близко, как он обернулся, поманив его за собой. Этот гость будто бы знал, что монарх появится именно здесь, и что он точно обратит на него внимание. Из-за странного марева было практически невозможно понять, что за жук стоит перед ним, но Вессель, пожав плечами, всё же согласился следовать за ним. В конце концов, абы кто в такое место бы точно не прошёл. Впрочем, даже ели этот странный гость и помогает ему сейчас, бдительности все равно терять не стоит.       И Вессель оказался прав: едва они с «проводником» обошли гроздья монохромных цветов, как их встретил мощный шквал, едва не снёсший монарха с ног. Его спутнику пришлось несколько хуже – он не удержался, отлетая к ближайшей стене с цветами, от удара о которую его очертания стали еще более смазанными, чем были до этого. Видимо, даже это тело чувствовало боль.       Вессель же, с силой, вонзил остриё своего гвоздя в пол, удержавшись на месте и, когда шквал прекратился, посмотрел на то, что его вызвало. Посмотрел, и едва поверил своим глазам. - Кого я вижу! - голос, что казалось, стелился вокруг невидимой, но явно ощущаемой пеленой, был правителю Халлоунеста не знаком, в отличии от того, кому принадлежал, - посмотри-ка, дитя моё, у нас гости.       Вессель прищурился, распознав в говорящем того самого Умбру, о котором говорила ему Тинея. Они бы и не узнали его имя, если бы не Актиас, который ненадолго заглянул во дворец перед тем, как они взялись за расстановку печатей. Брат его леди очень торопился, перебросившись с сестрой лишь парой слов, и едва избежав «приветственного удара под дых» от принца, который очень хотел с ним тогда поговорить, но не получилось. И что-то подсказывало молодому монарху, что в случае, если бы разговор удался, речь бы шла на языке силы, и точно об одном, небезызвестном обоим сторонам, алоглазом жуке. Слишком уж подозрительно-знакомый запах окутывал в тот день мотылька. - А вот тебя мы точно не звали, - Тёмный бог недовольно цыкнул языком, заметив в дальнем углу поднимающийся силуэт, - а ну поди прочь из этой грёзы, нахальный вторженец.       Вессель обернулся на «проводника», которого по щелчку пальцев Умбры втянуло в появившуюся чёрную сферу так быстро, что тот и сделать ничего не успел. Только лишь махнуть лапкой, указывая куда-то за спину и Тёмного бога, и того, кто стоял перед ним, надеясь, что правитель Халлоунеста успеет увидеть его жест.       Вессель успел, посмотрел, и подумал, что сходит с ума снова. Это не могло быть правдой. Это было бы слишком жестокой иллюзией. Слишком родное и любимое. Слишком далекое и зыбкое ныне. Но теперь он, увидев это, обязан выяснить правду.       Звон клинков, вспышки искр, что веерами разлетаются, отдаваясь бликами в уголках глаз. Его младший брат не зря носил титул Бога, и также не просто так носил с собой свой Чистый Гвоздь. Вессель заблокировал клинок, по которому вспыхивали и затухали узоры цвета обсидиана, словно стекая по серебряным бороздкам: Найт не пропустит его вперед, он его даже не слышит сейчас, и наверное, не узнаёт. Эта тёмная паскуда постаралась на славу. Так странно, ведь Найт далеко не слаб – это правитель Халлоунеста знает точно. Тогда как это могло произойти?       Стремительный рывок, подсечка теневыми щупальцами, метнувшимися по земле, и веер из узких чёрных клинков – Вессель парирует, чуть подпрыгивает на месте, взмахивая крыльями, посылая в ответ свои такие же, только ярко–серебристые.       Они с братом часто отрабатывали эти, да и не только, приёмы. И побеждали каждый с переменным успехом. Король не может себе позволить допустить осечку, когда в его лапках судьба целого королевства. Принц же не может позволить себе пропустить его сейчас по вполне определённой причине. Но если бы он только обернулся к той колонне, что увита большими монохромными венчиками цветов… - Так был ли Старый Свет так плох, как о нём писали во времена Бледного Черва? - Умбра издевательски ухмыляется, наблюдая за битвой двух братьев, которые должны были быть опорой друг для друга, - и стоили ли все те невинные жизни того чтобы жертвовать ими? Справедливо ли это было, дитя моё – дать наследию Бледного узурпатора править этими землями?       Вессель исчез и появился на расстоянии вытянутой лапки от Умбры, на что тот лишь хмыкнул, секундой позже будто бы прорываясь сквозь защитные сферы молодого монарха за него, и врезаясь в смоляной хитин его младшего брата, растворяясь в нём. Вессель едва успел отскочить при этом в сторону, резко разворачиваясь и отбивая косой выпад Найта, который пошатнулся, на пару мгновений выпуская свое оружие из лапок, и хватаясь за голову. - Бог Богов, - когда принц заговорил, казалось, что воздух вокруг стал тяжелее, - Лорд Теней. Бледный Свет отнял у нас все, что нам принадлежало, взамен бросая подачку из черепков и чужих несбывшихся надежд. И ты…       Когда на молодого монарха указало и остриё Чистого Гвоздя с чёрными дорожками, и теневое щупальце, тот немного отступил назад, перехватывая рукоять своего оружия покрепче. Тинея рассказывала ему про то, что из себя представляет то существо, которому поклонялись древние жуки, и сама её семья. - На нашем пути к абсолюту стоишь лишь ты, и тот старый Корень, который давным-давно пора бы уже «срубить», - Бледный принц немного пригнулся, заводя одну лапку за спину. И его брат знал, что за этим последует – они слишком хорошо изучили друг друга за все время совместных тренировок, чтобы не знать, - всё канет в сны вечности. Лишь только мы…       Так близко, так больно, легким шёлком по пальцам, и мягкими светлячками по лезвию. Холодный, цветочный, и совсем чуточку терпковатый аромат с нотками цитруса. Нероли. Он узнал бы его даже с закрытыми глазами, и среди множества прочих ароматов. Калёными прутьями по совсем свежей ране.       Вессель сделал выпад, обходя блок Найта, и, в прыжке сверху, устремляя остриё своего Гвоздя в пол под собой, вызывая тем самым острый «забор» из слепящих лезвий по всей площади. Он редко использовал этот приём в дружеском спарринге с братом. Но то, что стояло сейчас перед ним, уже не было Найтом. - Неужели не пожалеешь младшего братика? - прошипел искаженный голос, вырвавшийся вместе с выдохом из уст принца, - а вот он тебя тогда пожалел, и даже добивать не стал – отпустил. И это твоя благодарность?       Вессель, молча, вывернул остриё своего Гвоздя, чуть уводя его в сторону и, когда Умбра в теле Найта, отвлёкся на эту простую уловку, вновь сделал резкий выпад, обойдя пару щупалец, и ударив брата в солнечное сплетение, заставив пошатнуться и пропустить подсечку, что уложила его на лопатки. Однако, Умбра будто бы за ниточки дёрнул, заставляя подконтрольное ему тело подняться, после чего Найт зашелся в приступе сильного кашля, однако, оружие своё, всё-таки, поднял вновь, явно не намереваясь прекращать поединок.       Нет, монарх пожалел бы брата тогда, когда они только встретились, и он был юн, хотя и силён настолько, чтобы победить само Сияние в грёзах старшего брата. Он бы пожалел его позже, когда тот появился во дворце, вот только это он, скорее, тогда пожалел их с матерью, показав, что не является иллюзией, и что простил им все их прошлые грехи, даже если они их себе не простили. Возможно, он был бы даже снисходительнее к нему на их тренировках, если бы тот попросил. Вот только Вессель знал точно, что Найт не попросил бы подобного, даже если бы от этого его жизнь зависела.       И потому сейчас Вессель смотрит на него, выжидающе, позволяя хотя бы немного выровнять дыхание, и сфокусировать плывущий взгляд. Он знает, что его брат не нуждается в снисхождении, и терпеть не может жалость к себе. Найт – это Лорд Теней. Найт – это Бог Богов. Хотя и находится сейчас под влиянием первородной Тьмы, которая знает, на какие точки надавить, чтобы удержать в своих когтях нити.       Молодой монарх слегка кивает, делая перед собой когтем жест, что не может знать Умбра, но который прекрасно знает Найт. В конце концов, когда большую часть жизни вынужден молчать, приходится придумывать что-то, чтобы другие могли тебя понимать.       И слабый карминовый отблеск, что вспыхнул на миг почти на самом дне глаз напротив, даёт Весселю знак, что Найт его понял.       Тёмный Принц и Алый Страж дал Бледному Свету право на тот самый ход, когда стрелки часов сойдутся вместе. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Они не боги.       Когда чужая враждебная сила выбросила её из того странного монохромного сна, она резко распахнула глаза, первое время ничего не видя перед собой. Только когда её коснулись тёплые ладони, а тихий голос обеспокоенно что-то спросил, она выдохнула, прикрывая глаза ладонью, и успокаиваясь. Она среди своих, там, где должна быть.       Они не боги.       И ей, в который раз, так жаль, что дар, оставленный ей прежним Маэстро, не может помочь с тем, что происходит вне их временного пристанища.       Они прибыли бы в городок на поверхности ещё два дня назад, если бы не та непроглядная и пугающая тьма, что царила вокруг. Они едва смогли добраться до пещеры в этих скалах, что продуваются со всех сторон холодными ветрами, прежде, чем особенно сильная смоляная волна пронеслась снаружи, вызывая дрожь под ногами, и обвал где-то под их пещерой. Снаружи было небезопасно. И что-то подсказывало ей, что в городке по ту сторону скал ничуть не лучше.       Тот, кого они искали столько времени, совершенно точно был в этом королевстве. Огонь тянется к огню. Она не была рождена из пламени, как прежний Маэстро, но она стала частью его, связав воедино нить своей жизни с обжигающе-крепкой и нежной огненной струной когда-то очень давно. Как и её спутница, что сейчас сидела на самом краешке её постели, сложив лапки на коленях, что были укрыты алой тканью её юбки. Она никогда не оставит её, и дело даже не в том приказе, которому уже столько лет минуло.       Они не боги.       Когда она переводит взгляд на спящего рядом сверчка и его сестру, то едва заметно улыбается, выдыхая. Этот упрямец снова пожелал отправиться в чужой сон за тем, кого и видел-то всего два раза в жизни. Так уж случилось, что, отчасти, благодаря именно его упрямству, они напали на нужный им след, прилично сократив время и дороги, что привели их, в итоге, в Халлоунест.       Возможно, для тех, за кем они наблюдают сквозь завесу грёз, они тоже не боги, а лишь тени, смутные силуэты в алом мареве, за которым и не понять, кто же они есть на самом деле. И всё же, они всегда оказываются там, где нужны.       Пламя Кошмаров всегда будет звать их туда, где они должны быть. Ведь ритуал должен продолжаться, так или иначе. ------------------------------------------------------------------------------------------------------------       Сверчок. Теперь, даже сквозь это странное алое марево, Актиас мог видеть его более-менее чётко. Как сказал его знакомый, потому что они совсем рядом. Но что-то подсказывало мотыльку, что это далеко не вся правда. Впрочем, сейчас это вряд ли имело хоть какой-то смысл. - Почему вокруг так… холодно? - сверчок поёжился, пытаясь поплотнее закутаться в свою накидку, краем глаза наблюдая за хозяином сна. - Скорее всего потому, что в реальном мире тоже не слишком-то тепло, - Актиас чихнул, вороша уголья под ногами, - хотя странно, что это настолько влияет на мир по эту сторону грёз. - Здесь даже уголья костра, кажется, почти не греют. - гость переступил черно-бурую кромку, делая пару шагов по тлеющей дорожке. - Кажется. Эй, ты какого…??!!       Когда его накрыли красной плотной тканью, при этом ещё и случайно пощекотав мягким мехом воротничка, мотылёк даже чуть не споткнулся о горсть углей под ногами от неожиданности. Сверчок же, напротив, выглядел так, будто бы ничего необычного в сем действе не было. - Ну ты же чихнул, - пожал плечами гость,- значит, тебе тоже холодно в собственной грёзе. А раз холодно, надо сделать что-то, чтобы стало теплее. - И скольким «замерзающим» ты таким вот образом помогал там, в мире яви? - недовольно фыркнул Актиас, однако, в предложенную накидку, всё же, укутался. - Если честно, то ты – первый, кому вообще предлагаю свою накидку, - сверчок протянул лапку, перехватив свой усик, и немного скрутив его между пальцами, - цени момент, что ещё сказать? - Было бы зачем, - Актиас скрестил между собой нижнюю пару лапок под накидкой, правой верхней лапкой несильно стукнув сверчка по голове, - сам-то теперь без накидки остался мёрзнуть. Ну вот смысл в подобном альтруизме? - Тебе, что, никогда ничего не делали просто так? - искренне удивился в ответ сверчок, постучав коготком по краю свое маски. - Не важно, - отмахнулся Актиас, отводя взгляд в сторону, - она всё равно исчезнет, когда ты уйдёшь, и я проснусь. Так что, в итоге, это действие не будет иметь смысла. - Накидка исчезнет, это да, - сверчок сделал шаг вперёд, оказываясь на расстоянии вытянутой лапки от лица мотылька, и затем приподнялся на носочки, поправляя меховой воротник, - а вот тепло от неё, даже когда ты проснешься, с тобой останется. Если, конечно, ты этого захочешь. - Так не бывает. – Актиас отбросил чужие лапки, что слишком уж близко подобрались к его лицу. - Если у тебя такого не случалось, это ещё не значит, что подобное невозможно в принципе. - сверчок обиженно фыркнул, потирая внешнюю сторону ладони, по которой пришёлся удар мотылька.       Фраза, хоть и звучала иначе, но смысл её был такой же, как и у той, что сказал ему, когда-то, Мрак. Мотылёк мог бы отрицать сколько угодно, но и огнеокий, и этот странный гость в маске, что словно копия лица Мрака, правы.       В жизни Актиаса много чего было, и также много чего не было из того, что он начал постигать, оказавшись за пределами родных земель в принципе, и встретившись с Алым в частности. На их земле их с сестрой учили, что они не имеют права на чувства и ошибки. В Халлоунесте же это было в порядке вещей, и за это не следовала какая бы то ни было кара. Чувствовать – это нормально, ошибаться, в принципе, тоже, ведь всё это – неотъемлемая часть обычной жучиной жизни. Вот только их с Тинеей жизнь никогда нельзя было причислить к таковым.       Сверчок протянул лапку, похлопав мотылька по меху, под которым находилось его плечо – снова пришло время ему покинуть грёзы, и проснуться там, где-то далеко, где была его семья. Актиас качнул головой, из-за чего длинные перистые усики забавно перевились между собой, чем вызвал тихий смех у исчезающего сверчка. Хоть этот гость и странный, но Актиас вынужден был признать, что его появление в личных снах вряд ли можно назвать случайностью.       Мотылёк прикрыл глаза чувствуя, как где-то там, в далеком мире яви, заворочался огнеокий, в попытке укутаться потеплее.       Те, кто путешествуют по чужим снам также, как Мрак. Слуги ли они его, явившиеся на некий зов, или же сами есть боги, что тоже владеют изнанкой грёз?