В Санкт-Петербурге

Алине и вправду было некогда думать о барабанщике группы «Нервы», потому что в противовес этим «Нервам» встал новый дерзкий коллектив. Её собственный. Им и надо было заниматься, его и надо бы продвигать, им и надо было жить. Алина это понимала. Она чувствовала где-то в груди, что это прям вот её. То, чего всегда хотелось, то, чего никогда ей не хватало, то, без чего Алина уже смогла бы с трудом. Теперь у неё был смысл вставать по утрам. Жить, а не сущевовать, и жадно впитывать всё новое и вспоминать всё старое, чтобы потом прийти к ребятам, схватить чистый лист и начать писать. От руки, неразборчиво, взахлёб. Они сочиняли тексты новых песен вместе. Писали их первый совместный альбом. Алина, Соня, Кокос, Хмурый. И типа сами, без продюсеров. Собирались у кого-нибудь на квартире к вечеру, после всех подработок, и начинали. И остановиться не могли. Тусовались в основном на квартире у Кокоса, там же придумывали партии и много раз переделывали одно и то же. В комнате чаще всеготбыло накурено, темно и тесно. В углу стояла акустика, на которой иногда бренчал Хмурый и на которой не хватало шестой, последней струны. На стене висели картонные коробки для какой-никакой шумоизоляции. Рядом, на дверце шкафа, висел плакат «Король и шут». И всё. Но тут Алине было просто, уютно, и не надо было что-то строить из себя. Ей нравилось приходить сюда в непарадной одежде и без макияжа и строить планы, которые могли претвориться в жизнь. — Ребят, а вот знаете, был у меня парень, с которым я просто трахалась, а он думал, что мы мутки мутим, — рассказывала Соня и хохотала. — Прикиньте? — Это ещё ничего, — возражал Кокос. — Я так год жил и не догадывался даже. — А вот у меня было, мне парень знакомый в личку член прислал, — смеялся Хмурый. — Слушай, господи, я их столько видела, — фыркала Алина: ей-то присылали их десятками. — А вот ещё, как вам сочетание: кофе, сиги и вино? — Кокос прикрывал глаза. — Классно, скажите? — Не, сиги надо чтобы с кнопками вишнёвыми кнопками были, они вкусные, — возражала Алина. — Или тогда совсем для антуража самые дешёвые. И вот так, и вот так, и вот так. Всё снова смеялись, а потом записывали, перебивая друг друга и переругиваясь. Алина обычно поступала умнее и строчила в заметках своего телефона, а Соня всё норовила отобрать у неё, чтобы удалить. Соня вообще была очень самокритична, и писать тексты с ней был сложно. Ей постоянно что-то не нравилось, и она постоянно нервничала. Алина бесилась, но чувствовала, что Соня хотела только лучшего. Кажется, из них четверых Сомусева переживала больше всех, вместе взятых. Опыта у неё было меньше, если не было вообще, и она успела переслушать меньше. А Хмурый с Кокосом слушали всё подряд и без конца что-то обсуждали и на что-то ссылались с умным видом. Алина знала, что они больше понторезят между собой, но понимала, что это классно. Таким образом у них наскреблось песен на целый альбом. Понятно было, что ещё много что будет меняться, но само по себе Алине это казалось чем-то невероятным. Альбом. Их первый альбом. Это слово казалось торжественным, вкусным, его было приятно произносить. Детищу долго придумывали название. Спорили, зачёркивали, а потом всё-таки определись.

Юность в стиле панк 1. Рэпер 2. Тиндер 3. Трахаюсь 4. Бывший 5. Личка 6. Фарш 7. Жиза 8. Потрачено

Дело оставалось за малым. Нужно было записать эти песни, нарисовать обложку, заняться рекламой в конце концов. Но для этого нужны были деньги. Всё ребята это понимали и старались привнести копеечку в общее дело, в чём-то себе да отказывая. И Алина тоже. Она всё так же мёрзла в автобусах, на остановках, на учёбе, но работала изо всех сил. Постила дурацкие фотки в Инстаграм, шутила с друзьями, но не останавливались ни на секунду, чтобы претворить в жизнь то, о чём она обычно размышляла перед сном. Раньше Олешева думала об этом много. Ещё в детстве представляла себя на сцене, раздавала автографы самой себе, общалась с фанатами. После разрыва с Лёшей она мечтала об этом взахлёб и клеила фотографии на доску желаний. Гитары, огни ночных дорог, путешествия. Мечты и доска желаний были единственным, что осталось у неё от неё. Эти мысли делали живой, побуждали идти вперёд. И сейчас, когда это могло стать реальным — группа, концерты, разъезды, — она не имела права сдаться. Алина устроилась на очередную подработку, успешно наврав, что СММ, маркетинг в соцсетях, — её жизнь. Теперь она зарабатывала чуть больше и временно перестала брать кофе в кофейных, ездить две остановки на автобусе и мотаться по секонд-хэндам. Откладывала. Но зато она с чистой совестью взяла академ на учёбе и пообещала себе никогда больше туда не возвращаться. Появилось время, и Алина пропадала на студии. Мучила барабанную установку, стёсывала пальцы в кровь, а сама думала: осталось чуть-чуть, потерпи. Всё у тебя будет. Пусть даже никто не верит. Алина не верила. Рыдала в подушку ночами, боялась, что не получится, что никогда не сдвинется с мёртвой точки. Но верила Соня. Соня была рядом, постоянно рядом. Сони было много. Она захватывала мысли, чувства, разум. Сомусева стала ближе, чем все остальные. Не только физически, но и как-то морально. И когда Алина сказала, что хочет татуировку с их будущим логотипом, и плевать, что ничего может не удасться, Соня первая её поддержала. Алина смотрела на неё и понимала, что в альбоме не хватает песни. Ещё одной.