Лучший друг

Джаред немного успокоился только тогда, когда перевёз в специальном фургончике с Эресты Фор Дженсена к себе, но быстро понял, что настоящие хлопоты и проблемы только начались. Дженсен – альфа, друг-приятель, и Дженсен - глубоко беременный омега, это были две большие разницы. Личный врач семьи Падалеки сразу подверг Дженсена тщательному осмотру, а потом долго сыпал медицинскими терминами и, видя, что Джаред не понимает, вздохнул и велел сварливо: – Не спускай с него глаз, он сейчас очень нестабилен. Приставь кого-нибудь, если сам будешь отсутствовать. Не оставляй его одного. Джаред никуда уходить не собирался, всё подождёт. Он и сам видел, как резко менялось настроение Дженсена, как он пытался сдержать гнев и срывался, как потом молчал и мрачно-обиженно отворачивался, поджимая губы, и через минуту сам же подходил и словно проверял – сканировал Джареда взглядом – осторожно, подозрительно, с опаской – не довёл ли, но тут же снова срывался сам и кричал, или, что хуже, – цедил ядовитые, тихие обвинения, и как же было с ним сложно, сложно! Док каждый раз, видя Джареда на грани, уводил его скорее в буфетную, заставлял выпить и уговаривал: – Потерпи. Уже скоро. Чем ближе был срок, тем раздражённее вёл себя Дженсен. Он тщательно скрывал страх, но Джаред видел – боится, и чем больше боится, тем сильнее злится. Однажды ночью Джаред проснулся, как от толчка, и увидел, как стоит возле его кровати Дженсен, бледный в лунном свете, как привидение. Кутается в плед и без привычного в последнее время раздражения грустно смотрит на Джареда. Джаред отчего-то испугался, сел в кровати, спросил шёпотом: – Джен, ты чего? Дженсен смутился, опустил голову, разглядывая выпирающий живот, потом посмотрел снова на Джареда. И впервые признался: – Мне страшно. Так беззащитно это прозвучало, что Джаред немедленно вылез из кровати, обнял Дженсена за плечи, подвёл к креслу, усадил, сел напротив на стуле, взял за руки и всё уговаривал: – Всё будет хорошо. Док говорит, у тебя абсолютно здоровый малыш. Не думай даже, просто успокойся, если хочешь, я буду рядом. Я поеду с тобой в клинику, и… эй, Джен. Не смотри так. Дженсен всё тем же надломленным голосом спросил: – Ты позаботишься о нём? Если вдруг… что-то пойдёт не так. Джаред и рассердился, и испугался ещё больше, вспыхнул: – Да что ты, в самом деле! Ты же взрослый, сильный, ты сможешь, у тебя всё получится! Дженсен внезапно перестал выглядеть, как умирающий лебедь, и тоже разозлился, рявкнул: – Я к тебе пришёл за поддержкой! Думаешь, если мне тридцать, если я всю жизнь бил и побеждал таких, как ты альф… – Когда это ты меня победил? – Джаред встал, уперев руки в бока, Дженсен встал тоже и начал надвигаться на него, тараня пузом, Джаред отступал, а Дженсен шипел и плевался, сверкая глазами: – Да ты! Ты всю жизнь мне проигрывал! Не представляешь, как меня это веселило! Я, омега, был всегда на шаг впереди тебя, я первый выиграл сто монет в третьем классе за лучшие результаты на школьной олимпиаде… – Потому что я тебе уступил! – Врёшь! – Ну ладно, вру, но я потом выиграл тоже! А в Пятой игре я тебе нарочно проиграл, и бизнес я первый… – Твой бизнес помог тебе организовать отец, а я всё сам! – Как будто твой тебе не помогал! – Не успел! Он… не успел. Дженсен вдруг потерял свой запал и весь как-то поник, а Джаред опомнился и потрясённо уставился на Дженсена – что он делает? Что они делают, господи, какие идиоты. Дженсен пришёл за помощью, и как так получилось, что они снова, как обычно – как всегда – начали мериться, хм, членами, а отец Дженсена – действительно не успел помочь сыну. Родители Дженсена слишком рано ушли, погибли глупо, в автомобильной катастрофе, в год, когда Дженсену исполнилось семнадцать. Джаред шумно вздохнул и попросил смущённо: – Прости. Я что-то… совсем спятил, давай, я провожу тебя в твою спальню и позову дока, он даст тебе какое-нибудь безвредное успокоительное… – Я здесь хочу остаться, - угрюмо, не поднимая глаз, сказал Дженсен. Джаред растерялся: – Ээээ. Ну ладно, тогда я уйду в гостевую, оставайся. Дока позвать? Дженсен исподлобья глянул на него, и Джареду показалось, что в его взгляде сквозит снисходительное терпение, мягкое такое, тёплое – так смотрят на любимых, но бестолковых детей. Пока Джаред, хмурясь, соображал, что бы это значило, Дженсен сказал: – Нет. Не надо дока. Я останусь, и ты тоже. Видя, что Джаред собирается отказаться, быстро добавил: – Пожалуйста. Дженсен как-то сразу молча и быстро устроился. Беременность не сделала его неуклюжим, он оставался таким же ловким, сильным, красивым – ну да, красивым. Легко скользнул под одеяло и лёг спиною ко всему свету. Джаред, помешкавшись, лёг тоже, мучительно соображая, что бы сказать. И нужно ли вообще говорить. Повертелся, поглазел на торчавший из одеял русый затылок, пытаясь придушить удивление – думал, Дженсен к нему никогда близко не подойдёт, мало ли, что сказал в тот день, когда встретились в тюрьме. Тогда Дженсен был на эмоциях, напуган, зол, готов был что угодно пообещать, ради сына. И никогда уж не узнаешь, не будешь уверен – что не только ради сына. Чёрт его… нет, конечно, нет, просто неоткуда было ждать ему помощи, вот и выбрал Джареда – переступил через себя, терпел до последнего… Джаред закусил губу, чтобы не застонать от внезапно накатившей тоски и злобы на самого себя, на жизнь эту дурацкую, как вдруг отвлёк его от невеселых мыслей звук, встрепенулся, прислушался, точно, Дженсен стонет. Забыл обо всём, скорее придвинулся к нему, расковырял одеяла, увидел страдальчески изогнутые брови и глаза зажмуренные – во сне стонет? Наклонился, зашептал в ухо успокаивающе: – Тшшш, тихо. Всё хорошо, Джен. Это только сон. – Я не сплю. - откликнулся Дженсен, открыл глаза, недовольно покосился на него. И вдруг пожаловался тихо: - Спина… Схватило что-то. Джаред нахмурился, открыл было рот, чтобы спросить – а не тянет ли внизу живота, и может, пора уже рожать, как Дженсен быстро ответил: – Нет. Я точно знаю, когда. Не сегодня. – А когда? – удивлённо-заинтересованно спросил Джаред. Дженсен вздохнул, ответил сдержанно: – Ну какая разница, Джаред? Не сегодня. – Врёшь, – убеждённо сказал Джаред, - ты не можешь знать точно. А теперь виляешь! – Даже если и так… Ой. Дженсен испуганно притих, Джаред тоже с не меньшим страхом, во все глаза смотрел на него, боясь вздохнуть. Через минуту Дженсен перевёл дух, но в этот раз не стал говорить ожидаемое – мол, я же сказал, не сегодня – видимо, решил не искушать судьбу, и Джаред шумно вздохнул следом. И тоже решил на эту тему больше не спорить. Отполз от Дженсена и только было снова начал страдать, как Дженсен завозился, высунул нос из одеял и возмущённо сказал: – Джаред. Ты можешь так громко не думать? – А? Джаред моргнул, потом ещё раз, смутился, хотел было предложить разойтись по разным спальням и сделал даже телодвижение к краю кровати, но Дженсен рявкнул: – Лежать. Джаред замер и постарался ни о чём не думать. Но теперь в голову лезли всякие интересные мысли о способностях омег на последнем месяце беременности, и вообще, о способностях. Может, Дженсен и раньше умел так? И пользовался. Точно, поэтому и был всегда на шаг впереди, жулик, а Джаред, как дурак… – Неправда. Я не жульничал, - донеслось в другого конца кровати, - и нет у меня никаких способностей. Просто ты слишком громко думаешь. То страдаешь от чувства вины, то обвиняешь – определись уже, а то кидает тебя, и меня с тобой тоже… Джаред вздохнул и сказал решительно: – Я точно не буду думать и вообще соображать, если ты позволишь мне сделать кое-что. Дженсен поднял голову и подозрительно уставился на него. Поколебавшись, не совсем уверенно спросил: – И что бы это такое могло быть? А впрочем, ладно. Валяй. – Угу, - согласно кивнул Джаред. Раскопал Дженсена в одеялах, прижался к его горячей, как печка, больной спине. Притиснулся грудью, обнял и счастливо уткнулся носом в шею Дженсену, со стоном вдыхая дурманящий и одновременно успокаивающий аромат: – Вот так… Хорошо. И действительно, уже не думал, не до того было. Просто наслаждался, оттого не сразу понял, что Дженсен и не сопротивляется, и не кричит, и не язвит, и даже не бубнит недовольно – лежит молча, и даже как будто расслабился в его объятиях, развернулся, чуть теснее придвинулся, притёрся спиной и тихонько украдкой вздохнул. Джаред и не заметил, как заснул, впервые так провалился за долгое время. *** Утром Джаред заметил, что обнимает Дженсена за талию, сложив ладони у него на животе. Дженсен держал свои руки поверх его и безмятежно дрых, и будить его было ужасно жалко. Джаред тихонечко лизнул его в шею, поцеловал, позвал, в ответ получил раздражённую проснувшуюся омегу, требующую, чтобы его оставили в покое и убрали руки, и вообще, незачем будить, если сам проснулся! Джареда прежде бы огорчил сучащийся Дженсен, но ночь в обнимку послужила иммунитетом. Он больше не мог сердиться, обижаться или страдать – усмехаясь про себя, ушёл заказывать кофе, и весь день его не покидало отличное настроение. Даже вечером, когда весь день пытавшийся его достать Дженсен притих и уныло сидел в тёмной гостиной перед выключенным телевизором с самым обиженным и сердитым на свете лицом, – Джаред подошёл, предложил плед, когда его с ворчанием взяли – сел рядом, и вскоре гостиную наполняли звуки включённого телевизора, Дженсен лежал на боку, закутанный в плед, с умиротворенным видом и с головою на коленях Джареда. Джаред рассеянно переключал каналы, другой рукой поглаживая Дженсена по плечу, и отчего-то думал, что скоро идиллия закончится – не то, чтобы прямо сейчас. А скоро придёт в этот мир малыш, который отнимет львиную долю внимания Дженсена. Дженсен как будто и впрямь услышал его мысли, вдруг напрягся и сказал без выражения: – Ты мне не ответил. Джаред понял, о чём тот говорит, неизвестно как, понял, и всё, и приглушил звук телевизора. Погладил ещё раз Дженсена по плечу, по руке, мягко сказал: – Я ответил ещё тогда, в Эресте Фор. Сделаю всё, что нужно, не беспокойся. Просто отдыхай и не придумывай глупости. Всё с тобой будет хорошо. Говорил уверенно и спокойно, стараясь передать эту уверенность Дженсену, но увидел, его слова не произвели должного впечатления. Дженсен казался хмурым и расстроенным, только что вроде был расслаблен и умиротворён, и вот снова грустит, или даже сердится? С кряхтением Дженсен сел, но далеко не отодвинулся, они соприкасались плечами, и вдруг глухо сказал: – Всё равно. Я должен был это сказать. Позаботься о нём. Обещал с тобой расплатиться, заработать, но не успею сейчас до родов – серьёзная операция требует времени и подготовки. – Дженсен!.. – Подожди, - Дженсен упрямо гнул своё, - я кое-что припрятал, есть… Потом скажу тебе коды и номера счетов, до всех моих денег не добрались. Не слишком много, но ему хватит выучиться, и даже немного останется, может быть, на небольшой бизнес. Половину заберёшь себе. – Я не возьму, - начал было Джаред, но Дженсен так посмотрел на него, ожёг взглядом – яростным, горящим, отчаянным, что слова застряли у Джареда в горле. – Возьмёшь. Это сделка, я должен знать, что ты заинтересован, что ты согласен, я… мне так будет спокойнее. Ты должен меня понять. Джаред понимал. Слишком хорошо понимал, Дженсен сейчас действовал не как близкий человек, не как друг, а как делец, и, чёрт возьми, он был прав, хотя от этого было больно. – Да, - просипел Джаред, потерялся куда-то голос. Он надеялся уже, что всё. Но Дженсен деревянно, еле выговаривая слова, продолжил: – Обещай, что когда проявится его сущность, и он окажется омегой и прибежит к тебе, как к опекуну, и будет плакать… И грозить самоубийством… Говорить, что не хочет терять друзей, не хочет терять свою жизнь… Не хочет, чёрт возьми, становиться инкубатором! Обещай, что сделаешь всё, чтобы он… примирился с тем, кто он есть. Сделай так, чтобы он не боялся быть омегой. Постарайся внушить ему это раньше, до созревания, пусть… он поймёт, что потеряет больше, если будет жить во лжи. И рано или поздно обязательно всё откроется, и тогда… не каждый это вынесет. Я не хочу такого для него. Джаред встал, как во сне, Дженсен встал тоже. Джаред вспоминал, быстро калейдоскопом проносились картинки из прошлого, вот они, двенадцатилетние мальчишки, из них проявился пока только Крис, они отмечали это событие, собравшись в своём любимом месте, в городском парке, и смеялись, и каждый из них был уверен, так же, как и Крис, что станет непременно альфой. – Я знал, что буду альфой! – …ну конечно, ты, чувак, мы все будем альфами! Дженсен? – Стопроцентно, он самый умный и быстрый, не то, что эти нюни, нет, конечно не бета и не омега, и не дельта. – Что, если кто-то из нас окажется омегой? – Ему придётся искать других приятелей, ха-ха! Джаред сглотнул с трудом и прошептал: – Подожди. Ты из-за… – Нет! Нет. И… да. Ты… это не расскажешь так просто. Не нашлось никого, кто бы объяснил мне тогда, как я ошибался, как был неправ. Даже не потому, что отчаянно хотел учиться в Ильденсе, а туда принимали только альф. Я всё равно бы стал тем, кем стал, мне пришлось бы приложить больше усилий, изворачиваться. Но я добился бы всего даже омегой. Жаль, я слишком поздно это понял, когда нельзя было отыграть назад. И… суть, истинная моя суть, она была моим проклятием, когда… могла дарить наслаждение. Вот этого… я не хочу своему сыну. Знать, что мог бы получить, но никогда не сможешь, потому что нельзя, потому что ты… Нет, я не то хотел сказать... Джаред, потрясённый до глубины души, молча смотрел, как Дженсен смутился, покраснел, господи, он умеет краснеть, и начал отступать, уходить – убегать. Опомнился, когда Дженсен был уже у дверей. Догнал, схватил, прижал к себе, слушал, как стучит-колотится, как бешеное, его сердце, и уговаривал: – Нет! Нет-нет, не уходи. Я понимаю, вернее, ни хрена не понимаю, но знаю одно, я не могу тебе позволить уйти. Не могу! Мне плохо без тебя, и, знаешь, я думаю, я очень… Я хочу, чтобы ты знал – я не осуждаю тебя. Столько лет… и никто даже не заподозрил! – Столько лет потеряно, - не утерпел Дженсен и начал снова вырываться, – я угробил свою жизнь. Всё могло быть по-другому! Джаред вдруг успокоился и развернул Дженсена к себе лицом. Долго рассматривал его и всё удивлялся, как раньше не замечал? Красивый же. Нет, и раньше замечал, но вот без всех этих подробностей, вскользь, а сейчас… Хотелось расцеловать каждую веснушку, обвести пальцем контур губ, поцеловать ресницы, зацеловать всего, вот ещё бы не этот потерянный, больной взгляд. Джаред не удержался и таки поцеловал, тихонечко – осторожно, коснулся губами губ невесомым поцелуем и прошептал: – Ещё не всё потеряно, Дженсен. Они снова легли вместе, без разговоров как-то получилось, само, притихший Дженсен молча принимал помощь, позволял себя раздевать-укладывать, укрывать, сам придвинулся ближе, позволил обнять себя, так же молча обхватил джаредовы кисти своими, переместил чуть выше на живот и только потом сказал, уже засыпая: – Завтра… Что завтра? Джаред не будил, не переспрашивал, заснул сразу, а на утро вывалился в кошмар – Дженсен почему-то лежал на полу, скулил от боли, свернувшись в клубок, и запоздалым сожалением ударило по нервам – говорил же, предупреждал Дженсен – завтра, вот и началось! Не помнил сам толком, что было дальше – всё быстро, суматошно - как вернул в кровать упирающегося, испуганного Дженсена, как вызывал скорую, как ругался с кем-то по телефону - я заранее договорился с Аретик на обслуживание и заплатил, какое мне дело, что вы только сейчас узнали, о статусе Дженсена! И что, что поднадзорный омега, предлагаете ему рожать в канаве?! Если не выедете сейчас же – подам на вас в суд, мне нет дела, желают ваши высокопоставленные омеги находиться рядом с ним или нет! Чтооо? Кричал ему что-то приехавший семейный доктор Эшли, вырывал трубку: – Джаред, успокойся, за ним уже выехали из Эресты Фор… Джаред орал, что никогда больше Дженсен туда не попадёт, ненадолго бедлам прекратился, когда Дженсен тихонечко, сдавленным голосом попросил всех набежавших слуг и дока выйти, попросил электронную книжку Джареда и быстро забил туда что-то, морщась от боли и одновременно пытаясь успокоить Джареда: – Не кипятись, этим... не поможешь. Это коды, фальшивые имена, не кладите яйца в одну корзину, помнишь? Так нас учили… Подожди, вот ещё. Запомни – половина твоя. И… сделай, как я прошу, ладно? Позаботься о нём. Джаред вырвал книжку, отбросил её в сторону, злой, так же испуганный, зарычал: – Всегда знал, что ты такой! Омегой родился по ошибке! Дженсен, ты должен сейчас, я не знаю, орать, требовать врача, не знаю, что ещё! А не думать о чёртовых деньгах!.. Не начинай снова, ради бога, я сказал же, сделаю всё! Где эти уроды с Аретик?! В итоге Дженсена всё-таки отвезли в больницу Эресты Фор, Джаред только в приёмном покое, когда Дженсена увезли в палату, обнаружил, что так и не оделся, и в одной пижаме, но ему было совершенно наплевать на то, какое он впечатление производит. Джаред провожал мрачными взглядами каждую испуганно пробегающую мимо него фигуру в халате. Застыл посреди приёмного покоя столбом и старательно отгонял от себя жуткие картины, какие рисовало воображение. Вдруг не справится? Ну вдруг его Дженсен – не справится? Его сильный, упорный, отчаянный Дженсен – вдруг тупо истечёт кровью, всё ведь пошло не так – лучшая клиника в городе отказалась принимать поднадзорного омегу, и вероятность благополучного исхода поздних родов уменьшилась, что бы там не говорил док – тут хорошие специалисты, не хуже, чем везде, но ведь Джаред хотел лучших. День длился и длился, кто-то принёс Джареду одежду, сунул кружку кофе в руки, кто-то успокаивающе бубнил в ухо, но Джаред ничего не слышал, не замечал – смотрел на дверь, за которую увезли Дженсена, и каждый раз дёргался, когда она открывалась, но всякий раз это были новости не для него. Но всё когда-нибудь заканчивается, ещё через час вышел врач, увёзший Дженсена, и Джаред встал со скамейки, не чуя под собой ног. Не сразу услышал, что его приглашают с собой – встрепенулся, пошёл следом и лишь потом начал различать отдельные слова: – … в отдельном боксе. Здоров, можно забирать хоть сегодня вечером. Но не рекомендую… для отца необходимо его присутствие… пока слаб, но всё могло быть хуже. Понял, что Дженсен жив, и вдруг всё перед глазами потемнело, увидел ещё, как удивлённо обернулся к нему пожилой врач и сказал что-то – Джаред уже не слышал. Потом было немного стыдно, что, как последний слабак, упал в обморок, но это было потом – сейчас единственное, что он чувствовал перед тем как отключиться – огромное, опьяняющее облегчение. *** Вопреки заявлениям врачей, Дженсен выглядел неплохо, во всяком случае лучше, чем в день, когда Джаред забирал его с Эресты в первый раз. Усталый, бледный, но вполне живой, с блеском в глазах, и встретил входящего Джареда усмешкой. Джаред сразу вспомнил, как только что опозорился, грохнувшись в обморок, и густо покраснел – успели уже рассказать, вон как ехидно улыбается! Дженсен постарался усмешку скрыть, состроил серьёзную, скорбную физиономию, но губы разъезжались всё равно, и глаза сверкали, Джаред буркнул расстроенно: – Ладно, не мучайся. Можешь смеяться. Да, я такой слабак, и ты бы точно не потерял сознание, если бы был на моём месте. Доволен? Дженсен довольно хмыкнул, потом хохотнул и охнул, скривился, Джаред сразу забыл о своих переживаниях: – Что ты? Болит? Позвать кого-нибудь? Дженсен качнул голов отрицательно и тут же спросил: – Ты его видел? – Нет. Но мне сказали, он в порядке, и я могу забрать его хоть сейчас. Но тебе… – Забери. Джаред, забери. Я в порядке, честно. Я… не хочу, чтобы он тут оставался. Джаред не сильно удивился настойчивости Дженсена. И пусть его сильно пугала перспектива остаться один на один с младенцем, он согласно кивнул и начал было подниматься со стула, чтобы пойти действовать, но потом остановился. Сел обратно. Посмотрел на сжавшего кулаки, напряжённого Дженсена, взял его за руку, распрямил побелевшие пальцы. Сказал мягко: – Всё будет хорошо, Дженсен. Никто не тронет его. Я сделаю, как ты просишь, но, может, ты хоть взглянешь на него? Перед тем, как я заберу его домой. Джаред видел – упрямый Дженсен борется с собой и хочет увидеть сына, больше всего на свете, и боится, что не сможет потом отпустить. Но скоро Дженсен не выдержал – вздохнул рвано и кивнул, не в силах сказать, но попросил взглядом – пусть его принесут. А ещё через час Джаред решил, что нет трогательнее картины, чем Дженсен с ребёнком на руках. Дженсен – словно защитную шкуру с него содрали, стал сразу выглядеть таким беззащитным, и помолодевшим, и счастливым, когда, робко улыбаясь, заглядывал в крошечный кулёчек и шептал: – Привет, малыш. Не надо плакать, эй… Кулёк надрывался на диво звучным рёвом, Дженсен, совершенно не похожий на себя, растерянно оглядывался, умоляюще смотрел на Джареда, на улыбающихся врачей-акушеров, на медсестру, но при малейшей попытке забрать ребёнка, уклонялся от чужих рук, пока вперёд не выступил Джаред. Ему он, с некоторым колебанием, ребёнка отдал и сразу стал выглядеть абсолютно несчастным. Ребёнок тут же, к удивлению Джареда, замолчал, а лицо Дженсена приняло такое забавное обиженно-удивлённое выражение, что Джаред не выдержал и рассмеялся. Лицо Дженсена тоже разгладилось, и он смущённо, словно извиняясь, улыбнулся. Унести малыша от Дженсена оказалось трудной задачей, но ладно, он справился, скрепя сердце ушёл, уговаривая и себя, и Дженсена, и малыша – всё будет хорошо, и это ненадолго, но вот дальше – он начал паниковать, когда Джастис требовательно заорал, явно голодный, орал он не переставая, до тех пор, пока не прибежала Ола-повариха, бывшая уже трижды бабушкой. Скоро малыш удовлетворённо сопел, присосавшись к бутылочке, а Джаред пытался запомнить всё, что рассказывала Ола, но понял одно – требуется специалист. Профессиональная нянька, хотя бы на время – и как он не подумал об этом раньше? И оставалось ещё, зудело беспокойное – за всеми заботами – как там Дженсен. Ещё было одно важное дело, и, как только управляющий нашёл подходящую няньку, Джаред им занялся. Нужно было это сделать немедленно, вернее, к приезду Дженсена. Он успел, бог знает, сколько ушло денег на то, чтобы приготовить все документы за неделю, но успел и с удовлетворением поглаживал папку с драгоценными бумагами, пока они ехали из больницы. Дженсен беспокойно высматривал впереди особняк Падалеки, нервничал, ёрзал, конечно, Дженсену было не до формальностей сейчас, но когда он увидит сына и успокоится, настанет время для подарка. Джаред немного трусил, но надеялся, что Дженсену он понравится. Однако, момент подвернулся нескоро – Дженсен от сына не отходил. Сразу поругался с нянькой Рири, через полчаса помирился, потом внимательно смотрел, как Рири меняет подгузники, снова они что-то делили, не обращая на Джареда внимания, потом остался ночевать в комнате сына, велев принести туда ещё одну кровать, и через три дня Джаред приуныл. Дженсен, как он и подозревал, оказался трепетно любящим папочкой и ничего вокруг не видел, кроме ненаглядного Джастиса. Джаред даже и не знал, обижаться ему, нет, вроде глупо обижаться? Семейный док Эшли, видя, каким он тоскливым взглядом провожает пробегающего мимо Дженсена, внушал: – Подожди немного, его отпустит скоро. Скоро? Как скоро? Месяц, два, год? Док пожимал плечами, загадочно улыбался и говорил, что всё не так страшно, как кажется. Дженсен всё замечает, но правильно расставляет приоритеты. Однажды, когда Джаред совсем уж отчаялся, внезапно позвонил старый друг, школьный, тот, кто ещё знал Дженсена в статусе альфы, Крис требовал подробностей скандальной истории, и Джаред согласился с ним встретиться. В баре, где они собирались когда-то совсем юными альфами, всё было так же, только потолки казались ниже, и бармен, грузный седой бета, постарел, а так всё тот же запах, и музыка из автоматов, они как будто вернулись назад, в прошлое. Крис спокойно слушал его исповедь, кивал, пил, хмурился, снова кивал, вставлял слово-два и не казался оскорблённым, что его, как и других альф, водил за нос хитроумный омега. Джаред изливал душу, пока не рассказал всё – про свою выходку на стадионе, про Эресту Фор, про ребёнка, про то, как Дженсен его не замечает, и он, Джаред, всё больше думает о том, что Дженсен его никогда не простит, и с ним из-за контракта, и потому, что некуда пойти, не у кого попросить помощи. И как это ужасно – быть так близко и не дотронуться, не обнять, и он ужасно скучает… Выговорившись, Джаред замолчал, рассеянно размышляя, можно ли ещё выпить, или он уже достаточно пьян, Крис молчал тоже, пока, наконец, не вздохнул и со всей силы не треснул Джареду по плечу: – Завидую тебе, чувак. Джаред аж протрезвел немного, переспросил: – Завидуешь? Чему это? Крис неопределенно пожал плечами, но смотрел уверенно и немного печально, сказал: – Всегда видел это между вами. Не знал, как назвать… Не понимал. Теперь знаю. Джаред хлопнул ресницами, раз, другой. Крис рассмеялся. Толкнул его снова в плечо, сказал весело: – Не дрейфь, всё у вас будет хорошо. Вот увидишь. И слушай умных людей – чего тебе док сказал? Попустит его, как только поймёт, что ребёнка у него никто не заберёт, что сыну ничего не угрожает. Ну и опять же – первый ребёнок, и жрал столько дряни до этого, боялся, что больным родится. Думаю, переволновался за малыша. Ничего, пройдёт, ты, главное, не дави на него. – На него надавишь, - ответил Джаред и тут осмыслил до конца, что говорил ему Кейн, - подожди, боится? Но почему? Я же сказал ему… И вдруг вспомнил, что самое главное – свой сюрприз, он ведь так и не сказал о нём, всё ждал подходящего момента, а потом и вовсе потонул в своих обидах и переживаниях и забыл о нём. А Крис меж тем говорил: – Ну, мало ли, что ты сказал. Контракт - это не брак. Вдруг передумаешь или решишь отдать ребёнка в другую семью. Многие альфы такое проворачивают даже со своими детьми, рождёнными от поднадзорной омеги, чего уж про чужих говорить. Это ведь не твой ребёнок. – Точно, - Джаред встал, готовый прямо сейчас бежать назад, домой, объяснить, рассказать всё Дженсену, но Крис усадил его назад. – Подожди, парень. Хотел тебя попросить… Не знаю, как тебе… Всегда уверенный, Крис выглядел таким смущённым, что Джаред протрезвел окончательно. Наконец, помявшись, тот заговорил: – Ты не думай ничего такого, но я бы хотел увидеться с ним. Если ты, конечно, не возражаешь. Мы ведь были когда-то друзьями… Джаред не смог пообещать ничего определённого. Взыграла в нём, как не пытался спрятать, ревность, отделался общими словами, и, кажется, Крис понял его, усмехнулся понимающе, когда прощались. Джаред поспешил домой. Удивительно было то, что встретил его в холле сам Дженсен, злой, со спящим Джастисом на руках. Джареда так долго, так давно не замечали, а стоило отлучиться на несколько часов, и вот уже Дженсен дожидается его лично и пышет огнём, как заправский дракон – вон какие бешеные взгляды кидает. Возможно, Джастис и уберёг Джареда от немедленной расправы, но ненадолго. Окинув Джареда презрительным взглядом, Дженсен сказал, тщательно подбирая слова: – Иди за мной, пожалуйста. Они вместе молча дошли до детской, где Дженсен передал ребёнка Рири. Дженсен, в итоге, привёл Джареда в его же собственный кабинет, вроде как этим желая подчеркнуть, что разговор будет деловым. Но едва Дженсен закрыл дверь за собой, как с него слетело всё напускное безразличие, он, едва сдерживаясь, прошипел: – А теперь объясни мне, пожалуйста, что это такое было? Джаред обернулся к Дженсену и развёл руками: – Что? Дженсен взорвался: – Не притворяйся идиотом! Три часа ночи! Где ты был? – В баре, встречался с Крисом. Он, кстати, хочет тебя видеть. Бывшие друзья, и всё такое. Мне показалось, он был не слишком… разочарован, узнав, что ты омега. Как ни старался Джаред казаться равнодушным, прозвучало ядовито-ревниво, Дженсен смешался: – Крис? Он здесь? – Представь себе. Так что если захочешь помощи от него, я думаю, он тебе не откажет. Не будет таскаться по ночам, пить, не будет мешать тебе, я думаю, из него получится лучший отец для твоих детей, и, к тому же, он не предавал тебя, и из-за него ты не попадал в тюрьму, да, Дженсен? – Джаред сам понимал, что не то, не то всё говорит, приходил в ужас, но проклятый язык сам болтал что-то, и он наступал, наступал на Дженсена, тот пятился, но в последний момент остановился и неожиданно коротко, без замаха ударил Джареда в грудь. Джаред согнулся, пытаясь вдохнуть воздух, из глаз вдруг брызнули слёзы, он проговорил с обидой: – Я стараюсь, всё время, пытаюсь сделать всё правильно, а ты… Тебе всё равно. Он вдруг почувствовал, как Дженсен помог ему выпрямиться, подхватил под мышки, потом придвинул к себе. Джаред теперь задохнулся от муки, непонимания, грусти, чего только не отражалось в глазах Дженсена, отрезвляющего, а потом ещё Дженсен прошептал: – Не всё равно. Смутился вдруг, отодвинулся, потёр руками лицо и сказал громко: – Хорошо. Давай по-другому. Мне… нужно знать, я просто… я не чувствую себя… – В безопасности? Теперь Джаред подошёл сам, пытался обнять, но Дженсен отклонился, сказал неуверенно: – Не знаю. Похоже, что так. Джаред мысленно кивнул – всё так и было, и почему Крис и все другие видят, а он, как дурак какой-то, не видит очевидного? Что ему застило разум, одно присутствие Дженсена? Досада на самого себя всё росла, он схватил Дженсена, тряхнул за плечи: – Подожди. Подожди минутку, я сейчас. Отбежал к столу, принялся расшвыривать бумаги, папка, где папка? Коричневая, с металлическими затемнёнными уголками, где? Кажется, сказал вслух, потому что Дженсен подсказал: – Да вон же, на стеллаже. Да, это была она – та самая папка. – Иди сюда, – Джаред позвал Дженсена, заинтригованный, тот немедленно подошёл. Джаред открыл папку и довольно вздохнул, вспоминая, как провернул дело, даже несколько дел за неделю, когда на такое обычно уходило, как минимум, полгода. – Смотри. Видишь? Это документы на твою фирму, которую я отобрал у недоумка Гиза. Видишь, кому она теперь принадлежит? Джастис Эклз, твой сын – полноправный владелец фирмы, вашего семейного бизнеса. А ты до совершеннолетия его опекун, будешь управлять своей фирмой от его имени. Это не изменит даже моя внезапная гибель, я переоформил контракт с Эрестой, он принадлежит всему клану Падалеки. Как ты понимаешь, внезапно умереть все не могут, так что в Эресту Фор ты никогда не вернёшься, я так же обговорил отдельно в контракте, что детей ты будешь рожать от того, кого выберешь сам. Необязательно это будет член клана Падалеки. Любой, кого ты выберешь. Я не смог добиться того, чтобы ты не рожал больше – к сожалению, тут я оказался бессилен. Ты должен родить ещё двоих детей, после этого контракт будет автоматически аннулирован, и ты станешь свободным человеком. Как ты понимаешь, я не смог так же решить судьбу твоих других детей. Это будет зависеть от тебя – если ты найдёшь достойного альфу, которому можно будет доверять, думаю, всё будет хорошо. Если выберешь кого-то из нашего клана – ребёнок получит мою фамилию и часть капитала семьи, я… – Джаред. – А? – Джаред отвлёкся от бумаг, посмотрел на Дженсена и испугался. Дженсен потрясённо смотрел на него, приоткрыв рот, казалось, он вот-вот заплачет, у него дрожали губы, и глаза казались огромными, зато в них было такое, плескалось что-то в глубине, отчего Джаред на время забыл все слова, интуитивно придвинулся к Дженсену, близко-близко, положил руки на плечи и тихонько поцеловал, в губы, веки, в нос – куда попало, целовал и приговаривал: – Не сердись, я хотел как лучше. Не злись, пожалуйста, я подумал, ты тогда перестанешь дёргаться и думать всякие глупости, я, конечно, усыновил Джастиса, но решил, пусть у парня будет твоя фамилия, чтобы не забывали, чья фирма и кто основатель, Дженсен? Как ты? Дженсен? Дженсен, наконец, заговорил тоже, отодвинулся, посмотрел на него всё с тем же бесконечным удивлением и радостью и простонал: – Джаред, какой ты… Кажется, я люблю тебя. И пожалуйста, не говори ничего, ладно? И пожалуйста, и не буду ничего говорить – думал про себя Джаред, прижимал к себе обессилено обмякшего Дженсена, улыбался и ещё не верил себе, но радость неожиданная затапливала – может, и любит, а может, просто благодарен, но как приятно думать, что возможно… любит.