ikigai

Вот выплыла луна, И каждый мелкий кустик На праздник приглашён. — Кобаяси Исса (1763-1828)

      Эйджи никогда не чувствовал себя более отвратительно, чем в железной клетке. Причём она даже без прутьев: железные стены со всех сторон, поэтому демон находится в кромешной тьме. И ещё он весь потеет. Солнечные лучи нагревают клетку, отчего воздух вокруг накаляется, и на его коже появляются капельки воды. Тело-то холодное, а воздух — горячий. К счастью, демон жары не чувствует. Он не умеет. Он же мёртв.       И Эйджи хочет — ужасно хочет — сейчас быть снаружи, чтобы самому всё объяснить главе Ордена и не потеть в клетке, но предпочтёт днём быть там, где темно. А если спросят, он услышит и ответит.       Эйджи прижимает к себе колени и обнимает их. Он прислушается к разговору. — Ты действительно считаешь, что можно использовать этого демона? — говорит неизвестный, низкий, мужской голос. — Как мы можем быть уверены в том, что он не шпион? — Поверьте мне! — молит Изуку. — Этот демон даже не пытался отбиться, он лишь пытался сбежать. — Вдруг он какой-то слабак? — донёсся женский голос.       Эйджи — кто? — Он использовал магию крови! — отвечает Изуку. — Он далеко не слаб, просто не использовал силу! — И что? — до демона доносится смешок.       В смысле «и что»? Эйджи сейчас вырвется из железной клетки и надерёт этому столпу зад! Думает, что если она является столпом, то ей можно так отзываться? Нельзя быть столь уверенной в себе, если не знаешь противника! Эйджи, конечно, понимает, что такое звание, как у неё, получает не каждый, но разве сила не в том, чтобы не только считать себя непобедимым, но и быть готовым к любому противнику и к тому, что кто-то может быть сильнее? Разве можно быть столь высокомерным человеком?       Хотя, очевидно, её высокомерие выражается в неприязни. Она не в восторге от того, что сидит рядом с демоном, вот и говорит так. И это вполне объяснимо, поэтому Эйджи прикрывает глаза и мысленно себя успокаивает. — Если он использует магию крови, то это значит, что он убил много людей, — вздыхает кто-то. Это был мужчина. — Значит, он ничем не отличается от остальных. — Я понимаю ваше волнение, но я видел всё своими глазами… — А вдруг ты тоже шпион? — прерывает Изуку другая женщина. — Держите язык за зубами! — встревает Кацуки. — Кацуки, проявляй уважение к столпу! — кричит ему какой-то мужчина. — Чёрта с два я буду проявлять уважение к той, кто обвиняет невиновных! — кричит истребитель. — Мне плевать, будь она хоть Главой Ордена! Я не позволю, чтобы кто-то подобным образом оскорблял Изуку! Мы являемся учениками Яги. Оскорбляя подобным образом его ученика, Вы оскорбляете и моего учителя! А это я тем более не позволю!       До Эйджи донёсся звук клинка. Неужели Кацуки вытащил свои катаны из ножен? Совсем с ума сошёл? — Довольно, — до Эйджи донёсся спокойный мужской голос. Он был похож на водную гладь, отчего у демона невольно пошли мурашки по коже. — Изуку, ты клянёшься своим учителем, что говоришь правду об увиденном? — Клянусь, — твёрдо отвечает юноша. — Глава, мы всё ещё не можем быть уверены в этом. Вы же понимаете, что…       Столп резко замолчал. Наверное, Глава показал ему, что не хочет его слушать. В этой тишине чувствовалось некое напряжение. А ещё Эйджи кажется, что на него сейчас все смотрят, сверлят взглядом, прожигают дыру. Он невольно уменьшается в коробке, чтобы почувствовать себя чуть более в безопасности. В конце концов Эйджи должен помнить, где его место, особенно, в такой момент. Особенно в логове врага. Любое неверное движение и ему отрубят голову или заставят сгореть на солнце. «Уже лучше голову, — думал Эйджи. — Не хочется умирать, чувствуя, как тело сгорает. Это же, чёрт возьми, очень больно!» — Что же, — спокойный голос доносится до ушей демона. — Прежде, чем решить судьбу демона, я бы хотел услышать его.       Эйджи напрягся. О чём его спросят? Как себя вести? Отвечать или лучше промолчать? Волнение и страх ураганом закружились в его груди. Он прикусил нижнюю губу до крови, но та моментально восстановилась. — Как тебя зовут? — Эйджи. — Какое имя тебе дали родители?       Эйджи молчит. Он предпочитает не называть своего имени по ясным причинам. — Человек с тем именем давно умер, — честно отвечает демон. — Поэтому просто Эйджи. — Хорошо, — протягивает мужчина. — И почему же ты, Эйджи, хочешь истреблять демонов?       И действительно: почему? Эйджи мог просто скрываться среди лесов, полей, разрушенных городов. Лишний раз не пересекаться с демонами и истребителями, а вообще лучше было бы уйти куда-нибудь в горы. На самой вершине горы Фудзи, например, никого не бывает. Там очень тихо и пусто. Отличное место для того кто боится умереть, но не хочет причинять вред другим.       Но Эйджи же решил, что хочет дать смысл своей жизни. — Я боюсь смерти, — признаётся он. — Всегда боялся. — Неужели демоны убивают друг друга, и ты боишься умереть от их руки? — Демоны убивают людей. Я убил когда-то слишком много, что мог стать одним из лун. — Почему я слышу в твоём голосе стыд, Эйджи? — Потому что мне стыдно. Мне действительно стыдно. Я отнял у людей то, что когда-то отняли у меня. Я считал, что это нормально, что я хищник. Словно люди — это кролики, а я тигр в лесу. Но я когда-то был кроликом, понимаете… — Эйджиро, всё в порядке… — …в один момент я понял, что… — Я никогда не буду винить тебя… — …нужно что-то с этим делать… — Не плачь, Эйджиро… -…я просто возненавидел самого себя, когда понял, кем стал… — Я слишком стар, всё к этому шло…       Эйджи вылезает из воспоминаний, которые душат его уже очень давно. Он не хочет сболтнуть лишнего о том, кем был и что сделал. Им достаточно знать то, что на его руках очень много крови. А чьей именно — необязательно. — Я хочу найти смысл. Я почему-то стал демоном. И раз я понял, что не должен убивать людей, будучи демоном, то не значит ли это, что так и должно быть? Может, моя роль в этом мире — убийство демонов, будучи этим самым демоном? Может, только так я смогу искупить хотя бы часть своих грехов перед тем, как отправиться в ад?       Дальше Эйджи молчит. В его голосе слышалась боль, слышалось сожаление. Кацуки смотрит на Изуку, который чуть ли не плачет от слов демона, а потом переводит взгляд на Главу. Нет, он точно не будет верить демону. Это же бред. Рогатого просто убьют, как и подобает истребителям демонов.       Блондин, продолжая сидеть на коленях перед Главой, как и все остальные, скрещивает руки на груди и ждёт, когда скажут, что Эйджи не заслуживает жизни и доверять ему нельзя. Он даже сам вызовется отрубить ему голову — уж так сильно он его ненавидит. Раздражение пронизывало его до кончиков волос!       Попросил милосердия, так ещё надеется на доверие? Что за бред! Вздор! Никакого доверия. Если Изуку доверяет ему, — хотя он всегда отличался излишней доверчивостью к любому человеку (а теперь ещё и к демону) — то Кацуки никогда в жизни не будет доверять своему врагу. Как его товарищи могут пасть перед такой сладкой, очевидно лживой, речью? Демоны врут. Все демоны являются частью огромного зла. И только истребители стоят между ними и людьми. Ряды и так постепенно редеют, а они ещё и демона хотят поставить? Да он убьёт всех при первой же возможности! Нет, Глава этого ни за что не допустит. — Меня тронули твои слова, Эйджи, — доносится до Кацуки.       Чего, простите? — Клянешься в верности?       Глава Ордена смотрит на железную коробку спокойно, но при этом строго. Его голос хоть и был нежным, но резал, словно самый острый кинжал, по рёбрам. — Клянусь, — доносится из коробки.       Нет, нет, нет, нет! — Что же, — Глава переводит взгляд с коробки на столпов. — Тогда Эйджи будет на испытательном сроке. Если за время восстановления Изуку и Кацуки в Доме Бабочки он не тронет ни одного человека, не сорвётся, не сбежит, то он будет принят в ряды охотников. Если он сорвётся, то будет приговорён к казни. — Глава! — внезапно обращается к мужчине Изуку.       Глава переводит свой взгляд на юного истребителя. — Да, Изуку? — Если Эйджи тронет хотя бы одного человека во время испытательного срока, то я и Кацуки совершим сэппуку, как наказание за то, что посрамили честь своего учителя и нарушили Ваше доверие, — после этих слов истребитель кланяется в ноги Главе. — Нет! — возмущается Кацуки. — Я не готов совершить сэппуку ради какого-то рогатого! Я против его нахождения здесь, да я готов сам его убить! — всё громче говорит блондин. — Кацуки! — начинает спорить с ним Изуку. - Ты согласился привести его сюда! — Да потому что ты баран упёртый, Деку! Я думал, что его казнят в ту же секунду, как приведут к Главе! Тем более, все столпы были против твоей идеи! — Ты ставишь под сомнения мои слова, Кацуки? — прерывает их Глава.       Кацуки уважительно кланяется в ноги Главе и, смотря в пол, отвечает: — Я никогда не поставлю Ваше решение под сомнение Глава. Для меня оно неожиданное Моя семья на протяжении долгих десятилетий истребляла демонов, меня растили с мыслью о том, что нужно уничтожать демонов ценой собственной жизни, поэтому я всегда был и буду против того, чтобы демон помогал нам. Я не могу доверять убийце невинных людей. Тем более, ставить на кон свою жизнь ради него. При всём уважении, Глава, я не могу.       Эйджи удивляет невероятная покорность своему долгу и чести. Изуку готов пожертвовать жизнью ради него, в то время как Кацуки не собирается противоречить своим принципам и изменять свой путь ради кого-то вроде него. Страх и восторг кружатся внутри демона. Он боится его, но и восхищается им. — Я понимаю тебя, Кацуки, — спокойно отвечает Глава. — Подними голову.       Кацуки покорно поднимает свой взгляд на Главу. Тот смотрит на него с лёгкой улыбкой, словно гордится им, как собственным сыном. В его взгляде нет никакой ненависти или раздражения или суровости, которая так привычна в его взгляде. Блондин пытается проглотить ком, застрявший в горле от неловкости и неудобства. — Времена меняются, Кацуки, — продолжает мужчина. — Как говориться: держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Ряды охотников изрядно поредели, понимаешь? Если есть возможность воспользоваться кем-то сильным, чтобы спасти много людей, даже если это враг, то надо хотя бы попытаться и дать шанс. Мы будем только в выигрыше, если кто-то, на подобии Эйджи, будет в наших рядах. — Глава, а как же гордость? — спрашивает юный истребитель.       В немом молчании со стороны столпов Изуку чувствует, что все с ним согласны, но никто, кроме Кацуки, не решается спорить с Главой. По крайней мере, вопросы юного истребителя можно объяснить его неопытностью и юностью. Со столпами же обычно разговор короткий. Тем более, Кацуки везёт, к нему Глава всегда благосклонен, потому что несмотря на всю его вспыльчивость этот юноша очень силён и умён, хоть иногда так и не кажется. — А что же гордость? Разве мы падаем в ниц демону? Мы даём ему шанс. Это милосердие.       Тон Главы был чуть твёрже, чем до этого. Кацуки понял, что продолжать спорить бесполезно, поэтому промолчал. Хотя от этой идеи он был явно не в восторге. Но остаётся лишь подчиняться приказам, потому что верность Ордену и Главе превыше всего. — Отправляйтесь в Дом Бабочки, Кацуки, Изуку, Эйджи, — у демона идёт волна мурашек по коже от одного своего имени, исходящее из уст самого Главы Ордена Истребителей демонов! — Это отличное место, чтобы понять наверняка, способен ли Эйджи контролировать себя и не убьёт ли он людей. Тем более, там много охотников. Так что если он нападёт, то ему легко можно отрубить голову. Кацуки, Изуку, отвезите его в этой коробке в Дом Бабочки. Будете за ним присматривать.       Изуку и Кацуки кланяются Главе и всем столпам, а после увозят коробку на деревянной тачке не без помощи какуши, которые потащили эту тачку своими силами, чтобы лишний раз раны истребителей не открывались.       Блондин ударяет по железной коробке кулаком, отчего Эйджи чуть ли невольно не вспрыгивает. — Подозрительно дёрнешься — порежу на кусочки. Подойдёшь ко мне — отрежу руки. Предашь — снесу башку, — сквозь зубы проговаривает Кацуки.       А слышать голос истребителя в полной темноте и замкнутом пространстве куда страшнее, чем могло показаться на первый взгляд.       Когда юноши покинули собрание вместе с демоном, один из столпов перевёл взгляд на Главу Ордена и задал вопрос: — Если не секрет, то что Вы нашли в нём? — О чём ты? — словно ничего не понимая, задаёт мужчина вопрос в ответ. — Вы так смотрели на коробку, Глава… — Я тоже заметила! — восклицает одна из столпов. — И я, — добавляет ещё один.       Остальные одобрительно друг другу кивают. Глава лишь слегка улыбается им и прикрывает глаза: — Он очень похож на меня когда-то. Хочет исправить ошибки давно ушедших дней.