В Санкт-Петербурге

«Новая необычная группа…» «Дерзкий коллектив из Санкт-Петебурга»… «Клип на песню «трахаюсь» продолжает набирать просмотры…» «Барабанщица Алина Олешева и вокалистка Соня Сомусева…» Алина мечтала, что когда-нибудь её усилия станут не напрасными, что когда-нибудь она выбьется в этот огромный мир, в мир музыки. И сейчас это начало случаться. Плечо жгла татуировка, уже вторая, уже не первая, сделанная в надежде на успех. В горле стоял неприятный комок. Руки почему-то дрожали. Рядом сидела Соня. Её длинные волосы щекотали щёки, и это было до странности привычно и приятно. Алина убирала этот рыжий шёлк, откидывала, и каждый раз он падал вновь к ней на плечо. И Соня вся казалась сосредоточенной, напряженной и какой-то дёрганной. На часах было без шести полночь. У Алины было около пятидесяти тысяч подписчиков в Инстаграме. Она добивались каждого из них, работала и надеялась. Трудилась за копейки, боялась, что аккаунт останется без прироста. Помнила, как долго, как упорно редактировала посты в автобусе, как придумывала локации на лекциях, как убегала фотографировать и фотографироваться. И все эти сложности, которые с ней были в прошлом, казалось, прошли за секунды. Потому что теперь эти пятьдесят тысяч человек ждали выхода их новой песни. Их. Группы «кис-кис». — А вдруг им не зайдёт? — выдавила Алина. — Должно, — отмахнулась Сомусева, но как-то не очень уверенно. — Всё будет классно. — А если нет? — Плевать, — Соня склонилась над ноутбуком и начала быстро стучать по клавиатуре. Алина знала Соню больше нескольких месяцев, так что подмечать какие-то изменения в её настроении научилась. Сейчас та нервничала не меньше неё, но отчаянно старалась не показывать. Соня была старше и, наверное, хотела такой казаться. У самой Алины что-то в груди тоже колотилось, и пальцы у нее похолодели, и они с Соней просто сидели и делили это волнение на двоих. Их группа, казалось, появилась просто, по щелчку пальцев будто, но это было не так. У Алины был материал, и у Сони был. Знакомые с желанием играть и делать свою музыку у них обеих тоже были. И как-то так это все наложилось одно на другое, внахлёст немного, но вроде ничего так. Присмотрелись, понравилось. И думать даже не стали. Музыка должна ведь от сердца быть. Алина многое успела передумать тогда. Хотелось жалеть о том, что они успели сделать, что вся работа была зря, но как-то не получалось. Эта работа сделала Алину Алиной. Такой, какая вот она сейчас была. И Соню, наверное, тоже. Обозначилось четыре нуля. Минута ушла на то, чтобы переглянуться, понервничать, собраться с духом. Соня решительно обновила страницу. Алина обновила тоже. Сомусева щёлкала мышкой. Обновляла, надеялась. Пыталась чем-то себя занять в это томительное ожидание. А Алина смотрела на пост в их группе и почему-то не верила в то, что это на самом деле происходит. — Им нравится, — сказала Соня невнятно. Как-то мотнула головой и добавила, почти ликуя: — Им нравится! И Соня защебетала, а Алина вот не могла. Её впервые не тянуло говорить. Она делала то, чем занималась последнее время — обновляла страницы без конца, смотрела, сравнивала, читала комметарии, искала статьи. Малейшее упоминание о них. И комментарии были. Не так много, как хотелось бы, но их становилось все больше, на разных площадках. Разные — и одобрительные, и вдохновляющие, и оскорбительные, и негативные, но отклик был, мощный и явный. Алина тянула Соню за рукав, показывала, захлёбываясь каким-то облегчением — всё хорошо, мы начали, скоро выложим ещё, пусть подавятся те, кто не верит, у нас все получится. И Соня кивала, и Соня улыбалась широко, а потом полезла целовать её в щёки. Целовала она тычками, нежно, но ощутимо, и Алина от этого плавилась. Отталкивала Соню слегка, ломалась делано, а сама льнула к ней, к этой ласке. А потом им позвонили гитаристы, их гитаристы, и вчетвером они обсуждали это, поддерживали друг друга. Потом они торжественно откупоривали Garage с каким-то новым вкусом и так же торжественно чокнулись — правда, через экран. Могло показаться, что отмечать особенно нечего, но это для них была победа над собой. И даже если что-то пойдёт не так, они попытались. Но Алина, по правде сказать, это вариант даже не рассматривала. Они все не спали до четырех утра. Листали стены во всех сообществах, искали упоминания, читали комментарии. Были пьяны этой маленькой победой — но ещё не до конца, потому что оставалось сделать больше примерно в тысячу раз. Смеялись, снимали дурацкие истории в Инстаграм, танцевали что-то вроде медляка под их песню (и плевать, что танцевалось не очень) В общем, Алина улыбалась до ушей. Соня улыбалась тоже. Это ведь была победа над всеми теми, кто не верил. Потом они всё-таки устали. За окнами уже брезжил рассвет, светлый такой, молочный. Алина устроила голову на плече у Сони поудобнее, потёрлась щекой о выступающую косточку. И прежде чем окончательно закрыть глаза, с каким-то необъяснимым удовлетворением подумала: наконец-то она станет ближе к миру музыки. Наконец-то у неё что-то получится. Наконец-то она сможет утереть Лёше нос. И она уснула, не успев даже понять, что вспомнила о барабанщике первый раз за всё это время.