Дело было на...

— Мне нужен сюжет!! Баженов с безумными глазами метался по кабинету биологии и размахивал руками. Сюжет про горящий химзавод, снятый на днях, очень понравился жениному начальству, поэтому его похвалили, добавили 30 рублей к зарплате, выдали новую куртку, за место старой полусгоревшей, и выперли искать новый, ещё более увлекательный. Начальство у Жени было строгое и авторитетное: сказали, без сюжета не приходи, а зато с сюжетом – приходи. И не желающий слоняться по холодному городу Баженов, пришёл к Мише Кшиштовскому, потому что вместе страдать веселее. Нет, конечно, посторонним вход в школу без особой причины строго воспрещён, но дело такое… Местная бабушка-сторож работала по принципу "всех впускать, никого не выпускать", поэтому Женя, с верёвочной лестницей в чёрном чемоданчике свободно разгуливал по школе и возмущался пока Кшиштовский и Поперечный внимательно за ним наблюдали. — Мне нужен сюжет!! — повторил Баженов на всякий случай, вдруг его вой ещё не услышали в кабинете русского, расположенном в другом конце здания. — А мне Руслан, — встрял Кшиштовский с крайне тоскливой миной. — Твой Руслан вот он - по школе ходит, — махнул рукой Поперечный в сторону открытой, мимо которой как раз проходил очень озабоченный чем-то Усачев. — Он не мой, он свой собственный, — обречённо вздохнул Мишаня. Его вдохновенная влюблённость и феерическая радость от простого созерцания объекта своего обожания и возможности с ним периодически разговаривать, сменилась унылой тоской о том, что они с объектом его обожания всё ещё не вместе. — Твой сюжет, — продолжил Поперечный. — Я уверен, тоже по этой школе ходит. — Да? — гневно воззрился на него Баженов. — И где он ходит? — Ну, я откуда знаю? — ответил Данила, лениво потягиваясь. — Иди в актовый зал сходи, там Юрец спектакль ставит. Баженов хмыклул, взял, стоящий у одной из парт чемоданчик с верёвочной лестницей, потому что, потом как-то из этой школы нужно будет выбраться, свистнул Киру, который сидел и озабочено протирал объектив камеры краем футболки, и направился в актовый зал. Актовый зал средней общеобразовательной школы номер 34 служил ей ещё и физкультурным. Он имел высокие потолки, деревянный, выкрашенный в синий цвет пол, окна с выбитыми стёклами, завешанными шторами и деревянную сцену в дальнем конце. Сейчас, как, впрочем, и всегда здесь было холодно, темно и тоскливо. По залу гулял ветер, и билась об стекло, влетевшая через, пробитое физруком на прошлой неделе, окно, ворона. Посреди сцены на кривоватом школьном стульчике стоял восьмилетний Вовочка в короне из консервной банки, которую учитель труда любезно предоставил школьному кружку художественной самодеятельности, и старательно декламировал: — Опустилась ночь на землю И за замковой стеною Собираю я на шабаш Ведьм, оборотней, троллей... Соня Таюрская сидела у сцены на одной из парт, которые Юра в качестве реквизита для постановки притащил из кабинета музыки, и внимательно следила за происходящим. Баженов подошёл к ней и уселся рядом. — Постмодернизм? — поинтересовался он. — "Сказка о спящей царевне и семи богатырях", Пушкин, — ответила Таюрская и задумчиво почесал нос. — Мм...— ответил Женя. — Это там, где царицу с сыном в бочку засунули и по морю пустили? — Нет, это было в сказке о Золотой Рыбке. Тем временем Вовочка продолжал, отчаянно грассируя: — И покуда в этом замке Длится дьявольская месса, Отыщу я труп принцессы, Отыщу я труп принцессы. Юра стоял ближе к кулисам и выполнял роль суфлёра, подсказывая, периодически спотыкающемуся Вовочке, слова. — Со-онь! — крикнул он ей со сцены, довольно улыбаясь, когда мальчик закончил. — Ну как? — он с гордостью поглядел куда-то в сторону стула, Вовочки и короны. Таюрская несколько секунд поколебалась, после чего изрекла: — Впечатляет! Женя прошёлся по залу, заглянул в Юрин портфель. Там не было ничего интересного, одни ноты и папка с распечатанным сценарием хер пойми чего. Он оглядел так называемые декорации. Декорациями должны были заниматься учитель труда, потому что у него руки не из жопы и Сонечка, потому что у неё художественное видение. Пока из декораций на сцене стоял только вышеупомянутый кривоватый стульчик, и лежали синие маты, видимо, играющие роль водоёма, в который видимо и будут запускать бочку с царицей и её сыном. Полностью разочаровавшись в современном искусстве, Баженов побрел искать вдохновения в кабинет биологии. - Итак, детки, - многообещающе начал вещать Миша, с высоты своего 187-сантиметрового роста разглядывая 7 Г. По идее, Кшиштовский будучи высоким должен был смотреться статно и вызывать уважение. Так бы и было, если бы при всем при этом он не развевался на ветру как ботва одинокой морковки на пустой грядке. Потому что к высокому росту Миши прилагалась ещё чудовищная худоба, способная уронить в обморок с десяток бабушек, первой из которых будет бабушка Миши, всю жизнь тщетно пытающаяся откормить внука. Теперь знамя взяла в руки Сонечка Таюрская и пичкала Мишу всем, что готовила дома от нечего делать. Вообще-то у Сони был огромный талант к кулинарии, но не было мужика, который бы с благоговейным восторгом поглощал её неисчисляемые кулинарные шедевры. Поэтому Соня отыгрывалась на коллегах. - Итак, детки! - повторил Кшиштовский, дождавшись пока класс перестанет гудеть. - Выбирайте, либо мы сегодня проводим лабораторную работу по теме "Воскрешение распятых лягушек", но не говорим об этом Ирине Игоревне либо пишем пробник ЕГЭ, оценки за который пойдут сразу в аттестат, а потом и на надгробную плиту. Класс удивлённо похлопал глазами(всеми 49-ю) и нестройным хором выдал: - Дава-айте лаборато-орную... - Вот и славненько, - обрадовался Миша. - Только, если кто-то проболтается Ирине Игоревне, на следующем уроке мы всё-таки напишем пробник ЕГЭ, оценка за который пойдёт сразу куда? - На надгробную плиту, - закончил за Кшиштовского заунывный хор семиклассников. - Молодцы мои, - похвалил 7 Г довольный Миша и приказал тащить аппаратуру Ануару Тлегенову, который в свободное от работы на химзаводе время подрабатывал лаборантом, а в моменты особенно тяжелого мишиного похмелья, заменял его и вёл уроки. По окончанию урока результат был более чем успешным, лабораторная удалась на славу. По классу скакали 24 по сути мёртвые, но на деле живые лягушки и один по сути живой, но в край заебавшийся Ануар, пытающийся собрать всех воскресших лягушек в пустую трехлитровую банку. Весь урок записывал на камеру верный оператор Баженова Кир, чтобы потом предоставить начальству как вариант сюжета для вечерней сводки местных новостей. - Миш, а ты воду через экран заряжать умеешь? – спросил Женя у Кшиштовского, который методично ставил всем пятёрки за лабораторную. - Чем заряжать? – не понял тот. - Электричеством, блять, - съязвил Баженов. – Ну, там, космической энергией, через Вселенную или Астрал, чтобы она приобретала целебные свойства и лечила людей от сифилиса. - Могу попробовать. - Отлично, - обрадовался Женя. – Приходи тогда на студию, мы нюансы обсудим, и, может, пустим в эфир программу, где ты будешь рассказывать гороскопы из журналов и заряжать воду через экран телезрителям. - Ммм, - промычал Миша. – Это хорошо. А денег дадут. - Этого не знаю, но покормят точно. - А, ну, зашибись, - согласился Миша и проводил глазами спину Баженова, который вёл Кира искать новую сенсационную сенсацию. По пути им встретилась Соня и Женя, поймав её за локоть, заговорщицким шёпотом сообщил: - Ты, если что, утопилась. - Ааа, - протянула Соня, сделав понимающее лицо. - От неразделённой любви, - пояснил Баженов. - Ммм, - всё с тем же лицом промычала Соня. - До вторника, - добавил Женя и вышел из школы. Слегка озадаченная Соня осталась стоять на месте, обрабатывая полученную информацию. - До вторника, - повторил Кир и вышел следом за Женей. - До вторника, так до вторника, - согласилась Соня и ушла в свой любимый кабинет смотреть Служебный роман. Выйдя из школы и минут пять побеседовав с дворником о тайной жизни входных дверей, Баженов с Киром, его верным оператором, направились к местному пруду, в котором так трагично покончила жизнь самоубийством Сонечка и в который, по совместительству, сливались все отходы с химзавода. По пути они зарулили в киоск за женскими чулками в сеточку и одолжили у продавщицы Иры Смелой, отчаянной женщины, левую туфлю. Вода в пруду была очаровательного жёлто-зелено-фиолетового цвета и задорно бурлила. Женя распаковал чулки и швырнул их в пруд. Один чулок тут же утонул, а второй поплыл по воде, подобно медузе на черноморском побережье. Черную лакированную туфлю на каблуке он аккуратно положил на берег у самой воды и внимательно следил за её сохранностью, ибо в случае повреждения Ира Смелая грозилась открутить уши и натянуть их на пятки. - Жень, скажи, а вот как так вышло, что никаких следов Сони тут нет, кроме плавающей колготки? - задумчиво спросил Кир, тщательно протирая объектив камеры краем футболки. - Она что, сначала сняла колготку и швырнула ее в пруд, а потом сама бросилась топиться? - Кир, ну ты дурак? - укоризненно посмотрел Женя на оператора. – Ну, зачем ей было снимать колготки? Ты мерил вообще кислотность воды в этом пруду? Сама Соня со всеми своими следами растворилась в кислоте, а колготки - Женя посмотрел на пруд, в котором плавал одинокий чулок и исправился, - колготка не растворилась, потому что пластик в кислоте не растворяется, - Женя постучал кулаком по лбу для убедительности. - Ебать ты умный, - заключил Кир и навёл камеру на Баженова. Отсняв сюжет, в котором подробно раскрывались нюансы смерти Сони, причины, предпосылки, возможные последствия и значение для общества в целом(умение писать отличные сочинения в школе Жене очень пригодились в работе репортёром - он прекрасно умел лить воду и плеваться умными словами с много значительным видом), они выловили одинокий чулок, отряхнули черную лакированную туфлю от песка и направились к киоску. Им очень повезло, потому что именно в этот момент на киоск решили напасть грабители-самоубийцы. Самоубийцы потому что, кто к Ире Смелой в чулке на голове придёт, тот им же будет и задушен. Минут десять Кир снимал, а Женя наблюдал, как Ира отучает грабителей грабить. Обычно, те хулиганы, которые хотели забрать всю небольшую прибыль ларька и ещё пару-тройку жвачек сверху, сами оказывались обчищенными Ирой и уходили с места преступления в минусе. Но жизнь их ничему не учила, поэтому методичные налёты на ларёк продолжались уже черт знает, сколько времени. Этот раз, к слову, исключением не стал, бандиты ушли ни с чем и даже чулки с их голов сняли и отобрали, а у Жени вот уже три сюжета, ещё один и премию дадут. Запыхавшаяся Ира, со слегка смазавшимися голубыми блестящими тенями для глаз, забрала у них туфлю и чулок, туфлю надела, чулок упаковала и решила продать какой-нибудь одноногой женщине. Попрощавшись с Ирой, Баженов предложил зарулить на химзавод, потому что там каждый вторник, четверг и субботу проходят собрания кружка юных некромантов-сатанистов "очумелые ручки", на нем все желающие сотрудники завода(и не только сотрудники и не только желающие) обсуждают загробную жизнь, осуществляют эксперименты по оживлению разного рода мёртвых организмов, проводят спиритические сеансы и поют матерные частушки. Баженов точно не помнил, но сегодня вроде бы был вторник, ну, на крайняк, четверг, поэтому зарулить туда был смысл, тем более, что участники кружка были только рады фиксации их экспериментов на камеру. На самом деле Женя просто очень надеялся встретить Ануара, который уже точно закончил помогать Мише и который каждый день задерживается допоздна. В лаборантской, в которой проходил очередной сбор юных некромантов-сатанистов было шумно, достаточно многолюдно и не было Ануара. На повестке дня стоял вопрос о воскрешении накануне умершей 98-ми летней бабы Вали. Женя оставил Кира снимать всё, что он видит, а сам пошёл блуждать по пустым коридорам в поисках Тлегенова, который сто процентов в одном из множества маленьких и больших помещений что-то моет или убирает после рабочего дня. Химзавод и снаружи казался огромным и внутри таковым являлся. Заблудится в его бесконечных, белых коридорах было раз плюнуть, но Баженов здесь частенько бывал и знал это место как свои пять пальцев. А вот тем, кто на заводе первый раз, да ещё и в одиночку, без опытного человека, тем, действительно, не повезло. Ведь в попытке найти выход или, хотя бы, человека, способного указать нужное направление, заблудившийся легко может, открыв первую попавшуюся дверь, угодить в клетку с тиграми. Или, допустим, в кабинет психически нестабильного зубного врача. Или в камеру пыток, или спальню Анжелины Джоли, или на Казантип. Не спрашивайте, здание проектировал неопытный, только начинающий архитектор, который учился на тройки и путался в своих же чертежах. Что он курил, тоже не спрашивайте. Открыв первую попавшуюся дверь, Женя обнаружил за ней абхазское побережье и очень пожалел, что не взял с собой плавки. За следующей дверью обнаружилась небольшая уютная комната, предназначение которой было не известно. Возможно, она вообще не была рабочим помещением, потому что посередине стояло старое кресло, на полу лежал зеленый ковёр с выцветшими узорами, в углу стоял торшер, от которого по комнате лениво расползался приглушённый жёлтый свет. В кресле сидел Ануар и смотрел маленький телевизор, стоящий напротив кресла. По телевизору шла программа «Сдохни или умри», Тлегенов заканчивал как раз тогда, когда она начиналась. Женя взял табуретку, стоящую за креслом и, придвинув её, сел рядом с Ануаром и взял его за руку. Они не разговаривали, смотрели телевизор, а когда программа закончилась – в окно на звёзды. Неизвестно, сколько они так просидели, но их идиллию, в конце концов, нарушил Кир, пришедший рассказать о том, что некроманты-сатанисты таки воскресили бабу Валю и что та, осознав своё нынешнее положение, очень разозлилась, побила всех зонтиком, а потом велела вернуть её обратно к деду. Женя шепнул тихо «мне пора» и неслышно удалился из комнаты. Анура снова включил телевизор и незаметно задремал под его монотонное бурчание.