***
Это была командная игра лазертаг в закрытом помещении — весёлая и шумливая. Капитаном одной команды стала Маша Любич — та самая подруга, у которой был день рождения, — а второй её друг, которого Алина видела в первый раз. Но все её мысли были заняты одним. Очень хотелось, чтобы Бочкарёв оказался в одной команде с ней. Воображение рисовало ей нежные сцены: они держатся за руки, стоят, прижавшись к стене, и продумывают план атаки, Лёша прикрывает её собой. Но этому не суждено было случиться — друг успел позвать барабанщика в свою команду раньше, и на несколько секунд Алина горячо возненавидела их обоих. Когда Бочкарёв встал напротив, то улыбнулся ей, и сердце у девушки забилось сильнее — хотя, кажется, волнение перед игрой здесь было не при чём.***
Через каких-то пару секунд, как показалось, команды уже надевали амуницию — жилет с особыми датчиками, плотную повязку со светящимися элементами. В руках у каждого были яркие бластеры, способные стрелять инфракрасными лучами. Алина снова и снова нажимала на кнопку своего бластера, пытаясь запустить его. Это не приносило результата, и она начинала раздражаться. — Что-то не так? — Лёша неслышно подошёл к ней и склонил голову, отчего кончик его носа заострился ещё больше. — Я не могу включить, — сказала девушка больше себе, чем ему, по привычке надув пухлые губы. Бочкарёв, не спрашивая разрешения, взял бластер, деловито повертел его в руках, а затем надавил на красную кнопку и подержал. Странно, но бластер выключился, светодиоды замерцали. — Ой, Лёша! — Алина обрадовалась запоздало, но искренне. — Спасибо! — Да не за что, — губы Бочкарёва тронула улыбка. Они оба промолчали совсем немного, разглядывая друг друга. — Ты в первый раз играешь? — спросил Лёша тихо и, как показалось, покровительственно. — Да, — она кивнула. — Ничего страшного, ты способная, быстро научишься, — сказал барабанщик. — Сначала и у меня не получалось. Настроение Олешевой улучшилось — так же быстро, как и всегда, — и она весело посмотрела на свою команду из-под повязки, сверкающей красным. Всеми владело радостное предвкушение, но Бочкарёв был немного недоволен — повязка прижала его к чёлку к голове и не давала возможности изящным движением убирать её с глаз. Но вдруг раздалась громкая команда «Начали!», и обе команды разбежались в разные стороны.***
В целом, играть Алине очень понравилось. На её щеках красовались две тёмные полосы, карман джинсовых шорт оттягивали гранаты, и холодный бластер было приятно держать в руке. А ещё ей удалось один раз поразить выстрелом Бочкарёва — и, конечно, совсем не потому что он поддавался. — Один-ноль! — засмеялась она тогда и дала звонкую пять подруге. Сам Бочкарёв играл, как казалось Алине, очень хорошо. Он стрелял не очень метко, потому что ему мешал тремор на правой руке, но зато очень быстро бегал и всегда мог уклониться или вовремя спрятаться за угол.***
Последние два раунда назывались «Все против всех». Каждый играл сам за себя и должен был остаться в живых. Как только раздался сигнал, призывающий к началу игры, Алина сорвалась с места и скользнула в боковой проход. В предыдущих сражениях она показала себя как не очень хороший игрок и сейчас хотела действовать не в открытую. Но боковой проход извивался, вёл всё дальше и дальше, иногда соединялся с другими — и как-то незаметно вышло так, что девушка оказалась в тёмном помещении совсем одна. Здесь было так тихо, что Олешева могла бы услышать, как упала булавка, и так темно, что света её красной повязки не хватало. Девушке стало не по себе, но она всё же медленно шла по комнате, рассчитывая каждый свой шаг. Но вдруг она услышала шорох, а после прерывистое, хриплое дыхание, распространившееся по комнате — от этого в груди похолодело. Олешева втянула голову в плечи и рукой зажала красные светодиоды на своей повязке, не собираясь быть обнаруженной. Если произойдёт короткая стычка между ею и участником другой команды, то она, скорее всего, не справится. Шаги были тихими — видимо, идущий знал, что в комнате есть кто-то ещё. Алина не могла знать наверняка, но чувствовала, что идёт парень. Девушка была очень несдержанна и поэтому выглянула из-за стены, за которой скрывалась. К стене напротив прижимался Лёша и смотрел куда-то в сторону, прислушиваясь. Во всей его позе читались напряжённость и скованность, и в руке он крепко сжимал бластер, словно готовился в любую секунду нажать на курок. Алина засмотрелась на точёный профиль барабанщика, длинный нос и очаровательное родимое пятно на шее. — Привет! — громко сказала девушка и улыбнулась. Она больше не пряталась и руку с бластером держала невысоко. Барабанщик вздрогнул от неожиданности и сразу же направил бластер в её сторону. — Привет, — выдохнул он. Алина пыталась угадать его чувства, эмоции. Сейчас Лёша оглядывал румянец на её щеках, приоткрытые губы и растрёпанные волосы недоверчиво, считая, что его пытаются отвлечь. Между его бровями пролегла еле заметная складка, которая появлялась там всегда, когда он был напряжён. Олешева решительно не знала, что ей делать и решила потянуть время, зачаровать Бочкарёва своими словами: — А ты не выстрелишь в меня. Лёша хмыкнул и сделал небольшой, гулкий шаг в её сторону. — И по какой причине? — наивно поинтересовался он. Олешева озорно улыбнулась и тоже сделала шаг, но уже в обратном направлении. — А ты подумай. У Алины сжалось сердце: они оба из разных команд, но вместо того чтобы стрелять друг в друга, они улыбаются и говорят о чём-то. Бочкарёв кажется, сделал такой же вывод, ещё раз шагнул навстречу, и палец на курке его бластера шевельнулся. Олешева поняла, что нужно бежать. Она сорвалась с места и резко рванула за угол. Лёша не ожидал такого поступка, и это дало фору в несколько драгоценных секунд. Он послал ей вслед несколько ярких зелёных выстрелов, и один из них отозвался в её оборудовании коротким словом «Ранен». Ботинки, украшенные серебряными шипами, тяжело стучали об пол. Волосы растрепались и короткими прядями падали на лицо. Но Алине всё это нравилось — она чувствовала необычайное волнение. Переход за переходом, стена за стеной — Олешева понятия не имела, где находится, но не хотела покидать пределы этой комнаты. Лёша должен был оставаться здесь, с ней. Но его шагов позади уже не было слышно, и девушка остановилась. — Лёша? — робко позвала она. Ответом ей была тишина — тревожная, предвкушающая. — Лёша? — девушка начала оглядываться. По-прежнему не раздавалось и звука, и тогда она прикусила себе губу. — Лёша! — уже громче сказала Олешева. — Хватит издеваться! Девушка испуганно прижалась к стене — это придавало хоть какую-то уверенность. Она понимала, что Лёша не ушёл из этой комнаты. Осознание того, что он в любую минуту может показаться из-за стены, пугало. Она принялась напевать песню «Bring me the Horizon», делая вид, что ей совсем не тревожно. — Привет, — тихо раздалось рядом. Алина вздрогнула всем телом от испуга и сделала единственное, что имело смысл в этой ситуации — снова кинулась в боковой проход. Оказавшийся тупиком. Всё случилось так быстро, что Алина даже не успела понять, что к чему. Но сейчас Лёша стоял совсем рядом и довольно улыбался. До Олешевой дошло, что он не бесцельно блуждал по лабиринту, а сумел разобраться в расположении комнат и сейчас заманил её в ловушку! Шансов не было никаких — в руке Бочкарёв, в этом раунде ещё не раненый, по-прежнему сжимал бластер. И Олешева не успела бы выстрелить в него больше одного раза, не получив в ответ. — И всё-таки ты не выстрелишь в меня, — заявила она, упрямо подняв голову. — Уверена? — в голосе барабанщика слышалось торжество. — Уверена. — А я считаю иначе, — шепнул он и сократил расстояние между ними. Лёша не опускал руку с бластером, но и не стрелял. Алина не могла понять, зачем он тянет время — ситуация под его контролем, девушка не сбежит. Его лицо было совсем близко. Приглушённый свет ложился на покрасневшие щёки, выхватывал тень от длинных ресниц. Огни их повязок — красные и зелёные — перемешались и теперь мерцали в чёрных глазах барабанщика. Олешева засмотрелась и забыла обо всём — даже о бластере, который так сильно сжимала в руке. — Ты правда думаешь, что я этого не сделаю? — прошептал Лёша. — Да, — Алина мотнула головой совсем тихо, и её волосы сверкнули платиной. — Знаешь, я подумал немного, как ты и просила, — продолжил он, прищурившись. — И, кажется, знаю, почему не могу выстрелить в тебя. И девушка уже почувствовала ответ, прежде чем щёки вечно невозмутимого барабанщика залила горячая краска румянца. Он смотрел на неё нежно, жадно, очарованно, и от этого взгляда сердце пропускало удары и немного сохло во рту. Алина по-прежнему не могла, не могла поверить. У неё в ушах не звенело, а раздавалась настоящая барабанная дробь, кружилась голова и быстро-быстро стучало сердце. Олешева глаз не сводила с его неровного изгиба его призывно приоткрытых обветренных губ. Она медленно, зачарованно, не сознавая, что делает, поднялась на полупальцы, чтобы уменьшить разницу в росте, и на её лицо легло прохладное нежное дыхание. Холод волнения мгновенно застыл на кончиках её пальцев, когда она коснулась ими идеально его очерченной скулы. Бочкарёв доверчиво наклонил голову и прикрыл глаза, трепеща длинными чёрными ресницами. Алина своими губами ощутила тепло его губ, а своей рукой - то, как сильно дрожат его пальцы. Сейчас она ничего не хотела так сильно, как поцеловать его, наивного мальчишку. Но вдруг они оба услышали чьи-то шаги и чей-то смех совсем рядом. Тут же раздался грохот: это барабанщик от неожиданности выронил бластер, и оружие упало на пол. Алина словно оцепенела — все мысли в голове исчезли, но она поняла, что сейчас их обнаружат друзья. Но Лёша отреагировал быстрее, как тогда, во время их прогулки под дождём. Он рывком увлёк её за собой в сторону, под защиту выступа, и жестом показал: молчи. Шаги и голоса зазвучали громче, словно друзья стояли совсем близко. Алина неудержимо засмеялась и заметила, что на губах Бочкарёва тоже дрогнула улыбка. События так быстро сменили друг друга, что в это даже не верилось. Несколько секунд назад они почти поцеловались, а сейчас стояли рядом друг с другом, переглядываясь, и боялись даже дышать. Но всё стихло так же быстро, как и началось. Видимо, их друзья пробежали через комнату в лабиринте и отправились дальше. Алина поняла, что всё ещё прижимается к Лёше, уткнувшись лицом в его кожаную куртку. Девушка испуганно глянула ему в глаза и приотстранилась. Его лицо стало, как и всегда, непроницаемым. — Давай так: ты не видела меня, а я тебя, — смущённо шепнул он.