***
Почему-то вопрос, правда ли она интересуется Лёшей, Алина предпочитала с собой не обсуждать. То ли потому, что ответ на него казался ей очевидным, то ли потому что Олешева терпеть не могла анализировать свои поступки. Яснее за неё говорило то, что девушка очень скучала по нему: по внимательным серьёзным глазам, по привычке вертеть что-нибудь в руках, по сдержанной улыбке. Она сохранила несколько фотографий с его странички — чуть не обои телефона не поставила! — и пересмотрела все видео с выступлений. Олешева старалась быть ненавязчивой, но дала себе обещание написать ему к концу недели.***
Сейчас она сидела на подоконнике и смотрела в весеннее окно. Ветер — свежий, влажный — приятно ложился на лицо. Вдруг телефон Алины засверкал экраном, завибрировал. У Олешевой руки тотчас стали прохладными, влажными от приятного волнения. Она дышала глубоко и часто-часто и никак не могла поверить в происходящее. Звонил Лёша. Девушка глубоко вздохнула и приняла вызов. — Привет! — начал Бочкарёв. Его голос звучал хрипло, но так прекрасно, что Олешева заслушалась. — Привет, — улыбнулась Алина. — Слушай, ты свободна сейчас? Не занята? — Нет, не занята, а что? — У девушки сердце так и зашлось — она даже забыла потянуть время ответа для загадочности. — И планов никаких? — продолжал Лёша. — И планов никаких. Алина помедлила. Он объявился так неожиданно — вдруг сейчас скажет что-нибудь важное? — Я хотел позвать тебя погулять, — выдохнул парень. — Так просто? — уточнила Алина, неудержимо, восторженно улыбаясь. — Да, так просто, — согласился барабанщик. — Я согласна, пошли! А куда? — Давай встретимся у Банковского моста через три часа, а дальше как пойдёт? — деловито спросил Лёша. — Давай, — согласилась Алина, и у неё сердце заколотилось в груди. — Ну, увидимся! — Увидимся, — шепнула девушка. Алина несколько секунд неверяще, невидяще смотрела в пространство, а затем с восторгом прижала к себе экран телефона. Лёша позвал её гулять! Но как нужно было расценивать это приглашение? Как свидание?***
Время прошло незаметно — Алина даже пропустила момент, когда нужно было начать собираться. Она наспех застегнула бежевое пальто, надела широкополую белую шляпу и побежала к метро. Её волосы развевались на бегу, а ветер бил в лицо. На улице было довольно прохладно, но Алина не замечала этого. Олешева спустилась в метро и скоро закачалась в вагоне. Чья-то песня звучала в наушниках, но девушка не обращала внимания. Она думала, о чём можно свободно говорить с Лёшей. Когда Алина выбегала из метро, на неё даже оборачивались люди — не часто увидишь такую взволнованную и красивую девушку. Белая шляпа вот-вот могла слететь с неё головы, проводок грозил зацепиться за что-нибудь, и Алина сняла наушники, засунула в карман. Олешева вышла и, повертев головой, увидела Лёшу — он стоял на другой стороне моста. Она решительно пошла навстречу. Алина не знала, как вести себя с Бочкарёвым, и очень волновалась. В первую встречу она поняла, что показательный смех и томные взгляды не сработают — наверное, он насквозь видел девушек, положивших на него глаз. Можно стать почёркнуто серьёзной, но это невыносимо скучно. Алине, общительной и весёлой, сложно было сдерживаться, да и Лёша сразу бы почувствовал неладное. Поскольку времени на раздумья не осталось, она приняла единственное решение — быть собой. — Привет, — улыбнулась она, подойдя. — Привет, — кивнул Лёша. Олешева поразилась — как ему не холодно в расстёгнутом пальто и свитере? Впрочем, Бочкарёв чувствовал себя хорошо и теперь разглядывал девушку из-под длинной чёлки. — Ну что, пойдём? — поинтересовался Лёша. Алина быстро закивала. Они медленно шли по весеннему городу. Смотреть на прекрасного Бочкарёва рядом было неловко, поэтому Алина смотрела себе под ноги и по сторонам, на старинные здания. Явно нужно было о чём-то говорить, и девушка не придумала ничего лучше, чем задумчиво сказать: — Ты спрашивал, сколько мне лет. Мне семнадцать. Почти. Исполнится в мае. Лёша смерил её взглядом исподлобья — критическим, долгим. — Мне исполнилось двадцать совсем недавно. Двадцать третьего, — заявил Лёша. Алина вспыхнула Во-первых, он ненамного старше — всего на три года, и эта разница показалась идеальной. Во-вторых, эта вечеринка двадцать третьего марта была по случаю дня рождения Лёши? — Я честно не знала, — прошептала она. — Поздравляю! Он кивнул в благодарность и улыбнулся — смущённо и озорно одновременно. Олешева чувствовала себя неловко. Лёша, может быть, тоже так себя чувствовал, но по нему нельзя было этого понять. Повисла пауза, и Алина вдруг вспомнила про свёрнутые наушники, лежащие в её кармане. — Возьми, — она протянула парню один. Лёша почему-то не удивился и спокойно взял наушник. Девушка шагнула ближе, потому что тонкий белый провод был короток. — Что включить? — Алина открыла плейлист. Лёша наклонил голову и посмотрел в экран её телефона. Олешева забыла, как дышать — его чёлка была совсем рядом, чёрная и поблёскивающая. К ней хотелось прикасаться, провести пальцами, ощутить её мягкость. — Это, — выбрал Бочкарёв и запустил «Thirty second to Mars». Некоторое время Алина слушала молча и пыталась подстроить темп шагов под его. Но затем она не выдержала и сделала вид, что играет на гитаре. Девушка заулыбалась, кивая головой в ритм, а её руки словно играли перебор и сжимали гриф. Лёша поглядел на неё и вдруг засмеялся — тепло, искренне и весело. Он производил особенно яркое впечатление сейчас. Олешева поняла, что ни разу не видела его смеющимся, и от этого у неё перехватило дыхание. — Немного выше левую руку, — сказал он, продолжая улыбаться. — Вот так? — Алина склонила голову, и её длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Бочкарёв смотрел на девушку не отрываясь. — Да, — хрипло сказал он. — Вот так. Сейчас Алина чувствовала себя счастливой: в их наушниках играли «Fall Out Boy», Лёша шёл рядом и что-то рассказывал, а сама она почему-то прятала улыбку. За это время Олешева успела узнать о барабанщике побольше, о некоторых вещах — с большим удивлением. Оказывается, он не петербуржец, а приехал сюда учиться после девятого класса; оказывается, он играет в неизвестной музыкальной группе и готовится к съёмке клипа; оказывается, он обожает астрономию, автомобили и в целом искусство. Всё это очень понравилось ей. Ещё Алина подумала: если не задавать вопросов, то он совсем ничего не расскажет. Алина же рассказала, что закончила школу в две тысячи пятнадцатом году, что сейчас учится в музыкальном колледже, что мечтает завести кота. Про свою карьеру модели и про своего знаменитого отца она умолчала — в прошлый раз Лёша сердито хмурился, слушая это. Лёша предложил ей заказать кофе и согреться. Они зашли в уютную кофейню — там пахло молочным шоколадом, корицей, коричневым сахаром — и смущались, делая заказ. — Ты любишь кофе? — спросила Алина, глядя, как довольно улыбается парень. — Слишком, — веско ответил Бочкарёв. — Поменьше бы его пить. Уже смеркалось. Они, тихо разговаривая, снова подошли к Банковскому мосту. Олешева положила руки на холодные влажные перила. Лёша стоял рядом, красивый и простой, и смотрел на огни, отражающиеся в воде. Бочкарёв пил кофе небольшими глотками, явно наслаждаясь. — Мне уже пора домой, — сказала Олешева. Ей было грустно — потому что она уходит, а он может оставаться насколько захочет. Лёша смотрел на неё внимательно и даже сочувственно. — Проводить тебя? — Нет, не нужно, — смутилась Алина. Почему-то Олешева не двигалась с места — ей не хотелось отводить от Лёши взгляд. Его глаза были совсем рядом — такие тёмные, такие красивые. — Знаешь, — произнёс Бочкарёв наконец. — А с тобой интересно разговаривать. Олешева вздрогнула. Это что, комплимент? — Спасибо, — неловко улыбнулась она. — С тобой тоже. А потом Алина выдохнула и решилась на то, на что не могла решиться до этого — протянула ему руку, и парень её пожал. Его пальцы и вправду оказались очень тёплыми и грубыми. Пожимал он не как следует, а немного неуверенно. Как будто боялся сделать больно. — До встречи, — спокойно сказал Лёша. — До встречи, — кивнула Олешева. Почему-то Бочкарёв всегда говорил именно «До встречи», и почему-то всегда их диалог обрывался на этом.