Лишь в пределах сна

Being entirely honest with oneself is a good exercise.       Томас сильно спешил — душу раздирало животное любопытство, откуда же надо забрать в стельку пьяного и такого откровенного Дилана. Блондин был потерян. Он был совершенно без понятия, куда так спешит и что будет делать с восьмидесятикилограммовой тушкой посреди ночной Праги, а что еще больше настораживало его, так это откуда в нем зародилось такое невыносимое стремление помочь парню, который сегодня же буквально унизил Сангстера и в прямом смысле затоптал его самооценку под землю, а потом еще и залил разъедающей кислотой. Но даже сейчас, в такую минуту крайнего душевного волнения через тяжелое быстрое дыхание Томаса могут незаметно проскальзывать характерные отборные ругательства. Непонятный трепет обжигающим разрядом прошелся по грудной клетке. Страх липким коконом оплел каждую клеточку его хрупкого тела.       Нужно ускориться.       Машины у Томаса не было также, как и планов на ее покупку. Человечество разделилось на две большие партии: счастливые обладатели автомобилей, сидящие в неподвижных пробках часами напролет, и другие, у которых машин нет, ходящие пешком и смотрящие с язвительной ухмылкой на жалких водителей в огромном заторе. Да и просто желания проводить в автомобильном салоне треть своей жизни у блондина не было. Для него всяко лучше пройтись по улицам, наблюдать за протекающей жизнью народа, рассматривать завораживающую архитектуру Праги и вдыхать свежий воздух полными легкими. Вдохновляет, не так ли?       Судя по настенным табличкам с адресом, Томас почти на месте, назначенном О’Брайеном. «Брус Стрит». Отлично. Половина пути уже пройдена, осталось самое трудное — найти Дилана и как-то затащить его к нему домой.       На поиски тратить времени много не пришлось — не заметить шатавшегося мужчину с бутылкой коньяка в руках и выкрикивающего всякие цензурные словечки в сторону неподдающегося провокациям охранника было невозможно. Мужчина в трезвом уме прекрасно понимал, что в несколько раз по массе превосходит пьяного выскочку, а если он сорвется и ударит его по лицу за все сказанное, то мигом вылетит с рабочего поста, что уж точно он не желал, поэтому, сжав всю волю в кулак, терпел подобное.       Томас огляделся — яркая неоновая надпись «Acelin» красовалась над совсем неприметной дверью по сравнению с названием заведения, откуда доносилась громкая музыка с неприятно жесткими битами, отдавшимися вибрацией в груди и ногах. Сангстеру был не по душе молодежный рейв, обладающий чересчур дикой энергией.       Резкий звук заставил Томаса перевести взгляд на брюнета. Бутылка вдребезги разбилась о жесткий асфальт, коньячное пламя выплеснулось на землю, забрызгивая светлые штаны Дилана. Не чувствуя ног, блондин подбежал к нему и посмотрел вниз — туда, где пятном растеклась приятно коричневая жидкость и разлетелись острые осколки.       — О’Брайен, ты совсем головой тронулся? — яростно выпалил Томас, брызжа слюной, — Как тебя, уважающего себя мужчину, вообще угораздило попасть в клуб для каких-то развратных малолеток? — продолжал мужчина, — Ты очень рискуешь, Дилан. Что будет, если папарацци заметят тебя в таком состоянии? Тебе не избежать появления на первой строчке всех желтых газет, — уже более спокойно читал нотации Сангстер, но, заметив невменяемого Дилана, в уши которого слова Томаса точно не доходили, он отчаялся и на выдохе произнес, — Бесполезно.       Томас еле удерживал валящегося на землю актера одной рукой, а другой пытался выудить из его карманов ключи от машины, если такая у него имеется. Интуиция редко подводила блондина, поэтому через несколько минут усердных поисков он нащупал что-то, похожее на нужную вещь, в заднем кармане брюк Дилана.       Томас не думал, что брюнет пьян настолько — он не мог ни стоять, ни внятно говорить, ни четко видеть. От него страшно пахло алкоголем, и жутко было смотреть на его багровое лицо и выпученные глаза. Рядом стоящий грозный охранник явно не хотел замечать то, как Томас страстно трогает Дилана за ягодицы, но получалось это у него плохо — он шокированными глазами в пять копеек лицезрел эту ситуацию, даже немного возбудившись от такой заводящей картины. Прогонять их от клуба ему не хотелось. Томас заметил четко направленный на них взгляд и слегка смутился, ведь все было не так, как он себе представил.       Наконец выудив из кармана ключи, Сангстер их оглядел — матово-черные с эмблемой компании Ауди. Обрадовавшись успеху, Томас разблокировал двери автомобиля кнопкой, отчего раздался характерный громкий звук. Блондин маленькими шажками потащился на звук, крепко прижимая горячее бездвижное тело брюнета к себе обеими руками, но заметный перевес все равно ощущался.       — Что ж ты такой тяжелый, — прошипел сквозь зубы Сангстер. Он с трудом переставлял ноги и от огромной нагрузки мало чего соображал. Как назло Дилан с каждым метром становился все тяжелее, как будто специально наваливаясь на хрупкое тело блондина. Определенно, тащить огромное бездыханное тело из молодежного клуба посреди ночи после небольшого нервного срыва не входило в планы Томаса, а выручать парнишку, который использовал его в качестве игрушки для удовлетворения своих извращенских потребностей, ему совсем не хотелось. Хотя... Кого он обманывает? Если только себя.       Самое гадкое тут то, что блондин не понимал себя и не отдавал ясного отчета в своих действиях, поэтому, столкнувшись с непонятной внутренней тревогой, он растерялся и попытался внушить себе, что это лишь из-за его правильного воспитания, которое не дает ему бросить даже такого «знакомого». Но почему тогда это «воспитание» куда-то спряталось, когда парень имел Дилана во все дырки?       Сейчас Сангстер находился в глубоком шоке, не понимал, что творится вокруг, а в его голове было множество вопросов, на которые он не находил ответов. Но все же ему с огромным трудом удалось перетащить того в машину, уложив брюнета на заднее сиденье. Томас же занял место за рулем. Его снова охватила противная паника — он совершенно не умеет водить автомобиль. Нет, конечно в подростковом возрасте отец старался научить его простейшим базовым техникам, но сколько лет уже прошло с того момента. Томас осознал, что абсолютно никто не застрахован от подобных стрессовых ситуаций, где непременно нужно что-то предпринимать, чтобы найти выход из этого чертового проблемного лабиринта.       — Соберись, тряпка, ты сможешь, — воодушевлял Томас сам себя. Еще раз взглянув на мило сопящего Дилана за спиной, который свернулся в клубочек, блондин собрался с духом и завел машину. Послышался грубое рычание мотора, от которого по спине Томаса прошлась ледяная волна мурашек, а на лбу выступило пару капелек холодного пота. Невзначай смахнув их подолом еще мятой вчерашней рубашки, Сангстер перевел рычаг переключения передач на нейтральную позицию.       — А ручки-то помнят, — Сангстер слегка улыбнулся уголками губ, гордясь сам за себя. Как только машина чересчур резко отъехала с места парковки вперед к другому припаркованному автомобилю и остановилась в паре дециметров от него, блондин не на шутку перепугался, поняв, что немного переборщил с силой нажатия на педаль газа. Невольно выдохнув, он вывернул на дорогу и проехал вперед.       Внезапный щелчок в голове дал ясное осознание, что Томас понятия не имеет, куда везти своего пьяного дружка — адреса его он не знал, да и к тому же О’Брайен уже давно спал без задних ног. Из него будет в таком состоянии будет сложно выбить даже его собственное имя, не говоря уже о месте проживания. «Хорошо, вариантов не так много» — размышлял Сангстер, — «Можно заселить его в какой-нибудь дешевый мотель-хостел по дороге» — предложил сам себе блондин и тут же опровергнул эту глупую затею, — « У меня не так много денег, а брать его сбережения без спросу я не буду. Черт. Да и к тому же, вдруг что-нибудь случится? Остался только один вариант. Да. Так будет правильнее». Томас сделал четкое решение, развернулся и погнал, дав газу, в сторону своего дома. ***       Дорога до дома была преодолена почти успешно — только иногда парень вздрагивал от неожиданных и громких всхрапов Дилана, что заставляло того чуть ли не вывернуть на встречку от выброса взрывающегося адреналина в кровь. Машин на удивление было мало, что пошло определённо на руку Сангстеру, ведь тем самым шанс создать аварийную ситуацию на дороге уменьшился в несколько раз.       Томас ощущал ответственность не только за свою шкуру, но и за шерстку наглого, но довольно милого предателя. Многим людям тяжелый груз ответственности кажется непосильно тяжелым, и они всяческими способами пытаются ее избежать или же переложить на другого. Блондин тоже был не в восторге от навалившихся на него посреди ночи проблем в образе сексуального пьяного мужчины и уже успел проклясть себя миллион раз в моменты, как чуть не выезжал на обочину и не сталкивался с бетонными столбами, за согласие забрать темноволосого из этого чертового клуба.       Во дворе возле трехэтажного здания разнесся неприятно резкий и скрипучий звук тормозов автомобиля. На асфальте остался черный след от колес, растянувшийся на несколько метров. Хлопок дверей, тягучий стон, щелчок, свидетельствовавший о блокировке машины. Любопытные неспящие бабушки, видимо смотрящие ночные выпуски программы «Топ модель по-американски», выглянули из своих окон и с интересом начали рассматривать происходящую ситуацию на улице — худенький паренек с усилием вытаскивает из дорогой тачки накаченного алкоголем темноволосого мужчину, крепко прижимает к себе, чуть ли соприкасаясь губами, и несет в подъезд. Пожилые и знакомые между собой женщины осуждающе смотрели. Чтобы раскритиковать «распутную» молодежь, им хватило только пару движений головой влево-вправо.       Взбираться по лестнице было очень трудно, казалось, что вот — финишная прямая, но это испытание в эстафете «Дотащи тюленя до дома» показалось Томасу самым сложным. Он просто-напросто боялся отбить О’Брайену ноги о жесткие каменные ступеньки, поэтому приходилось еще выше приподнимать его. Но все уже позади.       Сангстер завалился в квартиру и тут же прошел в спальню, с силой повалив на кровать Дилана. «Если вдруг его вывернет ночью, то он испачкает свою одежду, а мой размер ему не подойдет. Надо его раздеть», — промелькнуло в голове у блондина. Светловолосый принялся усердно стягивать с мужчины лишние вещи. Ничуть не странно, что они безнадежно пропахли алкоголем. Видимо, актер был неаккуратен, когда вливал в горло обжигающие крепкие напитки.       Раздев до нижнего белья он стал рассматривать. Широкая грудная клетка, яркие очертания пресса, сильные и накаченные бедра. Томас соврет, если скажет, что брюнет не привлекателен. Но даже не спортивное телосложение больше привлекало Сангстера — скорее растрепанные темные волосы, карие глаза с оттенком молочного шоколада и россыпь родинок на гладкой светлой коже, которые, казалось бы, если соединить одной линией, то можно получить нехилое созвездие. Сейчас Дилан казался таким домашним и уютным, а от его профессиональной серьезности и строгости не осталось ни соринки.       Томас заботливо укрыл О’Брайена теплым пуховым одеялом до подбородка и присел на корточки напротив его лица. Когда тот спал и тихо по-детски сопел, то казался таким ошибочно уязвимым и невинным — как будто и никого не предавал, не подставлял, никем не пользовался и не ходил по чужим головам для достижения своих целей. Томас судорожно боялся оказаться для Дилана марионеткой, на которой испробуют такой трюк, как эмоциональные качели. Он прекрасно понимал, что брюнет знает принцип выживания в суровом мире — в одиночку погибнешь. Еще с древних времен люди охотились на диких животных только вместе, защищались от врагов толпой, соединялись в общины; еще из поверий из оборотней остаются в живых лишь те, кто находится в стае, волков-одиночек-омег либо загрызают другие, либо ловят и безжалостно убивают охотники. И Дилан это прекрасно понимал, поэтому это могло стать одной из причин их общения и страстных взаимоотношений. Но Томас чувствовал, что О’Брайен боялся излишнего сближения с людьми, никому не доверял, кроме как себе, привык все делать с одиночку, ни от кого не зависел и мог положиться только на себя.             И это убивало его. Медленно, но верно.       В глубине души он желал обзавестись истинными, настоящими друзьями и почувствовать обычную искреннюю человеческую любовь, но на деле лишь манипулировал и управлял людьми, чем только отталкивал всех от себя на сотни километров. На подсознательном уровне у него был установлен нерушимый временем и обстоятельствами невидимый барьер, который Томас внезапно захотел разрушить. Связано ли такое поведения Дилана с его прошлым? Может что-то произошло тогда? Томаса мучали эти вопросы. Так или иначе, за годы у актера образовался человеческий стержень, словно простой карандаш, который время точит об острые лезвия. И с каждым разом все жестче. Сангстер лишь хочет помочь осознать Дилану, что мир не без добрых людей, хочет заполучить его доверие и хочет защитить от угроз внешнего света.       — Ты стойкий, Дилан, — уверенно шепчет Сангстер на ухо актеру, прижавшись щекой к щеке брюнета. Внезапное тепло, граничащее с приливом нежности и ласки, разлилось внутри горячей жидкостью с порывами прохладного ветерка. Томас обхватил шею О’Брайена двумя руками и как можно крепче прижал его к себе, выкинув из головы предыдущие скалы обиды и горы недопонимая между ними. — Спокойной ночи, Ди, — он нежно, слегка прикасаясь, целует брюнета в лоб и отпрыгивает, словно от очага недавнего землетрясения.       Сам стелет себе на полу. Свет погашен тапком, который Томас бросил в выключатель, ибо подняться с нагретого места снова сил не было. Как только голова коснулась подушки, он провалился в царство Морфея, где сбываются наши мечты. Туда, где мы всемогущи. Мир, созданный нашим разумом и тайными желаниями, которым мы управляем. *** Проснулся Томас даже не от будильника, заведенного на 11 часов, а от настойчивых звонков. Вновь. Только в этот раз не на его мобильник, а на Дилана. — Да кому приспичило? — прошипел Сангстер и поднялся с не совсем мягкого места на ноги. Осмотрелся в поисках источника звука. Подняв телефон дисплеем вверх, он прочитал имя и устало направился в сторону Дилана, что-то бурча себе под нос, как восьмидесятилетний русский дед. Он начал зло трясти за плечо уже отрезвевшего соседа по комнате, отчего тот все же удосужился разлепить красные глаза. Он словно выпал из реальности. Незнакомое место, паренек, который недавно поимел его, голова будто раскололась на две части, а в горле ком. Он не понимал, зачем Томас впихивает ему мобильник, который уже разрывался от надоедливой песни, но машинально поднял трубку и поднес к уху. С утра пораньше на него посыпался отборный трехэтажный мат. С усилием переборов невыносимую сухость во рту, он невнятно и с удивлением прохрипел: — Одри?