Мужчинами так легко манипулировать. Женщине достаточно быть независимой от них, чтобы они хотели зависеть от неё. Бернар Вербер Империя ангелов
***
По мнению Андреса де Фонойосы любовь была многолика, и он был абсолютно убеждён, что за свою долгую и полную захватывающих авантюр жизнь успел заглянуть в каждое из этих лиц. Некоторые люди живут по принципу: «Жизнь коротка и надо успеть попробовать все, пока не стало слишком поздно» и Андрес был склонен согласиться с этим незыблемым потулатом. Единственное, что отличало его идеологию от жизненной позиции большинства людей — это то, что пока другие с жадностью набрасываются на шведский стол, в спешке поглощая предложенные жизнью яства, он был искусным сомелье на этом празднике жизни. Когда ты дегустируешь разнообразные вина, тебе достаточно небольшого глотка, чтобы понять, достойно ли это питье твоего внимания. Виноградный нектар обволакивает рот, распускаясь нежным цветком на вкусовых рецепторах, и каждое вино имеет свой особый неповторимый букет, даже если было изготовлено из винограда одного и того же урожая. Именно поэтому талантливый вор считал, что удовольствия, предоставляемые жизнью, как и ниспосланную судьбой любовь, ни в коем случае нельзя смешивать, иначе вкусы сольются, перебьют друг друга, оставляя после себя отвратительное послевкусие, которое напрочь испортит впечатление. Каждая женщина в жизни Андреса была особенной. Он помнил имя каждой из них, как помнил каждый новый сорт вина, встречающегося на его жизненном пути. Одни из представительниц прекрасного пола были просты, но отнюдь не лишены присущего всем женщинам изящества, как столовое вино, которое подаётся к определённым блюдам и дополняет вкус рыбы или дичи, но если пить его отдельно, то его вкус покажется пресным и слегка безликим. С такими женщинами он был, как правило, не долго — в них мужчину привлекла именно деталь, дополняющая их, будь то экстраординарная профессия или хобби, но когда они отходили от этой темы, становилось скучно и он переключался на что-то новое. Некоторе дамы были настоящими находками, они могли подогревать его интерес долгие месяцы и врезаться в память настолько сильно, что он абсолютно терял голову от этого пьянящего чувства, ошибочно полагая, что это продлиться до самой смерти, а затем делал предложение руки и сердца. Когда после долгих поисков наконец-то находишь выдержанное и идеально сбалансированное вино из престижной коллекции, хочется наслаждаться этим вкусом вечность, силясь разгадать все тайны его производства, что подарили ему столь необычный вкус с совершенно непредсазуемыми нотками, жалящими кончик языка. Но рано или поздно ты пресыщаешься даже этим изысканным напитком и интерес исследователя тянет покорять новые просторы. Порой у Андреса были и интрижки на одну ночь. Это были яркие и эффектные, но совершенно пустые женщины. Они были как игристое вино, моментально бьющее в голову и напрочь отключающее мысли. Но минус этого напитка был в том, что его можно было пить, лишь пока в его составе все ещё бурлят пузырьки воздуха. Смешно сказать, однако редкие экземпляры, учитывая специфику его деятельности, ему попадались с завидной регулярностью. Это были сломанные, побитые жизнью женщины, со своими тёмными тайнами и криминальным прошлым, которое оставило на них свой отпечаток. Но глуп тот ценитель вин, который не знает, что из винограда, пораженного благородной гнилью, получаются настоящие жемчужины винодельного искусства. Вкус таких самородных вин острый и резкий, он словно царапает горло своей кислотой, но парадокс в том, что ты просто не можешь остановиться, пока не осушишь всю бутылку без остатка. Такие женщины очень опасны, они не умеют прощать или идти на уступки, они берут то, что пожелают и осознание того, что такая женщина млеет от его прикосновений, невероятно заводит. Однако никогда не стоит забывать о том, что если виноград изначально гнил неправильно, и чёрные гоздья плесени не иссушили ягоду, а заставили тонкую кожицу треснуть и проникли в мякоть, то можно скончаться от передозировки диоксидом серы. Это чувство опасности интригует, но рано или поздно все равно наступает момент, когда все карты уже выложены на стол и скрывать больше нечего. Всё женщины, которых он встретил в своей жизни, были совершенно разными, как и вина, которые он когда-либо пробовал, но их всех объединял один печальный фактор. Открытое вино долго не живёт. Оно насыщается кислородом и он убивает весь букет — вино ещё можно пить, но ощущения уже совершено не те, и сколько вино может простоять открытым, зависит лишь от его качества. Точно так же проходят и первые впечатления от влюблённости. Чем больше женщина открывается ему, тем меньше интереса и страсти вызывает в его душе. Это похоже на чёртов замкнутый круг, по которому он вынужден скитаться, подобно Агасферу, пока не встретит ту, которая будет полностью принадлежать ему, но у неё будет достаточно загадок, чтобы скрасить его остатки жизни, отмерянные болезнью. Поэтому, когда младший брат обещает познакомить его со своей хорошей знакомой, Андрес заинтригован. Ему любопытно к какой категории отнесется эта девушка, если учесть, что его брат — этот закостенелый девственник — тесно общается с ней уже три года. Однако он на интуитивном уровне чувствует, что Изабелла сможет удивить, потому что факт того, что она терпит педантичность и занудство его брата, уже сам по себе удивляет. Мужчина, по правде говоря не понимает, какая женщина может обладать такой выдержкой, чтобы ждать этого тугодума по части амурных дел так долго. А в том, что там замешана любовь, Андрес не сомневается, потому что в дружбу между мужчиной и женщиной он не верит. Когда он впервые видит Изабеллу, его брови непроизвольно ползут вверх. Что ж, она действительно его удивила. Девушка ниже Серхио на голову, и по сравнению с братом кажется невероятно хрупкой. На ней надета коричневая худи с невнятным принтом, чёрные рваные джинсы и красные кеды с разноцветными шнурками. Она неловко цепляется за руку Серхио и не стесняется демонстрировать свое волнение от встречи с ним. Все её эмоции как на ладони, они легко считываются с лица, на котором нет ни грамма макияжа. Андрес усмехается и галантно протягивает руку ладонью вверх, терпеливо дожидаясь, пока она сообразит, что нужно делать. Изабелла несмело вкладывает свою маленькую руку и его и девичьи щеки заливает румянец, когда он едва касается губами тыльной стороны её ладони. «Прекрасно», — думает Андрес, мысленно закатывая глаза, — «два девственника нашли друг друга». Похоже, что в его списке станет на одну категорию больше, потому что эта девушка не похожа на тех, что были у Андреса от слова совсем. Ей двадцать пять, хотя на вид не дашь и больше двадцати, и она скорее напоминает нескладного субтильного подростка, нежели девушку, находящуюся в возрасте, когда женская красота только начинает распускаться. Нет, она определённо не вино. Изабелла скорее напоминает приторно-сладкий виноградный сок. В детской бутылочке. С Микки Маусом. Они живут вместе в монастыре, и порой Андресу кажется, что Серхио привёл не женщину, а домашнее животное. Она, как кошка, в первый день исследует новую местность, излазив старую постройку вдоль и поперёк. Андрес только закатывает глаза, когда то и дело слышит отовсюду удивлённо-восторженное «фигасе!», и кидает на Серхио испытывающие взгляды, без слов требуя объяснений и полного детального рассказа о том, где он откопал это чудо и главное, зачем она им сдалась. К его удивлению братец неловко мнется и старается перевести тему разговора, но Андрес может быть очень настойчивым. Два года до ограбления — Ты с ней спишь? — неожиданно задаёт провокационный вопрос Андрес, порядком раздраженный увиливаниями брата. — Что?.. Нет! С чего ты вообще взял! — Серхио нервно поправляет очки привычным жестом и возмущённо смотрит на него. — Ты так смущаешься, когда речь заходит о Изабелле, что это наталкивает на определённые мысли… — Андрес нагло ухмыляется, поймав укоризненный взгляд брата. — Похоже, кровь даёт о себе знать. Меня тоже привлекают маленькие девушки — с ними можно творить невероятные вещи в постели, они как игрушки, которые можно вертеть, как хочешь. Ах, это так прекрасно, что у нас с тобой есть ещё одна общая черта помимо высокоразвитого интеллекта, hermanito! Андрес кладёт одну руку ему на плечо, а второй утирает воображаемую слезу, выступившую от переизбытка чувств. — Андре-ес, — мученически тянет Серхио. — Что? — он невинно вскидывает брови. — Мне действительно любопытно. Может ты похитил её из какой-нибудь частной школы с целью шантажа, но что-то пошло не по плану и она влюбилась в своего похитителя? — Твои инсинуации по поводу ее внешнего вида здесь абсолютно неуместны. Мы действительно просто друзья. — О, нет, мой дорогой невинный братец, если женщина и мужчина говорят, что они друзья, то они либо бывшие любовники, либо будущие… Так я повторяю свой вопрос: вы уже бывшие или только будущие? — Мы друзья, — упрямо повторяет Серхио, и Андресу только и остаётся, что поражаться его настойчивости. — Ну раз ты так настаиваешь, — лукаво улыбается он, — тогда ты не будешь против, если я за ней поухаживаю, верно? У меня ещё не было опыта с русской девушкой, и мне интересно, правда ли они ещё более страстные, чем испанки. — Андрес, думаю, тебе не стоит, — осторожно начинает Серхио, и глаза мужчины зажигаются победным огнём. — Понимаешь, Изабелла… — Обо мне говорите? — она появляется резко, как чертик из табакерки, и широко улыбается. — Верно, сеньорита, — обращается к ней Андрес, опережая уже было открывшего рот Серхио. — Я все никак не могу выпытать у брата историю вашего знакомства. Уверен, она довольна занятна, потому что я никак не могу представить ситуацию, в которой такая необычная девушка как Вы, обратила бы внимание на него. — Какие у вас высокие отношения, однако, — комментирует Изабелла, видя, как Серхио закатывает глаза и машет рукой, как бы говоря, что, да, это его брат и тут, к сожалению, ничего уже не поделаешь. — История на самом деле занятная. Профессор в буквальном смысле — сногшибательный мужик! Так со мной ещё никто не знакомился. Он врезался в меня на мотоцикле посреди поля, представляете! — Нет, совершенно не представляю, — говорит он с напускной серьёзностью, но его глаза смеются. — Серхио излишне щепетилен в вопросах безопасности, так что подобное могло бы произойти, только если Вы сами бросились ему под колеса, сеньорита. — Ну-у-у, — тянет она и перекатывается с пятки на носок, сцепив руки за спиной. — Может и я бросилась… Там не понятно, служителей правопорядка мы вызывать не стали… По понятным причинам. — Тогда я жажду услышать эту историю во всех подробностях ещё больше, — Андрес улыбается своей самой обезоруживающей улыбкой и слегка приобнимает за плечи. — Может окажете мне честь и мы пообщаемся с Вами в более располагающей к беседам обстановке? — Эм… — девушка мнется под его взглядом и Андреса это забавляет. Она такая стеснительная, что ему кажется, будто он совращает школьницу, которая видела голого мужчину лишь пару секунд во время пикантной сцены в фильме. — Боюсь, что Серхио расскажет подробности лучше меня, все-таки я пострадавшая сторона и плохо все помню из-за шока… Она осторожно снимает его руку с плеча, словно это по меньшей мере гремучая змея, и в её глазах на долю секунды мелькает что-то инородное, однако Андрес успевает это лишь заметить, но не расшифровать. — Так, а чего я собственно пришла-то?.. Ах, да! Серхио, пойдём, я тебе такое покажу, такое! Она цепко хватает его за руку и тянет за собой вглубь монастыря, оставляя Андреса в полном недоумении. Ему что, только что отказала девушка? Так происходит постоянно, она практически не отлипает от Серхио, но нервничает в его присутствии. Андресу так странно наблюдать, как она ластится, как кошка под руки брата, чтобы он её погладил, но шарахается от его самых невинных прикосновений. Это странно, потому что в прикосновениях Серхио нет ни капли сексуального подтекста, да и сама Изабелла не выглядит при этом возбужденной, и Андрес ловит себя на мысли, что она жутко напоминает младшего брата в детстве. Тот тоже всегда выпрашивал его ласку, когда ему было особенно плохо из-за болезни, и Андрес с готовностью её дарил, чтобы хоть как-то облегчить страдания разбитого недугом братишки. Но Изабелла ведь не больна. И не делает это из желания удовлетворить свое либидо. Тогда, что же это, черт возьми, такое? Ещё она напоминает ему маленького Серхио манерой поведения — она постоянно дёргается, как заяц, который находится в вечном страхе перед хищником. И, конечно, как и Серхио, она обладает далеко незаурядным умом. И, постепенно осознавая это, Андрес понимает, что начинает испытывать к ней чувства. Но к его удивлению это не те чувства, которые обычно пробуждают в нем девушки. Память играет с ним злую шутку, образ маленького беззащитного Серхио встаёт перед глазами и накладывается на образ Изабеллы. Человеческий мозг — настоящая загадка, но если материнский инстинкт у женщин вполне объясним примитивными инстинктами, то то, что испытывает он, не поддаётся никакой логике. Это не первый раз, когда женщина манипулирует им, играя на его слабостях, однако раньше инструментом всегда становилась его любовь к прекрасному полу. Но ещё никто не смел — пусть и неосознанно — играть на его любви к Серхио. Это определённо что-то новое. Это определённо злит. Андрес злится на себя, потому что не понимает природу этих чувств; злится на Серхио, потому что он вообще привёл её сюда; злится на Изабеллу, потому что она так странно себя ведёт. Он пытается найти источник этих странностей, выведать что-то о прошлом девушки, но натыкается на глухую стену. Она говорит, что не связана с криминалом, но так тщательно заметают следы только преступники. Андрес ей не доверяет, первое впечатление о легкомысленной девушке-подростке улетучивается, чувство братской привязанности и желание защитить он всеми силами старается вытравить. Он понимает, что она ведёт свою игру, и его это будоражит, прошибая насквозь, так что он видит лишь один выход из сложившейся ситуации. Разгадать её. Тайны подогревают интерес, а если он докопается до истины, то Изабелла станет для него пройденным этапом, и этот чёртовый виноградный сок встанет на полку к остальным бутылкам. Но для этого придётся принять правила ее игры. Год и десять месяцев до ограбления — На что ты потратишь свои миллионы? — неожиданно спрашивает он у неё, отвлекая от безуспешных потуг в складывании оригами. — Ммм? — она удивлённо смотрит на него, словно не понимает о чем речь. — Ограбить Монетный двор — чистой воды самоубийство, нужно быть либо психом, либо очень нуждаться в деньгах, чтобы пойти на такое, — Андрес садится на стул задом наперёд и облокачивается руками на спинку, пристально глядя на неё. — Чего же тебе так не хватает, что ты решилась на такое? — А-а-а, ты об этом… — они перешли на ты совсем недавно, но отчего-то им обоим от этого комфортнее, и Изабелла чувствует себя более раскованно. — А кто сказал, что я иду туда ради миллионов? У меня есть работа, которая мне нравится, денег мне вполне хватает. Но если вам не жалко, то можете подкинуть мне миллиончик, чтобы я наконец научилась складывать это ГРЕБАНОЕ ОРИГАМИ! Последние слова она раздражённо выкрикивает, когда уголок опять загинается не так, как надо, и отбрасывает о себя неудавшуюся фигурку. — Изабелла, — одергивает её Серхио. — Прости, — извиняется она и потирает переносицу, — но нифига твоё оригами не успокаивает. — Ты не так делаешь, — вздыхает Серхио и подсаживается к ней на диван. — Давай, покажу. — Прошу прощения, что прерываю, но я все правильно понял? Ты идёшь на ограбление, чтобы потом складывать из денег оригами? — Андрес фыркает и скептически вздергивает бровь от такого заявления. — Ну да, — серьезно говорит Изабелла, — но, опять же, повторюсь, это если вам на жалко. Деньги я себе заработаю, краденое никогда не приносит счастья. Андрес смотрит на её флегматичное лицо, словно ждёт, что она сейчас выкрикнет «шутка!» и они все вместе посмеются, но Изабелла молчит. — Можно подумать, что у тебя был опыт с крадеными вещами. Ты же у нас законопослушная девочка. — Ты слишком высокого обо мне мнения, я тоже человек со своими слабостями, поэтому опыт у меня все же есть, — она неловко ерзает и сглатывает, будто перед прыжком с парашютом. — Я украла лишь одну вещь в своей жизни и это мне до сих пор аукается. — И что же ты такого ценного украла? Изабелла не отвечает, а только передергивает плечами, игнорируя вопрос, предпочитая полностью переключить свое внимание на руки его брата, ловко управляющиеся с листком бумаги, и у Андреса впервые в жизни возникает желание ударить женщину. Андрес смотрит на Изабеллу, как акула, почуявшая запах свежей крови. Он понимает, что она играет с ним, причем достаточно грубо, топорно, потому что наверняка знаете, что единственный способ узнать что-то о ней — это услышать из первых уст. Она выдает информацию в час по чайной ложке и не говорит ничего конкретного. И как же это невообразимо бесит. — Да так, мелочь. Тому человеку это было и не нужно уже, но совесть мучает, — она наконец удостаивает его ответом, когда Серхио протягивает ей готовую фигурку журавлика. — Так что, считай, я туда иду чисто на общественных началах. Ну, и профессору должок вернуть, разумеется. — Престань, ты ничего мне не должна, — отмахивается он, поправляя очки. — Когда в следующий раз пойдёшь Андресу за лекарством, купи себе таблетки для памяти, профессор, — её тон абсолютно серьёзен и не терпит возражений, и вопросов становится ещё больше. Нет, она определённо издевается. Игра становится веселее, когда в нее вступает Мартин. Андреса съедает любопытство, как это «чудо» на него отреагирует, в тайне надеясь, что его друг тоже намучается с ней. Однако его ожидания вновь не оправдываются. Мартина Изабелла подпускает к себе едва ли не больше Серхио, он может подойти к ней со спины и обхватить поперёк живота, поднимая в воздух под ее заливистый смех и визги. Она позволяет ему растягивать свои щёки, ворошить волосы и щекотать. У этих двоих какая-то особая атмосфера, они шутят свои глупые шутки и подкалывают друг друга, смотрят вместе советские комедии, из-за чего Серхио не знает, куда деться от сравнений с Шуриком, и зарываются в бесконечные чертежи. Андреса же она по прежнему сторонится. Это доходит до абсурда — она даже избегает совместных трапез, когда Андрес присутствует на них. Мужчине кажется, что она играет с ним в прятки на пересеченной местности, потому что случайно натолкнуться на неё на территории монастыря практически невозможно. Он не понимает, чем вызвана подобная реакция, что провоцирует этот страх, да что там, он толком не может разобраться в своих чувствах. Что-то скребется в его груди, когда он видит Изабеллу в компании Серхио или Мартина, но он решительно отказывается идентифицировать это чувство как ревность. Много чести. К тому же, ревнуют своих людей, а Изабелла ему не принадлежит. Она вообще никому не принадлежит. Эта девушка, как кошка, которая гуляет сама по себе, но благосклонно позволяет себя гладить. Всем, кроме него. И в какой-то момент Андресу надоедает ловить дым голыми руками, поэтому решает переключиться на что-то физическое. Изабелла бегает от него, он сбегает от Изабеллы в объятья других женщин. И так могло бы продолжаться до бесконечности, однако перелом происходит совершенно внезапно. Андрес возвращается под утро после того, как ночью сделал глоток бодрящего «шампанского» в лице стройной зеленоглазой блондинки, но тем не менее мужчина все ещё пребывает в скверном расположении духа. Он проклинает свое подсознание, которое подкидывает ему образы взбалмошной девчонки, ворвавшейся в его жизнь, так что он не может до конца отдаться процессу и полностью раствориться в новой пассии. Он сжимает, гладит и трогает светловолосую Фьяметту везде, но с раздражением понимает, что больше всего на свете он желает прикоснуться к Изабелле, которая будто специально мозолит ему глаза, но остается все такой же недосягаемой. Андрес снимает пиджак и ослабляет галстук на шее. Все, что ему сейчас хочется — это выпить чего-нибудь покрепче и забыться во сне, если привычным способом это сделать не получается. Свет он не зажигает, потому что уже начинает светать и коридоры монастыря залиты первыми лучами восходящего солнца. Изабелла спит на диване в комнате, которая служит неким подобием гостиной. Ее вьющиеся волосы хаотично разметались, ноги в извечных кедах свисают с подлокотника, а на ее груди лежит раскрытая книга, которую она читала перед тем, как ее сморил сон. Андрес бесшумно подходит к ней ближе и с раздражением замечает, что ее шею оплели наушники и еще немного и тонкие провода начнут ее душить. Мужчина осторожно подсаживается на диван, чтобы не разбудить девушку и начинает медленно распутывать эту удавку. Он почти закончил и уже готов покинуть личное пространство девушки, столь ревностно охраняемое от его посягательств, но тут Изабелла неожиданно переворачивается со спины на бок и обхватывает его торс руками, обнимая. Андрес каменеет, не веря в происходящее, он вглядывается в ее лицо, силясь понять, что происходит, и к его удивлению девушка все еще спит. Изабелла что-то невнятно мычит и перемещается выше, так что она теперь практически лежит на его коленях, уткнувшись носом куда-то в район его живота. Он чувствует ее теплое размеренное дыхание сквозь тонкую ткань рубашки и его словно прошибает током от контраста между тем, что он чувствовал буквально пару часов назад и тем, что он ощущает сейчас. Его накрывает теплой волной блаженства, он напоминает себе наркомана, который долго был в завязке, а потом неожиданно ему подвернулась возможность получить дозу. Зависимость — очень губительное чувство, потому что с каждой новой затяжкой остановиться все труднее и труднее. Андрес понимает, что окончательно и бесповоротно погряз в Изабелле. Эта девушка полна загадок и он уже переломал почти все отмычки, но не смог пройти даже первую линию защиты, поэтому сейчас он не собирается сдерживаться. Андрес зарывается пальцами в её густые волосы, гладит скулы, очерчивает контуры лица, а девушка улыбается во сне. Сейчас в ней нет ни капли той привычной нервозности, её улыбка выражает лишь покой и умиротворение, словно она сошла с иконы, коих в монастыре бесчисленное множество. Она бормочет во сне имя Серхио и опять поворачивается на спину, устраиваясь поудобнее на его коленях. Она прекрасна, самый настоящий венец творения, и Андрес не хочет этим ни с кем делиться. Он слишком долго был в завязке и сейчас он срывается. Ему хочется, чтобы эти губы произносили лишь его имя, поэтому он склоняется к лицу девушки, вдыхая сладкий запах шоколада, и едва касается губами её губ, словно стирая с них упоминание о другом. Изабелла дёргается, как от удара током и мгновенно просыпается, с грохотом свалившись с его коленей на каменный пол. В её глазах читается самый настоящий ужас, её грудь тяжело вздымается из-за сбитого дыхания, а она смотрит на него снизу вверх, медленно отползая назад. В этот же день она пропадает. Андрес не беспокоится, он полагает, что девушка просто ушла пораньше на свою дурацкую работу, чтобы не пересечься с ним, поэтому он терпеливо ждёт её до позднего вечера, чтобы поговорить и наконец расставить все точки над i. Но она не приходит, и в голову Андреса начинает закрадываться беспокойство. Как выясняется позже, оно вовсе не безосновательно. Изабелла где-то пропадёт неделю, а Андрес не находит себе места, коря за этот глупый срыв. Однако сорвался в тот день не только он. — Ну и где ты была? — Изабелла, как и он, возвращается под утро, и Андрес тут же набрасывается на неё, прегрождая дорогу. — Где была там уже нет, — грубо отвечает девушка и смотрит на него волком. — Дай пройти. — Нет, сначала мы с тобой поговорим и ты мне поведашь, что взбрело в твою дурную голову, что ты решила, будто можешь исчезать вот так, никому ничего не сказав, — он холодно смотрит на неё и хватает руку выше локтя мёртвой хваткой, игнорируя все ее попытки вырваться. — А что не так? — нагло спрашивает она, и её лицо уродует кривая ухмылка. — Пусти меня, Андрес. Если хочешь до кого-то доебаться, то доебывайся до Мартина. Уверена, он этому будет только рад. Она смеётся этому пошлому каламбуру, но смех какой-то надломанный и злой. Он совсем не похож на её привычное милое хихиканье. Андрес смотрит на это лицо и не видит в нем Изабеллы. Лик святой обуглился и пошёл трещинами, так что теперь перед ним настоящий демон во плоти. Её запах тоже изменился. Если раньше она пахла шоколадом, то теперь её одежда разит сыростью и (Андрес старается об этом не думать) мертвечиной. Она яростно пытается разжать его пальцы свободной рукой, и длинный рукав её рубашки задирается, обнажая бинты. — Что с рукой? — Шла, упала, очнулась — гипс, — шутит она, зля и без того рассерженного мужчину ещё больше. Андрес щурится и вглядывается в её глаза, только сейчас понимая, что с ней не так. Зрачки не сужаются при ярком свете лампочки. — Ты что, под кайфом?! — в бешенстве шипит Андрес и встряхивает её так сильно, что Изабелла вскрикивает от неожиданности. — Ну, да, — соглашается она как ни в чем не бывало, а затем издевательски цокает языком. — Будет теперь у нас два наркомана в семье. Скажи Андрес… Скажи мне, что ты чувствуешь, когда колишь себе свою дрянь из ампулы. Разве это не успокаивает боль, разве это не дарит долгожданное успокоение? — Я колю себе лекарства, потому что болен, а то, что делаешь ты — омерзительно. — Не буду спорить. И, поверь, я совершила множество омерзительных поступков за свою жизнь, но знаешь, что в них самое приятное? — она тянется к нему и шепчет в самое ухо, не дожидаясь ответа: — Самое приятное в них то, что ты никогда ничего о них не узнаешь. Скажи, это ведь и вправду выводит из себя? — Зачем ты это делаешь? — он неверяще качает головой. Он просто не хочет верит в то, что стоящая перед ним девушка реальна, а не порождение его кошмарного сна. — Потому что мне скучно, это доставляет хоть немного развлечения и бесит тебя. Вот он. Великий треумвират «Заче… Ах! Договорить она не успевает, потому что щеку резко обжигает — Андрес не выдерживает и наотмашь бьёт её по лицу. Голова Изабеллы резко уходит в бок и замирает в таком положении, и если бы он не держал её, то она бы наверняка потеряла равновесие из-за силы удара. — Неожиданно, — медленно тянет девушка, скосив на него глаза, и слизывает кровь с прокушенной губы. — Теперь моя очередь! Её кулак впечатывается Андресу в скулу, и кольцо на среднем пальце слегка сдирает кожу, заставляя щеку кровоточить. Мужчина не остаётся в долгу и хватает её за горло, вдавив в ближайшую стену, прежде чем она успела вновь замахнуться. — Угомонись, — шипит он прямо ей в лицо, опаляя своим дыханием. — Ты первый начал, — вторит она ему с той же интонацией. — Что ты ко мне пристал?! — Потому что мне не все равно, что с тобой будет, дура! — он практически рычит. — И это твоя самая большая ошибка, — чеканит она, не сводя с него глаз, зрачки которых заполнили всю радужку. — Хочешь, покажу самолётик? Неожиданный и абсурдный вопрос сбивает с толку, и Андрес просто недоуменно наблюдает, как она медленно поднимает свои руки на уровень плеч… А потом бьёт его со всей силы по ушам раскрытыми ладонями. В голове стоит оглушающий звон, который дезориентирует мужчину на мгновение, и Изабелла вырывается из его хватки, проскользнув под рукой. — Что у вас тут происходит?! — Серхио и Мартин врываются в комнату, разбуженные шумом, и недоуменно смотрят то на всклокоченную Изабелла, то на Андреса с рассеченной скулой. — Повздорили, — бурчит девушка и спешит покинуть поле боя, оставляя ошарашенных мужчин позади. Андрес тоже отмахивается от всех вопросов и идёт в душ, чтобы смыть с себя все это. Только стоя под холодными колючими струями, он прокручивает в голове все детали и понимает, как же был до этого слеп. Эта нервозность, эти дерганные движения, этот извечный запах шоколада. Изабелла обожала сладкое, пожалуй, даже ела его чересчур много, но все это было объяснимо обычными попытками наркомана заесть свою зависимость. Андрес ловит себя на мысли, что даже немного завидует. Его зависимость просто так не перекроешь. После этого случая они не разговаривают несколько дней. Андрес мрачен и холоден, но Изабелла ведёт себя как обычно, словно ничего не произошло. — Да, — Андрес даёт свое разрешение войти, когда раздаётся стук в дверь. Он не поворачивает головы, продолжая делать набросок карандашом, уверенный, что это наверняка Серхио. — Чего делаешь? — увидеть в своей комнате Изабеллу он ожидает меньше всего, но не подаёт виду, и уж тем более он не намерен с ней разговаривать. Она неловко мнется на пороге и теребит рукав любимой толстовки, а потом осторожно подходит к нему, присаживаясь рядом. — Не лезь ко мне, — холодно бросает Андрес, даже не удостоив её взглядом. — Андрес, ну не злись, — жалобно тянет она, а потом добавляет тоном законченного хипстера: — Злиться — это мейнстрим. Когда мужчина не реагирует, девушка нервно ерзает рядом, а потом осторожно, будто боясь обжечься, кладёт свою руку на его запястье, вынуждая прекратить наносить рваные штрихи на бумагу. Она поднимает его руку и подлазит под ней, заставляя себя обнять. Изабелла обнимает его свободной рукой и кладёт свою голову на его грудь, вслушиваясь в размеренное биение чужого сердца, и утыкается носом куда-то в шею. — Извини. Это так странно. Женщины никогда не приходят извиняться первыми, но у Изабеллы все не так как у нормальных людей. Она так долго избегала его, чтобы сейчас оказаться в его объятьях, при чем самой быть их инициатором. Девушка так нежно ластится к нему, бодает лбом подбородок и едва различимо поскуливает, что у Андреса возникает ощущение, что все произошедшее несколько дней назад ему просто почудилось. Он уже почти готов поверить, но укрывающие вспухшие тёмные вены бинты на левой руке девушки не дают ему этого сделать. Он берет её за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. Изабелла так преданно смотрит на него, даже не пытаясь вырваться, что Андрес понимает, что он уже заранее готов простить ей все, лишь бы этот взгляд принадлежал лишь ему. — Правда, извини, — повторяет она и неловко клюёт его в щеку, на которой красуется уже почти зажившая ссадина. — Мир? Она протягивает ему кулак с оттопыренным мизинцем, а Андрес скептически смотрит на это, выгнув бровь. Однако потом все же переплетает их пальцы со вздохом. Она — сущий ребёнок и совсем не похожа на ту тёмную Изабеллу с абсолютно черными из-за наркотика глазами, но Андрес понимает, что это лишь видимость. Она умна и понимает, что совершила ошибку, позволила увидеть слишком много и теперь пытается замылить глаза, давая ему то, чего он хотел. Но что мешает получить от этого удовольствие? Андрес откладывает набросок и обнимает её в ответ, положив голову ей на макушку и поглаживая шею. — Ещё раз сделаешь это и я сломаю тебе эту чёртову руку, — ласково обещает он, а потом несильно шлепает её по затылку. — Ты меня поняла? — Ауч, да, ты донёс свою мысль, — бурчит она ему в плечо. — Берлин… Берлин! Ты меня слышишь? — из раздумий его вырывает голос Найроби, и он вопросительно смотрит на неё. — Ты как будто заснул. Мы уже почти подключили телефон и надо будет установить связь. Он кивает, давая понять, что все понял и больше её не задерживает, а затем встаёт со своего насиженного места и направляется в сторону офисов. У него ещё есть немного времени, пока они все заняты, поэтому порыться в столе одной занозы в заднице он точно успеет. Осознавать, что ты ошибся, неприятно. Первое впечатление обманчиво, поэтому то, что Изабелла вовсе не сок, он понимает далеко не сразу. Изабелла Феличес — чёртов айсвайн. Ледяное немецкое вино, изготавливаемое из перемерзшего винограда, который оставляют на лозе до самого ноября, пока гроздья не покроются толстой коркой льда. Оно невероятно сладкое, почти приторное и его так мало производят из-за сложности приготовления, но послевкусие того стоит. Когда он смотрит в лицо Изабеллы, то за всем этим сладко-конфетным фасадом он видит холодные безразличные глаза, подернутые инеевой изморозью, поразительно похожие на две заледеневшие ягоды тёмного винограда. И он хочет узнать, что же произошло в её прошлом, что выморозило её изнутри и что он может с этим сделать. Найти её рабочее место несложно. Оно выделяется из всей этой серой безликой массы набором ярких стикеров и разными милыми фигурками возле компьютера. Берлин осторожно проводит пальцами по гладкой поверхности стола и усмехается, когда видит лакричные палочки в подставке в перемешку с ручками и карандашами — свои конфеты она рассовывает повсюду, даже на работе. Берлин садится в её кресло и методично выдвигает все ящики, перерывая содержимое, пока не доходит до самого нижнего, в котором помимо канцелярии сиротливо стоит пластиковая баночка с лекарством. «Не смотри на меня так, это просто кальций — кальций, я тебе говорю! — ты же грозился сломать мне руку, вот я и решила усложнить тебе задачу на всякий случай. Так, Андрес, не смей закатывать рукава, ты меня нервируешь! Мне не веришь — у Серхио спроси, это он мне их и купил», — проносится у него в голове бегущей строкой, когда он рассматривает таблетки. Этикетка уже довольно потрепана, но в баночке ещё больше половины содержимого. Не похоже, чтобы Изабелла часто их принимала, но и на то, что она просто просто закинула таблетки в нижний ящик и забыла, это тоже не похоже. Андрес проводит ладонью по этикетке с выцветшим названием, словно это поможет ему разглядеть затертые буквы, и хмурится, когда уголок подгибается, следуя движению его руки. Он щурится и осторожно тянет за него, полностью отрывая, а потом яростно сжимает белый пузырёк до побелевших костяшек, прочитав настоящее название. Валиум. Сильный психотропный препарат, который вызывает привыкание и который обычно назначают в малых дозах при расстройствах психики, но если превысить допустимую норму, то он бьет по мозгам не хуже любого наркотика, заставляя отключиться от реальности. Андрес кладёт пузырёк в карман комбинезона и резко встаёт, с грохотом захлопывая ящик.