Влюбиться за пять актов

В тот самый момент я не совсем отчётливо понимал: то ли меня окутало возбуждённое смятение, то ли просто неприятно затошнило. Вернувшись в зал с озадаченным видом, ничего мне не оставалось, кроме как повиснуть на брусках уставшей и безвольной куклой. Незнакомец, представившийся наставником, спешно ретировался, и я отстранённо слушал его удалявшиеся шаги. Ощутил эту натянутость — ты глазом лишь моргни, и словно не приходил никто минутой ранее. Не вышагивал прочь с вопросом, повисшем в воздухе. Тем самым, что пах предчувствием нехорошего. Мало того, что тренировка выжала из меня последние соки, так еще и этот тип подбил уверенность в полном контроле происходящего. Неужто менеджеры и вправду не контролировали процесс, подсовывая очередного наставника? Или же самозванец сам напросился на подобного рода глупость? Пальцы непроизвольно застучали по дереву. Нет, я точно переволновался, раз придал мелочи такое значение. Стечение обстоятельств. В утешении испустив углекислый газ из легких, я выпрямился. Пробежавшись подушечками по вискам, резко развернулся. И какого же было мое удивление, когда в дверном проёме вырос субтильный силуэт, во тьме превратившийся во мрачное подобие тени. Непроизвольно сглотнув неприятный ком в горле, я забегал глазами по наставнику, при этом всеми силами скапливая всю свою озадаченность в межбровной складке. — Заходил какой-то дядька, — обрывисто слетело с моих губ дребезжавшее слово, — говорил, что его взяли на должность балетмейстера «Чувствуй», — я — в надежде лицезреть смятение на чужом лице — взглянул на собеседника. Тот медленными шагами приближался, и вот уже студийный свет приласкал мягкие черты. Мои ожидания оправдались — лёгкая нотка недопонимания пробежалась по мимическим мышцам наставника. Да в таком неприятном и убедительном обличии... — Скажу честно, — спустя некоторое время выдал мастер, скрещивая руки на груди и слегка понижая голос, — Ваш менеджер — далеко не самый умный человек. Мой недовольный взгляд мазнул по Феликсу; ничего не оставалось, кроме как развернуться на пятках лицом к лицу с наставником: — Надо же, — буркнул я от его короткого замечания, — все как в каком-то сумбурном сне, — задумчиво протянул. Создавалось четкое ощущение, что оному врать мне незачем. Снова холодная маска ледяного принца заискрилась на смазливом личике. Он сделал шаг навстречу, позаботившись о личном пространстве, и выдал: — Тебе просто нужно проснуться, — и, едва ли не оставив меня в замешательстве, мастер неторопливо шагнул в сторону выхода, прижимая к груди пальто и остатки кофе. Но в этот раз я не мог позволить ему оставить себя с немым вопросом на лице и в голове. Кисть непроизвольно дернулась, вцепилась в чужой локоть, грубым и дёрганым движением разворачивая Феликса к себе. Тот едва ли не свалился на пол, и только хватка подопечного спасла его от неуклюжего падения. — Ты снова следил за мной, — негромко выдал я, — сколько ты уже стоишь в дверном проеме? В зале? — точно снежный ком, все скоропалительные доводы, все вопросы встали передо мной, словно фишечки домино, и тут же повалились ребром, набок, — почему я ни разу не видел тебя в раздевалке? Ты думал, я не задам эти вопросы? — возмущение достигло своего апогея, но я, помня предыдущий раз, набрался остатков гордости и стиснул губы, выжидающе сверкнув недобрым огоньком в глубине карих глаз. — Джинни… — неловко брякнул Феликс, вполоборота наблюдая за красочной палитрой эмоций на моем лице. Взял на понт дурацким невинным прозвищем. — Проснуться нужно, да? Прочувствовать? — судорожный вздох опалил ложбинку над губой, я неуверенно ослабил хватку на чужой руке, но отпускать не стал, побоявшись, что наставник исчезнет вновь, упорхнёт серым стрижем и снова вгонит меня в безмолвное возмущение, — ты свалился, как снег на голову. Настолько неожиданно, что даже администрация, видим, переварить не успела, — я облизнул пересохшие губы, словно смаковал сочившийся оттуда яд. — Джинни. — Ты взваливаешь на меня весь процесс тренировки кордебалета. Зачем-то всё равно наблюдаешь издалека, а после ко мне вваливается какой-то наставник и говорит так, как будто я умалишенный, а тебя и вовсе не существует! — я и сам не заметил, как чужое предплечье уже начало болтаться в моей дрожавшей ладони. С пренебрежением я одёрнул её, завёл за плечо, а после рваным движением опустил вдоль туловища, скрипя зубами. — Джинни, хватит… — Не называй меня так, чёрт возьми! — взорвался я, а голос разнесся эхом по комплексу. И мне плевать было на то, услышал ли это кто-либо. До тех пор, пока я не наткнулся на испуганные глаза напротив. Я впервые видел такое волнение на лице наставника. Он уже успел развернуться ко мне всем корпусом, и не было ясно, почему он всё ещё стоял на месте, а не бежал прочь. Ведь какое дело успешному танцору до какого-то там сосунка, не дебютировавшего в качестве премьера, но всё равно качавшего свои права? На секунду даже стыдно стало. Я с таким 'скрипом' выстраивал нейтральные отношения с мастером, а после разрушил все одним лишь высказыванием. В мгновение перехотелось находиться в студии. Хотелось убежать в ту реальность, где у меня уже было всё: и слава, и выступление за спиной, и забытое лицо, от которого хотелось не то чтобы избавиться — просто отвернуться. Но, к сожалению, возможности не было. Поэтому я из последних сил продолжал оправдывать свой поступок: на пустом месте такая слепая ярость не возникнет. И просто так не исчезнет. Мне потребовалось чуть больше минуты, чтобы смахнуть пелену перед глазами и оторвать их от Австралийца. Мне хотелось поблагодарить его за молчание. За то, что не вмешался. «Вот она — профессиональная выдержка» — подумалось мне. И я снова поднял глаза, в них зрачки уже не были расширены от злости. Одна лишь глупая мольба, а о чем конкретно — непонятно. — Я просто хочу понять… — сорвалось с моих уст, а кулаки сжались, предательски впиваясь ногтями в чувствительную мякоть. Феликс наконец-то подал признаки жизни, сделал шаг навстречу и, не церемонясь, коснулся моего плеча, склонив голову чуть влево. — Я что, плохо выполняю свою работу? Или у тебя есть основания сомневаться в моих навыках? — отчего-то прошептал наставник. Я безмолвной рыбой разомкнул потрескавшиеся губы, а плечо под чужой ладошкой напряглось всеми волокнами мышц. Сомневался ли я в компетенции наставника? Нет, отнюдь, ведь в сфере танцев я успел убедиться в его таланте. Тугой узелок в груди дал о себе знать, стоило мне вспомнить ту самую тренировку, когда я ещё оправиться от смерти Ким Балле не успел. Когда Феликс явился призраком, нежданным гостем. Невесомости фигуре его придавали все сомнения, вопросы. Может, я и правда думал слишком много… концентрировался на чём угодно, лишь бы мыслями не возвращаться в омут. Горечь от потери учителя, страх перед будущим, тоску по родному дому, пускай и никогда не существовавшему... — Хёнджин, не зацикливайся на том, что тебя не трогает… — я иронично посмотрел на чужую ладонь, которую так и не сбросил с себя. Глаза мои виновато устремились к полу. Нет, у меня не было оснований не верить Феликсу. Да и не моё дело было, может быть. Я не позволил бы себе оставить вопрос не закрытым, но решил, всё же, отложить это в дальний ящик, поэтому как-то робко улыбнулся наставнику. Такая нелепость… я никогда себе такого не позволял за высокомерным эго. — Я такой неловкий… — подметил, смеясь со своей же выходки. Нервно ли, с облегчением ли… неважным это показалось. Я просто залился слегка нездоровым хохотом, потирая лицо ладонями. Ещё каплю, и я бы точно стёр его в кровавое месиво, но мне беспардонно помешали чужие ловкие ручонки. Они остановили сие действо, отодвинули мои ладони от раскрасневшихся щёк, а после и вовсе отпустили. И вдруг мне стало холодно. Так странно, что мурашки побежали по спине. Мастер снова вышел сухим из воды; и нет, чтобы снова испытать привычное отторжение, я побежденным воином отвернулся от него. Но ничего не возразил. — А ты и не подумал даже, что наблюдать за тобой я мог, просто потому что мне нравится это делать? Неизбежное и необъяснимое проще всего принять, тогда у тебя появится возможность достичь какого-никакого спокойствия.