Привет! Слушай, ты не занят? Как насчёт погулять?
Алина даже не успела потерять терпение. Телефон подмигнул экраном минут через семь — пришло сообщение. Привет! Прости, сейчас я буду вести занятие. У Алины сразу опустился уголок губ. Она так надеялась! Но Бочкарёв ещё, оказывается, не всё написал. Но знаешь, приходи ко мне после, часов в шесть. Я закончу, и мы погуляем.Хорошо!
Олешева очень обрадовалась и едва не запрыгала по комнате. Она снова идёт гулять с ним! И сейчас же пришло последнее сообщение — Лёша прислал адрес. Название «Drumstarz» девушке ничего не дало, но где-то что-то про это она слышала.***
Девушка надела кожаную куртку и лёгкую блузку и теперь улыбалась своему ослепительному отражению. Она поправляла длинные светлые волосы, красила ресницы, румянила щёки и думала, что, наверное, Лёше понравится — он сам всегда носит кожанки. А ещё Олешева захватила с собой рюкзак и термос с кофе. Она рассудила, что после тренировки барабанщику захочется выпить чего-нибудь горячего. По крайней мере, ей всегда хотелось.***
Через пару часов девушка уже решительно тянула на себя тяжёлую дверь в школу «Drumstarz». Внутри царил полумрак. Было уютно — тёмные стены выложены кирпичной кладкой, заклеены афишами разных музыкальных групп, украшены яркими узорами. Иногда мимо сновали люди — переносили аппаратуру, барабаны, стойки. Здесь был лёгкий музыкальный бардак. Алина сразу поняла, почему Лёше здесь нравится. Девушка увидела Бочкарёва сразу же. Он сидел на кожаном диване и разговаривал с каким-то высоким кудрявым парнем. Поскольку Лёша выглядел спокойным, а парень чуть ли не записывал каждое его слово, Алина поняла — это его ученик. Заметив Олешеву, этот незнакомый парень оперативно попрощался и ретировался. До девушки донеслась смазанная фраза: «Спасибо за урок, Бочарик!» Лёша сначала не понял, что случилось, а когда увидел её, то сразу же попытался пригладить свои чёрные волосы. — Привет, — улыбнулся Бочкарёв. — Привет, — ответила Алина. Лёша постучал музыкальными пальцами рядом с собой, приглашая сесть. Его волосы прилипли ко лбу, на висках блестел пот, футболка мокрая насквозь, он дышал тяжело и хрипло. Но таким он нравился Алине ещё больше. Олешева сама понимала, что Лёше сейчас лучше отдохнуть, поэтому восторженно оглядывала коридор школы и жалела, что не узнала про неё раньше. Парень же выглядел ещё более серьёзным и собранным, чем обычно. Он невидяще смотрел на плакат с «Bring Me The Horizon» и напряжённо думал о чём-то. Олешева забеспокоилась. Ей хотелось спросить Лёшу о причине его задумчивости, но она понимала — ничего не скажет. Алина первый раз видела закрытого человека такого плана. Бочкарёв всегда был на виду и всегда был душой компании, но не подпускал к себе слишком близко. И, наверное, не захочет подпускать к себе и её. Девушка отогнала от себя грустные мысли и вдруг вспомнила о термосе, который был в её рюкзаке. — Я тебе кофе принесла, — Алина посмотрела на Лёшу озабоченно. — Хочешь? Барабанщик удивлённо посмотрел на неё из-под длинной чёлки и кивнул. Олешева быстро сняла крышку с термоса, поставила на колени два получившихся стаканчика и налила в них кофе. Только бы не остыл. Бочкарёв с удовольствием вдохнул вкусный запах, и уголки его губ дрогнули. Он аккуратно взял чашку и глотнул, не обжигаясь. Многие поглядывали на них косо, с недоумением, но Алина всё равно была счастлива. Рядом с ней сидел Лёша, медленными глубокими глотками пил кофе, и постукивал по пластиковой чашке. После его настроение, кажется, улучшилось — парень поглядел на Алину ощутимо теплее. — Тебе налить ещё? — деловито спросила Олешева. — Не до края, — подумав, сказал Лёша. Некоторое время они сидели молча, пили кофе и просто смотрели друг на друга, но нарушить молчание никто не решался. Олешева же прятала довольную улыбку и один раз заметила, что Бочкарёв прячет такую же — смущённую и озорную одновременно. — Спасибо большое, — наконец подмигнул барабанщик. — Знаешь, ещё никто не приносил мне кофе после занятий. Алине хотелось сказать, что ей совсем не сложно, что это пустяки, но она только заулыбалась — весело и тепло. — Ну что, пошли? — спросил Бочкарёв после того, как они собрали все части термоса и плотно закрыли его. — Пошли, — согласилась Алина и встала. Он аккуратно придержал ей дверь на выходе.***
На плече у Лёши висел большой кожаный рюкзак. Барабанные палочки не помещались в нём — их наконечники слегка высовывались. Алина и Бочкарёв до хрипоты говорили об учёбе, о планах на будущее, о музыке, очаровано поглядывали друг на друга и не спеша шли куда-то вперёд. Куда-то — наверное, в центр города. Тучи над их головами сгущались и становились всё темнее. Ветер усиливался. Пахло мокрой землёй, мокрым асфальтом, моркыми листьями: мокрым Санкт-Петербургом. Резко похолодало — Алина застегнула куртку плотнее, сжалась, и даже Лёша втянул ладони в рукава джинсовки. Они обеспокоенно поглядывали на свинцовое небо и по очереди высказывали предположения о том, что скоро, непременно скоро должен пойти дождь. И, конечно же, пропустили момент, когда он начался. Олешева поспешно накинула свою джинсовую куртку себе на голову — её волосы намокли, свернулись во влажные локоны и прилипли ко лбу. Лёша вдруг куда-то побежал и рукой поманил Алину за собой. Она засмеялась и рванула следом — то ли потому что прохладные тяжёлые капли били по лицу, то ли потому что ей нравилось бежать по воде, как в детстве. Барабанщик увлёк её под навес какого-то кафе. Щёки парня не раскраснелись, но тёмные глаза сверкали, с джинсовой куртки стекали капли воды. — Это мы вовремя, — сказал он громче, чем нужно: дождь превратился в ливень и с новой силой зашумел по крыше. Алина же переводила дыхание и улыбалась. Сильный ветер проникал под мокрую одежду и неприятно холодил её кожу. Девушка обняла себя за плечи и подняла воротник кожаной куртки. Лёша стоял и заворожённо смотрел на синий мокрый асфальт, запотевшие стекла троллейбусов, ручейки вдоль поребриков. Олешева тихо подошла к нему и встала рядом. Девушка почувствовала, как её щёки пылают, краснеют под пристальным взглядом барабанщика. — За это я и люблю Санкт-Петербург, — задумчиво вздохнула Алина. — Я тоже очень люблю, — кивнул Бочкарёв. Олешева даже с надеждой вздрогнула от слова «люблю», произнесённого Лёшей, но тут же одёрнула себя — оно адресовано точно не ей. Она украдкой рассматривала очаровательное родимое пятно на шее барабанщика и жалела, что не может прикоснуться к нему пальцами. Бочкарёв на секунду выскочил из-под навеса, но тут же вспорхнул обратно. Парень по-детски надул губы и заявил, что дождь, оказывается, ещё не кончился. Но, на счастье, дождь быстро утих. Стук дождя по крыше сменился на тихий и ритмичный. Бочкарёв протянул светлую ладонь, и на неё упало всего три-четыре капли. — Думаю, можно идти, — заключил он. Алина шла по улице и уже не обращала внимания на меткие прохладные капли дождя. Рядом шёл Лёша, и их руки почти соприкасались.***
Они стояли на первой станции метро и уже минут как пять прощались. Алине нужно было идти на свою ветку, Лёше — на свою. — Ещё раз спасибо за кофе, — сказал барабанщик. — Не за что, — отмахнулась девушка. Она ещё немного помолчала, а потом вдруг робко выдохнула, краснея: — Можно? — и распахнула руки для объятий. Лёша посмотрел с недоверием, а затем подался вперёд и, наклонившись, уткнулся носом в её острое мокрое плечо. Рукой он легко-легко накрыл её длинные волосы и погладил. От барабанщика пахло так же приятно, как и в первый раз — молотым кофе, парфюмом и рабочим потом. Алина не могла поверить своей удаче. Девушка заулыбалась и крепко обняла его, сцепив руки в замок. Бочкарёв ответил тем же — рукой прижал хрупкую Олешеву к себе так, что у неё сладко перехватило дыхание на несколько секунд. Наконец он отстранился. Девушка всё ещё улыбалась, глядя в его тёмные глубокие глаза. — До встречи! — крикнула Алина. И голос Лёши донёсся эхом сквозь шум поездов метро: — До встречи!