Дело было на...

Спокойненько оттарабанив два урока истории и один обществознания, Руслан Эдуардович направился в столовую, знакомиться с особенностями местной кухни. Заведующая столовой Кикимора Лизавета Петровна в очередной раз сотворила на обед нектар и амброзию в виде котлеток с пюрешкой. Синеватого оттенка котлеток с зеленоватого цвета пюрешкой, но никто не жаловался, потому что тех, кто жаловался, по легенде, сажала на кол помощница заведующей столовой – Грозная Степанна Ивановна. Руслан Эдуардович, привыкший к столичным деликатесам и лапше быстрого приготовления, поковырял вилкой пюре, которое на вилку всё равно не набиралось, а утекало сквозь зубчики, бросил это грустное занятие и пошёл готовиться к четвёртому уроку. На лестнице он столкнулся с учителем русского и литературы Андрюшей. Так уж получилось, что молодость Андрюши Прокофьева (как там его по батюшке) пришлась на серебряный век, поэтому многие его привычки и особенности исходили именно оттуда. Говорил он странно, мало кто его понимал, но всем было очень интересно. - О, здравствуйте-здравствуйте! Вы, наверное, наш новый учитель истории? – Андрюша энергично потряс руку Руслана. - Наслышан о вас, наслышан. Премного рад и благодарен знакомству, а сейчас, извините, побегу, неприятности ждут! Я, понимаете, вчера некоторым образом был употреблён алкогольными напитками и был вынужден проспать. Так и не дав сказать Руслану Эдуардовичу слова, Андрюша Как-там-его-по-батюшке Прокофьев удалился. Историк проводил его взглядом и последовал дальше. Из-за приоткрытой двери напротив кабинета истории, с табличкой «Психолог Сатир И. В.» слышался диалог, Руслан не устоял перед соблазном остановиться и подслушать. - Нет-нет, если вы походите конём – это будет самый глупый поступок в вашей жизни, помимо, конечно, нападения на Советский Союз, согласитесь, это было чистой воды самоубийство. Дальше следовала тишина. - Простите, я понимаю, что вас и так грызёт совесть, я больше не буду язвить, ходите. Словно дождавшись ответа, которого, к слову, так и не последовало, человек хмыкнул и изрёк: - Хорошо, ладно, а я вот так вот. Посмотрим, что вы на это ответите. Снова тишина. - Вот жук, конечно, я бы не додумался. Заглянув за дверь, Руслан увидел в кабинете одного единственного человека, играющего в шахматы с никем. Руслан Эдуардович - жуткий скептик - плюнул три раза через плечо и отошёл от двери. Правда, в кабинете истории его тоже поджидал кое-какой сюрприз в виде рыжеволосого преподавателя физкультуры. То, что нагло сидящий на парте человек в спортивном костюме и со свистком на шее, является учителем физ-ры, Усачев догадался чисто интуитивно. Не сказать, что ситуация его прямо удивила, наверное, просто познакомиться пришёл, но никаких действий Руслан первым решил не предпринимать, поэтому просто встал в дверях, сложив руки на груди, и уставился на незваного гостя. Тот в ответ уставился на него наглыми голубыми глазами. Усачев уже изрядно подустал от творящегося вокруг него абсурда, поэтому решил не тратить сил на радушный приём. Первым спонтанное соревнование гляделок прервал Руслан, моргнув. Рыжий моргать и не собирался, поэтому диалог пришлось начать Усачеву. - Что? – Многозначительно спросил он. Рыжий посмотрел на него, прищурив глаза, но всё ещё не мигая, потом ответил: - Ничего. Просто посмотреть на тебя пришёл. Руслан Эдуардович кивнул. - Посмотрел? Иди, гуляй, – отрезал он и перестал обращать внимание на физрука, приступив к разбору конспектов к уроку. - С характером, – заметил рыжий. - Посмотрим, сколько ты у нас продержишься. Дети они же, знаешь, цветы жизни. Хищные цветы, росянки. Эту фразу он купил у Кшиштовского за триста рублей, уж очень она ему понравилась. - Вот, а ты, предположим, муха. Ну, или бабочка, хрупкая такая… Руслан ухмыльнулся. С виду он, действительно, был милым, бедным интеллигентом, а по сути своей – честолюбивой, мелочной мразью и вполне бы мог посоревноваться за звание главной сучки школы с Ильёй Владимировичем, ибо Илья Владимирович по сути своей был той ещё пуськой. Рыжий, видимо, это сразу почувствовал и, бросив короткое «бывай», удалился из класса и пошёл настраивать против нового историка всех, кто ему попадётся по дороге. Руслан сел за стол и попялися в стенку с полминуты. Потом вздохнул и закрыл лицо руками, посидел так ещё минуты две. На третьем этаже кто-то неимоверно топал, Руслан открыл глаза и посмотрел в потолок. Как, оказалось, топали на этом этаже – двоечник Вася весело скакал по потолку, оставляя тёмные следы от грязных ботинок на белом, отштукатуренном бетоне или из чего там сделаны потолки... Усачев снова вздохнул и закрыл лицо руками. Топот затих, послышался разговор. Руслан прислушался. - …вот так оно, вот, получилось, чё делать не знаю. - Ну, для начала вытереть лужу крови, я думаю. - Разумно. Последовало копошение и звон упавшего железного ведра. - Какого хера она вообще синяя? Руслан громко покашлял, голоса затихли. Перемена тянулась, как бракоразводный процесс, голова раскалывалась, будто по ней стучал деревянной киянкой господин судья. Усачев лёг на парту, уткнувшись носом в сгиб локтя и незаметно погрузился в дремоту. Померещилось ему, будто весь класс кишел чёрными, скользкими змеями так, что ступить было некуда - везде эти твари. Они злобно шипели и извивались, сверкая глазками-бусинками. Посередине комнаты стояла Ирина Игоревна и отсутствующим взглядом глядела на Руслана. Глаза её были чёрными, как у девочек в белых платьях, запачканных кровью из японских фильмов ужасов. Усачев глядел на неё в ответ. Проснулся он от ощущения, будто кто-то укусил его за щиколотку. Класс был пуст, перемена всё не кончалась. Ойкнув, он потёр больное место и обнаружил на нём нечто похожее на след от укуса. «Что, блять, происходит в этом заведении» - бесцветно подумал он и уставился в классный журнал. Фамилии расплывались и складывались в роман Фёдора Ивановича Достоевского "Идиот". Усачеву показалось, что его только что оскорбили. Непонятно откуда послышались тихие, хриплые стоны, принадлежавшие, по мнению Руслана, либо учителю музыки, либо сам дьявол в соседнем кабинете ебал ангела. Стоны становились всё громче, Усачев уронил голову на руки. Пошлые звуки засели в голове и звенели как сосульки, слетающие с крыши и бьющиеся об асфальт. Осколки впивались в мозг и болезненно саднили. Руслан не понимал, плохое это настроение или всё-таки шизофрения. - Что же вы, Лизавета Петровна, ему в чай подсыпали? - голос Чесноковой заставил Руслана вздрогнуть и тут же поднять голову. Перед ним стояли две Ирины Игоревны и две Лизаветы Петровны. Они смотрели на Усачева сверху вниз и почему-то расплывались. Постепенно зрение сфокусировалось, и два завуча слились воедино. К счастью Кикимора тоже оказалась в единственном экземпляре и Усачев выдохнул. И всё равно позорно предстать спящим на работе перед завучем, тем более в первый рабочий день. - Я думала, что он шпиён! - оправдывалась Лизавета Петровна. - Ну, какой шпион? Откуда у нас в школе шпионы? - А чёрт его знает! Он виш какой, обед не съел, поковырял вилкой и ушёл. Да и вид у него какой-то ненашенский. Вот я и подумала. Журналисты же к нам ходят, отчего бы шпиёна не подослать! - Кикимора активно жестикулировала, оправдываясь перед Чесноковой. - Не понимаю вашей логики, журналисты это совсем другое. Они статьи писать ходят, им паранормальные явления нужны. - Ну, виновата я старая, не доглядела! Прости меня, Ириш. Ирина тяжело вздохнула и махнула рукой. - А, оклемается, - сказала она, после чего они с Кикиморой исчезли. Только сейчас Руслан понял, что всё это время всё ещё лежал, уткнувшись лицом в ладони. Последним, что помнил Усачев перед тем, как отключился окончательно, был учитель биологии, сидевший на окне и пускающий мыльные пузыри из табачной трубки. Он доброжелательно улыбался. Лучи садившегося солнца красиво ложились на его плечи, и создавалось впечатление, будто он светится. А может быть, так и было. Очнулся Руслан уже дома на диване, аккуратно накрытый пледом. На столе он обнаружил тарелку бутербродов и нарисованное на клочке бумаги солнышко.